Тайна женского сердца

I. Когда Наполеона Бонапарта называли Набулионе Буонапарте и он еще не знал, чего он хочет

1. В кого же вы были влюблены?

Настоящая фамилия Бонапарта – Буонапарте. Он собственноручно подписывался ею вплоть до тридцатитрехлетнего возраста.

Ж. Тюлар.

Буона-Парте (Buona-Parte) – очень старый и благородный тосканский род из Тревизо и Флоренции, чье родословное дерево доводят может быть слишком усердные генеологи до начала десятого века.

Д. С. Мережковский.

– Скажите, Набулионе… а вы были когда-нибудь влюблены? – задумчиво спросила Королина Коломбье своего молоденького кавалера, прогуливаясь ранним утром вместе с ним в старом фруктовом саду имения Бассо, принадлежащего ее матери, мадам Грегуар дю Коломбье, вдове почтенных лет, опытной в жизни и вполне состоятельной.

– Да, – коротко ответил юноша в темно-синем мундире с золотыми эполетами.

Набулионе Буонапарте, итальянец с острова Корсики, служил в полку Ла-Фер, стоявшем в Валансе, и имел чин поручика артиллерии. Он совсем недавно закончил обучение в Королевской Парижской военной школе и получил назначение в гарнизон города Валанса.

Часть пути до места службы новоиспеченный поручик прошел пешком, отказавшись перед этим от двух традиционных офицерских попоек: он не мог позволить себе такой роскоши в связи с отсутствием денег. Мундир ему полагался за казенный счет и поэтому не совсем хорошо сидел на нем.

Но поручик не замечал этого. Набулионе берег мундир и надевал только в исключительных случаях, ему казалось, что золотые шелковые эполеты приводят всех в восхищение точно так же, как и его самого.

Семье Коломбье поручика представил монсеньор де Тардивон, аббат Сен-Рюф, которому он передал рекомендательное письмо от брата французского губернатора Корсики Марбефа, покровительствовавшего семье Буонапарте. Мадам Грегуар дю Коломбье, владевшая довольно большим родовым поместьем своего рано умершего мужа, приветливо приняла в своем доме молодого офицера.

Ее дочери пора уже думать о женихах. Мать прелестной девицы с первого взгляда поняла, что худой, желтолицый, большеголовый подросток в мешковатом мундире артиллериста с аляповатыми золотыми эполетами не жених для Королины.

Королина обещала стать красавицей. Миловидное лицо с нежной, прозрачной кожей, с изящным маленьким ротиком, полные свежие губы, ясные, большие темные глаза, густые черные, как смоль, волосы, рано сформировавшаяся прекрасная грудь, которой позавидует любая взрослая женщина, идеальная фигура. И приличное состояние.

Не такое, чтобы оно привлекло внимание кого-либо из знатных аристократов, но очень не малое и более чем достаточное для жизни в провинции. И хорошее воспитание, и ум, позволяющие распорядиться всем, что имеют дю Коломбье.

Выходец с далекой Корсики несомненно беден. Он, конечно же, дворянин. Но на Корсике дворянином называет себя всякий, кто имеет два десятка оливковых деревьев и свой дом из трех комнат с портретами предков. Впрочем, дело не в бедности. Еще есть время. Королина найдет себе жениха с положением и состоянием, или представительного и солидного мужчину, если он не богат.

Но юной девушке нужен опыт. Она умна. Но нужен опыт. Она сообразительна, у нее есть вкус. Но нужен опыт. Она воспитанна, она умеет говорить и вести себя соответственно ситуации и соблюдая все правила этикета. Но нужен опыт.

Этот молодой офицер, этот итальянец привлекает ее. Он несколько диковат, неловок, угловат, излишне порывист, но именно такой и нужен для первой влюбленности. В нем что-то есть. Он молчалив, но не скучен, в нем чувствуется какая-то скрытая пылкость.

