18
– Вы же сказали, что поселите меня отдельно? – не удерживаюсь от вопроса.
Генерал глядит на меня чернотой глаз, не выдавая никаких эмоций, и медленно гладит обвешанной перстнями рукой своего пса.
– Ты живёшь отдельно, Тея. Но ничто не мешает мне приходить в гости, – нахально заявляет его светлость.
“Может, мы уже пойдём поедим, а, хозяин? – Слышу мысли Малыша, робко трогающего кончиком языка ладонь генерала. – Хозяин, в это время ты кормишь меня вкусным ломтём мяска. Ну, долго мы ещё будем тут сидеть? Ах опять эта самочка! Из-за неё я пропускаю свой завтрак!”
Малыш замечает меня и резко поворачивается. Взгляд его недружелюбно горит. Я больше не сомневаюсь, что именно его мысли слышу.
– Как твоё самочувствие после купания, Тея? – спрашивает генерал, обводя взглядом мой облегающий тонкий халатик.
– Спасибо, эдре, хорошо, – киваю я и отвожу глаза, потому что дракон смотрит совершенно невыносимо. Мне кажется, что в его мыслях, я давно уже без халата.
– Хорошо. Скоро я сам буду тебя купать – будет ещё лучше. А сейчас проходи за ширму, мерь платья, а я буду выбирать, – низким хриплым голосом говорит генерал, расставляет ноги шире и откидывается на спинку кресла.
“Хозяин, ты хочешь моей голодной смерти? Женщины ведь целую вечность собираются, самцов намеренно дразнят! Лучше бы мы все сперва поели, а потом я бы поспал, пока вы тут в брачные игры играете”, – Малыш скулит и сокрушённо трёт нос лапами.
Ну, и пёс! Чувствую, как моё лицо вспыхивает. Какие ещё брачные игры?!
В сопровождении леди Присциллы я прохожу в дальнюю часть комнаты за высокую ширму. Там висит с десяток вешалок с нарядами. Вот сейчас всё-всё тут перемерю с особой тщательностью, чтобы удовлетворить генерала. Может отстанет?
Надеваю первое платье – нежно-бирюзовое с жемчужной вышивкой. Леди Присцилла помогает мне расправить пышные юбки и завязать корсаж. Я спускаю волосы по плечам, поправляю амулеты на груди и выхожу к генералу.
Он оживляется, подпирает подбородок рукой и изучает меня с большим интересом.
– Подойди ближе, повернись, – говорит он, подзывая жестом.
Сердце дрожит. Ослушаться не могу. Я ступаю вперёд медленно, будто иду по канату, натянутому на высоте. Приближаться к генералу страшно: глаза его полны непроглядной тьмы, черты лица строгие, непробиваемые. О чём он сейчас думает, почему улыбается? Должно быть, чувствует мой страх. Нужно думать о стирке и глажке, нужно успокоиться…