Под ласковым солнцем: Империя камня и веры

Глава четвёртая. Дела аванпоста

Спустя чуть больше часа.

В кабинете стоит непроницаемая тишина. Окна и двери плотно закрыты, а поэтому помимо тишины в помещении несколько душно. По крайне мере здешнему единственному цветку, увенчанному желтоватым колоском с белыми тонкими лепестками здесь плохо.

В кабинете присутствует единственный человек. Командор сидит за собственным столом и что–то высматривает в экране монитора компьютера, который являет собой ещё старую сборку, времён до Италийской Ночи Междуцарствий, став, ещё как–то работающим анахронизмом давно ушедших времён. Машина тихо постанывает, под тяжестью пережитого времени и оттого в кабинете стоял негромкий гул работающей техники.

Кто он такой, человек работающий день и ночь на полк-орден? Командор из своего кабинета беспрестанно день за днём управляет аванпостом, который ему вверили. С должности он мог лишь перевестись в другой аванпост, если таковой имелся или же его могут попросту снять со службы. В ином случае, с поста командора может снять только смерть.

Хоть главы аванпостов не участвуют в операциях полк–ордена, если не проявят личное желание, но и их жизнь не была лёгкая. Ежедневно на командора аванпоста взваливалось масса задач, которые необходимо было решать. Это и обеспечение продовольствием, и снабжение инструментами и приборами разного рода для обслуживающего персонала, и техническая поддержка аванпоста, и коммунальные услуги, и канцелярские принадлежности… вплоть до стройматериалов для ремонта или строительства объектов. Проще сказать, что всё, что не касалось обеспечения оружием, амуницией, техникой и информацией солдат, командоры приобретали сами. Каждый аванпост максимально автономен, а это значит, что его экономико–хозяйственная сторона должна была обеспечиваться командорами без частого согласования с центром. Главам аванпостов всего лишь из штаба выделяли деньги, чтобы было на что всё приобретать, а где они возьмут всё им необходимое: купят у Рейха, у частного лица или достанут по-другому не так сильно волновало цитадель-монастырь – сердце полк-ордена.

Несмотря на то, что в кабинете стоит приятный компьютерный гул, его обрывает жужжание панельных ламп над головой, как вдруг и их бренчание работы развеял звук скрипучей двери и в помещение прошёл мужчина в строгом костюме с листами в руках.

– Вам пришли прошения из четырёх министерств, на которые необходимо ответить в самое ближайшее время, – сказал вошедший человек.

– Хорошо, положите на стол и можете быть свободны, – спокойно, сиплым голосом, чуть оторвавшись от своего компьютера, сказал Командор.

Вошедший человек спешно положил четыре листка на стол и тут же удалился из кабинета. В помещении вновь воцарился тихий и спокойный звук неспешной работы старого компьютера.

Командор мысленно про себя проклял министерства, ведь почти каждую неделю ему, и командорам из других аванпостов, из бесчисленных структур Правительства Рейха слали запросы об отчётах разного рода. А какой направленности может быть прошение, это уже было в воле министерств и их структурных подразделений, которые его составляли. Они могли запросить всё, что придёт им на ум: от отчётов про количество мётел в подвале до лояльности персонала идеалам Рейха. И сейчас ему вновь придётся разбираться в бесконечных требованиях бесконечных министерств.

Командор решил с каждым прошением разобраться по очереди.

Он взял со стола первый листок. От того, что в его в его руках был слегка желтоватый лист, от этого простейшего ощущения особенности у Командора на лице проступила лёгкая улыбка, ведь он единственный, наверное, из всего командорского состава, кто пользовался бумажными носителями. Все остальные предпочитали использовать электронную почту, а приближённость к чему-то архаичному и старому повышает ощущение особенности, что является хоть какой-то попыткой подчеркнуть свою уникальность в сером мире.

На первом листе оказалось прошение от Министерства Идеологической Чистоты.

– Проклятье, – выругался вслух Командор, но довольно тихо для того, чтобы его не услышали за дверью. – Чистоплюи моральные.

