16. С Нао в отеле
Нао была красивой стройной женщиной, впрочем, других женщин на пути Люсьена почему-то никогда не встречалось. Нао очень мило улыбалась, иногда повторяла, что «я же блонди». Она была очень белокожей, а негустые мягкие волосы красила так давно и тщательно в белый цвет, что, вероятно, и сама забыла свой настоящий цвет. Цвет – это важно для мужского восприятия женщины. 76 мужчин из 100 немедля готовы помогать блондинке, и только половина готова помогать брюнеткам.
Считается, что блондинки не так умны. На самом деле Нао была умной, а для «блонди» умной до неприличия. Начитана, уж с классикой была знакома хорошо и могла поддержать практически любой разговор. И с чувством юмора у нее было всё в порядке, и с памятью. Словно она все их беседы с Люсьеном записывала на жесткий диск и потом лет пять спустя могла ему, как бы между прочим, сказать, что вот тогда ты одно говорил, и словно цитировала, что именно, а теперь ты говоришь другое. Люсьен вообще всегда говорил много и откровенно, и всегда верил в то, что говорит. А через годы мог и не вспомнить, что именно тогда сказал и, главное, правильно ли его поняли тогда.
При этом жизнь не стоит на месте, и всё изменяется, то, что было верно вчера, сегодня может быть ошибкой. Люсьен не догадывался, что Нао использует прием под названием газлайтинг. Умышленно или нет, об этом только сама Нао могла знать. Газлайтинг – манипуляция с целью посеять в человеке сомнения в адекватности его поведения и восприятия реальности. Психологи считают этот прием видом эмоционального насилия. Даже если бы Люсьену это сказал кто-либо очень компетентный в то время, он в такое поверить не мог, потому что Нао, конечно, человек и может ошибаться, но не умышленно наносить ему душевные раны и насиловать эмоционально.
***
Через два очень долгих для Люсьена дня, прошедших с их встречи в аэропорту, Нао написала:
– «Как ты смотришь на то, чтобы встретиться сегодня? Часов на пять. Дольше я не могу». Люсьен подумал: «Понятно, что не может. Партнер все-таки не совсем идиот». Без всяких колебаний, напротив, ему было очень приятно, что Нао вспомнила про него, он написал:
– «Хорошо, встретимся в нашем любимом отеле. Помнишь?».
– «Да, конечно, помню». – Ответила Нао и поставила смайлик в виде сердечка.
***
Люсьену пришлось сменить три таксомотора, они все время ехали куда-то не туда, как ни странно. Или вообще не приезжали на вызов. Нао пришлось совершить марш-маневр, чтобы оторваться от вдруг решившего посетить окрестные магазины Партнера. Официально она пошла встретиться с подругами, которых давно не видела, и они хотели бы посмотреть на нее счастливую.
Преодолев все свалившиеся вдруг трудности, Нао и Люсьен сняли номер в отеле Ganesh House Inn.
Войдя в номер, Люсьен нежно, едва прикасаясь к обожаемой женщине, обнял Нао и тихо сказал ей:
– Кажется, весь мир сегодня против нас, но мы уже здесь и сейчас, и мы вместе, пусть все остальное идет к черту.
– Да, здесь и сейчас, это наше время. – Ответила Нао, глядя Люсьену прямо в глаза.
Они очень осторожно поцеловались, будто бы боялись спугнуть это ощущение счастья, заливавшего их. Потом они пили коньяк, вели неспешную беседу, Люсьен старался избежать щекотливой темы партнера, и Нао тоже не касалась этого вопроса. Они занимались любовью, пили эспрессо, опять коньяк и закусывали фруктами.
Люсьен понимал, что у Нао есть проблемы в жизни с партнером, потому что женщина, счастливая с мужчиной, ни при каких обстоятельствах не будет заниматься сексом с другим, хоть даже и бывшим любовником. Это не просто звоночек, это удар большого колокола, предупреждение о серьёзных проблемах в новых отношениях. Которым, как прикинул Люсьен, уже больше года. За это время люди, если, конечно, не очень сильно влюблены, начинают понимать, если не совсем точно, что не так в их связи, то уж точно знают, что-то важное, не мелочь отравляет их счастливую жизнь.
Люсьена просто убивал этот вопрос, он не хотел портить встречу разборками, он всё понимал, что это бессмысленно, но даже сильно любящий человек не может отмахнуться от мучающей его проблемы, особенно когда его прижали к стене и кажется, что приличного выхода нет.
