Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Глава 3. Нормальная Лора
– Перестань, – громко фыркнули спиной. – С ним эти бредни совершенно никак не связаны.
Лора опустилась на край стола, предварительно приподняв подол алого пиджака. Идеально выглаженные костюмы были её фетишем, как и белые кроссовки. Девушка слегка наклонилась к Алисе и провела ладонью по её вечно непослушным волосам.
– Нуу, что ты, всё будет хорошо, ты не одна. Мы найдём выход.
Алиса аккуратно убрала её руку и нахмурилась.
– Перестань.
– Ты же так всегда говоришь. Вот это вот «тю-тю-тю, всё будет хорошо». Твоё! Что такое, неприятно?
Лора поднялась и гордо выпрямила спину.
– Неприятно?
– Не я придумала, что поддержка – это важно, – старая обида стала подниматься откуда-то изнутри.
– «Человеку нужен человек» – наш новый заголовок! – во весь голос захохотала Лора. – Это всё е-рун-да!
– Замолчи, – сквозь зубы процедила Алиса. – Когда дело касается твоих ценностей, я молчу, как бы я к ним не относилась!
Девушка засмеялась ещё громче.
– Ценности? Да что ты знаешь о моих ценностях, девочка?! – она остановила на Алисе суровый взгляд своих серых глаз. – Ничего, а вот я знаю о твоих всё! И они, – она демонстративно развела руками, – ничто.
– Это общечеловеческие ценности. Ценности людей, которые думают не только о себе.
– И как, хорошо тебе живётся среди таких людей? Он тебя бросил, Алиса, потому что думал только о себе, и злилась ты на него, потому что думала только о себе. И все вокруг, – Лора закружилась по кабинету, широко расставив руки, – думают только о себе. Это нормально! Нормально.
Нормально.
В жизни Лоры всё уже очень давно было нормально, начиная с идеально выглаженного костюма и заканчивая собственной квартирой, купленной без рассрочки. Каждый день она выходила на балкон, опускала руки на холодный поручень и смотрела вниз. С высоты 25 этажа люди казались не чуть больше звёзд, и это казалось девушке идеальным положением в пространстве. Ты не слишком близко и не слишком далеко – нормально.
Нельзя было сказать, что Лора не любила людей. Скорее наоборот, по воле своей профессии она относилась к людям к любопытством. Ей были интересны их мотивы, но она рассматривала каждого как объект для журналистики. В свой маленький рабочий блокнот девушка записывала наблюдения, отводя под одного человека не больше страницы. Исключением была только её мать: для заметок о Лидии Сергеевой Лора отвела два разворота, заполненных мелким почерком.
В детстве Лора всегда хотела ходить с мамой за руку. На кухне в их маленькой квартире, пока мама готовила обед, она незаметно прикасалась к рукавам её халата, чтобы почувствовать близость. От Лидии всегда пахло сладкими фруктовыми духами, а ногти были покрыты матовым лаком. Это у матери Лора научилась всегда выглядеть элегантно и скрывать под выглаженным костюмом бессонную ночь.
Они с матерью жили вдвоём и считали, что быть несчастливыми совершенно нормально. Лидия Михайловна была научным сотрудником Института геологии, а по вечерам подрабатывала уборщицей в торговом центре недалеко от дома. Месячной зарплаты хватало на аренду маленькой квартиры-студии и небольшую продуктовую корзину раз в неделю. Лора ходила в школу, возвращалась домой и весь вечер смотрела на огни торгового центра, в котором допоздна пропадала мама. Её детские ладони всегда были сжаты в кулаки, противясь ощущению одиночества. Лидия возвращалась домой поздно ночью и сразу ложилась спать, и тогда Лора на цыпочках подходила к маминой кровати и прикасалась к влажной ладони. Но даже во сне уставшая женщина недовольно отдёргивала руку, пряча её в темноте одеяла.
Примерно в то время Лора и начала писать. Дневниковые записи о школьных буднях со временем превратились в размышления о жизни и крепкое желание стать журналистом. Тогда же появился маленький блокнот для заметок, который девочка прятала в рюкзаке.
В 13 лет Лора в последний раз попыталась прикоснуться к матери. Они стояли на кассе в гипермаркете на первом этаже торгового центра, и Лидия Михайловна положила руки на край подвижной ленты, по которой мимо её тонких пальцев в морщинках от моющих средств проезжали их с Лорой продукты на неделю. На маме была униформа уборщицы – синий комбинезон с белыми вставками и резиновые сабо.
