Цветы из пепла, или Замуж за темного мага

Глава 4. Тайная комната

Людей Магистра разместили в мужском крыле замка. Оказалось, он прибыл со свитой, до смешного скромной для его положения. Впрочем… я не сразу сообразила, что все они были магами. Им не требовалась охрана в пути, они были способны постоять за себя сами.

– Говорят, в бою маг высокого уровня стоит тысячи обычных воинов, – говорила Гвер после завтрака, который почетные гости пропустили. Некоторые местные обыватели тоже, потому что маги тренировались на плацу, где отец обычно гонял своих солдат.

– Пойдем посмотрим? – сестра лукаво улыбнулась.

– Хочешь посмотреть, нет ли у них под рубахой брачного браслета? – младшая не упустила случая переброситься шпилькой.

– Брачные браслеты вышли из обихода еще во времена нашего прадеда, – старшая не могла не поворчать.

Наутро, словно очистившись от вчерашнего дурмана, я уже куда более трезво смотрела на будущее замужество. Вспомнились многочисленные предупреждения, страхи по поводу передачи жизненной силы и самый главный страх – неизвестности. Неведомо, что меня ждет в столице. Смогу ли я, никогда не покидавшая земли отца, привыкнуть к другому укладу, к другим людям. А если вспомнить, что говорил менестрель…

В общем, восторги сестер я не разделяла и с удовольствием вернулась бы в объятия подушки, тем более что голова после выпитого изрядно протестовала всем попыткам активно провести время, да и нога до сих пор болела. Однако это был неплохой шанс узнать хоть что-то о магах как таковых.

Собиралась я как на свадьбу – и все время казалось, что выгляжу недостаточно хорошо.

Да, мне хотелось изгладить из памяти магистра ту позорную встречу, поразить его так, чтобы… чтобы…

– Да хватит уже! – не выдержала даже Гвен, из нас троих больше всех любившая прихорашиваться, – так они скоро уйдут, солнце поднимается!

Она права. Тем более не стоило давать им повода для насмешек.

Мрачные пророчества Гвен не сбылись – мы успели. Добрая половина двора и гости из деревни пришли поглазеть на невиданное зрелище, однако вспышек магии, левитации и прочих чудес, читанных в книгах, мы не увидели. Двое мужчин просто сражались на мечах.

Ну, не совсем «просто»…

Даже распоследний рекрут из отцовских людей, даже мы с сестрами понимали, что мастерство мечников восходит в разряд искусства.

Мужчины восхищались четкими отточенными движениями и приемами, женщины – как бы так сказать, хм… эстетической стороной зрелища. Магистр Кридхеду и его противник были обнажены по пояс – оба гибкие и поджарые, как отцовские гончие. Я и раньше видела тренирующихся солдат без рубах, когда они промокали от пота, но мне впервые хотелось сглотнуть, чтобы хоть как-то промочить вмиг пересохшее горло, в груди непривычно искрило, а внизу живота трепетало и томилось приятной болью. Куда там Энгусу – если бы не горячительный напиток с запрещенными травами, то ничего бы не было.

А вот сейчас я словно снова его хлебнула, от души. Я говорила себе отвернуться, но не могла. Смотрела, как играют и перекатываются мышцы под смуглой кожей, как она лоснится на солнце. Вчера мне довелось почувствовать их силу, когда лорд Кридхеду играючи усадил меня в седло.

Боль внизу стала сильнее, пульсация чаще – там, где уже было влажно и горячо.

– Как думаешь, кто победит? – шепнула Гвен, – твой жених хорош, очень, но я ставлю на второго, он мощнее.

Разве что шея мощнее, совсем бычья, и лицо напоминает красный кирпич. Но сестра смотрела завороженно. Вот и хорошо, меня бы раздосадовало, если бы она вот так поедала глазами моего жениха.

Моего. Жениха. Я про себя улыбнулась. Не так уж все и плохо.

– Так на кого ты ставишь? – младшая не унималась, – спорим на желание.

– На магистра, – преодолевая смущение, выдавила я.

– А я на второго, – ее щеки тоже покрывал румянец.

