Любовь бабочки. Оазис

Глава 6. Отчуждение

Белая Ведьма ждала.

– Доброе утро, юный Чарльз! Вы хорошо позавтракали? – спросила она, слова эти заставили Чарли вздрогнуть, будто от удара кнута. – Соболезную, Чарли. Я слышала, ваш будильник безвременно почил вчера вечером. Жаль! Держу пари, вы в глубоком трауре.

Она выставила Чарли посмешищем перед сокурсниками, и он испытал жгучее желание вцепиться в нее. Бедный Чарли уже окунулся в омут отчаяния, но Ведьма, похоже, еще не закончила.

– Что касается вас, Майкл, вы, как посмотрю, точная копия своего дяди Сэмюэля. Он всегда опаздывал на занятия, но он с легкостью нагонял пропущенное. Мы учились вместе, как вы знаете. Но, в отличие от вас, он опаздывал, потому что вынужден был много работать, чтобы оплатить свое обучение.

Ее ухмылка сделала Майкла совершенно растерянным. Он тихо сел, и лекция продолжилась.

– А теперь, мы будем говорить о таких понятиях, как отягощающие и смягчающие обстоятельства при рассмотрении дела. Применяя перекрестный допрос, суд, при вынесении приговора, первостепенным считает результаты действий преднамеренных, нежели непреднамеренных. В случае совершения убийства, однако, непреднамеренные действия рассматриваются в другом аспекте.

Майкл, казалось, мог заметить, будто головы студентов на первом ряду вскипали от перенапряжения, и пар струился у них из ушей. Сегодня, впрочем, ему и без того было над чем поразмыслить, скажем, об этнической дискриминации, злоупотреблении родительской властью, праве на самоопределение, свободе при выборе полового партнера и первой поправке. Из этих тем проистекало множество запутанных пунктов Гражданского права, однако не все подпадало под программу курса по Уголовному праву. Постепенно образ отца, стоящий перед глазами, вышел на первый план, словно превратив Белую Ведьму в расплывчатый мираж, оставив лишь силуэт. На смену удручающей перспективе быть замученным тиранией его отца, постепенно пришло чувство облегчения. Буря утихла. Жизнь продолжалась в более-менее мирном ключе.

В глубине души Майкл надеялся, что отец успокоится и рассмотрит ситуацию с другого ракурса, как только Адам поговорит с ним. В вопросах убеждения и уговоров его брату не было равных. Размышляя об этом, Майкл уповал на лучшее, лекция пролетела быстро. Когда настало время двенадцатичасового перерыва, он выбежал из здания университета и направился в магазинчик папы Лоренсо. У кассы он заметил Папу и Шарлин, озадачившись, почему Вики не было на месте. Войдя в магазин, он одарил присутствующих лучезарной улыбкой, но Папа Лоренсо, направившись ему навстречу, лишь сердито взглянул на него.

– Я больше не желаю видеть тебя в моем магазине.

Майкл был сбит с толку. Папа Лоренсо тряс пальцем прямо перед его носом, почти столь же яростно, как отец, прошлым вечером. Что могло случиться?

– Держись от нее подальше. Ваше семейство уже причинило ей массу проблем. Слушай, она хорошая девушка, и мне отвратительно видеть, как ты с ней обошелся. А теперь – прочь. Оставь ее в покое.

Папа Лоренсо начал выталкивать его из своего магазина, Майкл не мог больше выносить этого.

– Где она? Что произошло? Пожалуйста, скажите мне, Папа! Она здорова? Умоляю, скажите, что произошло?

Майкл остановился и бросил на Папу умоляющий взгляд.

Наконец, Папа прислушался. – Ты что, ничего не знаешь?

– Что именно?! – завопил Майкл. – На самом деле, Папа, я решительно не понимаю, о чем вы говорите!

По выражению лица было видно, что Майкл находился в полнейшем замешательстве, Папа поверил в искренность его слов. Он сел на ящик из-под яблок, подозвал парня ближе и рассказал, что произошло тем утром.

Вскоре после того, как Виктория приехала на работу, перед магазинчиком остановился белый Роллс-Ройс. В магазин вошел никто иной, как папаша Шульц, спросив Папу Лоренсо, работает ли сейчас Виктория. Он представился, уверив Папу, будто хочет поговорить с ней. Виктория в это время переодевалась в подсобке.