И причин не любить это министерство у любого руководителя было предостаточно. Вечно любят следить за лояльностью Культу Государства, и для этого они были уполномочены запросить любую информацию. Это министерство фанатично старалось следить за каждым человеком в Рейхе, практически еженедельно отслеживая его лояльность. И если характеристика не совпадёт с действиями гражданина, то руководитель мог быть арестован сразу по нескольким статьям Идеологического Кодекса: «Подрыв идеологических основ Рейха», «Сокрытие фактов, угрожающих идеологическому строю Рейха» и «Нанесение ущерба идеологическим устоям Рейха».

Было ясно, что любой руководитель яростно, тоже практически с фанатизмом поддерживал Культ Государства и верность Рейху в любом своём подчинённом, вплоть до увольнения, или даже хуже. Бывали случаи, когда руководители собственноручно писали доносы на своих работников в министерство или даже активно принимали участие в поимке нерадивого работника за самые мелкие нарушения – косой взгляд на символ власти, критика действий «Департаментов» или, упаси Боже, обвинение в неправильности выбранного курса.

На волне контроля всех за всеми Культ Государства, в союзе с Империал Экклесиас разработала целую программу. Это оказалась целая система, носившая название «Сердечное отношение», по которой измеряли лояльность, состоявшая из двух вещей: во–первых, рейтинг лояльности работе, который определяли руководители или начальники. Конечно, были даны к ней директивные предписания, по которым «рекомендовалось» оценивать гражданина. Она предполагала собой список вопросов, по которым выводилась оценка. Оценивался в этом вопросе человек по четырёх бальной шкале. Чем выше оценка, тем лучше. Если она была меньше трёх с половиной, то следовало уже сообщить в министерство или в Трибунал. И, во–вторых, эта система состояла ещё из одного аспекта – на каждом заводе, предприятии, военной части – везде рекомендовалось иметь небольшую внутреннюю часовню, которая будет посвящена Канцлеру и Богу. И чем больше человек посещал её, то тем большую лояльность он проявлял. За каждое посещение часовни человеку добавляли две десятых балла лояльности или несколько сотых в «Гражданский Рейтинг». Если такой часовни не имелось, то человек был обязан принести бумагу от священника, удостоверяющую, что данный гражданин молился за Канцлера в церкви. И если таких молитв за месяц, было свершено меньше пятидесяти, то такой человек зачастую арестовывался Инквизицией, за подозрение в ереси.

Недаром на стяге этого министерства красуется гербовый всевидящий глаз с мечом, что довольно символично, ибо это министерство старается неустанно надзирать за каждым жителем Рейха, а при необходимости – беспощадно карать.

Командор взял листки и посмотрел на напечатанный текст. Глубокое негодование сменилось на лёгкую улыбку, и тут же в кабинете послышался лёгкий выдох. Министерство Идеологической Чистоты у аванпоста запрашивало написать оценку общей лояльности Канцлеру всего военного состава. Командор не стал сейчас заниматься делами министерства Идеологической Чистоты, зная, что написать эту оценку это дело менее двух минут.

Отбросив этот листок в сторону, он взял прошение из другого министерства.

На этот раз приказ из министерства Денежных Потоков и он гласил, чтобы все солдаты полк–ордена переписали номера своих монет и купюр и предоставили их списком в пределах ближайших двух дней.

– Что ж, не самая страшная просьба, – прокомментировал прошение Командор.

Это министерство занималось отслеживанием денежных потоков, траншей, переводов, покупок, сделок дарения денег – всего того, что касается операций с валютой Империи. И не важно, что за монеты – золотые империалы, серебряные лириецы, медные фиороны или же никелевые тирины – все будут отслежены. От их всевидящего ока не могла укрыться ни одна организация или частное лицо, ибо они имеют полный и безоговорочный контроль над всеми финансовыми потоками, точнее над движением денег в организации и для них нет преград вроде истошных и визгливых криков «Это моя собственность». Даже в законе чётко прописано, что деньги людям не принадлежат, ибо они собственность государства, а гражданам они даны на мудрое использование и не более того. Они обладают полный доступ к кошелькам граждан, зная, какое максимальное количество денег должно быть у гражданина. По закону, свои деньги нужно было держать строго в кошельке, который вмещал правильно определённое количество купюр и мелочи. Если же деньги найдут в кармане или пакете, то человека имели право арестовать или оштрафовать на месте.

