Мир из прорех. Новые правила

Глава 4. Артем

Артем проснулся рано – слишком нервничал, чтобы залеживаться, как всегда в день вылазки. Он и лечь не мог очень долго, сначала заново переживая неудачный разговор с Каей и вспоминая сказанное Анатолием Евгеньевичем накануне, а потом думая о завтрашней вылазке.

Несмотря на то, что лучшие бойцы общины должны были защищать его, Артем все равно нервничал каждый раз, когда Влад вызывал его, чтобы сообщить, что его участие в вылазке снова понадобится.

Артем умылся, выпил полстакана воды, оделся и стал разминаться, стараясь не смотреть в зеркало на стене. Зеркало было хорошим, в полный рост – только несколько домов в Зеленом могли таким похвастаться. Время от времени девчонки Зеленого, хихикая, обращались к счастливым владельцам таких зеркал с просьбой посмотреться. Ко всем, но не к Артему. У него самого, впрочем, зеркало тоже не пользовалось популярностью. Вот и сейчас, привычно делая наклоны и приседания, он старался стоять к нему спиной, чтобы ненароком не бросить случайный взгляд на отражение.

Артему не нравились собственные руки и ноги – худые и тонкие, несмотря на упражнения, не нравились сутулая спина и бледное лицо. Последние несколько лет он возлагал большие надежды на бороду и усы, которые должны были придать облику мужественности, но его ждало жестокое разочарование. Поросль на лице была неровной, редкой и клочковатой и делала лицо скорее жалким, чем суровым, поэтому ее лучше было сбривать.

Некоторое время он колебался, раздумывая о завтраке, – есть не хотелось, но не стоило отправляться за ворота на голодный желудок.

Времени до выхода оставалось еще много, а погода стояла теплая, поэтому можно было приготовить что-то горячее. Артем вышел на задний двор, к кострищу, общему на два дома.

Утренний воздух бодрил, и, вдохнув полной грудью, Артем почувствовал, как его переполняет странное, противоестественное ликование, несмотря на то, что совсем близко в мире существовали опасность, риск и смерть.

Костер удалось развести с третьей попытки – дрова под навесом слегка отсырели за ночь. Но наконец легкий огонек пламени заплясал на тонких веточках, которые Артем положил под дрова, сложенные шалашом. Он привычно – как делал изо дня в день – отмерил воду для чая и каши, перелил ее в котелок, проверил треногу.

Для большинства мужчин и мальчиков готовили женщины – матери, девушки или жены; члены стражи, механики и некоторые другие ели на общей кухне. Артему выделялось достаточно продуктов и воды, но готовить приходилось самому. Он не являлся ни членом стражи, ни механиком и вообще не принадлежал ни к одной из каст Зеленого, к тому же в глазах большей части обитателей общины у него не было работы, кроме редкого хождения на вылазки. Помощь, которую он оказывал и механикам, и страже, и огородникам, и скотоводам, просиживая часы над книгами, чертежами и записями, пытаясь вникнуть в то, в чем некому было помочь ему разобраться, оставалась незаметной – прежде всего для его сверстников. Каждый его промах мигом замечали, в то время как на победы смотрели сквозь пальцы – за хороший урожай благодарили обереги и ритуалы… Удобрения, которые изготавливал Артем, нововведения, которые он выискивал в сельскохозяйственных справочниках, – все это охотно использовали, однако в заслугу ему не ставили. Каждый раз Артем проглатывал обиду и убеждал себя, что пора бы привыкнуть, – и каждый раз болезненно переживал неблагодарность заново.

Вода в котелке закипела, и Артем бросил щепоть чая из прихваченной с собой банки в жестяную кружку и осторожно залил водой. В оставшуюся воду бережно насыпал крупу. Ему все еще не хотелось есть, но он знал, что это необходимо – на голодный желудок Артем хуже соображал, к тому же его мутило… Ребята из стражи и так его не жаловали – если его еще и вывернет наизнанку у них на глазах, положение дел явно не улучшится.

