Клинком и сердцем. Том 1

Глава 5. Выбор Грегора

Полторы дюжины стихийников и полдюжины боевиков вышли из портала примерно через полчаса. Мэтр Ладецки, заместитель покойного Кристофа и вероятный будущий магистр Красного факультета, огромный и хмурый, как медведь-шатун, кивнул Грегору издалека, но не подошел, сразу начав командовать боевиками. Повинуясь его скупым командам и жестам, они разбежались по вершине холма и деловито приготовились поднимать щит, а стихийники во главе с Райнгартеном бросились производить замеры, чертить на земле и в воздухе начальные контуры, в общем, делать то, что обязательно сопровождает работу магов. Последним через портал прошел магистр Эддерли, и Грегор, еще не взглянув на бывшего наставника, по одной только дрожи сил вокруг почувствовал, что старый некромант в бешенстве.

Впрочем, Эддерли владел собой превосходно, как и положено магу его возраста и положения. Он окинул беглым взглядом залитую кровью звезду в горелом круге, нависшую над ней воронку разлома, тело принца, которое Грегор вынес из круга, завернув в собственный плащ, и изломанные трупы убийц. Потом обменялся парой слов с мэтром Ладецки, сдержанно кивнул Райнгартену, кажется, это должно было означать: «Занимайтесь разломом», – и подошел к Грегору.

– Не потрудитесь ли объяснить происходящее, мэтр Бастельеро? – потребовал он сухим тоном. – Но прежде давайте отойдем подальше. Не стоит мешать коллегам.

Грегор мысленно с ним согласился. Пусть некроэнергия не противодействует ни стихийной, ни боевой магии, но кто знает, что может произойти здесь, у проклятого лаза в Запределье?

– Итак, извольте доложить события сегодняшнего дня, – сказал Эддерли, глядя на Грегора с каким-то новым и определенно неприятным выражением лица.

Разумеется, разговор с Айлин Ревенгар магистра никоим образом не касался. Отойдя на два десятка шагов и глядя, как стихийники выстраиваются полукругом, а боевики отработанно растягивают общий щит на случай, если барготов разлом вдруг заработает, Грегор кратко рассказал, что случилось после лекции у Воронов. О поездке к Морхальту и поединке со старым негодяем, о том, как Адальред открывал порталы для своей драгоценной Уинн, о запертом в камере Саграссе и о Денвере, которого Грегор попытался найти среди мертвецов, но уж слишком они все были изувечены!

– Вы полагаете, что мэтр Денвер не погиб? – с тем же оскорбительным холодком уточнил Эддерли, и Грегор пожал плечами.

– Мерзавцев сожгла энергия Разлома, – сказал он как можно увереннее. – Но тело… его высочества Кристиана… не пострадало. Не пострадало сильнее, чем от жертвоприношения, – торопливо поправился он. – А это значит, что жрец выстроил мощнейший щит и, находясь рядом с жертвой, вполне мог выжить. Полной уверенности, конечно, нет – я не рискнул допрашивать мертвецов рядом с Разломом…

– Хвала Претемной хотя бы за это, – процедил Эддерли и, прежде чем Грегор успел возмутиться, яростно сверкнул глазами. – Молчать, мальчишка бестолковый! Вы и без того натворили непоправимых глупостей! Какой демон навел вас на мысль ехать к Морхальту, да еще в одиночку?! Не стану спрашивать, зачем вы его убили, в конце концов, он напал первым, но что, во имя Претемной, заставило вас его упокоить?! До духа Морхальта нам теперь не добраться, Денвер погиб или бежал, принц убит, а у нас есть только ваши слова, которые никто не может подтвердить! Кроме Саграсса, который тоже замазан во всей этой мерзости! Да-да, вы ведь не знаете, а Адальред после вашего переноса покончил с собой! Решил не дожидаться суда… Вы хоть представляете, что теперь будет с Орденом?! И вместо того, чтобы прийти ко мне и все рассказать, вы оседлали Райнгартена и помчались совершать подвиги?! Не сомневаюсь, это прекрасно действовало на войне, но то, что происходит сейчас, не война!

«Не война?! В самом деле? А что же тогда?! – с трудом сдерживаясь, подумал Грегор. – Кому, хотелось бы знать, я должен был довериться настолько, чтобы взять с собой?! Вы и слушать меня не стали бы, обвини я в барготопоклонничестве главу Орденской безопасности! И бывшего магистра Зеленых, личного лекаря королевской семьи! А прочие… вам напомнить, кто оказался главой заговора? Даже Морхальт мог не знать, куда на самом деле протянулись щупальца этого спрута! И с каких пор, хотелось бы знать, вам стало недостаточно слова Бастельеро?!»

Однако он промолчал, понимая, что магистр, по сути, прав. Победителей редко судят, но если бы хоть что-то в его отчаянных действиях пошло не так, а подозрения не подтвердились… Что ж, тогда Грегор ответил бы по всей строгости орденских законов, даже не думая просить снисхождения.

– Вы могли погибнуть, и мы никогда не узнали бы, что произошло, – продолжил Эддерли по-прежнему раздраженно, но теперь в его голосе Грегор различил жуткую, чудовищную усталость и разом погасившее его ярость беспокойство. – Поймите же, мальчик мой, мы не можем позволить себе потерять еще и вас! И это после того, как чистым чудом отбили вчерашнее нападение! Кристоф… – Магистр тяжело вздохнул, и Грегор со стыдом вспомнил, что Эддерли и глава боевиков были очень близки. Не он один здесь потерял друга. – Впрочем, – продолжил магистр Эддерли, – если бы не юная Ревенгар, жертв могло бы оказаться и больше. Вы превосходно обучили своих Воронов, Грегор, и я прошу, занимайтесь и дальше тем, что у вас получается, а не…

– Прошу прощения, магистр, – непочтительно прервал Грегор бывшего наставника. – Причем здесь Ревенгар?

