Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Глава 2. День первый. Большая земля
Тиори, которую вы убили, – моя дочь.
Такааки Каваминами, растянувшийся на разложенной посреди его тесной комнатушки постели, нахмурился.
Было одиннадцать утра. Он только что вернулся домой и нашел это письмо в почтовом ящике.
Такааки всю ночь играл в маджонг у своего приятеля. Как обычно, в затуманенной голове все еще звучал стук перемешиваемых игральных костей, но, увидев письмо, он очнулся окончательно.
– Что… что это такое?
Протирая глаза, Такааки взял в руки конверт и рассмотрел его.
Самый обыкновенный конверт из коричневой бумаги. Почтовый штемпель вчерашний – 25 марта. Отправлено из города О. Единственная особенность – все иероглифы на конверте набраны на цифровом процессоре.
Адреса отправителя не было. На оборотной стороне значилось только имя – Сэйдзи Накамура.
– Сэйдзи Накамура, – пробормотал Такааки. Это ему ни о чем не говорило. Хотя нет! Где-то он слышал эту фамилию…
Такааки сел на постели, скрестив ноги, и посмотрел на лежавший перед ним листок, извлеченный из конверта. Письмо тоже было набрано на процессоре и напечатано на хорошей бумаге.
«Тиори, которую вы убили, – моя дочь».
Имя Тиори он помнил. В письме, видимо, имелась в виду Тиори Накамура. А Сэйдзи Накамура, получается, ее отец?
Это случилось больше года назад. В январе прошлого года Клуб детективов при университете К**, членом которого был Такааки, устроил новогоднюю вечеринку. Тиори Накамура была тогда первокурсницей и моложе его на год. Сам он заканчивал третий курс и в апреле должен был перейти на четвертый. Прошлой весной Такааки покинул Клуб детективов. Это было связано со смертью Тиори Накамуры. А случилось все после того, как вечеринка закончилась и часть ее участников решила продолжить веселье.
Все произошло в его отсутствие – Такааки ушел с вечеринки раньше по каким-то делам. Тиори страдала от хронического заболевания сердца. Причиной смерти стал сердечный приступ, спровоцированный алкогольным отравлением. Когда «Скорая помощь» привезла ее в больницу, было уже поздно.
Такааки вместе с другими ходил на похороны.
Тиори жила в городе О у деда по материнской линии. В его доме и проходила траурная церемония. Но главного распорядителя на похоронах звали не Сэйдзи. Такааки это точно помнил. У него было какое-то другое имя, старомодное. То есть распорядителем был не отец, а дед. А отца на похоронах вроде и не было. Во всяком случае, Такааки его не видел.
Тогда почему человек, назвавшийся отцом Тиори, прислал ему это письмо? Ведь они даже никогда не виделись.
В письме этот Сэйдзи утверждал, что Тиори убили. Его дочь скоропостижно скончалась из-за того, что перебрала на вечеринке, и, наверное, у него были основания считать, что она была убита. Такааки мог это понять. Но зачем он послал это письмо сейчас, когда прошло больше года? Захотел свести счеты?
Такааки резко выпрямился.
Сэйдзи Накамура. Ага!
Он потянул правильную нить в клубке своих воспоминаний.
Такааки резко вскочил с постели, подошел к металлическому стеллажу, прислоненному к стене, и вытащил несколько папок. В них были газетные вырезки, которые он собирал из интереса.
Точно! Где-то в сентябре прошлого года…
Покопавшись немного в папках, он нашел, что искал.
Пожар на Голубой вилле на Цунодзиме.
Загадочное убийство четырех человек?
Такааки уселся на пол с открытой папкой в руках и постучал пальцем по набранному крупным шрифтом заголовку.
– Мне предъявляет обвинение покойник?!
– Извините, это дом господина Хигаси? Моя фамилия Каваминами, я из университета К**. Можно попросить Хадзимэ?
– Каваминами, говорите.
Подошедшая к телефону женщина, видимо, была матерью Хадзимэ.
– Хадзимэ уехал сегодня утром. Вместе с друзьями из клуба.
– Клуба детективов?
– Да. Сказал, что едет на необитаемый остров.
– Необитаемый остров? А как он называется?
– Э-э… Вроде Цунодзима. Недалеко от городка S.
– Цунодзима… – У Такааки перехватило дыхание, он крепче сжал в руке трубку. – Скажите, а письмо Хадзимэ не получал?
– Письмо?
– Да, от человека, которого зовут Сэйдзи Накамура.
– Я…
Женщина замялась, но, уловив в голосе Такааки тревогу, попросила подождать. С минуту в трубке играла органная музыка, потом снова послышался ее запинающийся голос:
– Да, есть письмо. А что такое?
– Значит, есть?
– Ну да.
Такааки вдруг почувствовал, как его оставляют силы. Плечи опустились, он не знал, что делать.
– А-а… спасибо большое. Ничего страшного… Извините за беспокойство.
Такааки положил трубку и привалился к стене. Дом был старый – стоило посильнее опереться о стену, как она начинала скрипеть. Сквозь перекосившееся окно в комнату проникало судорожное гудение стиральной машины, которая, судя по звуку, находилась на последнем издыхании.
Хигаси тоже получили письмо от Сэйдзи Накамуры.
Такааки несколько раз моргнул красными, налитыми кровью глазами.
А может, это чья-то шутка…
Он взял список адресов членов Клуба детективов и попробовал дозвониться до кое-кого из ребят, которые были с Тиори в тот злосчастный вечер. Попытка результата не принесла. Большинство из них снимали комнаты с пансионом, и он так и не смог ничего добиться.
Они уехали. На Цунодзиму, туда, где все произошло. Или это просто совпадение?