Волнения не было, как и сомнения, что Киаран победит. Но в какой-то момент он поймал мой взгляд – и застыл на месте, напряженно втягивая воздух – так, что крылья носа затрепетали. Нас разделяло два десятка ярдов, не меньше, но в тот момент их словно не было, во всем мире были только мы и пугающее, но такое манящее наваждение.

И тут его разбил звук выбитого клинка.

Под рукоплескания толпы третий маг из охраны поднял руку «краснолицего», утверждая победителя. Киаран, уже отвернувшись от меня, словно ничего не произошло, улыбался и поздравлял товарища. После чего все трое похлопали друг друга по плечам и обнялись.

– Я выиграла! – шепот сестры выдернул из мира грез, – теперь ты должна мне желание!

Ее улыбка стала такой предвкушающей, что впору было испугаться, но мне было не до того. Я смотрела в спину удаляющимся магам и понимала, что один из них уносит с собой частичку моего сердца.

– Ты слышишь, Этни? – глаза младшей лихорадочно блестели, – ты должна будешь в полночь пройтись по коридору мужского крыла в одной сорочке.

– С ума сошла?! – воскликнули сразу два голоса – мой и старшей сестры, Гвервил.

– Если кто увидит, сделай вид, что страдаешь лунной болезнью, – Гвендолен сложила руки на груди, пышной и высокой для ее возраста, что означало одно – идею из дурной головы не вытравить.

– Нет, не пойду, – во мне проснулось фамильное упрямство Гленуэ, – одно дело дурачиться, будучи девчонкой, а теперь я невеста уважаемого человека. Так что даже не проси.

И я собралась уже уйти, как в спину угодил запрещенный удар:

– И тебе совсем не хочется испытать чувство азарта… напоследок? В столице будет не до развлечений.

Подозреваю, что если планы матушки не отменятся, и мы поедем все вместе, то и в столице скучать не придется.

– Нет, – резко качнула головой, что вызвало новую вспышку боли, – не хочется.

– Тогда нашей дружбе конец, слышишь? – сестра решила использовать комбо из всего своего запрещенного арсенала – в голубых глазах набухали слезы, губы подрагивали от обиды, – по твоему заданию я даже на крышу лазила, если ты забыла, и в заброшенную башню…

– Но мы были детьми!

– Да, тогда мы были детьми, – Гвендолен подозрительно спокойно согласилась, – и тогда ты была куда храбрее, чем сейчас.

– Я докажу тебе, что это не так.

Умом я прекрасно понимала, что надо отговориться чем угодно, но не поддаваться на уговоры сестры. Потому что это самая настоящая провокация. В этом вся Гвен – когда ей скучно, она способна заразить своим сумасшествием всех.

Мужчины во главе с нашим отцом отправились на соколиную охоту, а мы остались в четырех стенах под зорким надзором матушки. В деревню уже не выбраться – вероятно, какие-то слухи до нее дошли, и мы снова скучали за пяльцами. Наверное, это и стало решающим камешком, перевесившим чашу с надписью «за».

А еще теплилась надежда, что до полуночи бравые охотники не вернутся – и я смогу выполнить условия пари, не испачкав репутации.

Пробил первый удар колокола, возвещающего полночь.

– Пора, – под молчаливый, полный укора взгляд Гвер, младшая картинно распахнула дверь, – давай, трусишка, или я зря отослала служанок? Иди, и не возвращайся без его платка. Или любой другой мелочи, которая докажет, что ты побывала в его покоях.

Нет! Только что рухнул план пересидеть в густых тенях под галереей.

– Ты понимаешь, что говоришь? Я стану не просто сумасшедшей, но и воровкой!

– Докажи, что в тебе ум Гленуэ, – колокол ударил второй раз, и я не могла отделаться от ощущения, что он звонит по мне, – нет, Этни, ты проиграла и обязана выполнить условие пари! Я бы никогда не струсила.

– Ты не говорила, что я должна зайти в его покои, речь шла о том, чтобы пройтись по мужскому крылу! И у дверей наверняка стража.

– Но как иначе я узнаю, что ты не обманула… – сестрица закусила губу, – ладно, я пойду с тобой!

К моему возмущению, на себя она накинула плащ, скрывающий фигуру с ног до головы, а мне требовалось идти в сорочке – до пят, но в настолько тонкой, что, будь во дворе прохладнее, я бы точно слегла с простудой.