Министерство полностью отслеживает каждое поступление в кошелёк человека: от его зарплаты, до уличной сдачи, для чего деньги, выдаваемые гражданину, пропускали через специальное устройство, которое записывало, что именно эта купюра ушла в «карман» этому жителю. От их всевидящего взора нельзя укрыться – ни единая монетка или заношенная купюра, которые годами могли лежать в кармане человека, были «на карандаше» у министерства.

Естественно, такие жёсткие меры тотального контроля министерство объясняло антитеррористическими мерами. Мол, отслеживание валюты поможет установить, кто и когда сможет купить оружие, боеприпасы и амуницию и станет готовиться к теракту и откуда у него появились эти деньги. И никто не возмущается такомуположению дел, ведь ударные силы Трибунала Рейха всегда были готовы привести канцлеровское правосудие в исполнение, несмотря от источник возмущения.

На гербе этого министерства рисуется динариус – основная монета Рейха, украшенная растительным орнаментом, а нём присутствует всевидящее око.

Командор вызвал к себе помощника, передал ему приказ министерства, и решил приступить к следующему прошению.

Это было прошение из министерства Мониторинга Средств Социальных Коммуникаций, что вызвало на лице Командора беглую неприязненную гримасу.

Сие правительственное ведомство занимается тотальной просушкой телефонных переговоров, вскрытием переписок в социальных сетях, отслеживанием почтовой деятельности и всем тем, что было связано с вторжением в личную жизнь. Вообще, в законах Рейха не было определения «личная жизнь», есть «Жизнь человека», в которую нельзя вторгаться только третьим сторонам, вроде иных простых граждан или юридических лиц. А государство было признано содержателем жизни человека и поэтому имеет полное право на вторжение в личные дела человека, вплоть до интимных подробностей.

Служители этого министерства располагают полным доступом ко всем телефонам, что имеются в Рейхе. В каждом устройстве устанавливается специальный жучок, который отправлял всё заслушанное в министерство и его бесчисленные службы. Раз в месяц этот жучок специальные работники меняли, а собранную жатву жучков отправляют на дополнительную обработку… вдруг там ещё что-нибудь обнаружится.

Министерство могло прослушивать любые разговоры, которые ему вздумается и, причём круглосуточно. Никто не был спасён от бесконечного мониторинга личных дел между гражданами, ибо этими жучками были оборудованы все телефоны, от богатых и развитых городов, до самых захолустных деревень.

Командор даже припомнил случай, как в труднодоступную деревню, которую случайно нашли на старой карте, решили привести фургон с жучками и оснастить ими телефоны. На всю кампанию, на, как казалось, великую цель, было потрачено неимоверно огромное количество денег, но по прибытию оказалось, что деревня как год уже заброшена… вымерла подчистую от «Холеры Острабэкера», страшной болезни, разразившейся во время Континентального Кризиса. Никто из высокопоставленных лиц ничего по этому поводу не сказал, лишь в Имперском Буле была поднята эта проблема, а в «Вестнике Рейха» – главном новостном канале, ничего не было сказано про этот случай. Лишь в структурах Имперор Магистратос было создано ещё одно министерство – «по делам заброшенных деревень».

Так же министерство Мониторинга Средств Социальной Коммуникации занималось тотальной слежкой за всей перепиской граждан в социальных сетях. От их всевидящего взора не могла укрыться ни одна переписка, будь то общение старост деревень до диалога двух министров. Командор припомнил, что в таком государстве как Рейх существует всего три социальные сети: «Общение в Рейхе», «Имперское братство» и «Культурное обогащение». Первая сеть была ориентировано на простое общение, второе было объединением людей интересующихся политической сферой, а третье приспособлено для общения людей, глубоко увлекающихся музыкой, картиной и всему тому, что связанно с культурой. И для каждой социальной сети было создано отдельное министерство, а над всеми ними стояло Министерство Социальных Сетей. И весь этот министерский каскад занимался полным сбором информации на каждого гражданина в Рейхе, независимо от его положения.

