Кто что скажет – всё равно

Ура!

Я встал в очередь к кофейному автомату и вдруг увидел перед собой её. Нашу учительницу по литературе. В последнее время я решил, что будет лучше, если я попытаюсь вести себя с ней более естественно и раскованно. Я подумал – может, мы станем друг другу больше нравиться, и напряжение постепенно рассосётся. В другой раз я бы тихо дождался, пока она возьмёт кофе и уйдёт. Или ушёл бы сам. Кофе можно выпить на любой другой перемене. Но тут – была не была: я чуть склоняюсь и громко говорю: «Здравствуйте, Марина Станиславовна!» Она оборачивается и сдержанно мне улыбается. Я тоже улыбаюсь. Отличное начало.

Кофейный автомат работает медленно. Мы с Мариной Станиславовной стоим вполоборота друг к другу и ждём. Пауза длится. Надо о чём-то говорить. Я спрашиваю:

– А мы в пятницу будем на уроке сочинение писать, да?

Вообще-то вопрос глупый, потому что я и так знаю про сочинение. И она знает, что я знаю. Тем не менее любезно отвечает:

– Да. Только не в двадцать пятом кабинете.

Я радуюсь: появилась новая тема. Загадочный кабинет, о котором я ничего не знаю, а значит, можно задать нормальный, неглупый вопрос. И я спрашиваю:

– А в каком?

Вопрос доставляет мне такое удовольствие, что я просто млею: у меня с Мариной Станиславовной светская беседа! Про кабинет! Точнее, про номер кабинета.

– Я пока не знаю. Ближе к пятнице скажу. Но ты передай ребятам, чтобы у двадцать пятого никто не ждал.

Вот так поворот! Теперь она ещё и просит меня что-то кому-то передать! Я вроде как её поверенный… Ну или почти. От восторга я краснею и говорю:

– Будет исполнено!

Реплика дурацкая, но не дурная. К тому же учительница снова мне улыбается. Это отличный знак. Мы сближаемся. На самом деле не так уж она мне и не нравится. Она хорошая. Только меня не любит…

Вдруг она говорит:

– Кстати, Витя, я хотела тебе сказать: твоё эссе о Пушкине мне очень понравилось. Приятно было его прочитать.

Я чуть не подпрыгнул до потолка. Вот это да! Вот это да-а-а-а!

Тут и кофе подоспел. Она взяла свой стаканчик, сказала:

– Ну всё, покидаю тебя.

А я в ответ, всё ещё думая про эссе, как выпалю:

– Ура-а-а!

В тот момент она уже сделала несколько шагов к выходу и обернулась, смерила меня ироническим взглядом.

– Ой, я не то хотел… Я не это имел в виду… Ну, не в смысле ура, что вы…

– Ну да… – Она как будто колебалась. – Но прозвучало это…

И она ушла. А я остался стоять. И думать… о том, что я полный идиот.

Слова не давали мне покоя. Целый день я гадал, как бы исправить косяк. Ведь разговор шёл как по маслу! Это ж надо было так облажаться в самом финале. Я думал и думал, хотел ей всё объяснить, потом решал, что это глупо, потом снова собирался с духом, а потом случайно наткнулся на неё в коридоре. Ну идём мы почти бок о бок, она поворачивает голову и говорит:

– Я узнала – в пятницу будем в тридцатом кабинете.

– Ясно, – говорю я. Набираю в лёгкие побольше воздуха, и: – Надеюсь, вы не приняли всерьёз моё «ура»?

Марина Станиславовна замахала на меня руками:

– Витя!

Я почувствовал, что в очередной раз выставил себя идиотом, и попробовал снова реабилитироваться:

– Просто…

И тут мне вдруг пришло в голову, что ведь на самом деле я и правда не хотел стоять рядом с ней перед кофейным автоматом, на самом деле мне и правда было неловко, на самом деле я и правда хотел, чтобы она исчезла, на самом деле я был рад, когда она взяла наконец свой кофе и…

Я смотрел на учительницу, разинув рот, не зная, что сказать.

– Витя, я тебя поняла, – сухо произнесла она.

– Хорошо. – Я замолчал.

А что тут ещё скажешь? Она меня действительно поняла…