– Она убила демона, – кратко ответил Эддерли. – Очень впечатляющие навыки, действительно, очень. Хотя я считал и считаю, что девушке ее лет рано иметь подобный практический опыт.

– Демона? – растерянно переспросил Грегор, пытаясь осознать, что речь действительно идет об Айлин.

Айлин Ревенгар? Адептка неполных восемнадцати лет, сильная и перспективная, но совершенно неопытная в настоящем бою?! Его Айлин?! Проклятье…

– Да, – рассеянно подтвердил Эддерли, наблюдая за действиями стихийников. – Она случайно оказалась в зале Совета во время прорыва. Убила демона, который порвал Великого Магистра, а потом… ассистировала Кристофу, когда он… Ну, вы понимаете… – Магистр поморщился, и Грегор кивнул в молчаливом изумлении. – Бедная девочка. Она так тяжело пережила его смерть. Роверстану пришлось оказывать ей помощь, а потом отнести к целителям буквально на руках. Хотя мне сказали, что она уже вышла на занятия. Молодость легче переносит потрясения. Но вы все-таки побеседуйте с леди Айлин… как ее куратор.

«Вышла на занятия? – с трудом понял Грегор. – После… после ночи, проведенной со мной. Дюжину проклятий! Получается, ко мне в особняк она сбежала из лазарета?! После пережитого ужаса и в поисках утешения?! А я, скотина пьяная… Претемная, как теперь еще раз извиниться? Если девушка действительно ничего не хотела, но поддалась недолгой слабости после своего первого боя… После первого боя!»

– Я поговорю с ней, – пообещал он магистру, понимая, что разговор опять получится неприятным.

Айлин обижена и оскорблена, ей будет очень трудно понять, что следует забыть прошлое и начать их отношения заново. Что ей не найти более заботливого и верного мужа, а он… Он изо всех сил постарается загладить невольную вину перед ней! И когда весь этот кошмар закончится, они обязательно будут счастливы! Только бы уберечь ее сейчас!

Некстати вспомнилось бледное серьезное лицо Дарры Аранвена, собравшегося делать своей подруге детства предложение. Впрочем, почему некстати? Об этом непременно следует подумать. Но… теперь Айлин ему наверняка откажет. Она честная и чистая девушка, несмотря на свою… ошибку. Принять руку и сердце того, кому не принесет в дар свою невинность? Только не Айлин Ревенгар! Конечно, она откажет Аранвену, даже если сын канцлера успеет сделать ей предложение. Но чтобы избавить Айлин от этого неприятного момента, следует держать Аранвена от нее подальше. Как можно дальше! Возможно, даже поговорить с Ангусом… Но сегодня его ждет совсем другой, куда более печальный разговор!

– Прошу прощения, магистр, – выдавил Грегор, взглянув на бережно завернутое в плащ тело. – Я действительно был неосторожен и сожалею, что доставил вам столько хлопот. Поговорим об этом позже. Я… мне нужно подумать… И отдать последний долг его высочеству.

– Подумать? – вскинул брови Эддерли и осекся. Помолчав несколько мгновений, добавил куда мягче: – Грегор, мальчик мой, вам необязательно лично сообщать Ее Величеству…

– Обязательно! – отрезал Грегор и тут же спохватился: – Простите, милорд.

Эддерли сочувственно, но молча кивнул, и Грегор почувствовал благодарность за то, что магистр не стал настаивать. Это только его долг!

Последний раз взглянув на принца, он перевел взгляд на стихийников. Да что же они так долго?!

– Кажется, у коллеги Райнгартена что-то не ладится, – буркнул Эддерли, и Грегор молча с ним согласился.

Стихийники творили заклинание за заклинанием, воздух дрожал от оранжевой силы, но Разлом и не думал закрываться. Хуже того, он словно еще разросся, напитавшись силой, словно насосавшийся крови стригой. Или, скажем, клещ – не менее омерзительный кровосос.

Наконец Райнгартен что-то рявкнул, и полукруг оранжевых мантий распался, пропуская магистра. Боевики сняли щит, но с места не тронулись, а Райнгартен быстро подошел к Грегору и магистру Эддерли.

– Ничего не выйдет, – буркнул он, пряча за грубостью растерянность и даже, пожалуй, испуг. – Структура исходного заклятия совершенно уникальна, я бы с радостью казнил проклятого гения, который ее сотворил, но сначала заставил бы его объяснить, как распутать барготов клубок силовых линий! Вдобавок, в эту мерзость накачали столько некротической эманации, что сила мира действует рядом с ней непредсказуемо! Все наши заклятия только ухудшают положение! Мы не сможем его закрыть, просто не пробьемся!

– Это официальное заключение Оранжевой гильдии? – спросил Эддерли, разом постарев лет на десять, и Райнгартен сокрушенно кивнул, а потом добавил, разведя руками:

– Простите, коллега. Боюсь, что ключ от этой двери там же, где замок.

– Замка больше нет, – мрачно напомнил Эддерли, но Райнгартен сделал вид, что не услышал слова некроманта, и продолжил:

– …Мы, конечно, будем искать другие пути. Вся гильдия! Возможно, поможет сочетание фиолетовой силы с оранжевой, но структура этого разлома мне совершенно не знакома, и я даже не представляю, сколько времени займет расчет формулы ключа! Месяц? Два? Больше?

– Сколько бы ни заняло, – вздохнул Эддерли, морщась так, словно каждое слово причиняло ему боль. – Мы можем сделать что-нибудь еще?

Стихийник как-то судорожно дернул головой.

– Можем и должны! – услышал Грегор собственный голос так, словно тот звучал со стороны. – Нужно подавить беспорядки в городе и защищать столицу от имеющихся разломов. Они ведь не закроются сами по себе, я правильно понимаю?

