Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Картошка в поле
Дождь как будто иссяк, хотя нет-нет, да и сыпанет. И Наталья Николаевна, одетая в душегрейку и в серый хрустящий плащ, с корзиной в руке, повела нас, четвероклассников, на колхозное поле выбирать картошку. Полеводческая бригада с утра работала в поле. По двое на борозде они выбирали вывороченную плугом картошку. Делалось это просто: встряхивали куст ботвы с землей, клубни в плетюху; несколько скребков царапкой: есть – собрал, нет – дальше пошли. Наполненные картошкой плетюхи оставляли на меже – на лошади увезут.
Нам отвели борозды рядом с опушкой леса. Каждому предстояло выбрать по три плетюхи. Шли кто с ведром, кто с царапкой, и только Симка с пустыми руками. Наталья Николаевна возбужденно рассказывала, как во время коллективизации вот на этом поле впервые посеяли колхозный овес. И уродились овсы такие, что медведи со всей округи приходили сюда лакомиться.
– А что, Наталья Николаевна, и не судили их за колоски?
– Кого за колоски?
– Да мишек…
И засмеялись: ох, и языкастый Симка, умеет шутки шутить.
– А ты, мишка, что это с пустыми руками? Кто же за тебя работать станет?
– За меня не надо, Наталья Николаевна. Я уже нагорбился на своем усаде!
– Видишь ты какой, у тебя все так от зубов и отскакивает – уроки так отскакивали бы.
– Отскакивает, – согласился Симка, – коли есть, что есть! – И во всю свою полоротость пропел:
Мы посмеивались, а Наталья Николаевна хмурилась.
– Я сейчас, Наталья Николаевна, теплину разведу, и картошку стану пекарить и вас угощать. Я и спички утянул у мамани…
Так и было: мы выбирали картошку, но сколько ни вдохновляла нас Наталья Николаевна, выбирали без желания. Ведь все мы знали, взрослые об этом говорили, что картошки колхозной сколько ни заложи в хранилище – впрок не пойдет. Хранилище протекает и холодное; картошку закладывать след сухую, а тут в любую погоду с поля прямиком в хранилище. Собранный урожай уже с осени начинает гнить. И гонят баб на переборку – вечно возле хранилища гора гнили… Вот и мы поглядывали, как Симка теплину разводит.
И все-таки стыдно лениться, когда старая учительница работает и девочки тоже. Так и разошлись, старались, пока спины не затекли. И тогда все пошли к костру отдохнуть. Наталья Николаевна постелила плащ на перевернутое ведро и села. А мы вокруг слушаем о коллективизации. Когда же она сказала:
– А знаете, как люди при царе жили…
– Ага, знаем, – не дав ей завершить фразу, вклинился Витя-молчун. – При царе Николашке ели белы колобашки, а теперь лепешки из гнилой картошки.
Наталья Николаевна даже побледнела. Она вытерла губы носовым платком и негромко сказала:
– Витя, если ты не хочешь накликать беду на родителей, в другой раз попридержи язычишко.
– Да у Вити и всегда язык за зубами! – Симка засмеялся, прихватил чье-то ведро и обнял за плечо Витю: – Айда картохи наберем… Мы, Наталья Николаевна, где уже собрали!
Интересно – и я побежал следом. Они прошли к бороздам, откуда уже увезли картошку. И правда, одна за другой выкатывалась картошка из-под въедливых царапок… Да это же половина картошки в земле остается – приходи и собирай!
– А пошибче дождем промоет, так и царапок не надо – все поле побелеет от картошки, – пояснил Симка. – А летошний год, чтобы не собирали, так сразу и запахали… А Наталья бзикает.
– Так и есть колхозница. Вот и стращает…
