Хранитель 7 отражения

Глава пятая, в которой удача таки повернулась лицом к нашим героям

– Кирюх, тут какая-то жесть творится. Я пришел в себя, а на меня летит автобус. Реально. Реакция только и спасла. Сначала не понял, что происходит, пока не увидел бабулин барак. И автобусный диспетчерский пункт. В нашем времени их уже давно нет. Пришел "домой", а там бабуля. Живая, Киря. Живая, понимаешь!? Стою, смотрю на нее и плачу. А она перепугалась, я же грязный весь. Из-под автобуса прямо в грязь на обочине и отлетел, – таким взволнованным Кирилл своего друга еще не видел, даже, когда они вместе стояли у гроба покойного дедушки, а спустя неделю и бабушки, сигарета в пальцах мелко подрагивает.

– А что "жесть" – то? – Кирилл облокотился на угол из красного кирпича углярки, которую они вместе с отцом и дедом построили, как раз "этим" летом.

– А я скажу, что. У нас в коридоре зеркало ростовое помнишь? Еще прабабки моей. С крутой резной рамой. Ты все шутить изволил, что это портал в другое измерение, потому что оно потекло и все отражения в нем искажены.

– Да вспомнил я. Что с ним?

– Не с ним, а с ней. Бабуля мимо него прошла ко мне, а отражение – нет. Нет в зеркале отражения. Как в америкосовских ужастиках, Кир! Она что, долбаный вампир?! И она, когда обниматься полезла, успокаивать меня, я запах почувствовал такой, знаешь… затхлость и старость. С нотками плесени. Короче, Кира, я в тот дом больше ни ногой. У тебя что?

– Примерно так же, только с жертвами?

– Че!? – Глеб уставился на друга.

– Леху с моей улицы помнишь? Нормальный парень, картавый только, его за это жестко троллили. Буллинг был не детский. Его мать потом в интернат сдала, и сестру старшую. Сама потом кукухой поехала, и покончила с собой в пьяном угаре.

– Ну так, смутно.

– Его какая-то тварь из той самой ямы порвала. Пыталась утащить, но мы с Юлькой его вытянули.

– Может это тот бомж?

– Не знаю. Там темно было. Только глаза светились, да и то недолго. Я его домой отвел, вызвали скорую и его с мамашей непутевой увезли. Только знаешь, что? Я тоже не ощутил, что я дома. Вроде все так же – мама, папа, бабушка, сестра, как всегда, где-то гуляет. Но что-то не так. И единственное, что нас связывает и там, и тут – это нора. Мы должны поймать то, что там обитает и обезвредить. Потом залезть туда и снова найти ту комнату. Если повезет, то и ведьму. И грохнуть ее. В кино обычно со смертью ведьмы все чары рассеиваются, и главный герой в обнимку с дамой стоит на дымящихся руинах избушки на курьих ножках. Готов обняться с тобой в конце серии, – Кирилл ухмыльнулся.

– А может, сначала найдем Павла Анатольевича и все ему расскажем? – Глеб вовсе не горел желанием возвращаться в те катакомбы, и точно не хотел встречаться с той старухой.

– И что ты ему расскажешь? А вдруг, у него тоже нет отражения? Он поймет, что мы все знаем, поймает нас и сожрет. Не забыл, мы же дети.

– Ох, и влипли… Чтоб я еще раз с тобой коньяк пошел пить… – Глеб-ребенок бросил истлевшую сигарету на землю и растер подошвой ботинка.

– Не ссы, прорвемся. Сегодня ты остаешься у меня, и мы вместе идем ночью в засаду на эту тварь. У деда есть ружье. Я знаю, где он его прячет, – лихорадочный блеск в глазах выдавал детское возбуждение у Кирилла, чего в том мире Глеб не замечал.

– Кира, а ты не чувствуешь себя ребенком? Ну, там эмоции, гормоны?

– Не хотел об этом говорить, но что-то есть такое. С Юлькой, когда Леху тащили, я пару раз касался ее рукой. Так по всему телу ощущение было, будто греческим огнем поливали. Как в первый раз…

От озарения Кирилл чуть не подпрыгнул на месте.

– Глеб, если мы тут останемся, то реально станем детьми. И за наши жизни тогда я не дам и копейки. Эмоции – это только начало. Скоро мы начнем забывать свои привычки тридцатилетних мужиков. Ты вот даже к сигарете не притронулся. Она просто истлела у тебя в руке, – Глеб в недоумение опустил голову к ботинкам и заметил длинную колбаску пепла рядом с раздавленным фильтром.