Помимо этого, они занимались полным отслеживанием за каждым сказанным в социальных сетях слов. Если вдруг в диалоге появлялась критика на Рейх, Канцлера или всем тем что связанно с Департаментами Власти, то сама критика тщательно стиралась, а к самому «критику» выезжала полиция… или того хуже – представители Трибунала Рейха.

Министерство Мониторинга Средств Социальных Коммуникации было вольно собирать любую информацию, которую оно сочтёт нужным. Там где общались люди, им всегда в спину дышало это министерство, неустанно следя за каждым словом, что выйдет из уст человека.

Конечно, людям помпезными речами объяснили, что подобные меры были приняты для того, что бы защитить их от возможных правонарушений и для установления полной безопасности. Что лучше во имя идеала стабильности отдать часть своих прав, нежели утонуть в царстве анархии и беспорядка. Но гражданам не сказали, что так легче определять и вылавливать преступников мысли, которые стали неугодны Рейху, что объяснили, что благодаря этим средствам диктата легче пресекать любое вольнодумство. Если нужно было спрятать антигосударственную, аморальную изначально, мысль, то уж лучше её прятать и от себя, чтобы не повязали при первой возможности.

На гербе этого министерства было изображено ухо, с надписью на чёрной ленте под ним: «Канцлер всё видит, не следует обманывать нашего заботливого Отца».

Командор вчитался в прошение. Это министерство требовало от него предоставить длительность разговора каждого человека, что находится в обслуживающем персонале. Его лицо скривилось в отвращении, ибо он не любил рыться в личной жизни чужих людей. Но работа есть работа. Он вызвал к себе одного из помощников и дал ему определённые указания. После чего приступил к разбору последнего прошения.

Он взял листок, на котором нарисована очень редкая печать – песочные часы, на фоне клинка, а внизу, на геральдической ленте бардового цвета, красуется подпись: «Время было дано тебе Канцлером, используй его мудро». Лицо Командора помрачнело, в глазах пропал всякий огонь, а и рук выпал листок, мягко прилетевший на стол.

– Бюракрати Хронос…– Прошептал Командор.

Очень древнее и таинственное министерство – это всё, что о нём знает Командор. Про него редко когда заводили разговоры, а само оно стало главным героем легенд, бытовавших в народе, вроде изменения хода времени или манипуляциями с датами, которые сводились к банальным переписываниям кипы бумаг и документов. Министерство Времени всегда пугает обычных людей полосой тайн и даже сегодняшнее обращение весьма удивительное явление.

Эта структура неимоверно стара, по сравнению с ныне существующими органами правительства Рейха. Если большинство министерств было создано к средине правления первого Канцлера, то «Бюрократи Хронос» существовало всегда. Говорят, что это министерство было создано ещё в самом начале существовании Южно–Аппенинского Ковенанта, для поддержки собственной системы летоисчисления.

Крайне закрытое, практически тайное подразделение Имперор Магистратос не подчиняется обычным законам. Его возглавляет не один начальник, а министариум – совет из пяти министров, которые руководят всем правительственным ведомством. И сам аппарат управления этой структурой не такой огромный, всего двести сотен человек, против пятисот тысяч в среднем в других министерствах. Потайное и покрытое мраком неизвестности отделение правительства не присутствовало в Совете Министров и не подчиняется Лорд–Магистрариусу, лишь напрямую Канцлеру. Путь в него был закрыт, потому что министариум назначался лично верховным правителем, а уже эти пять избранников лично выбирали тех, кто будет в министерстве.

Как ни странно, но это министерство не выступает с законодательной инициативой и не проводит в жизнь реформ Канцлера, ибо оно выторговало для себя полномочия проводить реформы без согласия парламента и правительства. О полномочиях этой структуры было ещё меньше известно. Говорят, что в круг возможностей этого министерства входит слежка за ходом времени в Рейхе, и устранение всех неточностей в датах. Именно оно определяет, как граждане должны использовать личное время. Но в то же время кто ещё займётся подлогами времени, когда нужно выкрутить ситуацию в пользу государства, чтобы выставить его праведным? Все нарушения по срокам так же заведует Министерством Времени, а это есть прямой контроль над непогрешимостью державы в плане контроля за выполнением определённых работ или услуг…

Именно министерство Времени установило единую систему летоисчисления, жестоко преследуя всех несогласных с ней. Если остальные структуры полностью контролировали и регулировали жизнь гражданина Рейха, то это министерство целиком определяет её, составляя «желательный» распорядок его дня. Оно составляло, сколько человек должен был работать, сколько спать, сколько посвятить молитвам и досугу, когда принимать пищу. Это министерство было особенно тем, что оно было сильно связано с Империал Экклесиас, ибо свой распорядок оно составляло, основываясь на священном писании.