Сложно было проглотить только первую ложку, а потом он почувствовал, что голоден, и накинулся на еду. Каша была несоленой, но Артем слишком редко ел соленую пищу, чтобы вообще обращать на это внимание. Лес за стеной просыпался. Птицы подавали голоса, словно пробуя силу; послышался легкий топот. Возможно, совсем рядом пробежал лис или олененок. Артем старался сидеть тише, как будто это могло остановить мгновение. Тогда не пришлось бы ни думать о просьбе Анатолия Евгеньевича, ни ждать, пока за ним придут… Можно было бы просто сидеть на бревне, пить обжигающе горячий чай, слушать пение просыпающегося леса и не думать ни о чем.

Увы, эта стратегия не сработала. Не успев допить чай, Артем услышал шаги двух пар ног, обутых в тяжелые ботинки, и обреченно обернулся. К нему с оружием наперевес, одинаково бодрые, высокие и крепкие, шли Андрей и Макс.

– Доброе утро! Не хотите чаю? – сказал Артем и почувствовал, что взял неверный тон; как всегда, ошибся с самого начала. Макс посмотрел на него так, как смотрят на что-то отвратительное и липкое, с чем приходится мириться, и ничего не ответил, а Андрей хмыкнул:

– Не до этого. Влад сказал, через десять минут надо выезжать, так что давай быстрее.

– Хорошо. Значит, никакого чая. Погодите, сейчас просто вылью то, что осталось, ладно? И зайду на секунду в дом, хорошо? Список забыл. И кружку занесу, – с каждым новым словом Артем все сильнее ненавидел себя, но никак не мог замолчать. Оказавшись за укрепленной железными листами дверью (Макс и Андрей, поднатужившись, должно быть, могли бы ее выломать), Артем с досадой ударил кулаком по стене и тихонько взвыл, тряся ушибленной кистью.

Больше всего ему хотелось остаться дома, в компании книг и конспектов. Не потому, что он боялся, хотя по поводу собственной смелости Артем не питал особых иллюзий… Просто невыносимо было ехать на вылазку в компании ребят, вечно смотревших на него, как на человека второго сорта, причем некоторые из них были не сильно старше его самого…

– Ты там уснул?

– Уже иду, – торопливо запихивая список в карман, Артем успел представить себе, как на вылазке, поразив всех, разбросает внезапно возникших противников с помощью неведомых сил, очевидно, сверхъестественного происхождения. По итогам поединка его однозначно примут в стражу, все станут его друзьями, уважающими и даже заискивающими, а девчонки, прежде хихикавшие у него за спиной, будут теперь бороться за его внимание. Он как раз пытался определиться, как именно ему хотелось бы расправиться с нечистью (в его фантазиях болотные хозяева готовились разрушить общину, шевеля многочисленными щупальцами) – с помощью огнестрельного или холодного оружия или, например, убивать их силой взгляда, когда Макс слегка толкнул его в бок:

– Уснул, что ли? Давай в повозку, говорю, и поскорее. Выезжаем уже.

На вылазку ехала самая большая повозка – оберегаемая, как зеница ока, большая черная «Муха», похожая на карету из книжек. Никто уже не помнил, почему ее назвали так – возможно, из-за специфичного окраса, а может, из-за стекол в сети трещин, напоминавшей мушиные крылья. «Муху» везли Пурга и Пылинка – обе серые в яблоках, крепкие. «И достаточно быстрые», – мысленно заметил Артем, пытаясь себя успокоить. В случае чего лошади унесут их от опасности. Он с трудом поборол в себе желание потрепать Пылинку по носу – бархатистому, мягкому.

Артем забрался в повозку. Рядом с ним сел Федор – хмурый и недовольный ранним подъемом. Не так давно в бою ему сильно повредили лицо, и Артем прикладывал все усилия к тому, чтобы не смотреть на шрамы, но время от времени, не удержавшись, бросал на них косой взгляд. До происшествия Федор считался в общине красавчиком; рослый, с длинными светлыми волосами, забранными в хвост, он привлекал внимание девчонок. Какое-то время у него даже была постоянная девушка, красивая – светловолосая, длинноногая Лера. Насколько было известно Артему, она только один раз пришла навестить Федора в больницу, когда узнала, что с ним стряслось.

– Какие-то проблемы? – буркнул Федор.

– Нет, что ты, – торопливо отозвался Артем, – ничего такого. Извини.

Нападение, ставшее причиной беды, случилось не на вылазке, а во время сельскохозяйственных работ на поле за воротами.

