4
Апбб-жж-зз-шшрргкахр. зз
И хохот, от которого сейчас лопнут перепонки. Чей?
(Всё теперь связано, молодой гид)
Это хохот болезни. Не только той, что вошла в него осиным ядом: больно само это место. Его куски, пространство, разламываются, как нарезанный протухший пирог. И лучше не знать, что там, в червивой начинке. Однако ведь он принял лекарство. Это оно воет голодным демоном в крови? Или он опять стоит на мосту под безжалостным тёмным ветром, где уже ничего не исправить, и Лия снова сейчас погибнет, сорвётся в безвозвратную мглу?
Нет, это не Лия. Это другая. И хотя она стоит спиной, и похожий гидовский камуфляж, но…
(хохот голодного демона)
А ты молодец… Уже догодался, кто это?
– Нет, – в забытьи шепчут губы. – Этого не может быть. Обернись…
Нет? А что там, в червивой начинке? В самой глубине?
Фальстарт.
– Что это? О чём ты?!
Тсс… Тихо. Здесь бессмысленно кричать. Потому что пришла тебе пора платить по счетам. Теперь ты заплатишь тем, что любишь. Здесь, где уже ничего не исправить, в месте, где закончатся илллюзии.
– Не-ет!..
Шрркгхр. зз
Возможно, Фёдор проснулся. Но хохот и вой ветра всё ещё были здесь, постепенно отдаляясь, затихая. И гудение осиного гнезда.
Но вот всё развеялось. Русло канала было спокойным, как детская колыбелька. Давно забытый уют, лишь плеск воды, и день катится к закату. Только веки снова начали тяжелеть.
Почему-то теперь у канала два русла, там, впереди, после заградительных ворот, и оба изумительной красоты в мерцающих бликах вечернего золота.
Осы… Он пролежал в забытьи несколько часов. Повезло, что его не заметил никто из лихих людишек. На одном из русел что-то есть. В переливающемся золоте чернеет точка. Далёкий бакен?
(бжзз… молодой гид)
Держать глаза открытыми всё сложнее. Нет, это не бакен, и незачем обманывать себя. Это лодка. Движется быстро и прямо сюда. Всё-таки не обошлось без лихих людишек, а может, кого и похуже. Фёдор попытался пошевелиться и понял, что ещё без сил.
Его заметили. Меньше чем через час чужая лодка будет здесь. Как нелепо: кто-то решил поживиться за его счёт, а он беспомощен, приходи и бери голыми руками.
Ещё одна попытка приподнять голову забирает последние силы. Веки слипаются. И мысль: «Всё, я спёкся. Я вот так просто сдамся, преподнесу себя на блюдечке», – разламывается уже в больном пространстве, раскалывается об хохот и вой ветра…
в месте, где закончатся иллюзии.
– Нет, обернись… Ты не можешь быть здесь!
«А вот это зависит от тебя, молодой гид».
– О чём ты? Что зависит от меня? – пытается кричать Фёдор, но не может, его гортань больше не производит звуков, губы немеют. – Что…
…зависит от меня? – шепчет Фёдор.
И вроде бы он снова на канале. Над ним звёздная ночь. Значит, ещё несколько часов миновало. Только почему-то взошли две луны. Фёдор моргает – две луны, каждая над своим расходящимся руслом канала. Этого не может быть. Бред. Тяжесть. И восхитительная гибельная красота распавшегося мира. Возвращаются голоса, сонные веки снова тяжелеют.
Где-то там плывёт чужая лодка. Где-то.
Сон…
– Что зависит от меня?!
«Тсс, здесь ты не можешь требовать. Та, которую ты обрёк на гибель, ждёт тебя».
– Это всё давно в прошлом.
«На болотах ты тоже так считал».
– Не играй со мной, Перевозчик!
«Т-сс… Почему же ты постоянно возвращаешься в эту точку? – Голос глухой, как треск давно высохшего дерева. – Опять ошибся с выбором?»
Ни насмешки, ни угрозы, только неумолимая констатация факта.
Фёдор уже на мосту. И девушка, окружённая тенью, под безжалостным ветром.
– Лия?
«Возможно. А может, и нет. Теперь зависит от тебя».
– Обернись. Обернись, пожалуйста! Ты не можешь быть здесь. Тебя здесь нет! Обернись.
(Фальстарт)
Она оборачивается; сердце у Фёдора колотится, потому что он уже всё понял. Поднимает голову, смотрит на Фёдора, и он никогда не видел такой невыносимой печали в её глазах, отстранённой, через которую не пробиться, словно тень уже забрала её.