Райнгартен молча кивнул, а потом уточнил:

– Мы сможем закрыть их не раньше, чем решим проблему исходного. Все, что я могу понять, это что исходный разлом питает и провоцирует вторичные, отсюда их нестабильность. И отсюда же угроза новых, причем не только в Дорвенне. Я бы… – Он помялся, а потом все же закончил: – Поставил на то, что разломы будут появляться и впредь, особенно там, где ткань мироздания истончена.

Грегор не стал напоминать, что предупреждал об опасности еще пять лет назад. Понятно, что Денверу было не очень сложно воспользоваться его выкладками, поэтому и жертва принесена именно здесь, в месте наибольшего истончения ткани мироздания. Какой теперь толк от того, что Грегор оказался чудовищно прав? Это ничего не изменило, раз предатель таился в самом сердце Ордена.

– Тогда в каждый город необходимо отправить роту солдат, самое меньшее, – решительно сказал он. – И придать им хотя бы пару боевиков и сильного стихийника. Демоны не страшнее фраганцев, они не владеют магией, так что солдаты справятся и с тварями, и с поддержанием порядка. На деревни армии не хватит, но там и разрывы вряд ли появятся.

– Пожалуй, – задумчиво согласился Райнгартен, и Эддерли кивнул, а Грегор вдруг осознал: Дорвенант ждут огромные перемены.

Великий Магистр и Кристоф погибли, Адальред покончил с собой… Уинн – туда ей и дорога, но боевика жаль, да и артефактор… С ним, пожалуй, вышло нехорошо. Но Адальред не юный адепт, а магистр, к тому же более чем зрелого возраста. И он имел право сам рассудить, чего в его случае требует честь мага и дворянина. Плохо, что Орден остался без главы и трех магистров из семи одновременно! И это когда погибла вся прямая линия Дорвеннов!

– Уходим, милорды, – бросил он, поднимая тело принца на руки. – Не будем терять времени больше, чем уже потеряно.

* * *

До дворца Грегор сумел добраться только к полудню, встречу узкого круга, о которой предупреждал Аранвен, никто не отменял, но во дворец приехали уже все лорды Трех дюжин, и было ясно, что Малый Совет непременно перерастет в Большой. И отлично!

Неважно, что теперь речь будет идти не о коронации младшего принца, а об обороне города. Учитывая, что творилось на улицах, Эжена Райнгартена ожидал крайне неприятный разговор! Пусть он главнокомандующий, а не начальник стражи, но гвардия – в его прямом ведении, и Грегору очень хотелось знать, почему она отсиживается в казармах, когда стражники сбиваются с ног, пытаясь поддержать в столице хотя бы видимость порядка.

А ведь перед Советом ему придется встретиться с… королевой. Как бы ни хотелось оттянуть встречу, а то и вовсе переложить эту тягостную обязанность на кого-нибудь другого.

«Ничего, – попытался подбодрить самого себя Грегор. – После разговора с ее величеством споры с лордами – почему-то я даже не сомневаюсь, что они будут! – наверняка покажутся приятным развлечением. Какое счастье, что хотя бы тело ей привезу не я. И какое счастье, что сейчас над ним работают иллюзорники. Никто не должен видеть принца таким. Ни одна мать не должна видеть таким своего ребенка!»

Королева ожидала его в малой приемной. Или не ожидала? Она стояла у окна, выходящего в сад, – черный силуэт на светлом фоне, похожий на арлезийские гравюры, – и не обернулась ни на официальное: «Лорд Бастельеро к ее величеству!» – ни на стук закрывшейся двери, и Грегор, пожалуй, был благодарен ей за это.

Когда на войне гибли его офицеры, он всегда сам отправлял их родным письма с приличествующими случаю соболезнованиями, но куда проще написать письмо, чем смотреть в глаза матери, потерявшей обоих сыновей!

По этикету ему следовало преклонить колено, не приближаясь ни на шаг, попросить прощения за дурные вести и поведать о судьбе принца, но…

– Вы нашли моего сына, Грегор? – тихо и глухо спросила королева…

Нет, все же сейчас – просто Беатрис.

– Я нашел тело вашего сына, ваше величество, – ответил он так же негромко, понимая, что от него не ждут ни слов сочувствия, ни оправданий.

Да и не могло тут быть никаких оправданий!

Она наконец отвернулась от окна, в несколько быстрых шагов подошла и всмотрелась в его лицо. Грегор встретил ее взгляд, мимолетно поразившись: сейчас, бледная и осунувшаяся, без единого украшения и в самом простом черном платье, Беатрис казалась прекраснее, чем пять лет назад на празднике в его честь. Может быть, потому, что тогда ее лицо было изумительно совершенной маской? А теперь в огромных черных глазах стыло настоящее горе.

«Она образец королевы. И мать – тоже прекрасная».

«Она любящая нежная мать…»

Проклятье! Трижды, четырежды проклятье… какой бы она ни была женой! Да и имел ли право Малкольм, сам неверный брачным клятвам, требовать верности от женщины, которой даже не считал нужным выказывать должную супругу нежность?!..

Какой бы она ни была женой, она любила сыновей так, как только может мать любить своих детей, и ее немое горе тронуло бы даже камень!

– Как… – начала она, осеклась, и Грегор вдруг ясно различил в ее голосе давно, казалось, исчезнувший итлийский акцент. – Как он умер?

– Легко, – солгал Грегор, зная, что ничто не заставит его сказать правду. Аранвену придется рассказать обо всем. Но не ей! – Его высочество не мучился.

Беатрис снова всмотрелась в его лицо, побледнела еще сильнее, и в ее глазах сверкнули слезы.

– Благодарю вас, мой Грегор, – тихо сказала она. – Благодарю… за весть и за ложь. А теперь, прошу вас, оставьте меня.

