Записные книжки дурака

В

Вовремя умереть…

Главное в этой жизни – вовремя умереть. Толстой и Чехов, к своей большой удаче, не дожили не только до Октябрьской революции, но и до Первой мировой войны. Не увидев одну из самых кровопролитных и бессмысленных боен в мировой истории, которая напрочь перечеркнула все прекраснодушные идеи графа-землепашца и под корень выбила большую часть героев доктора-литератора. Но главное, оба не успели ни единого слова сказать о новой власти. Поскольку они её просто не застали, а представить себе такое не могли даже в страшном сне. В связи с чем и остались литературными классиками.

Толстой, по Ленину, как зеркало русской революции и, согласно тому же Ленину, главный мужик русской литературы. «Вишнёвый сад» и «Чайка» в каждом уважающем себя театре страны – СССР она называется или Российская Федерация, неважно. И отдельный театр – имени Чехова. Кстати – интересно, почему Толстому не досталось? Многотомные собрания сочинений. Неотъемлемое место в школьной программе. Камлания имени обоих и в каждом уважающем себя эмигрантском центре, и в каждом официальном советском и постсоветском представительстве за рубежом. Дни культуры и литературы их имени, олимпиады и сочинения, памятники и мемориальные доски из ценных, особо прочных материалов на всех объектах, с которыми оба соприкасались.

Опять же – мемориальные усадьбы. Особенно потомкам Льва Толстого повезло с Ясной Поляной. Плюс преподавание в разведшколах всего мира – белоэмигранты постарались. Сакральный статус в мировой русистике и советологии, с которым может сравниться разве что Достоевский (почему – Б-г весть, причём во всех трёх случаях). Горький и Маяковский, как их младшие современники, всё успели увидеть своими глазами. Сказать, чтобы им это принесло много пользы, нельзя. «Буревестник революции» отсиживался-отсиживался на Капри – не отсиделся. Домой вернулся в почёте и некоторое время жил в достатке и холе… до поры. Которая настала довольно скоро. После чего – знаменитый густоусый профиль на собраниях сочинений и прочее мемориальное. Ну а Маяковский, с его буйным характером, сам застрелился. Тоже дело довольно тёмное, но чем кончилось – известно хорошо.

Такое впечатление, что от человека в этой жизни мало что зависит. Строишь дом. Сажаешь деревья. Лечишь, учишь, изобретаешь, пишешь картины или книги. Растишь детей и внуков. А потом прокатывается очередная война, и всё в распыл. Или не война, а очередная смута. Причём хорошо ещё, если ты сам и твоя семья остались в стороне от этого кошмара. Где-нибудь в глубокой провинции, которая отвалилась и осталась тихим маленьким государством на задворках Европы. А если нет? Жила-была Австро-Венгрия. И был в ней город Лемберг. Он же Львов. Ничем не хуже недалёкого от него Кракова. Старинный. Торговый. С большим немецким, польским и еврейским населением – как и полагалось всякому крупному городу той поры, расположенному там, где он был расположен. И где теперь те евреи, немцы и поляки? Хотя в помянутом Кракове поляки вполне себе остались – в отличие от немцев и евреев. А в не столь отдалённой столичной Вене – немцы (без евреев, венгров и славян).

То есть единственное, что по-настоящему может человек, чтобы не попасть под каток истории, – вовремя продать своё, кровное. И отъехать в правильное место. Где больше не убивают друг друга в ежедневном режиме. Или ещё не начали это делать. Хотя и тут никаких гарантий нет и быть не может. Бразилия, Аргентина, Чили – какие были страны! Плантации. Порты. Рудники. Газеты. Столичный шик бульваров, опер, ресторанов. Но что творилось там во времена военных хунт? Конечно, не оккупированная Европа времён Третьего рейха с его охотой на евреев и цыган. Но немногим лучше. При том, что наглая коррупция гражданских правительств и анархия социалистических экспериментов ни к чему, кроме путчей и военных переворотов, перемалывающих всякого, не к месту и не ко времени оказавшегося на пути армейских колонн гражданского шпака, привести не могли. И не приводили.