– Я провожу тебя, – повторила Гвендолен и резким движением вытащила шпильку у меня из волос, отчего они рассыпались по плечам. Я не протестовала – так они укрывали спину и грудь, – да не бледней ты так! Не узнаю свою сестру, – и она показала последовательность знаков из тех, что мы выучили еще в детстве, чтобы тайно переговариваться за спиной слуг и учителей. Я повторила, напоследок скрестив пальцы, и на лице сама собой расплылась улыбка.

Шалость и только шалость. Если я и оскорблю чей-то высокий взор, то как—нибудь это переживу. И вообще, как мог магистр проиграть? Вдруг прочитал мысли (страшно подумать, но вдруг маги и впрямь могут забираться человеку в голову) и специально прервал бой. Я же видела, как он уставился на меня – от этого взгляда снова стало горячо и немного страшно.

Пятый удар колокола, и мы выскользнули за дверь, которую тут же осторожно прикрыла Гвервил. На стенах потрескивали факелы, два стражника оглушительно храпели, вытянув ноги на полу.

– Твоя работа? – я с укоризной посмотрела на сестру.

– Очнутся через час, – Гвендолен пожала плечами, – побежали!

Все-таки моя сумасбродная сестра была права – я тоже получала удовольствие от этой выходки. Отчасти это был протест матери, заперевшей нас вдали от деревенского праздника, протест отцу, что выдал замуж, протест судьбе, что свела нас с… женихом при весьма щекотливых обстоятельствах.

С двенадцатым ударом колокола Гвен оставила меня одну – бежать было некуда, только вперед, и радостное биение сердца сменилось тревожным ритмом.

Была вероятность нарваться на стражу – раз, на магов – два, на кого-то из слуг – три. Но в то же время препятствия будоражили кровь. А еще… где-то в глубине души переплелись страх и желание встретить магистра. И желание? Да, глупо врать самой себе. Я просто хотела его увидеть, хотя бы мельком – а если позволить фантазиям развиться, то продлить тот момент, когда наши взгляды встретились. От одной мысли об этом человеке на лицо просилась глупая улыбка.

Вот только вряд ли он оценит мой внешний вид. Или, наоборот, очень даже оценит…

Как же все запуталось! Я замотала головой, отчего волнистые волосы растрепались, и только тогда заметила, что преодолела половину пути. Тут и там, с обеих сторон попадались плотно закрытые двери, осталось совсем немного. Еще немного, и можно будет вернуться в покои, и там вдоволь посмеяться, вспоминая свои волнения.

Будто далекий раскат грома прошел под закопченными сводами. Странно, небо было чистым и звездным.

Звук повторился и приобрел другую тональность. Мне кажется, или за спиной кто-то рычит?!

Оборачиваться не хотелось – это просто нервы, не иначе, но звук повторился ближе. Ступни примерзли к каменному полу, по спине прошел холодок. Нехорошо заныло под ложечкой.

– Кто там? – крикнула я, стараясь успокоиться от звука собственного голоса.

Обернулась.

Подсвеченный факелами, посреди коридора стоял обсидианово-черный пес.

Все бы ничего, но среди подсокольничьих гончих отца я такого не помнила!

Так, немедленно успокойся! Это собака магов, они наверняка взяли ее с собой.

И я ей определенно не нравлюсь.

Я знала этот взгляд, как и значение тишины – гончая больше не рычала, она готовилась к прыжку!

– АААААА!!!!!!

Да, я прекрасно знала и то, что нельзя бежать, но не оставаться же на месте в ожидании своей участи?

Предвечная богиня, спаси!!!

– Помогите, кто-нибудь!!!

Ничего не видя от ужаса и суетливо размахивая руками, я налетела на стену… которая приподняла меня за талию, как в танце, и поставила в сторону, за собой.

Открыв наконец глаза, я снова едва подавила крик. Киаран Кридхеду прочно стоял на ногах, но края его силуэта трепетали темным огнем на ветру. Их кто-то стремительно ткал на полотне реальности прямо сейчас. Вот становятся плотнее мельчайшие волокна на его рубашке, разорванное становится единым. Как такое возможно? Магия…

Я смотрела на жениха с благоговением, как на бога, сошедшего с небес. Пожалуй, хорошо, что он не видел – мужчина стоял ко мне спиной и что-то говорил… собаке.