– Так вот, – продолжил Папа, – я пожал его руку, а он сказал, что приехал поговорить с Викторией. Я направил его в сторону подсобки и вскоре услышал крик, переходящий в истерический ор. Я оставил Шарлин за кассой и ринулся узнать, в чем было дело.

Майкл почувствовал прилив ярости, кровь вскипела в его жилах, он уже знал, что Папа сообщит ему далее.

– Твой отец сказал Виктории, что ты не желаешь видеть ее больше, что ты переезжаешь домой, что между вами все кончено. Виктория начала рыдать, твой отец махал чеком на пять тысяч долларов у нее перед носом. Он пытался откупиться от нее, а бедная Виктория твердила лишь одно, что любит тебя и деньги ей не нужны, нужен лишь ты. Тогда он начал кричать и оскорблять ее: пуэрториканской шлюхой, шалавой и тому подобное… Я потребовал, чтобы он убирался. Он все пытался всучить ей свой чек, а после рванул к выходу, бранясь последними словами, не стесняясь остальных покупателей. Когда он ушел, я отправил Викторию домой на такси, она была убита горем.

К этому времени Майкл достиг точки кипения и мог думать лишь о том, что ему делать немедленно: звонить отцу и выяснить с ним отношения раз и навсегда или мчаться в Бруклин? Первым делом, он решил ехать в Бруклин, извинившись перед Папой Лоренсо, он направился к зданию Университета.

Чарли опешил, когда увидел своего друга. Он достаточно хорошо знал Майкла, чтобы понять, что здоровяк на взводе, и вот-вот взорвется, если его не успокоить.

– Майкл, ты видел Шарлин в магазине?

Майкл не ответил, он погряз в невеселых раздумьях. Чарли толком не знал, что еще сказать.

– Майкл, приди в себя, ты дерьмово выглядишь. В чем дело? Что стряслось?

Чарли не желал отступать. Он обязан был узнать, почему Майкл был чернее тучи. Майкл излил душу. Он рассказал Чарли о том, что произошло в магазине. Чарли ушам своим не верил. Неужто старик Шульц зашел так далеко? Чарли и сам был возмущен до предела; может быть их родители занимали разные социальные ниши, но Чарли и предположить не мог, чтобы они поступили бы с ним так гнусно, приведи он домой темнокожую девчонку или азиатку. Прецедента, правда, не было. Но, он отлично знал своих родителей и всегда трезво оценивал их поступки.

– Я все понял, Майкл. Слиняем с занятий и поедем в Бруклин.

Майкл аккуратно прервал его: – Спасибо, приятель, но я бы хотел поехать туда один. Нет нужды нам обоим наживать проблемы из-за пропусков. Дай мне ключи от машины. Увидимся дома, ладно?

Чарли отдал ему ключи и ушел, на прощанье похлопав его по плечу, выражая поддержку.

– Чувак, не напрягайся. Предки все такие. Мой папа все еще говорит со мной так, будто мне лет восемь.

Майкл осознал, что в этот раз вел авто точно, как Чарли. Он добрался до Бруклина в рекордно короткие сроки, впечатав педаль газа в пол. Высокая скорость, казалось, помогла ему выпустить пар и успокоиться немного. Он был взвинчен, как и прежде, но теперь был готов столкнуться с проблемами с большим хладнокровием. Майкл поднялся наверх и застал тетушку Марию столь же удивленной, как он сам. Вики дома не было.

Тетушка Мария думала, что девушка все еще на работе, но одному лишь Богу было известно, где она могла быть. Второй раз за день Майклу пришлось рассказывать неприятную историю, произошедшую в магазине Папы Лоренсо. Он понял, что тетушка Мария перепугана не на шутку. Женщина призналась, что Виктория плохо знала Нью-Йорк. Это был слишком большой, перенаселенный город, с высоким процентом психов на душу населения. Майкл пытался успокоить старую леди, которая зашлась в кашле от волнения.

– Тетушка, она, вероятно, решила прогуляться, чтобы отделаться от дурных мыслей. Не волнуйтесь, все будет хорошо.

