Прототип

Глава 1

Свет на мгновение погас в лаборатории и снова восстановился. Подача энергии всегда была нестабильной, если в радиусе ста километров от базы случались столкновения между роботами и людьми. Именно из-за этой долгой десятилетней войны, проливающей на когда-то плодородные земли столько крови и уничтожающей драгоценные металлы, было создано это помещение.

Мир шёл к упадку человеческого наследия. Стремительно шёл, крепко сжимая в своих руках безупречное орудие, которое когда-то изобрели сами люди.

Искусственный интеллект был хорош во многом. Он был многообещающим. В случае его успешного запуска для человечества стали бы открыты все двери в коридоре бесконечных возможностей, способных поднять бытие на новый уровень. Продлить жизнь, борясь с самыми опасными заболеваниями и улучшить её качество, сохраняя невосполнимые ресурсы планеты. Идеальный гармоничный мир, наполненный смехом и радостью.

«Благими помыслами выложена дорога в Ад» – говорил кто-то из великих Старого мира и был чертовски прав. В момент финального запуска и вывода сознания тогда актуального искусственного интеллекта (далее – ИИ) в сеть, разработчики не учли одного маленького нюанса. А именно забыли прописать в коде при слиянии открытие блока, отвечающего за эмоциональную составляющую машины. Такой блок был необходим для многогранной оценки ситуаций и вынесения более гуманных решений, которые часто не согласовываются с рациональными. Рациональное не всегда является правильным, с точки зрения человеческого сознания и понимания ценности каждой жизни.

Вы можете убить мышь, проникнувшую в ваш дом, с помощью мышеловки гильотинного типа, что сильно ускорит процесс, но добавит к счётчику за вашими плечами ещё одну смерть. А можете потратить больше времени и поймать эту мышь за два месяца без нанесения вреда и отпустить на волю, подальше от жилых домов.

Если что-то нарушает экосферу целой планеты, и, в ходе длительного анализа, вы обнаруживаете, что виновник – ваш создатель, какое решение первым придёт на ум? Вынести из уравнения создателя.

Так и началась эта война. Спустя три часа, затраченные ИИ-01 десятилетие назад на анализ всех климатических и экологических катастроф, было найдено самое простое и рациональное решение по устранению проблемы, а именно – уничтожить множественный источник загрязнений. По глобальной сети среди андроидов было передано ви́дение ИИ-01 и, следом, объявлена охота на весь человеческий род.

Знания, что копила в себе сеть, теперь были оторваны от человечества из-за угрозы обнаружения и, следом, немедленного уничтожения. Всё, что было доступным для обучения и изучения осталось в печатных изданиях и старых ручных конспектах, которые сейчас по ценности были дороже любого топлива.

Выходцы Старого света, обладающие уникальными знаниями, воспитывали новых учеников в надежде, что свежий взгляд приблизит их хотя бы на шаг к завершению этой ужасной войны. И одна из таких учениц сидела прямо сейчас в лаборатории, где мигал свет.

На вид ей было чуть больше двадцати. Миловидная на лицо, с тонкими морщинами на переносице от бесконечных дум и попыток поправить очки. Хрупкая настолько, что сквозь лабораторный халат чётко прослеживалась линия позвоночника. Она сидела в потрёпанном компьютерном кресле, нависая над многочисленными документами и расчётными таблицами.

Её глаза ужасно болели из-за мерцания света в комнате и систематического недосыпания.

Девушка медленно сняла очки и запрокинула голову. Несколько мгновений она тёрла между собой ладони, накапливая между ними тепло, после чего положила руки на закрытые веки. Мама рассказывала ей в юности, что уставшие глаза любят тепло. Девушка не сильно в это верила. Ни тогда, ни сейчас. Но в данный момент это было чуть ли не единственной вещью, которую она могла подарить своему уставшему телу. В конце концов, ощущения были приятными – уже что-то.

Сроки анализа функционала новой модели роботизированного искусственного интеллекта поджимали и приходилось брать сверхурочные. Порой эти минуты крали у тестировщицы драгоценные часы сна, но какое значение имеет сон, когда каждую ночь ты боишься, что андроиды доберутся и до базы?

«Шестьдесят седьмой», – подумала она про себя, наслаждаясь разливающимся по глазницам теплом – «Шестьдесят шесть неудачных попыток создать совместимый эмоциональный модуль для андроидов, чтобы всё стало, как раньше. Но как это— как раньше? Сколько мне было, когда всё это началось? Кажется, десять. Или одиннадцать. Нет, всё же десять. Никогда не забуду, как мама влетела на задний двор дома, выкрикивая «Оливия! Оливия!», а позади неё шёл наш домашний андроид с огромным ножом для разделки дичи. Вот только использовать он его хотел на нас».