Он низко поклонился, попятился к двери, хотя Беатрис снова отвернулась к окну, и, выйдя в коридор, медленно и тяжело выдохнул.

Этот короткий разговор дался ему тяжелее Фарнельской битвы! А ведь впереди еще одна битва, на этот раз – с лордами.

* * *

После двух Советов подряд Грегор вернулся в Академию в преотвратном настроении. Нет, первый Совет прошел именно так, как и ожидалось. Аранвен, который уже пришел в себя, сохранял ледяное спокойствие и был похож на хорошо отточенный клинок, Грегор в который раз порадовался, что Дорвенанту повезло с канцлером. Выслушав его доклад и дополнения Райнгартена-стихийника, Ангус сплел перед собой длинные тонкие пальцы, точно такие, как у его сына. Грегор зло и быстро отогнал мгновенное видение таких же бледных рук, только молодых, обнимающих Ревенгар… Айлин! Потом! Сейчас Аранвен королевству необходим, как никогда ранее, и ссориться с ним не следует. Но от Айлин Дарре придется отказаться. Он молод, может выбрать себе любую девушку…

– Итак, закрыть порталы прямо сейчас невозможно, – подытожил Аранвен. – Требуется ключ, которым может послужить лишь кровь прямого наследника Дорвеннов. Это… осложняет дело, милорды. Очень осложняет. Смерть его величества и их высочеств Криспина с Кристианом грозит стать даже большей трагедией, чем казалось.

– Простите, ваша светлость, – подал голос молодой лорд Кастельмаро, до этого тихо слушавший рассказ. – Но ведь у нас имеются наследные принцессы! Они, конечно, юны, но кровь…

– Ах да, – сказал канцлер и слегка поморщился.

Грегор, понимающий, что именно он услышит снова, а остальные – впервые, с трудом удержался от брезгливой дрожи. Конечно, иного выхода нет, ближний круг должен знать правду, но пачкать этой грязью память Малкольма!

Впрочем, Аранвен был ожидаемо сух и бесстрастен, изложив только факты. Но их более чем хватило.

– Принцессы не от крови Дорвеннов? – пораженно проговорил Эдвин Кастельмаро. – Это доказано?! Но… как же проверка крови?!

Канцлер снова поморщился, и Грегор его отлично понимал! Вот так перед всеми признаться в подлоге, пусть и на благо королевства?

Проверка крови была древним ритуалом, который проводился во всех семьях Трех Дюжин, если возникали сомнения в верности супруги и чистоте крови наследников. С помощью него доказывали и принадлежность бастардов. Одна капля крови, уроненная на особый камень, хранящий изначальный, безупречно чистый образец крови рода, либо доказывала их идентичность, либо безусловно ее отрицала. Другие дворянские семьи не обладали такой возможностью, она была как-то связана именно с кровью Трех дюжин по тому же принципу, что и наследственная внешность.

Обычно ритуал проводился по запросу главы рода, иногда несправедливо заподозренная леди требовала таким образом очистить свое имя. Но королевская семья – единственный род, где ритуал подтверждения проводился обязательно для любого рожденного ребенка. Слишком велика была цена ошибки…

– Его величество Малкольм лично велел королевским магам составить фальшивое свидетельство о чистоте крови принцесс, – проговорил Аранвен с мраморно-белым и таким же неподвижным лицом. – Однако я видел результаты настоящего обследования и могу подтвердить своим словом, что дочери ее величества Беатрис не несут в себе крови Дорвеннов. Это легко доказать в любой момент повторным обследованием.

– Шлюха! – пораженно вскинулся Кастельмаро. – Она опозорила короля и Дорвенант! Осквернила супружеское ложе! А кто их отец?! Его следует…

– Сядьте, – уронил канцлер, и слово упало тяжело, словно каменная глыба. – Мы собрались не для того, чтобы обсуждать поведение королевы. И должен напомнить, что все, сказанное здесь, никогда не покинет стен этой комнаты. Вы клялись, милорды. Лорд Кастельмаро?

Эдвин бросил вопросительный взгляд на бывшего начальника, и Грегор ответил ему коротким кивком.

– Слушаюсь, – мрачно отозвался боевик и по-военному резко поклонился, а потом снова сел.

Оба Райнгартена и Эддерли тоже склонили головы, подтверждая, что поняли и согласны.

Грегор привык считать его «молодым», потому что был еще и старый Кастельмаро, Великий Магистр, но теперь… Теперь Эдвин – глава рода и сила, с которой необходимо считаться. Пожалуй, хорошо, что он до сих пор уважает своего бывшего мэтра-командора.

– Принцессы непригодны для закрытия портала, – подтвердил Райнгартен. – Однако, милорд канцлер, стоит подумать, кто станет будущим королем. Династия прервана. Бастардов, насколько мне известно, не осталось. И если лорды узнают, что Беатрис – неверная жена, а в принцессах нет королевской крови, никто не позволит ей остаться на троне. Финансы финансами, но нельзя же бесконечно торговать честью Дорвенанта. Если нет законного претендента, следует решить, кто станет… основателем новой династии.

«Да уж не ты, – зло подумал Грегор. – Не успела кровь Малкольма и его сыновей остыть, а вы уже делите их корону? Райнгартены не первые в очереди на престол!»

Он впервые взглянул на Ангуса Аранвена, понимая, что наиболее вероятный претендент из Трех Дюжин как раз канцлер. Аранвены – ветвь королевской семьи, они происходят от младшего сына Дорве Великого и Лебединой Девы Аран. Возможно ли, чтобы в них веками дремала королевская кровь?

«Не в той концентрации, что нужна, – тут же признал Грегор. – Иначе портал открывался бы рядом с канцлером. Ну что ж, даже формальный след крови Дорвеннов – это лучше, чем ничего. У канцлера здоровый и магически одаренный сын, возможный наследник. И Аранвены только выглядят бледными тенями, на деле они кого угодно переживут. Их убивают, это случается, но в остальном у них отличное здоровье, как у любого из Трех Дюжин. А власти и привычки к ней Ангусу не занимать. Пожалуй… Малкольм, друг мой, прости, но последние годы королем в твоей стране был именно Аранвен».

