Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
I. Пушистый рыцарь
Молодое лето пело птицами, гудело шмелями, шелестело листьями деревьев и звенело причудливыми колокольчиками. Эти колокольчики были привязаны к широким балкам белоснежной веранды, а веранда была пристроена к дому, в котором жил мальчик по имени Поль.
«Откуда у русского мальчика такое необычное имя?» – спросите вы, и станете одними из тех многих, кто задавал Полю этот вопрос.
За десять лет жизни, семь из которых Поль умеет внятно изъясняться, он привык отвечать на него таким образом:
«Когда я только родился, мама хотела назвать меня Пашей. Но мой папа – норвежец – настаивал на норвежском варианте имени – Паль. Для России, где мы живём, такое имя сложное и непонятное. А в Норвегии, где живут мои бабушка и дедушка, имя Паша кажется чудным. Поэтому родители решили назвать меня Полем. Ведь это имя легко произнести на всех языках мира».
Но такой ответ устраивает не всех. «Почему тебя не назвали Иваном? Вот имя, которое знакомо каждому в мире!» – время от времени сокрушался лучший друг Поля, Ванька. На это Поль лишь пожимал плечами. Разве он мог раздавать советы относительно выбора имени только родившись?
Но вернёмся на веранду, где язычки колокольчиков бьются о маленькие купола, а Поль занят размышлениями.
Когда-то колокольчики использовались по прямому назначению – много лет украшали шеи северных оленей. Отслужив свой срок в снежной Норвегии, они были привезены мамой Поля в Россию. Она повесила их на северо-западной стороне дома, той, что была повёрнута в направлении родины отца Поля. И теперь каждый раз, когда воздушный посланник тех земель касался их, колокольчики приветствовали его лёгким перезвоном.
Поль смотрел на колокольчики и размышлял о Ваньке, который именно сегодня собирался уезжать на море. «Он столько всего пропустит, – огорчался за друга Поль. – Клубника поспеет без него, а ещё горох…»
Ну, конечно! Горох! Как же Поль мог забыть о горохе? Его же могут склевать сойки. Нет, он ни за что не допустит, чтобы Ванька, известнейший любитель гороха, остался без любимого лакомства. Нужно срочно сообщить о грядущей угрозе урожаю и предложить свою помощь. Только бы Ванька ещё был дома!
Худые мальчишеские ноги крутили педали велосипеда; тени деревьев нежно скользили по светлой макушке юного гонщика. Поль промчался по аллее из высоких берёз, свернул возле раскидистого дуба, съехал с небольшого холма и оказался возле одноэтажного дома с широкими окнами.
Поникший Ванька сидел на ступеньках парадной лестницы. Рядом с ним стояла клетка с хомяком.
– Ванёк, – окликнул друга Поль, слезая с велосипеда, – я придумал, что нам делать с твоим горохом!
Ванька с тоской взглянул на друга.
– Какой горох, Поль? – проговорил он. – У меня тут проблема посерьёзнее гороха.
– А что случилось?
– Дело в Джексоне, – Ванька печально покосился на хомяка. – Вот я уеду на море, а кто будет с ним играть? Без игр он затоскует. А я читал, что животное может умереть от тоски.
– Не переживай. Хочешь, я с ним буду играть? – предложил Поль.
– Ты настоящий друг! – обрадовался Ванька. – Пока нас не будет, твоя мама будет приходить и поливать цветы. Ты сможешь приходить вместе с ней?
– Конечно!
– А как ухаживать за Джексоном знаешь?
– Нет, – признался Поль.
– Всё очень просто, – затараторил Ванька, демонстрируя клетку, – раз в неделю нужно убирать опилки и насыпать новые. Опилки – это подстилка Джексона, которая непременно должна быть чистой и свежей. У меня очень чистоплотный хомяк. Раз в неделю нужно мыть клетку. Каждый день кормить Джексона свежими фруктами и овощами…
Слушая подробную инструкцию, Поль невольно пожалел, что ввязался в уход за хомяком. Поэтому, когда владелец питомца завершил инструктаж, Поль язвительно спросил:
– У тебя хомяк с родословной, что ли?