Андрей сел на облучок, Макс – рядом с ним. На мгновение Артем понадеялся, что они не опустят створку, отделявшую сидящих в повозке от кучера, но Макс это сделал. Теперь в дороге они будут переговариваться, а Артему не очень хотелось вести светские беседы – со стражей они у него никогда не ладились. Пурга тихонько заржала, и из конюшни до них донеслось ответное ржание. Ворота закрылись с тяжелым скрипом.

– Только не плачь, – насмешливо бросил Макс, – мы вернем тебя домой в целости и сохранности, красавица. Не сомневайся!

Артем отвернулся к окну. Он знал: встревать в перепалку бессмысленно. Ничем хорошим для него она закончиться не могла. К тому же (и в этом он не желал до конца признаваться даже самому себе, а тем более кому-то другому) порой он всерьез задумывался, нет ли у этих сильных, крепких парней, способных защитить себя и своих близких, веских оснований для того, чтобы поступать с ним именно так.

К счастью, Макс разговорился с Андреем. Оба не забывали смотреть по сторонам – это успокаивало, как и мерный перестук лошадиных копыт. Животные всегда чутко реагировали на присутствие нечисти. Артем слушал обрывки из разговора об оружии и лошадях и смотрел на деревья, медленно проплывающие за окном.

Федор не участвовал в разговоре, продолжая хмуро смотреть в окно сквозь сеть трещин. Артем подумал, что эти трещины могут напоминать ему о случившемся с ним несчастье, а затем решил, что Федор вряд ли способен на такие сложные ассоциации, – и мгновенно устыдился своих мыслей.

Повозка выехала на старую дорогу. За ближайшим поворотом она соединялась с трассой, вдоль которой располагались еще четыре крупные общины. Трасса вела к Северному городу, судя по рассказам, самому большому городу в мире. Так далеко Артему бывать не приходилось – да и мало кому из Зеленого довелось… Те, кто был в Северном городе, рассказывали всякое – Артем понятия не имел, всему ли можно верить.

Разрушенный временем асфальт кое-где был вздыблен, кое-где – испещрен ямами и расщелинами, и все же ехать по нему (особенно зная опасные места) было гораздо быстрее, чем по лесной тропе, хотя и вреднее для лошадиных копыт. Артем смотрел на деревья, стараясь быстро переводить взгляд с одного на другое, прыгая по ним взглядом, словно белка. Когда-то мама научила его этому способу, который помогал от укачивания. Еще одним приемом было петь – Артем вспомнил, как в дни болезни мама пела вместе с ним, чтобы прогнать хворь. Вообще, его родители были не менее беспомощными, чем он сам… Может, даже более беспомощными, ведь они не обладали его способностями, частично врожденными, частично наработанными, которые приносили пользу общине, несмотря на насмешки. Единственным полезным навыком его родителей было, пожалуй, умение управляться с лошадьми. У них была собственная повозка – очень недолго, чуть больше месяца, пока ее не отобрали на дороге. Из почти полугода скитаний между двумя общинами те несколько недель на повозке, с собственной лошадью, Артем до сих пор вспоминал как самые счастливые. Чтобы отогнать непрошеные воспоминания, навевающие грусть, он представил, как среагировали бы Андрей, Макс и Федор, если бы он прямо сейчас запел, и невольно улыбнулся.

– Ты чего улыбаешься? – спросил Федор, толкая его локтем. – Что-то смешное увидел, а?

– Нет-нет, – обреченно пробормотал Артем, успев пожалеть о своей беспечности. – Извини. Это я так… Своим мыслям улыбаюсь.

– «Своим мыслям», – передразнил Макс. Он даже не обернулся, но Артем и без того мог до мельчайших подробностей представить выражение мстительного удовольствия, появлявшееся на лице Макса, когда он собирался кого-то поддеть. – Тогда не объясняй нам. Не трать слов понапрасну. Где уж нам понять твои мысли великие, правда, ребята?

– Да брось, – пробормотал Андрей, – оставь его в покое. Вечно задираешь, надоело слушать.

Макс фыркнул:

– Вот ты его защищаешь, а зря. Он бы мне спасибо сказать должен. Хоть где-то он должен сталкиваться с реальной жизнью, наш робкий цветочек, а? Как думаешь? Сидит себе в четырех стенах, жрет то, что мы приносим, спокойно спит, когда мы дежурим на вышке… Надо закаляться! Авось сумеет постоять за себя. Как думаешь, а, Артем? Может, скажешь спасибо?