Было бы замечательно, если бы человек мог спокойно жить, работать, растить детей и им оставлять заработанное, не заботясь о том, что с ними будет после его ухода из жизни. И горя не знал бы. Оптимизм был бы, как у абхазских долгожителей. Истинное удовольствие жить так. Сохраняя и приумножая плоды разумного труда, как сказали бы классики марксизма-ленинизма. Которые, на своё счастье, не дожили до торжества своих идей. Поскольку Маркс и Энгельс оставили сей мир задолго до русского Октября 1917 года, китайского Большого Скачка и Красных Кхмеров. Да и Ленин… Окончание Гражданской войны Ильич застал. А коллективизацию, Большой террор и прочие радости того строя, который он гордо именовал социализмом, – нет. Очень повезло человеку. Лежит в Мавзолее – забальзамированный, и о судьбе его наследия и его тела до сих пор ссорятся и спорят. Хоронить? Не хоронить? Так и остался в истории вождём мирового пролетариата, что бы это ни значило…

Опять-таки, Андрей Дмитриевич Сахаров. Он всю свою жизнь в зрелом возрасте бросил на алтарь служения делу справедливости и борьбы с режимом, который сам себя в конечном счёте вскоре после его смерти и сожрал. Уйдя в лучший мир в декабре 1989-го, он не дожил не только до эйфории августа 1991-го, но и до всех последующих разочарований. Включая нынешние. Когда и на власти, и на оппозицию смотреть одинаково тошно. И мучает смутное подозрение, что всё опять идёт по кругу. Как справедливо всё-таки говорили древние! Про то, что «после нас – хоть Потоп». Тем более Шекспир туда же. Со своим «Что умереть? Уснуть!». Что сказали бы про события, последовавшие после их смерти, Сахаров, Высоцкий, Окуджава? И сказали бы что-либо? Или ушли во внутреннюю эмиграцию? Или уехали – благо есть куда? При всех безобразиях, хотя бы эта форточка не закрывается…

Без темноты не бывает света. Без ночи – дня. Без смерти – жизни. Хотя человеку, по его природе существу биологическому, положено любить именно жизнь. И за неё он цепляется, как может. Но природа со всеми её инстинктами – только одна часть человека. Другая – социальная. Общественная. И как хотите ещё её назовите. В основе которой исторический опыт. Разумная трезвость ума. И понимание того, что человек не вечен. Откуда всё то, о чем мы говорим, пытаясь хоть что-то донести окружающим, – пока не очень мешают. А ведь не так давно мешали – и сильно. Ты только рот открой – тебя и укоротят. На голову, или просто срок припаяют – это как выйдет. С анекдотом или невинным вопросом насчёт того, где обещанный коммунизм. И уж тем более с недозволенной цензурой писаниной.

Причём, судя по запалу новых бурбонов и кандидатов в сатрапы, очень многие из них с превеликой радостью эти времена вернули бы. Логично опираясь при этом на необходимость охраны морали, общественной нравственности, духовных скреп и опор, «традиционных ценностей» или одного лишь под этими ценностями понимаемого православия. Несколько охотнорядского, погромного типа – но тут уж как есть. Какие охранители, такие и ценности. Грудь колесом, щёки горят, глотки лужёные, от желания порвать кого-нибудь за начальство аж подпрыгивают – ждут. Вдруг укажут кого? И вот тут они, конечно, постараются. А то в кадровом резерве пока выстоишь… Конечно, на тёплое место пристроят, карьера пишется, стаж капает, статус растёт. Но ощущение не то. Вот и ждут своего часа, вытягивая шею, выпучивая глаза и надрываясь от внутренней преданности. Не дай Б-г дождутся. Визгу будет… и полетят клочки по закоулочкам. Хотя тут ещё большой вопрос – чьи.

