Неуставняк 2

Мы. (Слоны) —

– мечтатели, вершители, герои и мстители, а ещё читатели и мыслепоглотители – это всё Мы, которым счастливо не посчастливилось попасть в армию, в десант, а затем и в Афганистан. И нет разницы, где и когда, с кем и как – Мы все от материнских сердец, от одного призыва и от веры в то, что в конце этого нежданного сумасшествия будут почёт и уважение от благодарных лиц встречающих… Мы все разные и все как один – без претензий на чужие устои и с неприятием посягательств на собственное Тело!!!

Мы злились на нерасторопных родителей за то, что те не породили нас до начала Великой Отечественной войны, так как больше геройских поступков совершить было негде!

Ведь только ловко использовав свой маленький рост, можно стать воспетым в поколениях пионером героем, которого будут узнавать по фотографиям и брать пример!

Понимаете, не я с них, а вы с меня! И совершенно не обязательно для этого умирать, как сделали все они, а достаточно получить ранение, лучше в ногу, похромать, поправиться и с медалью, а лучше с орденом, вернуться туда, где с наполненной гордостью грудью тебя ждут родные и близкие, а ещё лучше – ненавистные школьные учителя, которым придётся признать всю свою неправоту по отношению к спрятавшейся в тебе Личности! И это так, и это всё в нас. Мы мальчишками родились, нас ими растили, и вы думаете, что внешние изменения убили всё, что вы в нас понапихали?!

Нет! И это НЕТ – Мы!

…В 1979 году я сидел в тесной аудитории техникума и делал вид, что понимаю немецкую речь, когда вдруг вошла завотделения и зачитала правительственное сообщение о вводе Советских войск в Афганистан.

Отбросив сомнения, я начал грезить, будто вывожу остаток дивизии из окружения. Местность никак не прорисовывалась, так как ранее, изучая географию, мы на Афганистан внимания не обращали – а что может быть интересного в неразвитом арабском мире с его отсталым строем и кирпичного цвета географическим ландшафтом, прорисованным на картах?

Я не знал численности дивизии, но остатков от неё могло быть сколько угодно – в моих грёзах оставалось не больше человек десяти. И всех делов то – нужно было из сгоревшего леса выйти на опушку и, обойдя корни вырванного бурей дерева, спрятаться за ним. И всё!!!

Я отгонял от себя это наваждение, но оно вновь и вновь возвращалось, меняя только численный состав и обмундирование опекаемых мной бойцов. Да и обмундирования то на нас не было – телогрейки да сапоги, а из оружия – лишь сломанный пулемёт, из которого стрелять нельзя!!! так как враги услышат!! заметят и всех перебьют!…

Где здесь геройство?! Не знаю, но думается, что ум юноши принял правильное решение – малой силой врага не одолеть! Сжать зубы, стерпеть, переждать и, набравшись силы, дать отпор. Нет, не просто выстрелить из-за ствола поваленного дерева, а разорвать в клочья, выгрызая живую плоть из горла противника!!

Да!!!

Да – нас именно этому и учили! В нас это как раз и воспитывали! Вся история нашей Родины – это сплошной терпёж с последующей раздачей дивидендов! И поэтому мы такие и есть – морально неудовлетворённые, с морщинами терпивцев на лбу и взрывным характером, который, называя русской душой, никто в мире понять не может!

Мой брат, подводя итог после игры в преферанс, поговаривал: «Воюют все – умирает каждый в одиночку!». Это да, но в армии есть повторяющийся афоризм, который каждый, прошедший её, уносит в себе: «Нас ебут, а мы крепчаем!»

Вот и пришли мы, каждый после своей учебки, еле окрепшие, с сердцами, готовыми обнять мир, но ждущими подвига!

Никто из нас не знал, каким он будет тот подвиг, но с каждым шагом в груди вновь прибывшего бойца прорастала досада: «Вы, с-суки, служите там, в Союзе, а мечтаете о подвиге здесь! И не знаете, что нас тут убивают дважды – но только чужие после своих!».

А ещё мы мальчики: с детскими личиками, с впалыми от усталости глазами и боязнью обернуться на звук. Нам жалко своих мам, потому что они нас могут и не дождаться. Среда, принявшая нас, настолько враждебна, что нет силы бороться с собой – лишь качество смерти и голосок матери, теребящий собственное сердце, заставляют сопротивляться, вяло втаптывая жижу поглотившего нас болота. Нам стыдно перед подругами, потому что приходится врать – «тут бравурно и хорошо», а ещё мы ненавидим оставленных на гражданке друзей, так как они «нашей каши не едали!».