– Об этом говорить рано, – тем же ледяным тоном ответил канцлер Райнгартену. – И чтобы сразу пресечь разные… предположения, прошу учесть, что ни я, ни другие члены моей семьи не можем даже помыслить о претензиях на трон. Аранвены – хранители короны, а не узурпаторы. Мы продолжим искать кровь Дорвеннов. Любой бастард, которого признает камень крови Дорвеннов, может взойти на трон. Желательно, конечно, чтобы он был… подходящим. Но будем надеяться на милость Благих.

– Любой бастард, в котором достаточно крови, уже стал мишенью демонов, – буркнул бывший заместитель Грегора, а ныне командор армии Райнгартен. – Они сожрали Родерика Кристофа! А он был магистром Алых как-никак. У остальных и вовсе не имелось шансов!

– Родерик Кристоф пожертвовал собой ради Академии, – стылым от злости голосом поправил Эддерли. – Он как раз мог бы выжить, если бы не закрыл собой нестабильный портал.

– Это, конечно, подвиг, – упрямо гнул свое Райнгартен. – Только лучше бы он остался в живых, было бы полезнее.

– Ну, знаете… – яростно начал Эддерли.

– Хватит! – сказали одновременно Грегор и Аранвен и не без удивления посмотрели друг на друга.

– Прошу прощения, – дрожащим от гнева голосом сказал Эддерли. – В любом случае, уже поздно вспоминать Родерика… Нужно искать другую кровь Дорвеннов.

– Для начала нужно спасать столицу, – сказал Грегор. – Иначе от нее останутся развалины, на которых не удержится ни трон, ни тот, кто на него сядет. Скажите, Эжен, – глянул он на бывшего подчиненного. – Какого Баргота гвардия и прочие армейские части сидят в казармах? Почему вы до сих пор не вывели их на улицы и не погнали эту шваль огнем и мечом? Они жгут город!

– Поддерживать порядок на улицах – это не дело гвардии, – чопорно заявил Райнгартен, избегая его взгляда. – При всем уважении, милорд Бастельеро, армия больше не в вашем ведении. Я предоставлю войска в распоряжение нового короля… или регента… То есть кого-то, облеченного властью мне приказывать.

– А до этих пор солдаты будут сидеть в казармах? – по-змеиному прошипел Грегор, сам удивляясь своему голосу. – Демоны – жрать горожан? А шваль с окраин – грабить и палить Дорвенну? Вы хорошо подумали о своих словах, Эжен? Уверены, что армии нужен именно такой командор?

– Вы мне угрожаете?! – вскинулся Райнгартен и тут же осел на стул под взглядом Грегора, явственно побледнев.

– Ну-ну, коллега, – торопливо обратился к Грегору его кузен-стихийник. – Не нужно так… резко. Я уверен, мой дорогой родич переживает за город не меньше вас. Вы просто друг друга не поняли!

– Разумеется, я готов обеспечить подавление мятежа, – оскорбленно заявил Райнгартен-командор, но впечатление от его обиженного тона изрядно портили бледные и подрагивающие губы. – Это мой долг! Просто я должен знать, кому отчитываться. Если его светлость Аранвен, исполняя обязанности канцлера…

– Я исполнял их в мирное время и не собираюсь отказываться, – тяжело уронил Аранвен, и сразу стало видно, что он уже немолод и очень устал. – Однако сейчас положение требует иных действий, более решительных. Вы согласны, милорды, что ее величество Беатрис не может возглавить оборону столицы? В силу… своего пола, хотя бы.

– Разумеется! – подтвердил Кастельмаро, снова вспыхнув. – Она женщина! Профанка! Еще и итлийка! И вообще…

– Безусловно, она к этому не способна, – кивнул Райнгартен-стихийник. – И вы предлагаете…

– Милорд Райнгартен, – указал канцлер взглядом на бледного командующего, – сам признал, что нуждается в приказах высшего руководства. Но я тоже человек, далекий от ведения боевых действий, будь противником нечисть или мятежники. Да и здоровье… Посему предлагаю избрать лорда-протектора, который примет всю власть на время беспорядков с целью их подавления. Вы же понимаете, милорды, – обвел он присутствующих взглядом холодным и тяжелым, как все торосы вольфгардского моря. – Это должен быть человек безупречной честности, который никогда не воспользуется полученной властью, чтобы захватить корону. Он должен пользоваться огромным уважением дворянства и армии. И, разумеется, обладать достаточным опытом, чтобы справиться с бедой. Лично я вижу среди нас только одного такого человека. Милорд Бастельеро! – Он остановил взгляд на Грегоре, и остальные, как по негласной команде, сделали то же самое. – Как лорд-канцлер королевства я прошу вас быть нашим щитом и мечом. Призвание лорда-протектора – защита Дорвенанта, никто не справится с этим лучше вас.

Грегор встал, чувствуя холод, бегущий по спине, и жар, медленно разгорающийся внутри. Лорд-протектор! Высшая должность, предназначенная для тяжелых времен, когда король по какой-то причине не может исполнять свои обязанности, а положение требует решительных средств. Проще говоря, человек, на которого можно свалить спасение государства от войны, голода, чумы, да чего угодно! Человек, который точно не оставит спасенную корону себе, а вернет ее законному владетелю. Полное доверие! И страшная ответственность. В истории Дорвенанта было три лорда-протектора, два из Аранвенов, один из Сазерлендов. И вот теперь меч протектора впервые будет вручен Бастельеро. Ему, Грегору!

– Это высокая честь, милорд, – сказал он чужим хриплым голосом. – Но не стоит ли вынести предложение на голосование всего Совета?