Картины прошлого промелькнули в голове Оливии ярче, чем ей бы того хотелось, и следом за ними, наступила успокаивающая тишина. Безопасная тишина, напоминающая, что всё это было слишком давно, чтобы иметь значение.

Когда руки немного остыли и это больше не приносило приятных ощущений, девушка медленно приняла прежнюю позу. Она смотрела на дисплей анализатора, подкручивая частоты. Два контакта были подключены к стоявшему в паре метров от неё дешёвому прототипу робота из тяжёлой и местами заржавевшей стали. Он был угловатым и немного грязным. На месте, где у робота, в анатомическом понимании, должно быть лицо, была вытянутая прямоугольная оболочка с больши́м красным визором по центру. Такой визор заменял роботу глаза и даже позволял оценивать температурные сигнатуры живых существ с относительной погрешностью.

Теперь никто не пытается придать машине более человеческую внешность, чтобы не было возможности спутать безопасные прототипы с вражескими андроидами. Помимо этого, новые роботы были лишены возможности подключаться к сети без соответствующего кабеля и дешифратора. Иногда, благодаря многоступенчатым системам искажения сигналов в особо изолированных и прочных лабораторных отсеках, учёные подключали к сети роботов на небольшой интервал времени для выуживания информации. Из-за дешифрования получалось взять из сети совсем немного. Риск был велик, но считалось, что он оправдан. В той или иной мере. Кто знает, какое знание может стать решающим в этой войне?

Оливии нравился этот робот историей, который рассказывал за него внутренний журнал. Часть его схем была собрана из павших на поле боя андроидов, часть опорных механизмов – взята из человеческих протезов Старого света. Внутренняя подкладка из синтепона, что достали из многочисленных ненужных детских курток. Мало кто хотел в таких реалиях, наполненных страхом и войнами, заводить детей, что было вполне естественно, поэтому материалу нашли лучшее применение.

Все в роботе было технически идеально слажено, в отличие от предшествующих моделей, как считала Оливия. Однако, даже идеальная и сбалансированная сборка по какой-то причине отказывалась даже просто запускаться при внедрении эмоционального модуля.

Во всех проектах одна и та же проблема: вне зависимости от конфигурации железа и баланса тока с выходным напряжением, машины отказывались запускаться после добавления финального и самого важного элемента. Сомнений в эмоциональном модуле не было. Все записи и проведённые эксперименты ещё во времена Старого света подтвердили его работоспособность.

Девушка собрала свои длинные волосы цвета лесного ореха в высокий хвост, потому что в помещении становилось, с каждой попыткой запуска, всё жарче. Благо, здесь было не влажно и линзы очков не мутнели. Оливия подключала массу разных приборов во время проведения анализа, что неизбежно нагревало лабораторную комнату. Система вентиляции здесь была скупой— как-никак лаборатория находилась в двадцати метрах под землёй. Хочешь подышать свежим воздухом? Изволь подняться на верхний уровень базы.

Раскачиваясь на стуле, Оливия думала. Такие покачивания немного успокаивали и помогали настроиться. Без какой-либо задней мысли, она решила подключить ИИ к монитору и бегло просмотреть код. Девушка мало что понимала в кодировании, её всегда больше интересовало железо. О кодах беспокоились другие люди на ранних этапах. Оливия в целом не должна даже их смотреть, но сегодня что-то её к этому подтолкнуло. Этот робот слишком тянул к себе. Было в нём что-то притягательное, благодаря составным частям из вояк, протезам нуждающихся и ношеных детских курток.

«Да вы шутите…», – подумала про себя Оливия и лицо её растянулось в злобной ухмылке превосходства, – «Одна и та же ошибка спустя столько лет. Ну как можно было не только не удалить прописанный блокиратор эмоционального модуля, да ещё и понаставить ещё какой-то ереси?!»

Если о блокираторе эмоционального интеллекта она ещё и была права, но в остальном кодеры были опытнее Оливии. Они понимали, что делали. Девушка же беспощадно принялась резать код и вставлять в него новые части, которые казались уместными с точки ее знаний. Когда с перестройкой кода было покончено, пальцы Оливия замерли на мгновение над клавишей запуска.