Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Глава IV
«Снежинки жадно садились на его волоса, бороду, плечи… Скоро след от полозьев исчез, и сам он, покрытый снегом, стал походить на белый утес, но глаза его все еще искали чего-то в облаках снега».
Когда Джонс вернулся домой, на столе стоял ужин и миссис Пэшен уже сняла фартук, собираясь уходить. Она была в шляпке, которую никогда не снимала, кроме тех случаев, если приносила ему чай.
Джонс задержал ее:
– Послушайте, миссис Пэшен, что это за глупости насчет меня и Лили, или как там ее зовут? Вы хотите испортить репутацию бедной девушке? Я прошу вас взять свои слова обратно. Это недопустимо!
Крупное лицо женщины не дрогнуло.
– Не понимаю, о чем вы, сэр. С вашего позволения, сэр, что бы я ни говорила о Лили Саудолл, к вам это не имеет никакого отношения.
– Но вы всем рассказываете, будто она спит со мной!
– Ничего подобного, сэр.
– Лили сама так сказала. А девушка в ее возрасте не могла выдумать подобную историю!
– Если я что и сказала, мистер Джонс, так только то, что она спит с Долговязым парнем. Это всего лишь маленькая шутка насчет того, что она обручена с Джаспером Корбеттом, у которого отец держит трактир. Честное слово, сэр, клянусь вам чем хотите, назовите меня Дилайлой, если я вру!
Миссис Пэшен говорила бесстрастным тоном, но было заметно, что она взволнована. Что касается Джонса, то для человека, гордившегося тем, что все подлинные чувства приберегаются им для книг, он разошелся не на шутку.
– Девушка очень расстроена, а я возмущен! Прошу вас опровергнуть нелепые и смехотворные слухи. Вы меня поняли?
– Очень хорошо, сэр.
Женщина пододвинула к нему капустный суп, яичницу с беконом и с достоинством направилась к двери. Джонс не удержался от улыбки:
– Спокойной ночи, миссис Пэшен.
– Спокойной ночи, сэр.
Она вышла, не повернув головы, и тихо закрыла за собой дверь.
Джонс взглянул на часы: половина десятого. Времени достаточно, чтобы поужинать, а потом успеть в трактир. В Саксон-Уолл, похоже, никто не слышал о запрете продажи спиртного после одиннадцати.
«Долговязый парень» не мог похвастаться роскошной обстановкой. Джонс миновал двор с низкими воротцами, наклонился, чтобы погладить собаку, и вошел в зал. На глаза ему попался дюжий парень с красным, как кирпич, лицом и синими глазами, судя по всему заведовавший баром.
– Есть минутка, Корбетт?
– Да, если я вам нужен, мистер Джонс.
– Я хочу вас побранить.
– Хорошо, мистер Джонс. Только подождите, пока меня сменит отец, он уже почти закончил ужин.
– Проблема вот в чем, – произнес Джонс, когда они вышли из зала. Он сразу перешел к делу с неожиданной для себя решительностью, пылая праведным гневом – чувством, которого не испытывал уже лет двадцать. – Зачем вы обидели Лили… запамятовал ее фамилию…
– Лили Саудолл, сэр?
– Да, Лили Саудолл.
Молодой Корбетт начал стегать крапиву прихваченным с собой прутом.
– Я совершил глупость, сэр, и наговорил много чего такого, чего не следовало.
– И настолько упрямы, что не хотите взять свои слова обратно?
– Парень не должен признаваться девушке, что не прав. Лучше просто сделать вид, будто все в порядке.
– А как насчет меня? Моя репутация тоже запятнана, разве нет?
Корбетт усмехнулся:
– Джентльмены получают свое удовольствие, сэр, и это не вредит их репутации.
– Где вы нахватались таких идей?
– Однажды мисс Фиби дала мне почитать книгу вашего однофамильца, Ганнибала Джонса, и там был парень по имени Каспар Дилмотуэй, который соблазнил одну девицу. Насколько я понял, сэр, он просто сделал что хотел и ему ничего за это не было, да и не будет, разве что после смерти.
– Господи, мои грехи пали на мою же голову! – воскликнул Джонс. – Ладно. Но вы же не верите во все эти россказни про Лили?
– Нет, сэр, теперь нет.
У Корбетта был смущенный вид.
– Почему?
– Просто я все обдумал и сообразил, что зря слетел с катушек, и потом, у меня у самого была совесть нечиста насчет той ночи с Вайлерт Тизи, вот я и сорвался на Лили.
– Меня не волнует, что у вас было с другими девушками, но послушайте моего совета – не делайте глупостей и держитесь за Лили. Сходите к ней и извинитесь. Вы виноваты, и вам это только пойдет на пользу.
– Вы правы, сэр. Мне очень жаль. Хорошо, я к ней схожу. Но миссис Пэшен нельзя спустить это с рук. Она скверная женщина, мистер Джонс.
– Что вы имеете в виду, дружище?
Лицо молодого Корбетта стало серьезным.
– Что вы думаете об их детишках, сэр?
– О каких детишках?
– Разве мисс Харпер и мисс Фиби вам не говорили? Они уверяли отца, что вы в курсе. Мисс Харпер заявила, что вы из Лондона и сразу поймете, что к чему, лучше всякого другого. А мисс Фиби сказала, что это стыд и позор – ее собственные слова – и если что-то можно сделать, то вы обязательно сделаете.
– Не пойму, о чем вы?
– Об их детишках. О ребенке Миддлтона, ребенке Пайка и ребенке Пэшен, сэр. Мисс Харпер и мисс Фиби говорили, что объяснили вам, что к чему.