– Как это? – не понял Ванька.
– Родословная – это список поколений живого существа. Обычно родословная есть у людей, потому что мы знаем, кем были наши родители, бабушки и дедушки. Но бывает, что родословную отслеживают и у породистых животных – у собак, например. Такие собаки дорого стоят, за ними определённым образом ухаживают и тренируют.
– Я не тренирую Джексона, – отмахнулся Ванька, – он не поддаётся дрессировке. У него это… Дисдисциплина!
– Как-как? – переспросил Поль.
– Эх ты! Латыни не знаешь, а она, между прочим, главный язык медицины, – упрекнул друга Ванька и медленно повторил. – DIS DIS-CI-PLI-NA.
– И что это означает?
– Dis на латыни означает «отсутствие», а disciplina – «обучение». Все вместе – «не поддающийся обучению». Необучаемый у меня хомяк, короче говоря.
Ванька пользовался тем, что его папа был врачом и знакомил сына с азами этой важной профессии. Но любознательному мальчишке этого было недостаточно, поэтому он таскал у отца медицинские книги и пытался выудить оттуда хоть что-то для себя понятное. С видом эксперта он исследовал ушибы товарищей и раздавал советы по их лечению. Запомнив латинские названия некоторых травм и болезней, Ванька не упускал шанс блеснуть этими познаниями. Словно великий артист, он каждый раз выходил из толпы сочувствующих и, указывая на свежий синяк друга, страшным голосом сообщал: «Гематома!»[i] Дети были в восторге. Однако со временем однотипные диагнозы перестали производить должное впечатление на публику. И тогда Ванька принялся выдумывать названия болезней.
– Это не гематома, а феморис сантунум! – пугал он нового пострадавшего. – Лечится вот этой травой! – и срывал первый попавшийся сорняк.
– Твой диагноз похож на заклинание, а эта трава на обыкновенный одуванчик! – возмущался пострадавший.
Но Ванька его не слушал и продолжал навязывать своё «лечение». Что и говорить, в травах он не разбирался, зато придумывать названия на латыни ему удавалось вполне правдоподобно. А поскольку, проверить самозваного доктора мог только отец, Поль твёрдо решил все-таки выучить несколько латинских названий, чтобы больше не выслушивать в свой адрес Ванькины упрёки.
Друзья сидели на ступеньках дома. Ванька без умолку тараторил про Джексона, а Поль всё думал о странном имени хомяка.
– Почему ты назвал своего хомяка Джексоном? – спросил Поль, когда Ванька выговорился и, обессилев, присел рядом.
– Неужели я никогда не рассказывал тебе эту историю? – удивился Ванька.
Поль отрицательно покачал головой.
– Тогда слушай! Год назад папа подарил мне Джексона. Мама считает, что папа купил хомяка ей назло, ведь она так любит чистоту и порядок, а животные в этом плане не самые порядочные. Ей всё казалось, что Джексон чем-то пахнет, но это не так! Вот, сам понюхай! – и Ванька ловко достал хомяка из клетки и ткнул им Полю прямо в нос. – Пахнет?
– Хомяком.
– Человек, может, тоже не розочками пахнет, но это же не повод выгнать его из дома…
– А Джексона выгнали?
– Не совсем. Осенью у мамы развилась аллергия на Джексона. Она чихала весь октябрь и ноябрь. А в декабре её терпение кончилось, и она выставила клетку с Джексоном на террасу. Зимой температура там опускается до пятнадцати градусов, и я так волновался, что Джексон замёрзнет. А оказалось зря: этот вид хомяков прекрасно зимует даже при такой невысокой температуре. С тех пор я играл с ним только там, кормил и ухаживал, как вдруг стал замечать, что из серо-коричневого Джексон начал превращаться в белого! Выяснилось, что поскольку эти хомяки не впадают в спячку, они линяют, чтобы стать незаметными на снегу. Так что к январю Джексон стал совсем другим хомяком – белым, пушистым и очень шустрым. И вот тогда-то я прозвал его Джексоном – в честь первого человека в мире, который сменил цвет кожи с черного на белый.