Кирилл покачал головой и повернулся к воротам. Он уже сделал шаг в их сторону, как увидел глаз. Спрятавшись за углом углярки, за ними следила бабушка. Только вот взгляд показался очень внимательным, а беззубая улыбка того края рта, который было видно сквозь щель, оказалась какой-то зловещей. От неожиданности, Кирилл вздрогнул и даже мысленно дал петуха. Ладони похолодели и покрылись потом. Хотелось заорать от ужаса, но он сдержался. А вот Глеб – нет. Он вскрикнул самым позорным образом, выдав высокий девичий визг. Бабушка пропала из виду. Послышалось быстрое шлепанье босых ног по мосткам из лиственницы, выстеленным еще прошлыми хозяевами во дворе, от входа до ворот.

Парни переглянулись. Бабушка так бегать не может. Но это была она… – подумал Кирилл.

– Еще немного мы тут пробудем, дружище, и я сойду с ума, – Глеб побледнел и пытается вытащить вторую сигарету. Кирилл подошел к нему, и молча, глядя в глаза, закрыл своей узкой ладонью, трясущиеся пальца друга и пачку в них.

– Не надо, Глеб. Выбрось. Отличный шанс, наконец забыть об этой отраве.

– Кира, к тебе я тоже не пойду. Давай скажем твоим (Глеб многозначительно выпучил глаза), что мы гулять, а переночуем у меня, а моим – все то же самое, но наоборот, а сами пойдем к лазу и устроим там засаду. Рано или поздно, эта тварь появится.

– Ты же не хотел туда идти. Там же опасно.

– Кирилл, после того что я увидел сейчас, думаю, что дома нам лучше не оставаться.

– Хорошо. Я к своим. У тебя телефон уже есть? Бабушке сможешь отзвониться, чтоб не бегать?

Кирилл побежал в дом, а Глеб остался у ворот. Мимо проходили люди, кто с пакетами из торговых центров, кто порожняком. И во всех Глеб видел чудовищ. Каждый взгляд казался ему наполненным злобой и желанием его (Глеба) убить. Когда Кирилл вернулся, Глеба было не узнать. Бледный и осунувшийся друг стоял, упершись спиной в стену, на том же месте, где только что был Кир.

– Ты чего? – Кирилл испугался за друга.

– Они все монстры. Киря, я вижу их насквозь. Они все монстры и хотят нас убить, потому, что мы другие. Мы не отсюда, этот мир нас или сожрет, или исторгнет. А может и то и другое…

– Необоснованная паника, эмоции через край и весь мир против тебя? Поздравляю, ты возвращаешься в детство. А если точнее, то в самый долбанный возраст. Сколько тебе сейчас? Пятнадцать?

– Нам обоим по пятнадцать. Давай уже все тут решим и обратно вернемся.

Друзья еще постояли, не решаясь проходить через двор под окнами у страшной старушки, но идти вокруг оказалось лень, и они бегом пронеслись вокруг дома.

Кириллу показалось, что тюль на окнах, под которыми они пробегали шевелилась, будто за ней кто-то прятался.

Мерзкий липкий страх рисовал в сознании картинки одну ужасней другой. В каждой из них фигурировала старушка с беззубой слюнявой улыбкой и злыми внимательными глазами, которые видят тебя насквозь. Все твои страхи перед ней как на ладони, и она ими питается. И чем больше страха Кирилл испытывает, думая о ней, тем гуще слюна капает со старческих морщинистых губ. Длинные узловатые пальцы сжимаются и подрагивают в нетерпении. Ножки быстро перетаптываются на месте, желая догнать добычу. Только многовековой опыт монстра сдерживает еще не полностью подчинившееся тело.

Парни дошли до проулка. Обернувшись, Кирилл увидел темный силуэт на фоне светящегося окна, который поднял руку и пошевелил пальцами, будто прощаясь, но не на долго.

На город опускаются сумерки. В начале лета темнеет поздно, но быстро. Вот только ты мог разглядеть каждый листик на дереве, но уже через пятнадцать минут, ветки этого дерева пытаются выцарапать тебе глаза, потому что дальше носа ты не видишь ничего.

– В такой темени не мы охотниками будем, а все остальные, кто видит лучше, – Глеб ворчит. Он так нервы успокаивает. В детстве всегда так делал, а потом вырос, стал бизнесменом и начал прятать свои чувства и эмоции подальше. Слишком большая роскошь делиться ими с людьми, которым ты не нужен от слова "совсем".

– У нас нет выбора. Глеб, ружья на месте не оказалось. Давай вооружаться тем, что есть.

Друзья оглянулись в поисках чего-то "острого и тяжелого". Глеб нашел кусок трубы с отводком и вентилем. Если снять вентиль, то получится неплохое холодное оружие колюще-дробящего типа.

Кирилл долго ничего не мог подобрать, пока не решился на месть соседу, который вечно доставал его громкой музыкой. Кир вырвал доску из забора соседа и теперь там дыра, ровно того размера, чтобы туда все собаки с округи пролезли. Вот когда его породистая сучка понесет от приблудного дворянина, тогда месть и свершится, – подумал Кирилл.