Что до человечества не карьерного, но обычного – трудящегося, каждый на своей ниве, с некоторым для себя, семьи и общества понятным результатом, тут обычаи свои. Включая, кстати, рациональную привычку писать завещание – на тему того, как всем за годы жизни наработанным распорядиться. Находясь в здравом уме и твёрдой памяти. Чтобы наследники не ссорились над гробом. Или не сцепились после возвращения с кладбища. Свойственная рациональному Западу больше, чем суеверной России, где о собственной смерти не принято не то что говорить – думать. Хотя где-то Аннушка уже разлила масло. Гениален всё же был Булгаков! И народ свой знал куда как хорошо. При том, что, если ты гол как сокол, так нечего завещать. И некому. А вот если чего поднакопилось… И ведь сколько нынешнюю власть ни ругай – именно при ней у значительной части населения на костях кой-чего наросло. Не так много, как хотелось бы, и не у всех, но хоть что-то. И далеко не всё этим населением было украдено. Хотя, конечно, далеко и не всё праведно заработано…

Кто и что в этом мире может предсказать всерьёз, что будет? Не в отношении большого, общечеловеческого и светлого, к конкретному человеку не имеющего прямого отношения? Про царство Б-жье на земле или, напротив, приход Антихриста? Попроще. Вроде падения империй, смены общественных формаций и столкновения интересов сверхдержав. Или кого помельче. Усиления одних. Ослабления других. Возможных геополитических альянсов. И их разрыва – не обязательного, но вероятного. Тут-то какие-то прогнозы возможны? Вполне. Хотя они не всегда точны. Но вот конкретно, чтобы человек понимал, что в году Х в стране, где он живёт, будет революция и ему надлежит перебираться в страну У? Причём непременно в N-ную область? Поскольку соседний, куда более симпатичный городок разбомбят под ноль вместе со всем его населением через полвека? Или раньше. Или даже позже. Как и случилось с Дрезденом. Хиросимой. Нагасаки.

Такие варианты развития событий непредсказуемы. Хотя интересуют обывателя в первую очередь именно они. Чтобы было понятно, что в благословенной Франции евреев будет отлавливать французская полиция и свозить в концлагерь Дранси, из которого немногие вернутся. А в соседней Испании, разорённой гражданской войной, диктатор Франко, о котором ни один европейский интеллектуал доброго слова не сказал, евреев не тронет. И для десятков тысяч людей именно это окажется вопросом жизни и смерти. В буквальном смысле слова. Как на острове Гаити. Где две страны и обе ещё в середине ХХ века – диктатуры. Но франкоязычное государство Гаити осталось самым жутким местом на всех Карибах. А испаноязычная Доминиканская Республика стала туристическим раем. Поставь рядом их боссов, Дювалье и Трухильо, – ищи в них три отличия, не сразу найдёшь. Фактор личности в истории. От которого зависит куда больше, чем было принято считать в советской исторической науке. Хотя и несколько меньше, чем полагал Дюма-отец.

Для тех, кто не уловил аллегорию: в предвоенные годы, когда был Третий рейх и многих в мире личность его рейхсфюрера завораживала – экономику поднял, порядок навёл, страна на патриотическом подъёме, традиционные ценности защищены, – была там одна маленькая закавыка. С евреями. Которых никто нигде не любил и везде их побаивались, а в некоторых из вполне приличных западных либеральных и демократических стран справедливо считали конкурентами местной элиты и не против были избавиться при случае любыми способами. И сильно завидовали Гитлеру, который с откровенностью необыкновенной сказал, что он о них думает, и начал прижимать. Если, конечно, расистские Нюрнбергские законы можно назвать этим весьма умеренным для характеристики предвоенной ситуации словом. Так что вопрос о том, что с этими самыми евреями, которые из Третьего рейха бежали куда глаза глядят, встал – и по этому поводу была созвана Эвианская конференция. Как следует из названия, в городе на водах – откуда дорогая минеральная вода Эвиан расходится по ресторанам всего мира до настоящего времени.

Там вообще-то стоял ещё вопрос с цыганами, которым при фюрере в Германии и странах, ею завоёванных, было не лучше, чем евреям. Но насчёт них никаких конференций никто не собирал. Как бы по умолчанию было принято мировым цивилизованным сообществом, что и с евреями возиться – много чести. Что до цыган – какие цыгане? Напомним, что было это в те самые времена, когда расовая теория была общепринятой догмой и в соответствии с ней были полноценные и неполноценные расы и народы. Цвета кожи не того. Или образа жизни. Так что евреи просто состояли в пограничном статусе – то ли они были полноценными, то ли нет. А с цыганами такой вопрос не стоял. И добавим: для многих – в том числе в Европе – до сих пор не стоит. Что не означает, что проблем с ними никаких нет, – есть. Особенно с восточноевропейскими – из Болгарии или Румынии – в Западной Европе. Ну так и нечего было в НАТО и ЕС тащить страны с уровнем жизни и обычаями населения, далёкими от Бельгии и Люксембурга, скажем мы о нынешних временах. Благо о геноциде цыган в Европе Третьего рейха, как и о геноциде армян в Оттоманской Порте, и много о чём ещё автор всё, что имел сказать, высказал в книге «Жил-был народ».