Может быть, он даже пишет стихи. Правда, это было бы ужасно с его чудовищным французским… Они тайно встречаются по утрам в старом саду (Королина понимает, что мать знает об этом, но не подает вида). Чтобы успеть на это свидание, поручик встает в четыре часа утра – имение дю Коломбье находится в двух часах пути пешком от Валанса; нанять экипаж юному офицеру не по карману.

Наедине он, наверное, говорит Королине о страданиях своей измученной души, которые никому не дано понять, и о желании покинуть этот мир от неразделенных чувств. А она уверяет его, что ее несчастное сердце, в таком случае, будет разбито навеки.

Когда у кошки подрастают котята, она приносит им специально пойманного полупридушенного мышонка. Приходя в себя, мышонок пытается убежать или спрятаться в густой траве, котята тут же настигают его и, не понимая, что с ним делать, отпускают, мышонок снова бросается бежать, котята весело догоняют его – и вот он опять у них в зубах, его опять отпускают и несколькими прыжками, совсем всерьез, догоняют.

Мышонок в ужасе мечется, не зная, как спастись, а котята играют с ним – то хватая, то выпуская – под присмотром матери-кошки, лежащей рядом. Она лениво и как-будто улыбаясь и вспоминая свое собственное детство, не вмешиваясь, наблюдает за тем, что происходит: котята учатся тому, что им необходимо для жизни.

– О, так вы были влюблены? Когда же? – оживилась Королина.

– Давно. В годы моей молодости, – ответил семнадцатилетний поручик.

«Глупышка, – снисходительно подумала Королина. – Конечно же глупышка. Будь он поумнее, на вопрос «Когда же?» от ответил бы «Сейчас». Но он не сообразил. Он ведь итальянец. А итальянцы такие несообразительные…»

– Вот как! В кого же вы были влюблены?

– В принцессу, – после долгой паузы ответил Набулионе.

– В принцессу? – удивленно и разочарованно переспросила Королина.

– Да, в принцессу.

– Как же ее имя?

– Ее имя Джикоминетта.

– Джикоминетта? Я не знаю такой принцессы. Это в Версале?

– Нет, на Корсике.

«В самом деле глупышка, – опять подумала Королина. – Конечно же глупышка. Во-первых, он должен бы сказать, что влюблен сейчас. А во-вторых, на вопрос «в кого он влюблен», ему нужно отвечать, что ни за что на свете не признается, кто владеет его сердцем».

И тогда она выпытывала бы у него, в кого же он все-таки влюблен, догадываясь, что предметом его любовных мук является она сама.

Она бы спрашивала, какие у его возлюбленной волосы, и он отвечал бы: «Черные, как ночь». Она бы спрашивала, какие у его возлюбленной глаза? И он бы отвечал, что у нее самые замечательные в мире глаза, большие и темные, как два омута, в которых тонет его сердце. Она бы спрашивала, какая у его возлюбленной походка? И он отвечал бы, что она ходит легко и грациозно, словно волшебница-фея.

И она спросила бы, как же зовут его возлюбленную, и он ответил бы, что ее имя начинается на букву «К». «На букву «К»? Клементина?» – спросила бы она. «Нет», – ответил бы он. «Клавдия?» – «Нет». – «Кристина?» – «Нет», – ответил бы он. – «Корнелия?» – «Нет». – «Неужели Капитолина?» – «Нет». – «Ну, тогда… Кандида?» – «Нет». – «Знаю, знаю! Ее зовут Констанция». – «Нет». – «Но Констанция такое прелестное имя. Может Корина?» – «Нет». – «Или Каринна? Корина и Каринна это ведь совершенно разные имена». – «Нет. Ни Корина и не Каринна». – «Так как же тогда ее зовут? На букву «К» больше и не припомнить имен… Клотильда?» – «Нет, нет». – «Ну тогда Каторина?» – «Похоже, очень похоже, но немножко по-другому…»

А вместо этого – какая-то принцесса… Джикоминетта… Какое странное имя… Конечно же он глупышка. Ничего не понимает. Откуда на Корсике принцесса?