– Обязательно, – кивнул Аранвен. – Как только придем к соглашению между собой. Остальному Совету полезно будет увидеть наше единство. Итак, милорды? Мой голос – лорду Бастельеро. Если у вас есть другие кандидатуры…

В уголках его губ появилось что-то, похожее на улыбку, и Грегор с восхищенной яростью понял, что старый негодяй рассчитал все безупречно! Их тут шестеро! Сам Грегор за себя, разумеется, голосовать не может, а из пяти оставшихся у него точно будет три голоса. Даже если Райнгартены заупрямятся. А потом им придется согласиться с остальными.

– Мой голос – милорду Грегору! – заявил Кастельмаро, тоже улыбаясь, но широко и искренне. – Никто не справится лучше! Он воплощение чести и отваги!

– Лорд Бастельеро… справится, – согласился Эддерли с едва уловимой заминкой, и Грегора больно ударило сомнение в голосе старого наставника.

Что ж, Эддерли наверняка до сих пор переживает его неосторожное преследование сектантов. Но он ведь должен понимать, что других кандидатур и вправду нет. Не Райнгартену же доверить столицу! Причем любому из них.

– Полагаю, мы с кузеном будем едины во мнении, – изящно склонил голову стихийник, и командующий хмуро кивнул. – Лорд Бастельеро, примите наше полное доверие и подчинение в интересах государства.

Грегор на миг прикрыл глаза, а потом глубоко поклонился. Выпрямился и сказал с обреченной торжественностью:

– Если большой Совет Трех дюжин подтвердит мои полномочия, я клянусь, что употреблю их только во благо Дорвенанта.

… Еще бы они не подтвердили! Ему почти хотелось, чтобы кто-то воспротивился! Но все, на кого падал его взгляд, спешили заверить в своем согласии и полной, безоговорочной преданности! А Грегор все мрачнее думал, что же такое творится, если Три дюжины похожи на испуганных овец, которые услышали волчий вой и жмутся к зубастой овчарке, видя в ней единственное спасение!

– Следует немедленно отправить войска в провинцию! – заявил Сазерленд, едва из королевского тронного зала принесли знаменитый меч протекторов – ту еще неудобную тяжелую железяку! – и с почти неприличной поспешностью препоясали ею Грегора. – Наши подданные там испытывают ужасные лишения от демонов!

«У него богатейшие поместья по дороге к Озерному краю, – привычно вспомнил карту Грегор. – Обойдется!»

– Милорд Бастельеро, – с деловитой бесстрастностью сказал Райнгартен-стихийник. – Оранжевая гильдия приложит все силы, чтобы помочь вам, но я должен предупредить. Если разломы продолжатся, неминуемо возникнут погодные аномалии. Они всегда сопровождают существенные разрывы ткани мира. Он покосился на профанов, так и сидящих в зале Совета тесной группой, и пояснил для них: – Зима среди лета. Со снегопадами. Да, милорды, прямо сейчас. Ливневые дожди. Град. Или засуха. Все, что угодно! Без предупреждения. И мы сможем исправить очень немногое из этого. Сами понимаете, бесполезно отправлять стихийников на север и юг страны, когда порталы не работают, а град все равно уже прошел. Мы просто не успеем добраться в нужное место верхом, даже если узнаем, что там необходима помощь.

– Но это значит… что урожай может погибнуть, – первым сообразил Логрейн. – А с чего брать налоги?

– Лучше подумайте, чем кормить людей, – с ледяной вежливостью улыбнулся ему Райнгартен. – Хотя бы для того, чтобы они не вымерли и могли платить налоги в следующем году. Если не закрыть первичный разлом достаточно быстро, – обратился он уже к Грегору, – весь юг страны может быть потерян. Аномалии будут сильнее там, неподалеку от источника. А юг – это плодородные долины, главная житница королевства.

– Я понял, – кивнул Грегор, снова чувствуя бессильную злость. – Постарайтесь делать то, что можете. Лорд Аранвен, если… когда слова лорда Райнгартена подтвердятся, – поправился он. – Сможем ли мы купить хлеб у Итлии?

– Постараемся, – уронил канцлер. – Но вы же понимаете, что многое будет зависеть от расположения ее величества.

Злость перешла в холодную слепящую ярость, но Грегор не позволил ей вырваться наружу, чувствуя на себе понимающий взгляд Аранвена. Снова деньги! Проклятые деньги, цена чести… и жизни многих людей. Но если у богов есть капля справедливости для Дорвенанта, Беатрис не сядет на его трон полновластной королевой!

Грегор уехал из дворца уже поздним вечером, добившись довольно многого. Эжен Райнгартен получил план действий, а четкие приказы этот зануда исполняет быстро и дотошно. Значит, беспорядки в столице постепенно закончатся. Потом по возможности армия будет отправлена в другие города. Главное сейчас – отстоять Дорвенну, а там и обычные люди разберутся, что демонов можно и нужно бить. Это Грегор помнил еще по фраганской кампании: те же селяне в первые годы боялись захватчиков больше чумы и голода, но после Фарнеля, убедившись, что неуязвимых врагов нет, при случае лихо поднимали месьоров на вилы.

Вот только разломы будут продолжать рвать ткань мира, и новые станут открываться уже без всякой системы, просто потому, что рвется там, где тонко. Если селяне потеряют урожай, Дорвенант ожидает голод.

А сколько времени займет у Оранжевой гильдии расчет формулы ключа – один Баргот знает! «Месяц или два – сказал Райнгартен. – Но может быть и три, и четыре…» Останется ли, кого спасать, когда формула будет выведена?!