Но так, же стоит сказать, что распоряжения этого министерства были просто необязательны, нося лишь рекомендательный характер. Но тем, кто строго соблюдал распорядок, составленный министерством, давалось огромное преимущество в «Гражданском рейтинге» – показатели благонадёжности граждан.

Но Командор был удивлён до глубины души, ведь это министерство практически не контактировало с внешним миром, а с полк–орденом практически никогда. В истории был известен случай, когда подобное прошение пришло Консулу полк–ордена и то, тогда последовал ряд реформ в изменении календарных дат. И никто не знает, какое соглашение было заключено между Консулом и министерством.

Командор подобрал этот листок и вчитался в прошение. Министерство Времени запрашивало полный распорядок аванпоста – от момента звонка первого будильника до того, когда выключается последняя лампочка. А так же, на самом краю листа, содержится просьба доставить просьбу о встречи с Великим Консулом.

Хозяин кабинета был обескуражен и скривил лицо в гримасе удивления. Он отбросил листок, не желая дальше пытаться понять крайне необычные просьбы странного министерства, и вызвал к себе служителя аванпоста, дабы скинуть всю тягость данного на него и быстро дав ему распоряжения – написать распорядок аванпоста, отправить информацию о встрече Великому Консулу, Командор отпустил его.

Прежде чем приступить к прошению министерства Идеологической Чистоты хозяин кабинета облокотился на спинку, закрыл глаза и задумался.

– Господи, зачем нужна вся эта министерская фантасмагория? – Уже не шепча, недовольно, в голос сказал Командор.

Людям всегда говорили, что чем больше министерств, то тем эффективней управление, больше государственный аппарат, а значит, идеальней будет устроено общество, ибо держава обязывалась принести стальной порядок везде, а без вездесущего контроля это невозможно. С высоких трибун красивыми, сладкими посулами и сахарными речами рассказывали, что весь этот бюрократический скоб был создан для блага народа. Что именно вся эта система поддерживает жизнь государства и общества, а тотальная слежка и выхолащивание личной жизни существует для абсолютной безопасности всего социума. Как сказал министр Средств Массовой Информации – «Чем больше будет создано министерств, то тем больше вырастет эффективность, следовательно, больше увеличится контроль Рейха, а значит, мы ещё на шаг приблизимся к идеалу. Ибо когда установится полнейший контроль над всем, то тогда мы вступим в новую эру процветания».

«Разделяй и властвуй» – подумал про себя Командор. Ведь чем больше министерств, то тем эффективней будет жестче, сильнее и полнее будет контроль над всеми сферами общества, которые только возможно.

Но внезапный стук в дверь отвлёк от своих мыслей Командора.

– Проходите, – сказал он и по старой привычке стал перебирать документы.

Дверь со скрипом открылась и в кабинет вошёл один из служителей аванпоста. В его руках был конверт.

– Вам пришло письмо, – сказал вошедший человек и передал его Командору. Тот в свою очередь слегка кивнул, поблагодарил принёсшего и символическим взмахом руки отпустил его.

Хозяин кабинета с энтузиазмом посмотрел на этот конверт. На нём стоит сургучная печать Империал Экклесиас, которой пользовался только самый примечательный иерарх – папский крест на фоне двух раскрытых крыльев.

Командор сломал печать и вынул оттуда письмо. Его содержание было довольно коротким: «Встретимся в месте вознесения. Время будет указанно позже по защищённому каналу. Скорее всего, вечером. Папа»

С недовольством Командор тяжело выдохнул, откинув письмо в сторону, тут же облокотившись на своё кресло, став проклинать тот день, когда он вступил на этот путь. И после того, как в голове были произнесены проклятья, он быстро приступил доделывать мелкие дела, потому что вечер обещал быть долгим.