– Ведь мы договорились, Перевозчик! – кричит, пытается успеть Фёдор. – Я расплатился с тобой.
«Да-аа, – как протяжный шёпот, которым становится вой ветра. – Монетой-королевой. Но та, что ждёт тебя, и есть Королева».
– Но почему?! Что такое «фальстарт»?
Хотя Фёдор уже всё понял. Понял, что таилось в червивой начинке. И голос Перевозчика, треснувший, низкий и совсем пустой, напоминающе подсказывает:
– Всё теперь связано.
Только это Ева. Это она говорит голосом Харона.
5
Фёдор открыл глаза.
Эта горечь из сна ещё тлела в нём, но сердце успокаивалось. Отгораживалось от тёмной тоски.
– Ева, – Фёдор разлепил губы. Сколько он пролежал так? Не меньше десяти часов. Возможно, больше. Всё тело было липким от пота, и нижняя одежда пропиталась им насквозь, но уже высыхала.
Это был только сон. Плохой, дерьмовый сон, ночной кошмар, подаренный ядом болезни. Но теперь он прошёл.
Он пошевелился. Поднял голову. И понял, что выздоровел. Ночное небо затянулось лёгкими облачками, с воды веяла приятная свежесть, и не было никаких двух лун. Неправдоподобная, гибельная красота ожившей ночи тоже ушла вместе с болезнью. Зато в теле ощущалась лёгкость. Похоже, горькое лекарство подействовало – яд вышел.
Фёдор улыбнулся. Лишь плеск воды где-то недалеко. И тогда он вспомнил о чужой лодке. И…
Лодка была здесь. Лицо Фёдора застыло. Хорошо, что он не успел подняться и сесть, луна светила в его сторону, и он был как на ладони. Скосил глаза, нахмурился, и на мгновение его посетила неприятная мысль, что это всё еще сон. Потому что…
Лодка была ещё здесь. Хотя, по его прикидкам, прошло не меньше десяти часов. Таилась в темноте, совсем рядом, по другую сторону заградительных ворот. Зачем? Что она здесь делает? На него так и не напали, хотя времени было предостаточно. Тогда что?
Но самым странным было другое – плеск, который ни с чем не спутать, осторожная работа вёслами. Чужая лодка медленно приближалась, двигалась в его сторону, кормчий пытался никак не выдать своего присутствия. Фёдор поморгал: что за чёрт?
Глаза быстро свыкались с освещением. В лодке был всего один гребец, и похвастаться мощным телосложением он явно не мог.
«Чего тебе надо? – мелькнула тяжёлая мысль. – Ты явно прибыл сюда ещё засветло, видел, что я беспомощен. Если хотел просто пройти мимо, уже давно бы грёб своей дорогой».
Чужая лодка приближалась. Несомненно, странный ночной визитёр правил именно сюда. Фёдор успел отметить его искусность – звуков он почти не производил. Луна, показав свой бок, быстро очистилась от облаков, стало значительно светлее. Он несколько поменял положение, укрывшись плащом так, чтобы оставалась свобода манёвра. Странный лодочник сидел к нему спиной и подходил с правого борта. Рука незаметно нащупала ствол «ТТ» на дне лодки. Фёдор чуть подождал и переместил оружие на живот. Поднёс к нему левую руку, глубоко вздохнул и качнул лодку. Быстрый приглушённый плащом «клац» передёргиваемого затвора утонул в плеске воды.
Ночной визитёр немедленно отреагировал на звук, сразу же обернулся, подозрительно вслушиваясь. Мелькнуло лезвие ножа. Фёдор удивлённо поморщился, обнаружив, что нож зажат зубами, дабы освободить руки.
«Так чего же ты ждал?» – опять накатило это странное мутное непонимание. Не меньше десяти часов он представлял собой даже не лёгкую – беззащитную – добычу. Чего же было столько тянуть… Неприятная мысль, что это всё ещё дурной сон, сделалась назойливей. Но на подобные рефлексии уже не оставалось времени. До чужой лодки было теперь не больше десяти метров. Незваный гость вполне чётко обозначил свои намерения. Вот он начал сушить вёсла. Стало совсем тихо. Через несколько мгновений носы двух лодок поравняются. Лицо Фёдора сделалось безмятежным. Он чуть переместил под плащом оружие, прикрыл глаза и стал ждать.