Федор отрывисто хохотнул, а потом резко помрачнел – как будто вспомнил, что в последнее время у него было немного поводов для радости.

Артем молчал, тоскливо глядя в окно. Хорошо было бы сказать что-то едкое и злое, что разом отбило бы у Макса желание задираться, но он твердо знал: ничего, за чем ни стояли бы крепкие кулаки, не могло произвести на Макса и ему подобных впечатления.

– Молчит, – пожаловался деревьям у обочины дороги Макс, – не отвечает мне, бедному. Ну, думаю, это дело времени. Не вечно же Владу его защищать. Найдет себе другого изобретателя, получше, – и привет. На кухню или на конюшню… Где там баб не хватает? Больно много ума надо – придумывать… Тоже мне.

– Ну, вообще, наверное, немало, – примирительным тоном сказал Андрей, слегка натягивая поводья.

– Так и нам немало, – ответил Макс, явно обрадованный тем, что друг поддержал разговор. – Чтобы драться, по-твоему, ум не нужен?

– Нужен, конечно, – на этот раз в тоне Андрея послышалось раздражение. – Слушай, Макс, не заводись. Надо на дорогу глядеть, а не ерундой страдать.

В повозке воцарилось молчание. Артем тихонько вздохнул. Какими бы задиристыми ни были ребята из стражи, они слушались Андрея, а Андрей казался одним из самых адекватных из них. Одно время Артем даже пытался подружиться с ним. Увы, довольно быстро он понял, что, хоть Андрею и не нравилось слушать, как над Артемом издеваются, желанием дружить с ним он явно не горел.

– Подъезжаем, – спокойно произнес Андрей, и Артему стало не по себе – с запозданием, как будто он забыл вовремя испугаться.

Они въехали на часть дороги, засыпанной гравием. Ворота, к которым вела дорога, ржавые, покрытые облупившейся зеленой краской, были приоткрыты.

– Вот черт, – пробормотал Федор, – ворота открыты, командир.

Это был первый раз за всю поездку, когда кто-то из ребят назвал Андрея по уставу, командиром. Артему стало не по себе.

– Без тебя видим, умник, – огрызнулся Макс; в его голосе слышалось напряжение.

Андрей был единственным, кто все это время сохранял молчание. Он настороженно осматривал ворота и не спешил спускаться. Артем заметил, что он поставил повозку боком к воротам – так, чтобы в случае необходимости можно было быстро отступить.

– Думаете, там кто-то есть? – снова заговорил Макс, обращаясь прежде всего к Андрею. Тот покачал головой:

– Вряд ли. Вся та сторона затоплена, а с этой без лошадей или машины не пробраться.

– Может, они на машине или…

– Нет, – Артем с трудом удержался от того, чтобы при всех хлопнуть себя по губам за вырвавшееся слово.

– Тебя спросить забыли, – процедил Макс, но Андрей толкнул его в бок:

– Помолчи. Пусть скажет.

– Ну, – Артем оценил абсурдность происходящего, прежде чем заговорить снова. Находясь в смертельно опасной ситуации, он волновался из-за того, что ему впервые предстоит на равных говорить со стражей. Уши наверняка покраснели. – Последний раз дождь шел позавчера. Если бы кто-то приезжал на машине или лошадях, мы бы увидели колею или следы. Ворота открыты совсем немного, как будто ветер… Думаю, если бы здесь были люди, они открыли бы их настежь, чтобы обмануть нас, или закрыли, чтобы не пустить.

Андрей одобрительно кивнул:

– Согласен.

– «Если люди», – проворчал Федор, впервые за долгое время подав голос. – Вот именно. А если нет?

– А я думал, трусить у нас будет хлюпик, – ухмыльнулся Макс. – Если там не люди, мы их убьем. У нас оружие, забыл?

– Не стоит рисковать зря, – Андрей заговорил, взвешенно, спокойно, не дав Федору вступить в перепалку. – Скорее всего, там никого нет. Ворота могли открыться сами. От ветра или, может, какой-то зверь… Цепь на них была ржавая, разваливалась вся. Но на случай, если нет… Макс, ты останешься с лошадьми.

– Я? – Макс рывком повернулся к командиру и сразу осекся.