Лора положила руки рядом с мамиными и сильно отставила мизинец, чтобы дотронуться до её ладони.
– Ло, привет!
В очереди через одного человека стояла её одноклассница с родителями.
– Мы тоже здесь, здорово? – девочка отпустила руку отца и радостно улыбнулась. – Как твои дела? Как каникулы?
– Мама, мама! – Лора убрала руки с ленты и потянула маму за карман комбинезона.
– Ну что?! – раздражённо бросила Лидия Михайловна, даже не взглянув на дочь.
– Возьми меня за руку! Возьмёшь? – она протянула маме свою ладонь – розовую, с ещё по-детски пухлыми пальцами. – Пожалуйста!
В тот момент женщина только устало закатила глаза, забрала сдачу и, взяв пакет с продуктами, пошла в сторону выхода. Лора виновато засеменила за ней.
Они ехали на эскалаторе, и эти несколько минут были последними минутами лориного детства. Если бы она знала, насколько эти минуты были важны, наверное, промолчала. Но она не знала.
– Почему ты никогда не берёшь меня за руку? Ты меня не любишь?
Лидия Михайловна поставила пакет с продуктами на ступеньку и собрала волосы в хвост.
– Знаешь, Лариса, – она стянула резинку с запястья и закрепила свою рабочую причёску, – в наше время людям не до любви.
– Но я люблю тебя! И родители Ани, ты видела? Они держались за руки!
– Ну и дураки. Это ненормально. Нормальные люди работают, чтобы существовать, а не демонстрируют всем свою «любовь». Если бы я всегда держала тебя за руку, то не смогла бы работать, не смогла бы зарабатывать нам на квартиру и одежду. Сейчас этими руками я буду держать швабру и мыть полы, а ты пойдёшь домой и приготовишь ужин. Понимаешь? – она посмотрела на дочь сверху вниз. На кончиках её волос играл свет. – Надеюсь, ты будешь умной и не будешь размениваться на всю эту ерунду. Тебе нужна крыша над головой и еда, чтобы выжить, а любовь…
Они сошли с эскалатора, и Лидия передала дочери пакет с продуктами.
– Любовь ещё никому не помогла выжить. Надеюсь, ты будешь нормальной, и не умрёшь с голоду.
Лора послушно кивнула, глядя в спину удаляющейся матери. Это были последние минуты её детства.
Сегодня на кухне её трёхкомнатной квартиры стоял забитый продуктами холодильник: спелые манго, растительное молоко и круассаны с новозеландским маслом, помидоры черри, батат, сыр маасдам и красное вино. «Я ни за что не умру с голоду, мама, – говорил её дом. – У меня есть крыша над головой, всё нормально».
Лора достала из-под раковины мусорное ведро и, зажмурившись, выбросила просроченные продукты. Она завтракала, обедала и ужинала в кафе в офисном квартале, поэтому продукты в холодильнике, как и машина в закрытом дворе дома, были просто её успокоительным – призраками «нормальности».
Выключив свет, Лора легла в кровать и постаралась уснуть. Что-то не давало ей покоя, и она надеялась, что очередная бессонница никак не связана с последними новостями.
Девушка достала ноутбук, поставила на колени и открыла браузер. Все новостные каналы писали о феномене зелёного света. Даже те, кому Лора до последнего времени доверяла. Это её возмутило.
– Как можно?!
Она раздражённо щёлкала мышкой, открывала ссылки и читала статью за статьёй. «Больше 300 исчезнувших», «Зелёный свет или заговор планетарного масштаба?», «Разговор с очевидцами». Из всей этой бесконечной вереницы слов Лора поняла только то, что «исчезали» не все, и именно на этом она основывала своё недоверие. Ещё аналитики писали, что больше 80 процентов «исчезнувших» – это пожилые люди, и так всё тоже вставало на свои места.
Когда утром Кир сказал, что пропала старушка – владелица китайского ресторана, Лора посмеялась над мужской чувствительностью. Это же пожилая женщина! Кто знает, что у неё на уме, чем она больна?! Ну правда!
Запросто отыскав логичные объяснения происходящего, Лора закрыла ноутбук и опустилась на подушку. В квартире было темно и тихо, и лишь на кухне шумел переполненный холодильник.
Она ещё раз вспомнила, закрыла ли входную дверь, и всё равно прислушалась к тишине. «Ты одна. Здесь больше никого нет».
Раздражение сменилось усталостью, Лора закрыла глаза и уснула, оставив прикроватную лампу включённой.