«Видит Претемнейшая, – отчаянно подумал Грегор, склоняясь над столом в своих покоях в Академии, куда велел принести все нужные справочники из библиотеки. – Я сам шагнул бы в этот портал, как Кристоф, будь во мне хоть капля крови Дорвеннов! И даже без нее… Но мы не можем! Сейчас мы просто не можем потерять ни единого сильного мага. Райнгартен не удержит без меня столицу, а если и удержит, есть же Фрагана. Месьоры до сих пор не забыли поражения и, стоит разлому закрыться, непременно попытаются взять реванш. За эти годы они отдохнули, накопили сил… И чем им ответит Райнгартен? Кто защитит обескровленный, измученный голодом и нашествием демонов Дорвенант?! Нет, этот путь для нас закрыт, разве что все-таки найдется бастард…»

Мысль была отчаянной, но она пришла, и Грегор сам изумился, почему так долго не думал о том, что лежит на поверхности. Да что там, просто кричит о себе! Бастард…

Кристоф погиб, но ведь есть еще один. Если только он все еще жив.

Аластор Вальдерон. Старший сын Малкольма.

«Сын Джанет Вальдерон!» – яростно подумал Грегор, но легче от этого напоминания не стало.

Старший и последний сын Малкольма. Последняя кровь Дорвеннов.

«Я должен рассказать Совету о нем, – подумал Грегор, растирая пальцами ноющие от напряжения виски. – Но Аранвен и так знает! Почему он молчит?! У канцлера на мальчишку свои планы? Он ведь не может не понимать, что если в бастарде достаточно сильна кровь Дорвеннов, демоны явятся и за ним. Или… он уже послал за фальшивым Вальдероном? Но почему, почему, Баргот его побери, Аранвен промолчал на совете, когда речь шла о бастардах? Он собрал там самых проверенных! И промолчал… Неужели не доверяет вообще никому?»

Грегор вспомнил мальчишеское лицо с упрямо выдвинутой челюстью, светлые растрепанные волосы, хмельные, полные злости голубые глаза… Как он мог быть настолько слеп?! Аластор – копия Малкольма в юности, поставь его рядом с Криспином и Кристианом – разве что слепой не увидит, что это братья. Неудивительно, что Вальдероны носа не казали в столицу и даже скрыли возраст мальчишки, получается. Или просто представили его ко двору немного не вовремя. Их право, ничего особенного.

Аластор Вальдерон. Кусачий щенок, что уже вполне мог вырасти в волкодава, как обещал. Малкольм в его возрасте… Грегор облокотился на руки, спрятал лицо в ладонях. Злость и стыд мешались в нем, выжигая изнутри. На столе лежала карта Озерного края с меткой места, где проходил ритуал. И план заклятия ключа, восстановленный по справочнику из тайной части орденской библиотеки. Такие знания передаются только частным порядком, от наставника к ученику, причем далеко не всякому! Но к кому он мог бы прийти за этим? Только к Эддерли. Однако… не сейчас. Магистр еще после прошлого раза ему не доверяет. Если он узнает про Аластора Вальдерона, то потребует немедленно послать за мальчишкой. Мысль верная, однако нужно… хорошо все обдумать.

Заклятие ключа, начерченное на листочке в виде схемы энергетических потоков, эффективное, но такое простое, что выполнить его мог бы любой сильный маг, притягивало взгляд Грегора, как один из проклятых гримуаров, о которых рассказывают страшные сказки юным некромантам. Тех, что вытягивают из мага душу и заставляют его творить страшные вещи, подчиняя волю.

Чушь! Все, что маг делает, он делает по собственному желанию и разумению! Не существует артефактов, способных полностью подчинить себе того, кто этого не желает. Соблазнить они могут. Нашептать, пообещать, уговорить… Но подчинить – нет!

«Я сделаю то, что должен», – пообещал себе Грегор, глядя на листок, исчерченный алыми линиями.

Чернила под рукой оказались только красные, и схема потоков имела зловещий вид. Очень правильно, если учесть, что это инструкция для принесения в жертву. Вопрос в том – кого?

«Аластор Вальдерон должен взойти на трон, – подумал Грегор спокойно и ясно, словно решая очередную задачу по распутыванию сложного проклятия. – Он последний Дорвенн. В нем половина крови Малкольма, ритуальный камень признает его обязательно. Древней магии плевать на брачные традиции, она не знает, что такое «бастард». Аластор станет королем… Нет, я не буду думать, что он меня раздражает… Неважно! Никто не требует от дворянина любить своего короля, достаточно верности и послушания. Мне придется принести ему присягу. Но кто тогда спасет Дорвенант?! Райнгартен сказал, что исходный разлом создан некроэнергиями. Логично, учитывая, что он на крови. Стихийники пробиться не смогли. Возможно, это способен сделать достаточно сильный некромант? Почти наверняка! Но некромантов с кровью Дорвенна не существует, значит, при ритуале маг неминуемо погибнет. А кровь нужна все равно… Две жертвы или одна? Если только представить…»

Грегор принялся лихорадочно дополнять начальную схему, вспоминая все, что знал об этом разделе магии. Восьмиконечная звезда! Ему ярко представился древний символ Баргота, начерченный сначала на покрытой инеем земле кладбища, потом на грязном полу дома адепта Морстена… Когда-то это звезда была символом полноты Вселенной, равноправных потоков, направленных во все стороны и соединяющих мироздание в единую структуру.

Но Баргот пал, одержимый преступной гордостью и жаждой невозможного! И восемь лучей звезды, признающей равенство преступного бога с благими божествами, стали символом зла, мятежа, лжи… Да какая разница! Восемь лучей – идеальная структура, позволяющая распределить потоки с безупречной уравновешенной точностью!

Схема ложилась на бумагу такая четкая, что Грегора это почти испугало. Он снова и снова проверял полученную формулу, но все сходилось безупречно. Райнгартен прав, нужна некроэнергия. Выброс жизненной силы в момент насильственной смерти. И кровь тоже нужна! С одним лишь ритуальным приношением в жертву мага, как это сделал Кристоф, нет полной гарантии. Но он показал путь!