Всего на миг он отвлекся и чуть не угодил в открытый люк канализационного колодца.

– А это здесь откуда? У нас по улице канализации не было до середины десятых годов нашего тысячелетия, – Кирилл стоял и в задумчивости наматывал платок на рукоять импровизированного оружия. Он всегда носит с собой платок и расческу. Если расческой он пользуется всегда, то платком – никогда, до сих пор. просто, привычка с армии.

– Слушай, Киря, я вот думаю, что тут все не так. Ты что-нибудь слышишь? Правильно, и я нет. А все потому, что этот колодец не рабочий. А почему? Правильно потому что он из больницы, в которую мы хотим попасть, – за весь монолог, Кир не вставил ни слова, а Глеб разговаривал сам с собой.

– Проверим? – Кир опять почувствовал детский восторг от приключения, о котором забыл сразу после рождения первого сына.

– Ну а че? Там, у входа в нору, мы можем прождать и до утра, а тут вот прямо вход так и манит. Иди говорит сюда… – глаза Глеба стали стеклянными, и он уже поднял ногу над колодцем, как Кирилл бросился наперерез и всем весом сшиб Глеба на землю. Отлетели друзья на приличное расстояние, я тряся головами, начали подниматься. Кирилл держит Глебя за рукав, на случай очередной попытки самоубийства.

– Что это было, Глеб? Ты какого… туда солдатиком прыгать-то собрался?!

– Киря, я голос слышу. И сейчас. Он говорит со мной. Еле слышно, шепотом… Он зовет меня. Тут-то я понимаю, что это бред полнейший и голос почти не слышно, так шепот под землей. А там это был Зов. Я не мог отказаться. Ощущение, как на уроке у русички. Ты же помнишь? Она говорит с тобой, а глаза прямо в душу смотрят и не моргают. И ты, даже если не готов, и крутая отговорка есть, один фиг встаешь и прешься к доске. А потом ненавидишь себя за трусость. Но это, друг не трусость, а дикий животный ужас. И вот сейчас то же было. Я всей кожей почувствовал, что если не шагну туда, то умру, прямо тут, не сходя с места и в страшных муках. А там хорошо. Тепло и мягко… и пахнет мамиными духами. Клубника, кажется… со сливками.

– Заткнись, Глеб! Ты что несешь!? Эй!!! – Кирилл от души врезал пощечину другу, который встал вместе с Киром на плече и пошел вперед к колодцу, глядя куда-то в пустоту перед собой. Как зомби какой.

Глеб снова замолчал и стал озираться по сторонам.

– Не-е-е, туда точно не надо – он посмотрел по сторонам, нашел свою трубу и, не сказав ни слова, пошел в сторону тропы, бывшей когда-то улицей.

Кирилл еще раз посмотрел в сторону колодца, и на секунду ему привиделось марево над дырой в земле. А ветерок принес тонкий аромат клубники со сливками… Кир быстро отвернулся и побежал за другом, высоко подпрыгивая в колючей траве.

Не успели они сделать и несколько шагов, как снова пришлось упасть в высокую колючую траву, название которой Кирилл вечно забывает, хотя помнит по именам всех князей на Руси до первого царя.

Причиной, по которой ребятам пришлось упасть оказался высокий человек в черном плаще, склонившийся над Норой. В одной руке у него был длинный жезл, поблескивающий металлом, а в другой большой квадратный предмет, тоже черного цвета. На лбу у него горел диодный фонарик. Очень мощный, поэтому парни и не смогли рассмотреть лица этого человека.

Что-то непрерывно бормоча, мужик не переставая тыкал жезлом в нору. Вдруг, раздался резкий хлопок, бьющий по ушам в вечерней тиши. В это же мгновение Нора озарилась нестерпимым белым светом, и по роще пронесся полный боли вой. Человек перестал говорить, развернулся, выключил фонарь и, опираясь на жезл, опустился прямо на землю. Облокотившись на стенку лаза, он прикрыл глаза.

– Он кто? Как думаешь, спит? А какого он там палкой своей шуровал? Гендальф долбанный. Он замочил твоего зверюгу, да? – вопросы из Глеба сыпались, как жратва из Рога Изобилия.

– Я-то откуда знаю. Надо разобраться с этим. Другого шанса у нас может не быть, – Кирилл встал в полный рост в угрожающей позе с палкой в руке, но человека на месте уже не оказалось. Слева, ослепляя обоих парней, ударил яркий диодный свет. Пока парни болтали, незнакомец ползком зашел к ним с другой стороны и этим подловил.

– Кира? Глеб!? Что вы тут забыли, ребята?

– Павел Анатольевич… – глухо ткнувшись в землю, из руки выпал штакетник с гвоздями. Глеб, не вставая с земли, громко и грязно выругался, совсем не как пятнадцатилетний ребенок.