Однако оба они волновались в гораздо большей степени, чем готовы были признать. Майкл заварил для Тетушки немного чая, и они вместе сидели и ждали. Мария пыталась улыбаться, а Майкл, в это время, почувствовал, каково это, провести хотя бы день без его Вики, потерянным и несчастным. Теперь, думая о мерзких деяниях отца, Майкл чувствовал себя будто потерянным для своей семьи, а Вики была всем, что у него осталось. Он не мог простить это отцу. Но через какие терзания, должно быть, прошел его родитель, если уж ему пришлось творить такие ужасные вещи? Больше всего Майкла пугало то, что он мог потерять Вики.

Они ждали около часа, поглощенные своими невеселыми раздумьями, пока, наконец, ключ не повернулся в дверном замке. Майкл вскочил от волнения. Вошла Виктория, вся в слезах. Все, что они могли сделать, так это крепко обнять друг друга, будто они не виделись целую вечность. Вики разрыдалась. Тетушка Мария уложила ее на диван, медленно гладя ей волосы и лицо, распухшее от слез, шептала слова утешения, словно мать, пытающаяся унять боль своего ребенка, который поранился очень сильно. Майкл принес чай и для Вики. Когда он вошел в гостиную, тетушка баюкала ее как ребенка. Майкл принял решение. Он вышел из квартиры и направился к метро. Он остановился у телефона-автомата и позвонил отцу. Его секретарь ответила, что отец был на встрече и соединила Майкла с его личным помощником. Он попросил передать, что сын мистера Щульца скоро прибудет.

Когда Майкл вышел из метро на Пятой Авеню, ему пришлось прокладывать себе путь сквозь толпу к северному выходу. Он шел по забитому тротуару, теряясь среди тысяч людей, идущих словно лавина. Вдалеке он заметил неоновую вывеску «D&S», логотип фирмы отца, мерцающую цветными огнями. Это был крупнейший магазин отца. Он владел сетью бутиков, но это был самым большим в Нью-Йорке, поражающим ассортиментом одежды и аксессуаров. Здесь можно было найти все, от булавки до шнурков, стоило только потратить время. Магазин занимал несколько этажей, каждый размером с футбольное поле. Шесть лифтов обеспечивали непрерывную циркуляцию потока покупателей по магазину.

Его отец заставил Вики страдать, Майкл не мог с этим мириться. Внутренний голос словно внушал ему:

«Перестань, это не какой-то мерзкий негодяй, это твой отец. Успокойся. Спорим, он с радостью приедет на вашу свадьбу и на день рождения вашего первенца!»

Но этот голос немедленно сменялся другим:

«Приди в себя, это тот еще ублюдок, Господин Хозяин Пятой Авеню. Стоит ему пальцем поманить, и сразу сбежится с десяток олухов, готовых ему ботинки лизать. Посмотри, что натворил этот напыщенный осел!

Он промчался по первому этажу к лифтам и поднялся наверх, к кабинетам управляющих, где застал врасплох секретаря, которая так и не поняла, был ли это налет или попытка похищения кого-то из руководства.

– Где мистер Шульц? Мне нужно говорить с ним.

Майкла она не знала и осторожно нажала кнопку под ее столом. – Мистер Шульц занят в данный момент. У вас назначено?

Майкл готов был взорваться, когда появилась изящно одетая женщина, типичный представитель манхэттенского руководящего звена, в сопровождении охранника в униформе.

– Дженнифер, это сын мистера Шульца. Все в порядке.

Леди отпустила охранника и поприветствовала Майкла: – Давно не виделись, Майкл.

Секретарь была сбита с толку. Ей пока не приходилось слышать, чтобы Дайэн Локвуд общалась с кем-либо так непринужденно.

– Привет, Дайэн, где мой папа? – Майклу Дайэн была очень симпатична, но болтать с ней он не намеревался, это был не самый подходящий момент. Она подхватила его под руку и повела в кабинет.

– Майкл, что-нибудь произошло? В чем дело? Ты выглядишь ужасно.

– Послушайте, Дайэн, я должен видеть своего отца. Срочно!

– Милый, честно говоря, он действительно сейчас очень занят. Разве это не может подождать? Ты же знаешь, как он не любит, когда его отвлекают во время переговоров.