Джонс пожал плечами:
– Мисс Харпер и ее сестрица много чего мне рассказывали, но я особенно не слушал. Честно говоря, мне показалось, будто все это какие-то сплетни.
– Моя мать очень сердита на миссис Пэшен за те слова, что она говорила про вас и Лили Саудолл, сэр, – хмуро заметил Корбетт. – Она думает, что это неспроста. Вы не хотите побеседовать с моей матушкой, мистер Джонс? Она думает, что за такие дела ее следует привлечь к суду.
– Кого? Миссис Пэшен?
– Да.
Джаспер снова начал бить прутом крапиву. Они приблизились к просвету в изгороди, за которой начиналась лестница на Гутрум-Даун. Джонс поставил ногу на деревянную ступеньку, рассмеялся и неожиданно хлопнул Корбетта по плечу.
– Ну а вы хотите, чтобы ваша матушка поговорила со мной?
Лицо парня вспыхнуло, и его синие глаза блеснули.
– Мне бы очень хотелось, чтобы эта дрянная женщина получила по заслугам.
– Ладно, тогда поговорите с Лили, а я – с вашей матушкой. Но учтите, я не стану наказывать миссис Пэшен только за то, что она разносит обо мне глупые сплетни.
– А если матушка и отец сообщат вам все, что знают о ней, вы подскажете им, можно ли подать на нее в суд, сэр?
– Скорее всего вряд ли я сумею определить, есть ли смысл доводить дело до суда. Могу лишь посоветовать, следует ли обращаться с этим к адвокату, а там уж он сам решит. На это вы можете рассчитывать.
Молодой Корбетт кивнул:
– Хорошо, сэр. Я отправлюсь прямиком к доктору. Вечером Лили не работает, но я сомневаюсь, что она пойдет домой. Лили честная девушка, и ей не захочется рассказывать матери, что болтают про нее люди. Мать у нее строгая, мистер Джонс. Миссис Саудолл – методистка, а методисты очень суровы во всем, что относится к морали.
Джонс рассмеялся:
– Значит, у вас будет много времени, чтобы помириться!
Корбетт ушел, а Джонс еще постоял на лестнице и посмотрел на ячменные поля Гутрум-Даун. Округлый холм, коротко «остриженный» овечьими стадами, однако изумрудно-зеленый, громоздился над равниной подобно спящему гиганту, резко выделяясь на фоне небесной глади. По крутому склону змейкой вилась меловая дорожка, а на самой вершине покоился в каменной могиле древний вождь – неприкаянный дух, угрюмо паривший над деревней, или тот самый «долговязый парень» из местного фольклора.
В нависшей громаде холма, в раскаленном и неподвижном воздухе ощущалась какая-то угроза. Джонс вздохнул, думая о дожде. От этой мысли ему захотелось пить. Он медленно поплелся в сторону трактира, размышляя о распре между Корбеттом и миссис Пэшен.
Миссис Корбетт уже ждала его у входа. Она стояла под кустами вьющихся роз, перекинутых аркой над дверью дома, и поздоровалась, едва он приблизился к воротцам. Ничего не оставалось, как сделать любезное лицо и выслушать то, что она собралась ему сказать.
Женщина отвела его в полутемную комнату с узкими окнами и закрыла за собой дверь. Потом, высунувшись в окно и посмотрев направо и налево, затворила створки, заговорщицки улыбнулась Джонсу, поставила на стол вишневый пирог и, похвалив цветущий вид гостя, заговорила о мисс Харпер и мисс Фиби:
– Я часто бываю у них дома, мистер Джонс. Мы близкие подруги. Они так добры к Джасперу. Дают ему книги, приглашают нас на чаепитие. Очень милые и приятные особы. В Саксон-Уолл мы не слишком избалованы хорошим обществом, к тому же у викария нет супруги, поэтому мы сами развлекаем себя как можем. В нашем кружке мисс Харпер, мисс Фиби, я, Корбетт, когда мне удается его заманить – хотя владелец трактира должен быть куда более общительным, – и еще мисс Бэнкс, местная учительница, просто очаровательная дама, честное слово, вы будете удивлены, да и ученикам с ней полегче, ведь бедная мисс Вудс совсем стара – ей уже за семьдесят, – и никакой пенсии, наверное, про нее совсем забыли. Правда, она немного странная, но, конечно, это пустяки, зато рассказывает нам всякие интересные истории, про Хамельнского крысолова, например, очень интересно, когда слышишь в первый раз. Жаль только, что нет дождя, тогда у нас в трактире было бы больше посетителей. Впрочем, деньги не главное, я всегда говорю это Корбетту, ведь, в конце концов, мы христиане.
Джонс перебил ее, выразив надежду, что ждать дождя осталось недолго, и, не слушая возражений, попросил вернуться к сути дела. Насколько он понял, бурный поток ее речи был не столько уклонением от главной темы, сколько затянувшимся вступлением. Миссис Корбетт легко подхватила утерянную нить беседы и продолжила с удвоенной энергией, очевидно вызванной тем, что ей удалось найти нового слушателя для уже не раз рассказанной истории.
– Ну вот, значит, нас четверо плюс пятый Корбетт и шестая миссис Бердси – хотя жены фермеров, между нами говоря, не самая лучшая компания, – и еще была жена баптистского пастора, пока она не умерла, бедняжка, впрочем, если уж говорить начистоту, мистер Джонс, люди из церковного сословия весьма достойные особы, но пожимание рук всем и каждому у входа в церковь перед вечерней службой, – в этом, знаете ли, есть нечто американское, хотя не мне судить, но, если хотите, им просто не достает хороших манер.