Завершая коротко об Эвианской конференции, Третьем рейхе, евреях и Доминиканской Республике, еврейских беженцев отказались принимать практически все. Демократии Запада и СССР. Цивилизованные нации. Краса и гордость человечества. Под разными предлогами. Кроме той самой Доминиканской Республики, которая на этом немало процвела. И вот кто и как мог предсказать, что именно эта карибская диктатура окажется спасением для некоторых из беженцев? В то время как Соединённые Штаты не просто закрыли перед ними двери, но отправляли корабли с людьми, спасавшимися от уничтожения, обратно в оккупированную Европу, напрямую в концлагеря, расстрельные рвы, газовые камеры и печи. Так, судьба евреев, высланных в Сибирь после советской оккупации Прибалтики, Западной Украины и Белоруссии как «буржуазные элементы», в конечном счёте оказалась лучше, чем судьбы тех, кто пытался спастись в Америке: многие из них уцелели. Показательный урок – хотя кого и чему он может научить…

Но отвлечёмся от тёмных страниц европейской истории середины ХХ века и перейдём ко временам нынешним. Хотя никто не гарантирует, что впереди Европу не ждут страницы истории куда более тёмные. Обывателя, как правило, волнуют вопросы простые. Связанные с выживанием. Хотя его в школе учат быть патриотом и героем и отдать жизнь за Отечество. И многие по молодости в это верят. Не получая времени задуматься о том, что у них за Отечество. И осознать, что не за всякое Отечество стоит отдавать жизнь. Но власть – не обыватель. Она государство строит и им управляет. А часто сама им является. В точном соответствии с чеканной формулировкой того Людовика, который был Король-Солнце. И говорил: «Государство – это я», правильно интерпретируя систему отношений первого лица и лиц, как бы это помягче сказать… не первых. Которых на Руси именовали попросту – холопами. Без различия чинов и званий. Так как есть страны, где холоп – это холоп. А генерал – это генерал. А есть, где и генерал холоп. Только до поры до времени лучше одетый и снабжаемый по другой категории.

Так вот, наипервейшая задача первого лица – сохранить государство. Любыми методами. Царь он, генсек, председатель Великого Хурала или президент – всё равно. Как минимум. В идеальном варианте – передать его преемнику и мирно отойти от дел. Хотя мало кому, за исключением президентов Соединённых Штатов и прочих стран с такой системой правления, это удается. В противном случае многое, если не всё, в стране идет вразнос. Так как система, рассчитанная на жёсткую вертикаль власти, которая протыкает её, как шампур шашлык, неустойчива. И с уходом олицетворяющего эту вертикаль верховного носителя и гаранта прав она вполне может сложиться как карточный домик, хороня под собой страну. После чего выбравшиеся из-под руин долго будут его поминать крепкими словами. Не то чтобы всё это было о нынешнем положении дел в России. Так, навеяло. Но не без причины.

Оно, конечно, странно, что через столетие после революции, вызванной в первую очередь бездарностью и полнейшей оторванностью от реальной жизни последнего Романова, столь не приспособленного к правлению, что он даже собственную жизнь и жизнь своей семьи не смог сохранить, в стране, которая потом десятилетиями плавала в крови, корчилась в борьбе за власть и под репрессиями, нашлась группа поклонников этого видного, с бородой и усами мужчины, готовая во имя очищения памяти царя от кинематографических подозрений в его адюльтере с балериной Кшесинской писать заявления в прокуратуру и заниматься прочей малоосмысленной деятельностью. Но в мире, где есть фанатики Элвиса Пресли и Мэрилин Монро, чего ж отечественным нимфеткам не обрести себе возлюбленного кумира? Главное, чтобы в результате не пришлось опять в качестве главной мечты надеяться не дожить до таких же времён, как описанные выше… А ведь похоже, что всё возвращается на круги своя.