Потому Люсьен не выдержал и спросил Нао:
– А как вообще понять? Есть Партнер, а ты здесь со мной?
Во Вселенной любви нависла зловещая пауза, показавшаяся Люсьену длинной, как тысяча лет. Наконец Нао улыбнулась ласково:
– Я тебя не хотела обманывать. – Сказала она. – С ним у меня нет такого понимания и эмоциональной связи, как с тобой.
– Ну да, честно написала, что приедешь с партнером, а ты не думала, что меня это убить может?
Нао молчала, а после еще одной тысячелетней паузы сказала:
– Ты своими мыслями, далекими от действительности, себя убиваешь, на все воля божья. Быт убивает любовь, а с тобой я чувствую такое родство душ, что и объяснить не могу. Выбрось из головы свои вопросы, это тебя убивает. Нам ведь хорошо с тобой. Что же ещё. Быт завести и всё убить?
Но ты не говоришь, что там в действительности случилось. А меня всё это с ума сводит. На это воли божьей нет, это мы сами, пользуясь свободой выбора, создаем ад, и бог тут ни при чем. Мне что, собственно, предлагается? Быть твоим любовником при живом партнере, и то раз в год? Или что?
– Перестань думать об этом. Секс – это тоже немало. Партнер – это партнер, а ты – это ты.
Люсьен чуть было не спросил сгоряча: «А ты – это блядь?» Но сдержался. И не хотел он верить, что всё так просто. И Нао уж точно не была женщиной легкого поведения. А то, что она назвала сексом, он предпочитал называть любовью, конечно, подразумевая, что любовь значительно более многогранна, чем ее проявления в постели.
Нао он слишком сильно любил и не мог понять, зачем ей всё это нужно. Он как-то, в прошлый ее камбэк, сказал, что если она встретит там достойного человека, он, разумеется, не очень обрадуется, но всё поймёт. Он и сейчас, кажется, всё понимал головой, а чувствами не понимал ничего. Люсьен попросил тогда Нао просто не говорить ему о том, что в её жизни есть другой мужчина, если такое произойдет. Тогда Нао промолчала по своему обыкновению, и Люсьен, кажется, ничего не заподозрил. Хотя, когда он предложил Нао промолчать в случае, если встретит другого, он в глубине души догадывался, что это уже случилось, но не хотел признаться в этом и не хотел точно об этом знать. Потому что если не знать, значит, и нет ничего. То, что это политика страуса, сующего голову в раскаленный песок пустыни при виде опасности, и то, что он всю свою жизнь эту гнусную, с его точки зрения, политику на практике никогда не применял, к Нао он не мог отнести. Нао для него была не политика жизни или смерти или бизнеса – «Нао – это моя мечта, моя жизнь, моя судьба, мое горе и мои слезы, моя любовь». Вот это последнее Люсьен понимал отчетливо.
Нао сделала ровным счетом все наоборот, приехала с новым мужчиной и столкнула Люсьена нос к носу с Партнером. Но и этого мало, Нао посредством Люсьена наставила Партнеру рожки. О своих рожках Люсьен предпочитал не думать. Что это! Прощальный секс с бывшим? Хотя прощальным был еще в прошлом году, так тогда Люсьену показалось. Не зря же он просил Нао не говорить ему, если она найдет там свое счастье с другим. А если совсем уж в начало конца заглянуть, это и звучит как-то парадоксально, то прощальным был тот бурный секс на кольцевой дороге Мегаполиса, накануне ее отъезда, в аккурат на том самом заднем сиденье, на котором ехал из аэропорта Партнер. Вот тогда было прощание, так и не состоявшееся и затянувшееся на годы.
Или она сама запуталась в своих отношениях. Или вынуждена из экономических причин жить с партнером, потому что… Что?
Удобно, искала поддержку, новую любовь и не нашла? И ответов могло быть так же много, как звёзд на небе. Тут и «Бритва Оккама» не поможет, сколько не гадай, все равно полной ясности не наступит, одни вероятности. Кроме того, и сама Нао вряд ли могла объяснить почему. На самом деле она была слишком гордой, чтобы признать ошибки, даже если бы их совершила. В этом была ее проблема, Нао не полностью доверяла Люсьену, возможно, ему больше, чем кому бы то ни было на свете, но не полностью.