Без Ваньки летние дни тянулись словно длинный караван верблюдов, пересекающих пустыню. Поль ждал возращения друга, как если бы ждал подарок к Рождеству. И когда момент встречи наконец настал, Поль с наслаждением отдался радости, которая овладевает каждым из нас после долгой разлуки.
Тёплый ветер взъерошивал белокурые волосы Поля. В лучах утреннего солнца они казались совсем белыми. Будто это не русский, а норвежский мальчик мчится к другу на велосипеде вдоль склонов фьордов. Чудилось, будто тень преследует Поля, пролетая рябью вдоль кустарников: поиграй со мной мной! Поль не слышал её, ведь вот-вот из-за поворота покажется знакомый холм, а затем и дом дорогого Ваньки… Но то, что предстало перед глазами Поля, было далеко от той картинки, которую он рисовал в воображении. Он заметил, что чемоданы хозяев стоят на лужайке перед входом в дом, а двери и окна распахнуты настежь. Мама Ваньки плачет, отец нервно мечется, а сам Ванька грустно ковыряется палкой в земле.
Поль остановился. В нескольких шагах он заметил рыжеволосого мальчишку и маленькую золотоволосую девочку. В руках у мальчика был альбом, и он деловито водил карандашом по бумаге. Полю удалось разглядеть рисунок – это была точная копия дома Ваньки. Он подошёл ближе и недружелюбно спросил у мальчишки:
– Что это ты делаешь?
– Зарисовываю место преступления, – невозмутимо ответил мальчик.
– Место чего? – переспросил Поль.
– Место преступления, – мягким голосом повторила девочка, – сегодня ночью наших соседей обокрали.
– А я зарисовываю место преступления – повторил мальчик.
– Мой брат – художник, – пояснила девочка.
– Не просто художник, – нахмурился мальчик, – а полицейский художник.
– Таких не бывает, – пренебрежительно заметил Поль.
– Да? – возмутился мальчик. – Тогда кто же зарисовывает фотороботы преступников?
– Это делают криминалисты, и они не зарисовывают, а составляют фотороботы.
– Хорошо, тогда я буду художником-криминалистом, – заявил мальчик.
Поль не хотел умничать, но так уж вышло, что он знал многое, и желание поделиться этими знаниями всегда оказывалось сильнее его.
– Но художников-криминалистов тоже не существует, – заметил он. – Зато есть судебные художники. Иногда во время суда в зал не допускают фотографов и журналистов. И тогда приглашают судебных художников – они зарисовывают сцены допросов и выступлений.
– Интересно, а если фотографов не пускают, почему художникам разрешают рисовать? – предположила золотоволосая девочка.
– Им тоже могут запретить рисовать, но запоминать же никто не запрещает, – пояснил Поль. – Вот они и рисуют потом картинки по памяти.
– Это же какую память нужно иметь! – восхитился мальчишка и мечтательно добавил. – Представляю, сколько на этом можно заработать…
– Ага, говорят, такие рисунки иногда даже коллекционеры и музеи покупают.
Кузя принялся рисовать с ещё большим энтузиазмом.
– А как вас зовут? – как бы вскользь поинтересовался Поль.
– Это моя сестра Ульяна или Лу, а меня зовут Кузя, – не отрываясь от занятия представился мальчик.
– Лу – это такое имя? – спросил Поль.
– Лу – это сокращённое от Луны.
– А при чём здесь Луна?
Кузя словно ожидал этот вопрос. Он перестал рисовать и, напустив на себя важный вид, приготовился объяснять, потому что считал свою тягу к выдумыванию чудных имен и названий суперспособностью.
– Понимаешь, Ульяна очень любит космос, планеты и всё время разглядывает Луну в телескоп. Вот я и называю её Лу. Это первые буквы названия спутника Земли.
– А тебя как зовут? – спросила Ульяна.
– Меня зовут Поль.
– Вот это да! – воскликнул Кузя, подняв глаза. – Про Лу спрашиваешь, а у самого имя ещё необычнее.