Майкл не испытывал желания рассказывать о случившемся в третий раз за день и предпочел подождать. Попав в офис отца, он сел на роскошное кожаное кресло. Дайэн спросила, не хочет ли он чего-нибудь выпить? Он попросил налить виски, при его теперешнем состоянии, это было вовсе не лишним. Наполнив стакан на четверть, она поинтересовалась, как у Майкла обстояли дела. Они не виделись около трех месяцев, хотя отлично знали друг друга. Она была заместителем управляющего компанией и работала здесь вот уже четыре года. Майкл не знал, что и ответить. Он просто потягивал виски, стараясь уклониться от ответа. Затем, он принялся нервно прохаживаться туда-сюда. Кабинет был просторный, отделанный богато и со вкусом. Алкоголь помог ему немного расслабиться, однако ожидание сильно утомило его. Он вышел на огромный балкон, обозревая панораму улицы внизу. Дайэн вошла в офис, сообщив, что встреча подходит к концу и положила красный конверт на стол его отца.

Дверь офиса распахнулась, и мистер Шульц вошел в свой офис с торжествующей улыбкой. Было очевидно, он вообразил себя героем притчи, рассказанной по-новому, Давид вновь одолел Голиафа.

– Майкл, рад тебя видеть!

Он подошел к столу и взял красный конверт. Распечатав и небрежно оторвав край, он извлек связку ключей. Он протянул ключи Майклу, тряхнув ими в воздухе, будто пытаясь заинтриговать его производимым звяканьем.

Майкл не проронил ни слова, пытаясь убедить отца, что сохраняет хладнокровие. Однако поведением его отца вновь вызывало недоумение. Он вел себя так, будто ничего не произошло.

Он подошел к Майклу и указал рукой на парковку позади универмага. Рядом с белым Роллс-Ройсом стоял великолепный красный Порше. Дэвид Шульц снова звякнул ключами перед лицом сына.

– Видишь этот Порше? – он нервно усмехнулся, чувствуя пульсирующую в сыне ярость, хоть и пребывал в полной уверенности, что Майкл возьмет ключи. – Теперь он твой. Но обещай, что не станешь гонять как псих. Если твоя мать узнает, мне конец.

Он вернулся к своему столу. С неким высокомерием, он, не оглядываясь, швырнул ключи Майклу. Тот рефлекторно поймал их, и брезгливо оглядел. Как это можно было трактовать? Майкл уставился на отца, кровь ударила в голову, на него снизошло очередное озарение.

Очевидно, случай был абсолютно безнадежный. Его отец просто занимался привычным делом, будучи абсолютно уверенным, ему все сойдет с рук, весь вопрос лишь в сумме. Именно так он воспринимал мир и окружающих его людей. Пересмотреть эту позицию его папа был не в состоянии, и Майкл знал, окажись на его месте один из его друзей, столкнувшись с таким выбором, любой из них, недолго думая, бросил бы свою девушку ради Порше и подчинился бы воле отца. Вовсе не потому, что они были подлыми или алчными, а просто потому, что их отцы поступили бы точно так же.

Дэвид Шульц стоял гордо улыбаясь, на лице читалось: «Ну же, сынок, подумай, как следует, что для тебя важней; какая-то девка или этот бесценный Порше, за который любой парень твоего возраста душу отдаст?»

Кровь Майкла вскипала. Пугающе низким голосом он произнес: – Оставь свой паршивый авто себе! Мне больше не нужно твоих дерьмовых подачек!

Дэвид Шульц не ожидал услышать подобное, и потребовалось некоторое время, чтобы он смог вникнуть в суть того, что недавно услышал. Было видно, что ответ Майкла поверг его в состояние шока. Его расчетливый мозг помог ему разобраться, что Майкл предельно конкретно изложил свою позицию. Теперь предстояло сделать выбор; противодействовать Майклу, либо обыграть все максимально мягко, и Дэвид выбрал последнее. Он развел руками в недоумении, выдавил из себя улыбку и попытался вести диалог спокойно, чтобы достигнуть компромисса.

– Послушай, Майкл, если это из-за вчерашнего, мне жаль. Я сорвался, но ты неправильно меня понял. Мне жаль, если ты так переживаешь. Пойми, я твой отец, и мне все еще трудно воспринимать тебя как взрослого.