– Хочешь оспорить? – Всего секунду Макс и Андрей смотрели друг другу в глаза, но Артему показалось, что воздух заискрил от напряжения. А потом Макс отвел глаза:

– Нет. Не хочу.

– Хорошо. – Андрей достал из кармана глиняную свистульку, которая, как это было известно всем в Зеленом, издавала пронзительный и на редкость мерзкий звук. – Будь рядом с «Мухой». Нельзя оставлять ее без присмотра. Увидишь людей – дай один свисток. Нечисть – два. Мы сразу придем на помощь… Хорошо?

Макс кивнул. Пурга тихонько заржала, как будто разделяя его недовольство.

– Отлично, – выдохнул Андрей с едва различимым облегчением. – Артем, ты идешь между мной и Федей. Я впереди. Внутри действуем как обычно. Не волнуйся. Спокойно бери то, что нужно. Все под контролем. Да?

Артем, сглотнув, кивнул.

– Отлично. Федор, наготове. На тебе двор. Выходим через десять минут. Сейчас я пойду первым, посмотрю, как и что. Не вернусь через десять – Макс идет за мной, Федор остается с Артемом. Не возвращается Макс – едете домой за подкреплением. Всем ясно?

Экипаж повозки ответил мрачным молчанием.

Несколько минут после того, как Андрей скрылся за воротами, прошли в томительном ожидании. Артем смотрел в окно и чувствовал, как дрожь усиливается с каждым мигом. Впрочем, в его состоянии и плюс: его больше не волновали ни насмешки Макса, ни вообще то, что думают о нем стражи. Он смотрел на ворота так пристально, что слезились глаза, и медленно считал про себя, будто это, как в детской игре, могло помочь Андрею уцелеть. Лихорадочное возбуждение утра было забыто. Теперь ему казалось, что он с начала поездки предчувствовал опасность… Артем решил попросить Андрея, когда тот явится («если» – шепнул ему предательский голосок, который он с трудом заставил умолкнуть), вернуться обратно, в Зеленое, – и все равно, что подумают остальные.

А потом ворота негромко скрипнули, и, словно отвечая им, тревожно закричала сверху большая хищная птица. Макс спустился с облучка и стоял рядом с лошадьми, поглаживая по шее то одну, то другую. Самострел в его руке – оружие, собранное по чертежу Артема, – был снят с предохранителя. Федор продолжал сидеть неподвижно, но локтем Артем чувствовал, как напряглись его мускулы под тонким рукавом.

Ворота открылись шире, и они увидели своего командира, целого и невредимого. Андрей все еще выглядел напряженным, но махнул рукой, показывая, что опасности нет.

– Чисто, – сказал Федор, кивая Артему, – давай скорее. Нечего нам тут задерживаться.

Андрей ждал у ворот. Он не подошел к повозке, поэтому Артем не смог попросить его вернуться в общину, а обратиться к Федору не решился.

Вылезая из повозки, Артем споткнулся, и Федор страдальчески закатил глаза. Напряжение последних минут, видимо, начало его отпускать.

– Боже, Артем… Давай скорее. Иди к Андрею. Я за тобой. И не спотыкайся больше, ладно? Чтобы нам не пришлось тащить тебя домой со сломанной рукой.

Артем решил не выяснять, были ли слова Федора заботой или намеком, и пошел вперед. Ноги оказались неожиданно тяжелыми и неприятно гудели – наверное, затекли в пути.

– Во дворе чисто, – сказал Андрей, ни на минуту не переставая смотреть по сторонам. – Внутри тоже. На первом этаже никаких следов. Все равно… давайте быстро. Артем, список у тебя? Хорошо. Бегом.

Торопливой трусцой они пересекли двор библиотеки под палящими лучами солнца – на небе не было ни единого облачка. Покосившаяся изгородь с заметным трудом сдерживала лес, рвущийся на захват новых территорий. Деревья стояли, плотно прижавшись друг к другу, и, казалось, с холодным любопытством наблюдали за людьми… Артему было неуютно от их взглядов.

В вестибюле Артему стало спокойнее – это место всегда действовало на него до странности успокаивающе. Ему нравился цвет здешних стен, кое-где сохранившийся, – светло-зеленый, как молодая весенняя трава.

– Вверх, – Андрей махнул рукой, и Артем и Федор последовали за ним по лестнице на второй этаж.