Женщина оперирует чувствами, мужчина – разумом. Слова для женщины мало что значат, она живет в мире чувств, если они есть, она их чувствует, и ей не нужны слова, чтобы это понять. Мужчина любит словами. Сказал – сделал. Для него слова важны, и он их говорит, надеясь услышать что-то подобное в ответ.
Нао не спешила хоть как-то прояснить ситуацию. Она замкнулась в этой своей тайне-проблеме и не хотела пустить туда Люсьена. Он думал, что Нао и сама не знает ответы на его возможные вопросы. Однако эта замкнутость Нао порождала недоверие, сомнения. Недоверие, недосказанность ведет к недоразумениям.
Вообще, с этого и начинается закат любви. А в итоге через мучения наступает агония отношений, и любовь умирает. А всего лишь люди не нашли в себе сил откровенно всё обсудить. Со слезами, обидами, горем вот здесь и сейчас, и это были бы их общие слезы и обиды, общее горе, общая проблема, а общее решать легче вдвоем, и любовь тут силой сильной выступает и всё побеждает. Но они не нашли этого пути. Нао замкнулась, а Люсьен не захотел ломиться в дверь и настаивать. Хотя, как ему казалось, дверь-то эту Нао оставила приоткрытой. Но что-то его останавливало. Он уже слишком долго стоял перед этой приоткрытой Нао дверью, и все его попытки проникнуть в эту щель заканчивались ничем, дверь просто не открывалась.
Где-то в подсознании он чувствовал и боялся, что, решись он на последний довод мужчин – бросить всё к её ногам и соединить свои жизни в одну, а там будет видно, он боялся, что Нао вполне может не согласиться. И, скорее всего, так и произойдет. А это был бы страшный удар. Пока жива хоть призрачная надежда быть вместе, это греет душу. Ясный и трезвый отказ – это удар ниже пояса. Возможно, Люсьена останавливало и то, что в их отношениях он уже четвертый раз умирал от тоски после ее отъездов и камбеков.
«Бог любит троицу, а четвертый, да ещё обремененный неожиданным явлением партнера, – это перебор. Явный перебор». – Люсьен смотрел на лицо Нао, ее волосы, выглядывающие из них милые ушки, линию губ. Он любовался ею, не мог насмотреться на эту чудесную во всех отношениях женщину, несмотря на все страдания, которые он переживал раньше и переживает теперь еще более сильно.
После сомнений спросить или нет, в стремлении хоть что-то прояснить Люсьен, не выдерживая мучений, терзавших его, прямо спросил Нао:
– Ты меня любишь?
Нао смотрела Люсьену прямо в глаза, ласково улыбалась и… молчала! Пауза, уже в бесконечное множество тысяч лет, затянулась до того, что Люсьен с ужасом подумал: «Господи, ну зачем я это спросил!». Он прямо всем своим существом захотел расплакаться, чтобы не сойти с ума, но у него не было слез, а сойти с того, что в случае отношений с Нао было давно утрачено, возможным не представлялось. По-видимому, этот момент и был переломным в их отношениях. Ангел-хранитель или чувство самосохранения с этого момента активно включились в спасение Люсьена. Разумеется, он так далеко зашел в процессе самоистязания, что слишком быстрое спасение было невозможно осуществить. Однако процесс был запущен.
Люсьен, конечно, изучал психологию и прекрасно знал, что такое затянувшаяся пауза перед ответом на вопрос. Только от Нао он не ждал никаких подлостей, манипуляций, он же ее обожал, как кролик морковку. Чем важней вопрос для спрашивающего, чем дольше длится пауза, тем сильней переживания несчастного спрашивающего. Он уже готов все отдать, чтобы эта пауза закончилась, даже без ответа, тем более начинает понимать, что ответ будет – нет или да, или ни да ни нет. Это выводит человека из равновесия, ему можно внушать что угодно, и он будет счастлив, что хоть что-то ему говорят, остальное он додумает сам, чтобы не сойти с ума.
Наконец Нао сказала, вздохнув:
– Неужели ты думаешь, что это вот всё из-за трансфера? Из аэропорта приехать на твоей машине? Ты сам подумай…
Люсьен уже вряд ли мог думать трезво, эмоции его захлестывали. Он хотел спросить: «А нафиг тогда?», но спросил:
– А ради чего же тогда скажи, боже мой, не молчи!..