Дэвид сделал шаг вперед, всем видом показывая, что готов идти на примирение. Майкл лишь протянул сжатый кулак, ослабив пальцы, он показал скомканный чек, что Дэвид впихнул Вики. Теперь Шульц понял. Это и был ответ его сына, предельно ясный. Мало того, что Майкл не дал объяснений, он решил гнуть свою паршивую линию до конца. От слов его сына по спине вновь пробежали мурашки.

– Ты полагаешь, что можешь покупать людей так же легко, как покупаешь и продаешь свои ткани? – Майкл повернулся к эркеру, окинув взглядом горизонт Манхэттена. – Мой родной отец думает, что может купить с потрохами любого. – Он щелкнул пальцами и повернувшись, бросил скомканный чек к его ногам. – Как ты можешь? У тебя совсем нет чести?

Его отец, все еще пытался спасти ситуацию, сложив руки словно в мольбах и произнес: – Пожалуйста, Майкл. Она тебя до добра не доведет. Она тебе не нужна. Вернись домой, сынок, прошу тебя.

У Майкла не было желания играть в эту игру, что затеял отец, который все еще не понял, как серьезен был Майкл.

– Домой? Никогда! Слышишь меня? Никогда! Я никогда не вернусь домой, ни сегодня, ни завтра. Никогда больше!

Дэвид Шульц пытался успокоить сына, пока еще была возможность, но слова словно терялись в пространстве. Чем больше он пытался, тем хуже все оборачивалось. Майкл начал кричать громче, заглушая отца.

– Мне нужно кое-что сказать, так что лучше заткнись и послушай меня, если не хочешь, чтобы вместе с тобой слушал весь этаж! – Майкл бросил на отца взгляд, который ввел того в оцепенение. – То, как ты поступил сегодня утром, вызывает у меня отвращение. Ты вел себя как последний мерзавец.

Дэвид Шульц вскочил с места, но Майкл не дал ему опомниться.

– Сядь! Всю свою жизнь я считал, что мой отец – человек которым нужно гордиться, но, как видно, я ошибался. Ты сокрушил мою веру. Мне стыдно, стыдно за тебя! И последнее: если ты когда-нибудь попытаешься подойти к Вики или навредишь ей, так или иначе, будешь иметь дело со мной. Держись от нее подальше. Я не стану предупреждать дважды!

Ситуация вышла из-под контроля. Шульц старший постоянно имел дело с разного рода болванами, пытающимися обманывать его. Но, он впервые столкнулся с тем, чтобы кто-то из близких оскорблял его или угрожал ему так рьяно. Испепеляющий гнев пронизывал все его тело. Он резко вскочил, схватил свой стул и отчаянно запустил им в стену. Майкл отпрыгнул, внезапный выпад отца застал его врасплох. Их разделял стол, они сверлили друг друга взглядами, словно две кобры, готовые в любой момент осуществить смертельный бросок. Накал страстей был нешуточный. Дайэн Локвуд приоткрыла дверь, встревоженная громким шумом, но на нее, казалось, даже не обратили внимания.

– Все в порядке, сэр?

Шульц велел ей уйти. Дайэн закрыла дверь и исчезла. Майкл воспользовался ситуацией и поспешил покинуть помещение. Когда он был уже у двери, отец бросил ему вслед: – Ладно! Давай, сопляк. Беги к своей гребаной шиксе! Ты доигрался! Шалопутная плебейка, вот кто она! Надеюсь, она неплохо зарабатывает, торгуя собой, потому что отныне, ты не получишь от меня ни цента. Ты, ничтожный сосунок! Посмотрим, какой ты крутой, хватит ли тебе сил вкалывать, чтоб прокормиться, как вкалывал я в свое время! Одно скажу наверняка, твоя шлюха не получит ни гроша! Пошел вон!

Майкл замер, не оборачиваясь. Он понял, его отец никогда не изменится. Он уже обыграл ситуацию таким образом, словно это он вышвырнул Майкла из дому, без средств к существованию. Это казалось настолько нелепо, что его злоба улетучилась. Ничтожный и смешной, таким сейчас был его отец. И теперь, когда от гнева не осталось и следа, Майкл почувствовал огромное облегчение. Он вышел на улицу, собираясь с мыслями, и вновь почувствовал себя открытым для внешнего мира.