– Нихасса, – уловила я, – госпожа Этни теперь и твоя хозяйка. Ты должна ее слушаться и ни в коем случае не пугать.

Он выговаривал ей строго, но вместе с тем терпеливо, как нашкодившему ребенку, а потом опустился на корточки и потрепал по холке.

Я с замиранием сердца ждала момента, когда он повернется и все увидит. Панический страх уже отступил, благоговение тоже, и я вполне ясно осознала, в каком виде предстала – и в какую нелепицу снова угодила.

А еще я не могла предугадать, чего ожидать от магистра – вышколенной вежливости, как за вчерашней трапезой, либо снисходительной насмешки, когда они подобрал меня полуголую на дороге.

Вдох. Выдох.

Он наконец повернулся, и за это время я успела покрыться мурашками, напоминая самой себе ощипанного гуся.

Очень глупого ощипанного гуся.

– Доброй ночи, миледи Гленуэ, – язык произносил заученные фразы, а глаза смеялись, – мы снова встретились темной ночью. Это становится традицией, – он почти нежно приподнял мое лицо за подбородок, потому что я поспешила опустить глаза долу, – здесь неудачное место для разговора, а поговорить нам придется.

Левой рукой он проделал пасс, который я вряд ли смогла бы повторить, и прямо из воздуха посреди коридора возникла дверь – дубовая, обитая железом. Легкий взмах ладонью – и она мягко отворилась, приглашая в янтарный полумрак.

Снова могущественная магия, которую я видела второй раз в жизни, и оба раза за эти пять минут. Не считая моей странной способности взывать к богам и оживлять, но это было нечто совершенно иное. И впечатляющее.

На этот раз мое восхищение вперемешку с легким испугом от магистра не укрылось.

То ли видя, что я не спешу заходить, то ли решив до конца придерживаться приличий, он предложил мне локоть, и мы вместе переступили порог.

– Это моя тайная комната, мое маленькое убежище от мира.

Я распахнула глаза, которые неосознанно зажмурила во время «перехода», и почувствовала прилив благодарности – холод исчез. В этой маленькой комнатушке горел камин. Рядом находились два кресла, укрытые пледами. Я сразу потянулась к ближайшему из них и только закутавшись, отмерла и смогла произнести слово.

– Здесь так… умиротворенно. Милорд.

– Садись и грейся. Наедине мы имеем полное право обращаться друг к другу по имени и на «ты». В конце-концов, скоро я стану твоим законным супругом.

Я сглотнула, не смея отвести глаз от пляшущих языков пламени.

– Вина? – он извлек из воздуха кубок, – выпей, я настаиваю.

Снова не глядя на магистра, я послушно приняла напиток и, раз пригубив, осушила полностью. Для храбрости, не иначе.

– Спасибо. И за то, что спасли от пса – тоже.

Я монотонно бубнила, как на уроке у гувернеров. Когда тишину нарушало только потрескивание поленьев, неловкость отступала, но стоило мне заговорить, и она приливной волной захлестывала сознание.

– Спас, – поправил маг, – насколько я знаю, в твоих землях между супругами тоже нет ненужного официоза.

– Нет, – теперь я изучала густую бахрому на пледе.

– Нихасса совсем щенок, я думал подарить ее тебе, – ничего себе, без таких подарочков я как-нибудь обойдусь, – Этни, посмотри на меня. Посмотри, как ты это делала сегодня утром во время тренировки.

Я подскочила, как на углях.

– На что Вы… ты намекаешь?

– Прости, – магистр развел руками, – значит, мне показалось, – а вот мне совсем не показалось, что черные глаза прячут усмешку, – но разговор не об этом. Нам давно следовало обсудить кое-что, касаемое нашего брака.

Ну вот, сейчас на меня обрушатся небеса. Не порочь мою репутацию, отправишься в школу благородных жен – в столице была такая, готовила девушек для знатных лордов… А то и вовсе в монастырь, пока не выкинешь глупости из головы. Нет, последнее вряд ли, магу нужен мой резерв, и вряд ли он может им воспользоваться на расстоянии.