Грегор в ледяном ужасе смотрел на листок с конечной формулой, перерисованной с черновика. Это была все та же исходная схема с некоторыми дополнениями. Простая, как все гениальное. И диктующая такой же простой выбор. Кровь Дорвеннов в качестве ключа. И сильный некромант, который использует ее, сворачивая портал обратно. Смерть в качестве активатора отзеркалит портал к исходному состоянию. Один из участников ритуала погибнет, либо ключ, либо исполнитель. У Денвера такой выбор не стоял, он просто убил принца Кристиана, не собираясь погибать сам. Но здесь выбор определенно был! Использовать кровь последнего Дорвенна и погибнуть самому, замкнув цепь, либо использовать и кровь, и жизнь Аластора Вальдерона.

«Аластора Дорвенна, – с той же ледяной четкостью поправил себя Грегор. – Убить себя, чтобы мог жить этот… щенок. Чтобы он взошел на трон, чтобы правил… неизвестно как! Что там вообще приличного могли воспитать провинциальные дворянчики Вальдероны?! Будущего короля?! Даже не смешно!»

Он попытался представить на месте жреца кого-нибудь другого, не себя. Эддерли? Слишком стар. Да и отправлять своего наставника на смерть? Потому что боишься шагнуть в портал сам? Кто еще может? У Денвера хватило бы сил! Но старая сволочь либо погибла в первом ритуале, либо скрылась. Кто-то из молодых Воронов? Нет! Ни в коем случае! Уж своих учеников он точно туда не пошлет! Хуже предательства не придумаешь!

«Но ты посылал своих солдат и офицеров на верную смерть, – вкрадчиво напомнил голос памяти. – Чем это отличается? Ты же не думал, что рота, первой поднявшаяся в атаку при Фарнеле, выживет под ураганным огнем пушек месьоров? Ты точно знал, что нет. Но их смерть была оправдана. Командор армии имеет право посылать эту армию на смерть. Как и лорд-протектор имеет право решать, что нужно для блага королевства. Ты делаешь это не для себя! Королем ты уж точно не будешь…»

«И упаси Претемнейшая, – беспомощно подумал Грегор. – Корона? Ни за что! Я присягну любому, кого изберет Совет Трех Дюжин. Хоть Райнгартену! Да хоть… Сазерленду! Хотя глупости какие, конечно же, это будет Аранвен! Отличный выбор! Древняя кровь, благородство в каждой черте… Но бастард? Почему я должен спасать его ценой собственной жизни? Чем он ценнее меня или любого другого некроманта, если на то пошло?! Мальчишка-профан, наверняка непригодный, чтобы править. Да он может погубить страну куда вернее, чем пьянство и слабость Малкольма! А я… мне нужно жить. Чтобы защитить Дорвенант, чтобы стать опорой трона. Чтобы… да разве я мало отдал благу королевства?!»

Он скорчился над столом, с трудом дыша, алые линии расплывались перед глазами и выглядели так, словно уже были прочерчены кровью.

«Десять лет, – подумал Грегор, сам не зная, кого так яростно ненавидит сейчас. – Десять лет я жил войной, отдавал себя ей без остатка! А сейчас я хочу снова служить своей стране. Хочу исполнить долг протектора, в котором поклялся. Я могу спасти тысячи жизней, а должен принести себя в жертву ради одной-единственной?! Я… не хочу умирать. Ради Малкольма – шагнул бы в проклятый портал без раздумий, по долгу вассала и друга. Ради его сыновей – тоже. Мне ли, Избранному Претемнейшей, бояться встречи с ней? Но я обязан жить ради тысяч дорвенантцев, которых могу спасти. Ради своих учеников. Ради Айлин… – Память об упрямой рыжеволосой девчонке обожгла стыдом, сладким и мучительным одновременно. – Я должен жениться на ней. Она моя любовь, мое спасение, а я – ее защита… И я ничем, – видят боги! – не обязан бастарду, случайному порождению юношеской глупости Малкольма! Да его вообще могло бы не быть! А раз он есть, значит, родился именно для этого. Спасти Дорвенант…»

Грегор сглотнул тяжелый горький ком, вставший в горле. Снова подумал, что выбора, в сущности, и нет. Пока Аластор Вальдерон не взошел на трон, он такой же обычный дворянин, как его отец. И должен пожертвовать собой ради Дорвенанта, если у него есть хоть капля чести. Как Кристоф! И как сделал бы это Грегор, если бы Аластора Вальдерона не существовало в природе. Но глупо посылать на смерть генерала, если выполнить задание может юный лейтенантик без всяких талантов.

«Я переиграю Аранвена, – с безумной усталостью и отвращением подумал Грегор, видя, что за окном уже занимается холодная весенняя заря. Оказывается, он сам не заметил, как просидел за столом всю ночь. – Его сын верен мне, как и все Вороны Бастельеро. Десяток лучших молодых некромантов Академии – грозная сила, которой не страшны демоны, даже если в поместье Вальдеронов разлом. Только бы мальчишка выжил! Дарра привезет его мне, а заодно будет слишком занят несколько дней, и я успею поговорить с Айлин. Да, не очень честно. Но чего он ждал столько лет?! Пока я пойму, что мне не нужна ни одна девушка, кроме нее? У Дарры Аранвена была тысяча возможностей завоевать ее сердце, значит, я имею право не упустить своей одной. И значит, мне нельзя умирать. Прости, Малкольм…»

По сердцу последний раз острой болью резанула вина. Но когда Грегор встал из-за стола, оставив карту и расчеты дожидаться своего возвращения, на душе у него было мрачное спокойствие. Он сделал свой выбор и готов был ответить за него хоть перед людьми, хоть перед тенью старого друга, хоть перед самой Претемнейшей.