Васисуалий
Поскольку всем было ясно, что лидером должен стать «старожил», иначе ничего не выйдет, активисты выдвинули на первый план некоего Томаса Уилсона Дорра, потомка сразу двух уважаемых «старых семей», Дорров и Алленов. По профессии юриста, ни секунды в жизни, однако, не работавшего, поскольку доходы семьи (он был младшим и слегка не в себе, его жалели и баловали) позволяли ему посвящать жизнь размышлениям о судьбах человечества. Общественная деятельность ему, пылкому радикалу типа Валерии Ильиничны, нравилась, однако в «законных» рамках парню, слывшему придурковатым, ничего не светило, так что возглавить массы, по предложению бизнесменов, предпочитавших держаться в тени, он согласился охотно. А согласившись, быстро набрал популярность (говорить умел) и подвел под требования «понаехавших» теоретическую базу, согласно которой тот факт, что «40 % белых мужчин не имеют права голоса, противоречит Конституции, ст. IV, гл. 4 («Соединенные Штаты гарантируют каждому штату республиканскую форму правления»)». Однако несколько обращений в суд были проиграны: Фемида неуклонно отвечала, что если не республика, то монархия, а Род-Айленд, согласно Хартии 1663 года, был не монархией, а именно республикой, находившейся в зависимости от монархии, каковая прекратилась в 1776-м, а значит, никаких претензий быть не может. А по всем вопросам изменений следует добиваться, как положено, через Законодательное собрание.
В конце концов, страсти начали накаляться. В штате развернулось движение за реформу, возникла «Ассоциация за права избирателей». Весной 1841 года тысячи «неграждан» маршем прошли по Провиденсу под барабанный бой. Однако в связи с тем, что на власть демонстрация никакого впечатления не произвела, они провели перепись сторонников реформ и в октябре провели «Народный Конвент», разработавший проект новой конституции, не предполагающий земельного ценза для «свободных белых мужчин», проживших в штате «не менее года плюс один день». Никакой юридической силы бумажка, ясен пень, не имела, но это мало кого волновало. Вернее, все-таки волновало: Законодательное собрание приняло «Статут почетного гражданства», предоставлявший право голоса всем, имеющим какую-то, уже не обязательно земельную, собственность на те же 134 доллара 7 центов, – и только. Вполне понятно, что подавляющему большинству «понаехавших» это не пришлось по нраву, и «угнетенные» начали поговаривать о том, что в борьбе обретешь ты право свое, так что или референдум, или восстание. Против референдума – привычное для Род-Айленда дело – власти не возражали, однако участвовать-то в референдуме могли только «старожилы», так что идею реформ благополучно зарубили на корню. И тогда Дорр провел «народный» плебисцит, предъявив властям 16 000 бюллетеней «за», при том, что всего «понаехавших» в штате было тысячи на три меньше. Разницу «народный лидер» объяснил тем, что за его проект втайне голосовали и многие «старожилы», но этому никто не поверил, тем паче, что никто из «старожилов» и не подтвердил. Это, однако, «понаехавших» не волновало, – ведь их, как ни крути, было намного больше, чем «картофельных аристократов», – и они были настолько уверены в себе, что отказались от требования Дорра включить в «Народную конституцию» пункт о праве голоса для негров-арендаторов. Которых ненавидели вдвойне, – и как «обезьян», и как «старожилов».