– Вам… тебе нужен мой резерв, – ляпнула я, уводя собеседника от неудобной темы, но получилось неуклюже.

– Могу представить, чего ты наслушалась, пока я мчался из столицы. Тебе нечего бояться, – голос мягко обволакивал, опьянял почище вина, – у тебя будет достойная жизнь. С моей стороны, я обещаю прислушиваться к твоему мнению и всячески его учитывать.

И он ничего не скажет по поводу моей выходки? Можно было легко поверить, что Киаран Кридхеду – сущий ангел, если бы не то высокомерное, почти брезгливое выражение, въевшееся в память сильнее, чем ржавчина в замковые ворота. Когда он накидывал плащ мне на плечи.

Нет, но он же не знал, кто я, правильно? Думал, что загулявшая простолюдинка. Трактирная девка… А сейчас – ценное приобретение, будущая жена, которой можно прощать невинные шалости.

– Этни, – медово позвал магистр, дождавшись, пока я поймаю взглядом его идеальный профиль, – но у меня одно условие – не компрометировать свою и мою честь.

Почувствовала себя Нихассой, когда ту давеча отчитывали за плохое поведение. Щеки заалели.

– Могу я хотя бы узнать, к кому ты так спешила, что забыла надеть платье? – он явно наслаждался моим смущением.

Но признаться еще и в глупом споре? Я окончательно упаду в его глазах.

– К Вам… тебе.

– Кошка знает, где сметана слаще, – задумчиво произнес Киаран, – так у вас говорят, верно?

Я не могла отвести взгляда от его глаз – темных, как ночь, но теперь в них отражалось пламя камина. К чему он клонит?

– Что бы ты ни хотела доказать своей выходкой, ты действительно шла ко мне. Что ж, иди. Вот он, я, – лорд Кридхеду поднялся во весь немалый рост, раскинув руки, – твой будущий муж, а не гуляка из деревни, так что можешь делать все, чего душе угодно.

Он серьезно?! Я ожидала, что жених – все еще произношу это слово с трепетом, как и его имя, – скажет что-нибудь любезное, польщенный таким признанием, и только. Киаран ломал все сложившиеся стереотипы о предбрачных взаимоотношениях.

– Я хотела поговорить, – а не показаться… хм, легкомысленной особой. Если не сказать хуже.

– Ты надеялась на встречу, – глаза магистра были двумя колодцами, на дне которых полыхало пламя. Когда его руки успели оказаться у моих висков? – и я тоже рад, что ты пришла. Но в следующий раз просто напиши мне, – он разогнул мою ладонь и вложил в нее свернутый клочок пергамента, потом так же аккуратно согнул пальцы – невероятно приятное ощущение, – и я тотчас прочитаю твое послание у себя, – из внутреннего кармана охотничей куртки он извлек похожий пергамент, перевязанный витым золоченым шнуром, – хочешь попробовать прямо сейчас?

– Д-да.

И кто бы отказался от демонстрации очередного чуда?

Пара слов на незнакомом языке, и передо мной стоит бюро из темного дерева с пером и чернильницей.

– Ну, что же ты, Этни, напиши мне что-нибудь.

И он даже вернулся к себе в кресло – демонстративно глядя на огонь. Спустя минуту до меня донеслось насмешливое:

– Или ты не умеешь писать?

Я взяла перо – руки слегка дрожали от переполнявших эмоций. Такого со мной не было даже в детстве, когда я впервые увидела бродячих фокусников.

«Киаран». Я так и не решилась написать его имя, только уронила кляксу, которая тут же впиталась в пергамент.

«Я думаю о тебе», – неведомо откуда появились витиеватые буквы – и исчезли, словно пыль, сорванная ветром.

«Я не оправдала твоих надежд?» – рука сама собой вывела ответ, – «ты надеялся получить куда более благовоспитанную невесту…»

«Какой смысл в благовоспитанности, если она скрывает чувства.»

Он… не сердится? И что он подразумевает под чувствами? Сердце колотилось как сумасшедшее – от всей необычности происходящего, не вписывающегося ни в какие рамки.