Нао не позволила ему продолжать, она так и не ответила на вопрос, а увлекла Люсьена в постель, точнее сначала в душ, где и начались их любовные игры. Там и дальше им было не до разговоров, тем более таких сложных, как попытка выяснения отношений. Нао, как в целом многие женщины, считала, что многие ответы на вопросы Люсьена сами собой отпадут после реальных доказательств ее горячей и нежной любви (сама она называла это «секс»). Мужчины и женщины устроены по-разному, и то, что для женщины очевидно, для мужчины лишь повод для возникновения еще большего числа вопросов. И вопросов, с точки зрения женщины, риторических, а с точки зрения мужчины, судьбоносных.
* * *
Они занимались любовью много и с упоением. Разумеется, с перерывами на эспрессо, коньяк и беседы о чем угодно. Они были счастливы, как можно быть счастливым только во Вселенной любви. В постели шептали ласковые слова, а иногда и не столь ласковые, но очень заводящие. Относились со священным трепетом к каждому миллиметру любимого человека. Впадали едва ли не в обморок от близости. На взгляд обывателя, это было просто безобразие какое-то, прямо позор.
Любовь, в частности, это и есть полное преодоление стыда и взаимное растворение в любимом человеке. Маркиз де Сад, конечно, мог восхититься, как сильно продвинуло и развило человечество его открытия. Фрейд мог бы глубокомысленно изречь: «Полагаю, в детстве эти двое пережили моральные травмы и, возможно, их перелюбили родители или, наоборот, недолюбили».
Люсьен и Нао просто не могли остановиться в своих нежностях и ласках. Они настолько чувствовали друг друга, и это было чудесно. Они наслаждались этим чувством, близостью разгоряченных тел. Может, это была просто похоть? Ни Люсьен, ни Нао в других отношениях, а они были взрослыми людьми, ничего подобного не испытывали. Они словно соревновались, кто сделает любимому человеку что-то ещё более приятное, и сами же от этого впадали в экстаз. Заводили друг друга своими чувствами, при этом очень тонко всей душой ощущали друг друга, наслаждались этим состоянием. Этим удивительным ощущением, что они едва ли не одно целое. И когда Нао улетает во Вселенную любви, Люсьен в восторге следует за ней, и наоборот. Секс Нао и любовь Люсьена – это тотальная феерия, эйфория и чувство райского блаженства. Такое невозможно переживать каждый день!
Страна любви, кто как называет, но это не страна, в которую можно уехать, это Вселенная любви, и она в вашем сердце.
«Да, да, мой заинька, да, да, да, да-а-а», – шептала Нат, всем телом подаваясь навстречу движениям Люсьена. Люсьен, полностью отдаваясь желанию сделать для Нат всё возможное и невозможное, в полубессознательном состоянии эйфории подумал: «Да, да, да, звучит как «Тора! Тора! Тора!» – сигнал атаки на Перл-Харбор. «Да-а-ааа», – выдохнула Нао, и ее красивые ногти с изысканным маникюром впились на миг в спину Люсьена. Она убрала коготки и прижала Люсьена к себе. Люсьен рухнул без сил лицом в подушку. Их сердца бешено колотились, как два колокола. Нао гладила его по спине, по волосам, слегка прикасаясь губами к его щеке. Он судорожно вдыхал этот пьянящий, неповторимый запах Нао, что-то неуловимо близкое к тончайшему аромату свежего грецкого ореха, запаху страсти и безумной любви. Он чувствует этот только ее запах, появляющийся примерно через час занятий любовью, запах чего-то очень близкого, родного, притягательного и неуловимого, в то же время словно пряный с примесью свежего грецкого ореха. Люсьен как-то сказал Нао об этом открытии, а она, очаровательно улыбнувшись, ответила: «Это похоть, милый». Нао чувствовала, как стучит его сердце, как он изо всех сил старается не слишком давить на нее, упираясь коленями в постель и подрагивая всем телом. По ее телу волнами прокатывалась теплота. Нао осознавала, что вот в эти мгновения, вот прямо сейчас Люсьен такой родной, любимый, близкий и дорогой ей человек. Если бы в них тут же ударила испепеляющая молния, они бы умерли абсолютно счастливыми. Какое все-таки счастье вот так лежать, выбившись из сил, слившись телами, а скорее душами.