Тут Поль рассказал новым друзьям историю своего имени, которую вы уже слышали.
– Значит, ты всё-таки иностранец, – подытожил Кузя.
– Нет, – обиделся Поль, – я же в России родился и здесь живу…
– Не обижайся на него, – вступилась за брата Лу, – Кузе нравятся скандинавские страны, и в глубине души он и сам хотел бы быть норвежцем.
Поль удивился тому, насколько тонко эта маленькая девочка чувствует эмоции других людей, и тому, какая она умная для своих лет.
– Что же мы тут стоим?! – внезапно вспомнил Поль. – Ваньку же ограбили!
Когда новоиспечённые приятели подошли к месту происшествия, Ванька всё ещё рисовал палкой непонятные круги на земле.
– Всё в порядке, – успокоил он Поля, – ничего особенного не произошло. Сегодня ночью нас обокрали – вот и всё. Правда, папа сильно расстроился. Он держал в сейфе деньги на оборудование для больницы. Видно, воры знали об этом.
– И ты считаешь, что ничего особенного не произошло? – удивился Кузя.
– Это Кузя и Лу, а это Иван – мой друг, – представил друзей Поль.
Ванька протянул руку Ульяне, а затем Кузе.
– Понимаешь, Кузя, – философски начал Ванька, – в нашем районе и раньше случались кражи. Мама говорит, что не все люди хорошо живут, вот они и воруют от отчаяния и от тоски. А что такое отчаяние, Поль, ты не помнишь, случайно?
– Погоди, как же воры проникли в дом, если он был на сигнализации? – спросил Поль.
– Это вопрос к тебе и к твоей маме, – развёл руками Ванька. – Вы наверняка забыли включить её. А мой папа, между прочим, специально установил сигнализацию, чтобы деньги не украли.
– Дома ставят на сигнализацию, как машину? – вмешался Кузя, который о сигнализации для домов раньше и слыхом не слыхал.
– У тебя что, нет телевизора? – высокомерно поинтересовался Ванька.
– Как это связано? – оскорбился Кузя.
– Только те, у кого нет телевизора, никогда не видели, как в боевиках банки грабят. Преступники всегда пытаются обойти систему безопасности, часть которой – сигнализация.
– Так я не думал, что обычный дом тоже может быть с сигнализацией…
– Ну вот, теперь будешь знать, – Ванька по-отечески похлопал Кузю по плечу и, воодушевившись, пустился в подробные объяснения. – Внутри дома вешают специальные датчики, которые реагируют на любое движение. Если в дом пробирается вор, датчик считывает его движения, срабатывает сигнализация, и сигнал тревоги отправляется на удалённый пульт охраны.
– Странно, – замялся Кузя, внимательно осматривая стены дома Ваньки, – а почему тогда из стен не торчат провода?
– Это ещё зачем?
– Ты же говоришь – сигнал. Как его передать без провода?
– Эти датчики беспроводные, понимаешь? А работают они от электричества внутри дома.
– То есть если вор выключит внутри дома электричество, сигнализация не сработает? – уточнил Кузя.
Ванька поджал губы, не зная, что ответить.
– Сигнализация сработает, даже если выключить электричество, – вмешался Поль. – Там есть запасной источник питания – что-то вроде аккумулятора, который некоторое время может поддерживать систему в рабочем состоянии. А что касается моей мамы, то я отлично помню, как последний раз она поставила дом на сигнализацию. Я это запомнил, потому что она ключи уронила и волновалась, что брелок от удара о землю сломался. Но этого не произошло: мы нажали на кнопку, и она, как обычно пикнула.
– Если вы всё сделали так, как ты говоришь, тогда объясни мне, каким таким волшебным образом грабителям удалось беззвучно проникнуть в дом? – язвительно поинтересовался Ванька.
Поль потёр подбородок – он всегда так делал, когда размышлял над решением сложных задач.
– Может быть, – медленно проговорил он, – сигнализация сама отключилась из-за того, что несколько дней назад кто-то намеренно отключил электричество?
– Но, если вы приходили в дом, как вы могли не заметить, что в доме нет электричества?