«…Но за пределами спальни все же придется ее придерживаться. Договорились?».

От этой приписки я вспыхнула. Не заметила, как смяла пергамент и долго мусолила, пока не скатала в плотный шарик.

Да, он все узнал про Энгуса, про спор, про мои низменные желания.

– Ну-ну, побереги его, он нам еще пригодится. До свадьбы, по традиции, какое—то время придется соблюдать приличия.

– А потом мы будем жить в столице? – я специально сменила тему, потому что в янтарном полумраке уютной комнаты стало слишком жарко. И получив кивок, продолжила, – правда ли, что там не растут деревья, а небо низкое и черное?

– Кто сказал тебе такое? – мне показалось, что магистр впервые не удержал лицо, – меньше слушай проходимцев.

– То есть, это ложь? – да, скорее всего, менестрель приврал для красного словца, какой смысл лгать Киарану? Ведь неправда, в случае чего, очень скоро раскроется.

– Молодым девушкам не следует забивать голову глупостями, – магистр улыбнулся так, что захватило дух, – иди сюда.

Куда? Зачем?! Завопил внутренний голос, но второй, ехидный, охотно ответил – затем, зачем пришла.

Мужчина легко приподнял меня за талию, заставив инстинктивно обхватить его ногами – плед соскользнул на ворсистый ковер. Огладив мои бедра, большие натруженные руки – что было странно при моем представлении о магах, но вполне объяснимо после сегодняшнего показательного боя, переместились ниже. Я должна была возмутиться, то не успела – Киаран опустился в кресло вместе со мной, так что мои колени упирались в мягкую спинку, а между разведенных ног теперь упиралось что-то, о чем не говорят в приличном обществе. Большое, налитое и горячее. Ой.

Я попыталась оттолкнуть мужчину, но мои кулачки по его груди были сродни ласке. Во всяком случае, выражение бездонных колдовских глаз говорило именно об этом.

– Тебе неприятно, Этни? – вкрадчивый голос змея—искусителя, – я вижу, что это не так. По твоему дыханию, – оно становилось все более сбитым, – по тому, как темнеют твои глаза. Как сжимаются соски.

Я проследила за его взглядом и покраснела, хотя больше, казалось, некуда – темно-розовые вершинки затвердели, как на холоде, и теперь выпирали сквозь тонкую ткань.

– А внизу тебе сладко и горячо, не так ли, Этни?

Я дернулась, как птичка в клетке, но властная рука прошлась от щиколотки по бедру, сминая кружево.

Он жених, ему можно – да и, по правде, я сама напросилась. И оставалось только уповать на его благоразумие.

– Киаран, – пискнула я, впервые назвав мужчину по имени, – не надо!

Возможно, если бы он меня поцеловал – одна мысль об этих четко очерченных губах заставляла хватать воздух, как выброшенной на берег рыбе, я бы даже не заикнулась о протесте, но он сомкнул их на моей груди, осторожно посасывая и дразня сквозь ткань.

В какой-то момент ласка стала жестче, и низ живота пронзило молнией – так, что поджались пальцы ног. Разум накрыло дурманом, комната расплывалась, словно я выпила несколько кубков того достопамятного зелья с деревенского праздника. Четкими оставались только глаза магистра – огненно-обсидиановые, такие же безумные… и ноющее ощущение пустоты.

Я тяжело дышала и неосознанно ерзала по выступающей твердости, приподнимаясь и опускаясь, пока она скользила в мокрой расщелине точно шелк. Приятно, даже слишком. Сложно сказать, когда меня избавили от сорочки – просто я вдруг поняла, что на моих ягодицах мужские руки. Они направляли, сжимали, гладили и вырисовывали неведомые знаки… одновременно касаясь спереди. Слишком много ощущений для одной меня. Я вот-вот взорвусь, и сердце остановится – а самое прекрасное, что мне на это плевать.

Лицо Киарана искажено мукой, словно он из последних сил сдерживает внутреннего зверя, но обдумать эту мысль не успеваю.

Кричу от нестерпимо острого удовольствия, пронзающего раз за разом, и с последним криком «Киаран!» погружаюсь в темное облако – мягкое и обнимающее спокойствием. Если это смерть, то лучшая из всех возможных.