Жажда любви и нежности не дает им угомониться, и время, время предательски поджимает визит во Вселенную любви. Нао, засмеявшись, очень задорно увлекла Люсьена в душ, где они не столько полоскались в воде, сколько занимались любовью под струями горячего душа…
Люсьен и Нао вышли из отеля и остановились на крыльце, залитом неоновым светом. Пять часов безграничного счастья были позади, стоили они месяцев и лет разлуки, предательств и измен? Кто сможет ответить на этот вопрос? Кто без греха, пусть первым кинет камень. Нао посмотрела Люсьену в глаза, улыбнулась и на прощание сказала:
– Давай оставим всё как есть, а время нам поможет разобраться в чувствах. Пока. «Что изменится, если этот человек исчезнет из моей жизни? Глобально ничего». – Подумала при этом Нао.
Раздавленная сегодня на веселой и полезной для здоровья прогулке в лесу букашка может через миллион лет обрушиться катастрофой на всю планету, повернув эволюцию не в то русло.
– Пока. – Ответил Люсьен очень тихо, и когда Нао растворилась в темноте переулка, выдохнул. «Любимая женщина – нежное беззащитное существо, от которого невозможно спастись». – Решил Люсьен, и слезы предательски блеснули в его глазах, но на этот раз он сдержался.
Склонность женщины к решению самых важных проблем через бурный, сладкий, фееричный секс – это не разрешение возникшей проблемы, это заталкивание её на дальнюю, самую пыльную полку издержек, возникающих в отношениях двоих людей. И потом, может даже через годы, проблема срывается с полки и выглядит как полная, неожиданная катастрофа отношений. Люсьен минимум трижды сталкивался с такой попыткой решения: с Мун Рос, с того случая его жизнь пошла иначе, он попал в заколдованный круг повторяющихся ошибок, с Мими в самом начале их любви и вот теперь с Нао. Даже сильная любовь не может сама собой ничего решить, она может помочь, но люди, любящие друг друга, должны проговаривать честно, откровенно, искренне, в чём они видят проблему. Так как, даже говоря на одном языке, об одном и том же, одними терминами, часто мужчина трактует это так, а женщина совершенно в противоположном направлении. Отсюда недопонимание. А секс сам по себе ничего решить не может, люди всё-таки не обезьянки бонобо.
После встречи с Нао в отеле у Люсьена вообще всё перепуталось в голове. Он чувствовал себя совершенно разбитым и подавленным, не понимая, что делать.
После пяти часов любви в отеле Ganesh House inn Люсьен переживал абсолютно немыслимый взрыв эмоций. Он просто не находил себе места и каждое мгновение думал: «Что, что случилось? И как из всего этого выбираться?»
Если у женщины нет эмоциональной близости с мужем, то ее измена с любовником закончится разрывом с мужем или страданиями, если это по экономическим, например, причинам невозможно. Для женщины важны эмоции, а уж потом секс как физкультура с нелюбимым или как взрыв эмоционального и физического наслаждения с любимым. Такой выбор. Секс как способ привязать мужчину к себе любимой он тоже может быть хорошим, но это как нелюбимая работа, и необходимая, и душу не греет.
Не мы такие, жизнь такая!
Это перевертыш. Жизнь такая, потому что такой ты, и это твоя жизнь, и у тебя есть свобода выбора. Иногда свобода выглядит как взаимоисключающее «или-или». Или ты тварь дрожащая, или право имеешь. Раскольников бабуле-процентщице головенку топором и проломил. Доказывал, кто право имеет, а кто нет.
А так вся жизнь и устроена. Выбор. Потом человек страдает. «Жизнь такая, я что, только хотел жить». И предал, и карму свою подпортил. А через круг предательств это и его лично коснулось. Предательство не любовь рождает, а череду новых предательств. И мир слишком тесен, чтобы предателя не настигла кара им же запущенной цепочки обмана. Иногда такие цепи рвутся, например, когда мужчина вдруг вспомнил, что не может предать жену, хотя она уже и не та, что была, а дети, а мы, то есть семья, и он не передаёт, и цепь рвётся. Или когда женщина, наперекор меркантильному разуму или эмоциональным позывам к измене, говорит твёрдое «нет». И хоть режь её на части, нет и всё! Потому что у такой женщины есть принципы, а это основа. Принцип беспринципности к чему ведёт? А к тому, что даже мозгов не нужно, любой мужик, переспавший с чужой женой, в глубине мозга понимает, что если взять такую милую в жёны, она и ему рога наставит, ибо принципа верности клятве нет. Если тебя кинули один раз, тебя кинут и второй. Зачем предоставлять для этого возможности? Все эти доводы разума никаким боком не затрагивали Люсьена, он вроде бы всё понимал, но отметал любые негативные аргументы против Нао, считая её едва ли не святой. Возможно, слегка заблудившейся слабой женщиной от тяжёлых трудов и переживаний.