– Очень просто: мы с мамой приходили днём и не включали свет, а сигнализация тем временем могла продолжать работать от аккумулятора.
– Интересная версия, – нехотя согласился Ванька, – но и тут есть нестыковка: разве можно выключить электричество в доме, не заходя внутрь самого дома?
– Для этого заходить в дом не обязательно, – пояснил Поль. – Мне папа говорил, что снаружи стоит электрический шкаф, в котором есть рубильник. Дёрнув за него, можно отключить питание во всём доме.
– Но для того чтобы это сделать, нужны ключи от электрического шкафа снаружи дома, а ещё нужно знать, какой дом отключать, – резонно заметил Кузя.
Ванька недовольно покосился на нового приятеля: «Ещё одного умника нам не хватало!» – подумал он про себя.
– А я согласен с Кузей, – поддержал Поль. – Кроме того, грабители совершенно точно должны были знать, на сколько часов работы рассчитан блок резервного питания сигнализации.
Поль принялся расхаживать вокруг друзей, словно знаменитый детектив Эркюль Пуаро.
– Подозреваю, что воры подождали несколько дней, пока источник питания отключится без подзарядки, и проникли в дом.
– Так, – нахмурился Кузя, – подозреваемые имели ключи от шкафа, знали, что в доме сигнализация с аккумулятором, а внутри дома ценные вещи. Значит…
– Значит, что тот, кто ограбил дом, хорошо знал семью Вани, – закончила фразу Ульяна. Мальчишки обернулись на неё: голубоглазая девчонка не уступала брату в сообразительности.
– Ну и кто же это может быть? Никто в голову не приходит… – Ванька сосредоточенно наморщил лоб.
– У меня есть версия, – сказал Поль, наблюдая за умственными потугами друга, – это может быть наш поселковый электрик.
Ваньку словно током ударило:
– Ты настоящий гений, Поль! – воскликнул он. – Тот электрик совершенно точно подозрительный тип! И ещё он был одним из тех, кто помогал устанавливать сигнализацию в доме. Кстати, он никогда мне не нравился. Пойдёмте скорее, расскажем родителям о наших догадках.
И дружная компания воодушевлённо направилась в сторону потерпевших родителей, чтобы рассказать об обнадёживающих предположениях. Но не успели они подойти, как услышали обрывки разговора полицейского-следователя и папы Вани.
– Скорее всего, кто-то намеренно разрядили блок резервного питания. И, конечно, при этих обстоятельствах ваша соседка ни в чём не виновата, – успокаивал полицейский встревоженного папу.
Мама Ваньки стояла рядом и вытирала слёзы. Напрасные обвинения соседей опечалили её, но куда меньше, чем кража трёх небольших, но редких бриллиантов, доставшихся ей в наследство от бабушки. Бывшая аристократка, бабушка в революцию сокрыла фамильные бриллианты, во время обысков держала их за щекой, а затем много лет прятала их в аквариуме с золотой рыбкой. На излёте жизни она передала драгоценности единственной внучке. И пусть мама Ваньки была не против во многом зависеть от своего мужа, эти три небольших бриллианта превращали эту зависимость в добровольную.
Обстановка разграбленного дома производила удручающее впечатление: разбросанные вещи и разбитая посуда лежали на полу, ящики шкафов были грубо выдвинуты, а дверцы единственного серванта бесцеремонно распахнуты. Каждый предмет мебели словно стыдился своей наготы.
Ванька растерянно бродил по потускневшим комнатам, бережно закрывая дверцы и поднимая стулья, пока случайно не наткнулся на пустую клетку. Как он мог забыть про хомяка? С тревогой он принялся перебирать разбросанные вещи, коря себя за то, что оставил Джексона одного. Он волновался, что питомец пал смертью храбреца, который в злополучный час встал на защиту родного дома. Но хомяк всё никак не находился. Ванька уже совсем было отчаялся, как вдруг из-под серванта выполз пушистый комочек.
– Джексон, родненький, – Ванька бросился к хомяку и, прижав к себе, с жаром зашептал: – Никогда, слышишь, никогда больше я не оставлю тебя одного!
