Шепот волка

10

Чуть позже он, усевшись за кухонным столом, слушал брата. Он заметил, что Майк старается избегать всех серьезных тем, а также не затрагивает ничего, что произошло уже после смерти родителей.

Даже в этом смысле Майк ничуть не изменился. Все, что творилось в его душе, он предпочитал не выставлять напоказ, а разбирался со всеми своими проблемами сам. Казалось, он стеснялся показывать чувства, потому что это могло быть воспринято другими как проявление слабости. Майк всегда хотел быть таким, как его идолы на постерах: Брюс Уиллис, Вин Дизель, Шварценеггер и Дуэйн «Рок» Джонсон – прикольные типы, лишенные недостатков. Поэтому братья уклонялись от серьезных тем, а обсуждали с воодушевлением, к примеру, красный «Форд-Мустанг» с двигателем 1969 года выпуска, который Майк реставрировал для одного из заказчиков.

– Настоящее сокровище! Скоро снова будет как с конвейера. Завтра получит новую лакировку. Два компонента в одном – унилак! Только для элитных авто.

Майк всегда был помешан на автомобилях. Симон же не умел долго поддерживать беседу на автомобильную тему – в особенности теперь, когда у него развилась настоящая фобия, не позволяющая ему находиться внутри машины, – но он любил выражение глаз Майка, когда тот говорил о любимом предмете. Майк мог быть таким страстным и темпераментным – в этом Симон ему завидовал, несмотря на искреннее восхищение. Старший брат был его полной противоположностью.

Тилия, стоя у плиты, помешивала мясо в большой кастрюле. Знакомый аромат жаркого с приправами и паприкой наполнял кухню. Этот запах напомнил Симону об отце. Говяжий гуляш с домашними клецками и овощами в масле по бабушкиному рецепту был любимым папиным блюдом. «Вкус родного дома», – сказал он однажды Симону.

При этой мысли мальчик слегка поежился, хотя в доме было жарко. Симон в который раз вспомнил взиравшее на него с водительского сиденья Тилии чудище. О галлюцинации, притворявшейся папой, пока лицо не расплылось в монструозную харю. С нечеловеческими глазами. С полным ненависти взглядом. Произносящего злобные, полные ненависти слова: «Ты тоже должен был умереть!»

Симону снова захотелось почесать шрамы, но он сумел побороть себя. Между тем он был благодарен Тилии за то, что она промолчала об инциденте в машине. Это было бы ему крайне неприятно. Но больше всего Симона занимал вопрос, почему он вообще увидел это чудовище. Удалось ли ему хоть чуть-чуть заглянуть за таинственную дверь из своих снов? Видел ли он что-то реальное, о чем сейчас не мог вспомнить? Он надеялся, что однажды сумеет вспомнить.

Тилия поставила на стол кастрюлю с дымящимися клецками.

– Михаэль, ты уже рассказал Симону главную новость?

– Новость? – переспросил Симон.

Майк вздохнул и посмотрел на скатерть.

– В общем… так сказать… у меня теперь кое-кто есть! – улыбнулся он Симону.

– У тебя новая подружка?

– Ее зовут Мелина.

– Ага, – произнес Симон, спрашивая себя, в чем же заключается главная новость. У Майка всегда была какая-нибудь подруга.

– Малыш, теперь у меня все по-серьезному. Мы уже почти полгода вместе.

В глазах Майка снова искрилось восхищение. Как и тогда, когда он рассказывал о двигателе. Может, даже немножко сильнее. Наверняка на сей раз это было что-то по-настоящему серьезное.

– Пора бы уже. – Тилия, взяв тарелку Майка, стала накладывать ему еду. – Я имею в виду, что ты, Михаэль, наконец-то стал серьезнее. У прошлых твоих девочек я еле успевала запоминать имена – так быстро они менялись.

– Ты преувеличиваешь, – возразил Майк и снова повернулся к брату. – Мелина тебе точно понравится, малыш. Это настоящая женщина-мечта!

Симон не вполне понимал, что брат под этим подразумевает. У него никогда не было настоящей подружки, а если он останется таким же робким, как сейчас, то и не будет. Он ответил улыбкой на улыбку – как обычно поступал в подобных ситуациях. Улыбка скрывает неуверенность, а это он усвоил рано.