***
Нао, связывая свою жизнь с Партнером, всё тщательно взвесила на весах своего острого ума и накопленного жизненного опыта.
В самом начале отношений с Партнером, когда она стала замечать его интерес, ей это не очень понравилось. К интересу мужчин она привыкла, за ее жизнь многие хотели уложить Нао. Единицам это удавалось и только тем, кого сама Нао считала достойными. Она всегда хотела создать семью, хорошую, крепкую семью, основанную на взаимной любви, доверии, честности, и казалось, что ей даже удавалось. В жизни не всегда всё ровно и гладко, Нао не боялась трудностей и могла работать за троих, если нужно и видна цель. Она хотела создать дом, где всё будет и главное будет счастье. Ей на время показалось, что она может создать с Партнером отличный от всего, что у нее получалось до этого, союз. Любовь, конечно, хорошее чувство, однако Нао никогда не любила своих мужчин сильней, чем они ее. Она позволяла им любить себя. Поэтому внимание Партнера к ней она воспринимала как привычную ситуацию. Она не отвергала, но и не поощряла его ухаживаний. Можно сказать, томила, как пирог в духовке, чтобы дошёл. Нао действовала не из расчета, это само собой у нее получалось. Это был ее опыт непростой жизни, и он вошёл в ее плоть и кровь как законы выживания в диком лесу. Шаг влево, вправо – и съедят.
Конечно, ей были приятны знаки внимания Партнера: мелкие подарки, приглашения на кофе или бокал вина. Она не мешала ему ухаживать за ней. И он, как и любой другой мужчина, вкладывающийся в отношения своим временем, эмоциями, желанием добиться женщины, стал все сильней западать на нее.
***
У Нао были две серьезные проблемы. Она очень трепетно оберегала свой внутренний мир противоречивых эмоций и переживаний от любых попыток проникновения извне. И вторая проблема, в силу её, можно сказать, не женского ума, ее системы принятия судьбоносных решений, Нао не могла критически анализировать результаты воплощения в жизнь принятого ей решения. Корректировать по ходу, творчески подходить к исполнению у нее получалось виртуозно. Проблемой было невозможность признаться себе, что она ошиблась. И ошибка в расчётах могла произойти ещё на первой стадии планирования, и всё дальнейшее – это идущее наперекосяк исполнение заведомо провального плана.
Пока Люсьен пребывал в душевно разобранном состоянии, Нао была уверена, что она схватила удачу за хвост. Она искренне считала, что вот оно, счастье её жизни, всё идет отлично, её любят и Партнер, и Люсьен, и это обстоятельство, поддерживать интимные отношения с Партнером и изредка с Люсьеном, вполне укладывалось в ее представления о счастливой жизни. Не мы такие, жизнь такая, да и сколько той жизни. И на всё воля божья. А завтра может и не наступить. Нужно жить, всё же отлично. Но Люсьена заставила страдать, жаль его, не хотелось его обижать. И обманывать не хотела. Но это и есть жизнь! Партнер, а что Партнер, ему же хорошо со мной. А Люсьен, тоже мне, совесть эпохи гибели цивилизации. Но он ведь сам такой, какой есть, как не от мира сего. Изводит себя напрасно. Так это его выбор, а не мой. Чем я могу ему помочь? Ничем.
Нао не приходило в ее светлую голову, что двойное предательство рано или поздно её достанет. И не на том свете, а с большой вероятностью ещё на этом. Она очень взвешенный и продуманный человек, не принимающий спонтанных решений, понимала, что её счастье базируется на зыбком песке. Она для себя не видела иного выхода в случае, если Партнер заведет себе любовницу, это не простить. И что? Выгнать Партнера из его дома? Так не делается, это будет значить, что придётся самой уйти. Это обстоятельство никак не могло Нао нравиться. Хотя да, это всего лишь жизнь, смирись и живи, если сможешь такое пережить.