Прошло несколько дней. Утренняя песнь птиц лилась сквозь распахнутые окна дома Ваньки, словно молитва, способная излечивать любые раны. Сняв плотную штору, мама обнажила окно, и лучи солнца устремились внутрь комнаты, растревожив тысячи пылинок. Ванька протянул руку, чтобы собрать чудные микроскопические частички в горсть, но как он ни старался, те упорно разлетались в разные стороны.
– Мама, – сказал Ванька, отставив безуспешные попытки обуздания микромира, – Джексон что-то совсем ничего не ест.
– Ты абсолютно в этом уверен, Ванюша? – спросила мама.
– Сама посмотри: он всё время лежит в клетке и даже не подходит к миске.
– Значит, нужно отвезти Джексона к ветеринару.
Послышался стук в дверь.
– Мы принесли тебе конфеты! – радостно сообщил Кузя, протягивая бумажный кулёк через порог.
– И зёрнышки для Джексона, – добавила Лу.
– Без толку, – пробубнил Ванька, принимая конфеты, – Джексон всё равно ничего не ест.
– А что с ним случилось?
– Не знаю. Вот сейчас иду за папой, чтобы он отвёз его к ветеринару.
– Странно, – проговорил Поль, – может быть, у него стресс?
– Бесполезно строить догадки, Поль, пусть доктор скажет, что с ним. Папа! – крикнул Ванька куда-то внутрь дома и скрылся в его глубине.
Друзья остались сидеть на ступеньках, в ожидании новостей. Спустя два часа Ванька вернулся.
– Ну, что сказал ветеринар? – взволнованно спросил Поль.
– Он сказал, что у Джексона воспалились щёчки. Там какие-то ранки, врач промыл их, и теперь всё будет хорошо.
– А откуда у него появились эти ранки?
– Врач сказал, что он мог что-то запихнуть за щёки и пораниться. У хомяков такой инстинкт. Даже когда они не голодны, если находят что-то, по их мнению, съедобное, сразу прячут это за щёки. Но я не понимаю, что такое он мог съесть, чтобы так пораниться?
– Кажется, у меня есть догадка, где находится то, что поранило щёчки Джексона, – сказал Поль после недолгого молчания.
– И где же? – удивился Кузя.
Но Поль ничего не ответил. Он только пробормотал что-то бессвязное и, протиснувшись между Ванькой и Кузей, вошёл внутрь дома.
– Ты часто выпускаешь Джексона погулять? – спросил он, деловито оглядывая холл.
– Конечно, ведь держать животное в клетке – это негуманно.
– А где он любит больше всего прятаться, когда гуляет?
– Вон под тем буфетом.
Поль подошёл к буфету, нагнулся и просунул под него руку.
– Ого, смотрите, что я нашёл! – из-под шкафа Поль достал три небольших бриллианта. – Вот, что поранило щёчки Джексона!
– Бриллианты моей мамы, – оторопело проговорил Ванька, – но как? Как они там оказались?
– Я не знаю точно, как было дело. Но возможно, Джексон случайно обнаружил бриллианты, когда грабители искали ценности, принял их за орешки, засунул за щёки и спрятался. Обычно хомяки не едят свои запасы сразу, а несут в специальное убежище – место, где они прячутся от опасностей. А поскольку в качестве такого убежища Джексон уже давно облюбовал угол под буфетом, то отнёс несъедобные деликатесы туда.
Спустя месяц грабителей арестовали, их сообщником действительно оказался поселковый электрик. Но эта новость меркла на фоне находки Поля. Взрослых невероятно развеселил тот факт, что хомяк повторил путь бабушки, спрятав бриллианты за щекой. Поэтому мама Ваньки торжественно присвоила хомяку шуточный титул рыцаря. С тех пор и дети, и взрослые называли хомяка исключительно и только с приставкой «сэр». А через несколько лет прошёл слух что где-то под Ярославлем неизвестный установил памятник сэру хомяку. Но правда это или вымысел – никому из участников той истории так и не удалось проверить.