Тут Тилия поставила большую тарелку и перед ним:

– Кушайте, мальчики. Захотите добавки, полýчите. Симон смотрел на гуляш, на соус, на клецки, на горох, картофель, соцветия цветной капусты… Все перемешано. Тилия готовила превосходно, он был голоден, однако сейчас не смог бы проглотить ни кусочка такой еды. Тилия заметила его взгляд и обеспокоенно спросила:

– Что-то не в порядке? Я что-то не так сделала? Или ты не любишь гуляш?

Симон уткнулся в тарелку:

– Все хорошо, только…

Мешанина на тарелке его раздражала. И выглядела неаппетитно. Мама раньше пыталась ему объяснить, что в желудке все равно все перемешается, однако на тарелке он предпочитал порядок. Все должно быть на своем месте – иначе он не мог есть.

– О, – выдохнул Майк, – извини, я совсем забыл! – Он встал и обратился к Тилии: – Не беспокойся, мы сейчас сами все сделаем.

Майк подошел к буфету, достал из него три маленьких тарелки и поставил перед Симоном. Затем аккуратно все разложил: на одну тарелку гуляш, на вторую – клецки, на третью – овощи.

– Спасибо, Майк, – с улыбкой поблагодарил Симон. Он не знал, что сказать Тилии, поэтому подвинул к себе тарелку с овощами и смущенно пожал плечами. Майк улыбнулся:

– Мой упрямый младший братишка! С ним всегда так было. Не бери в голову, тетушка. Симон нуждается в своем, особом порядке: все должно быть как всегда. Это радует его. Не правда ли, малыш?

Симон почувствовал, как у него кровь прилила к щекам. Наверняка он сейчас был таким же красным, как кусок перца на тарелке. Тилия, присев, вздохнула с облегчением:

– Вижу, что мне еще предстоит изучить твои привычки, Симон. Но я сделаю все, чтобы тебе помочь. Вдвоем мы приведем твою новую жизнь в порядок!

– Да ведь это уже получается! – Майк похлопал Симона по плечу. – Симон – славный мальчишка! Когда-нибудь он составит конкуренцию самому Эйнштейну, могу поспорить. И он сам должен понять, что перемен бояться не стоит.

«Легко тебе говорить, – подумал Симон. – Если бы жизнь была похожа на математику! Тогда можно было бы все заранее рассчитать и всюду царил бы полный порядок». Но прежде чем он успел что-либо произнести, запищал мобильник брата.

– Ах, уже поздно! Прости, Тилия, мне нужно бежать! Спасибо за великолепную еду! Ты была на высоте, как всегда. – Он взъерошил Симону волосы и подмигнул ему: – Здорово, что ты снова с нами, малыш! Спи хорошо и не забывай: то, что видишь во сне в первую ночь на новом месте, обязательно сбывается. Пусть тебе приснится что-нибудь чудесное, хорошо?

– О,кей, я постараюсь!

– А если тебе ничего не приходит в голову, увидь во сне, что твой старший брат выиграл в лотерею.

– Тогда пусть это буду я сам! Куплю тебе масляный двигатель!

– Мечта! – ответил Майк, рассмеявшись.

В дверях он остановился и обернулся:

– Эй, малыш, а это ты помнишь? – Он начал вращать глазами, поднес к лицу руку, слегка согнутую в локте, и сымитировал пуканье.

Симон и Тилия расхохотались. Майк поклонился, как актер перед публикой. Затем сделал пируэт а-ля цирковой слон и, помахав рукой на прощание, скрылся за дверью.

Симон посмотрел брату вслед. Как ему хотелось быть таким, как Майк! Привлекательным, остроумным и всегда имевшим в запасе что-то интересное. Но он был пленником своей черепной коробки, запертым в ней вместе со своими страхами и навязчивыми состояниями, под охраной главного надзирателя, которого врачи называли легким аутическим расстройством. Тогда он был еще маленьким, но хорошо понял, что чем-то отличается от других. И, каким бы легким ни было это расстройство, оно основательно осложняло ему жизнь, ежедневно напоминая о себе.

Эта непохожесть на остальных каменной стеной стояла между ним и нормальной жизнью. Она превращала его в жертву Ронни и ему подобных, и сейчас именно она не позволяла Симону вернуться к нормальной жизни. Он готов был отдать все что угодно, чтобы стать таким, как все. Насколько легче стала бы его жизнь!