Подумав немного, Такааки снова взял список и стал искать телефонный номер покойной Тиори Накамуры.
От городка S, откуда отправились на Цунодзиму члены Клуба детективов университета К**, город О отделяли полчаса езды на автобусе и еще минут сорок на электричке. По прямой расстояние между ними – каких-то сорок километров. Такааки сошел с электрички на станции Камэгава, четвертой по счету от О, и быстро зашагал по дороге, ведущей в горы.
Перед этим он позвонил в дом деда Тиори Накамуры и представился университетским другом внучки хозяина. Трубку сняла женщина, судя по голосу, средних лет – скорее всего проживавшая там домработница.
Конечно, Такааки не решился задавать интересовавшие его вопросы, что называется, в лоб. Понадобились такт и терпение, чтобы удостовериться: отцом Тиори был тот самый Сэйдзи Накамура с острова Цунодзима. Плюс к тому, ему удалось получить адрес Кодзиро Накамуры, младшего брата Сэйдзи. Такааки узнал о его существовании из газетных заметок.
Кодзиро Накамура жил в городе Бэппу, район Каннава. Он был школьным учителем и вполне мог оказаться дома – ученики ушли на весенние каникулы.
Семья Такааки тоже была из Бэппу, хотя и уехала оттуда, и он думал, что сумеет сориентироваться. Любопытство и нетерпение его росли.
Он решил тут же навестить Кодзиро Накамуру, предварительно позвонить и предупредить о своем визите ему даже не пришло в голову.
Каннава славится горячими источниками и является одной из точек на туристическом маршруте «Ады Бэппу». Такааки видел столбы белого пара, поднимающиеся в безоблачное небо из водосточных канав, проложенных вдоль идущих в гору улочек и выстроившихся на них домов. Слева стеной уходил вверх черный склон горы Цурумидакэ.
Миновав небольшой торговый квартал, Такааки окунулся в тишину разбегавшихся в разные стороны улочек. Его окружали многочисленные гостиницы и пансионы, виллы, сдающиеся в аренду приезжающим в городок подлечиться на горячих источниках. Адрес по телефону ему назвали точный, поэтому он нашел нужный ему дом без особого труда.
Это было симпатичное одноэтажное строение. За низкой живой изгородью уже окрашивались в весенние цвета ярко-желтый ракитник, белоснежная спирея, розовая айва.
Такааки вошел в решетчатые раздвижные ворота и прошел к дому по выложенной камнем дорожке. Сделал глубокий вдох и нажал кнопку звонка. Через некоторое время из-за двери послышался мягкий баритон:
– Кто там?
С этими словами на пороге появился человек, внешность которого плохо вязалась с обликом традиционного японского дома. На нем был коричневый кардиган, надетый на белую рубашку с отложным воротником, темно-серые фланелевые брюки и очки в роговой оправе. В небрежно зачесанных назад волосах начинала пробиваться седина.
– Извините, вы Кодзиро Накамура?
– Да, а что такое?
– М-м… моя фамилия Каваминами. Мы с Тиори в университете состояли в одном клубе… Извините, я без предупреждения.
Лицо Кодзиро с резкими, будто вырубленными чертами смягчилось.
– Вы имеете с виду Клуб детективов университета К**? И зачем я вам понадобился?
– Сегодня я получил странное письмо…
Такааки протянул конверт. Кодзиро взял его и, взглянув на ровные иероглифы, которыми было написано имя отправителя, удивленно поднял брови. Потом посмотрел на Такааки.
– Ладно, заходите. У меня сейчас сидит друг, но он не помешает, не беспокойтесь. Я живу один, так что, как говорится, прошу извинить за скромный прием.
Хозяин провел Такааки в глубь дома, в застланное татами помещение в форме лежачей буквы L. Оно состояло из двух комнат по шесть татами каждая. Раздвижные перегородки, разделявшие эти комнаты, были убраны, и получилась одна большая, на двенадцать татами.
Передняя половина помещения использовалась как жилая комната и гостиная. На полу лежал темно-зеленый ковер, на котором стояла мягкая мебель того же цвета. Вторая половина выходила на разбитый с правой стороны дома сад и, похоже, служила кабинетом. Здесь стояли несколько книжных шкафов под самый потолок и большой письменный стол. Комнаты сверкали чистотой, трудно было поверить, что здесь живет мужчина.
– Симада! К нам гость.
Кодзиро обратился к своему другу, сидевшему в ротанговом кресле-качалке на веранде, обращенной в сад.
– Это Каваминами-кун из Клуба детективной литературы при университете К**. А это мой друг – Киёси Симада.
– Детективная литература? – почти воскликнул Симада и энергично вскочил с места. Кресло качнулось, больно ударило его по ноге, и он с негромким стоном повалился обратно.
Симада был худой, высокий и нескладный. Своим видом он напомнил Такааки богомола.
– Э-э… вообще-то я в прошлом году ушел из клуба.
– Да?
– Хм.
Симада с гримасой боли потер ногу и сказал:
– И зачем же ты пожаловал к старику Ко?
– Вот. – Кодзиро протянул Симаде письмо, которое принес Такааки. Увидев, кто отправитель, тот перестал тереть ногу и повернулся к Такааки:
– Можно прочесть?
– Пожалуйста.
– Я хочу сказать, Каваминами-кун, – проговорил Кодзиро, – что получил такое же письмо.
– Что?!
Кодзиро подошел к письменному столу, взял письмо, лежавшее на столешнице из бордовой кожи, и передал его Такааки. Тот посмотрел на конверт, перевернул. Такой же конверт, такой же штемпель, шрифт. И имя отправителя – Сэйдзи Накамура.
– Можно достать?
Кодзиро молча кивнул.
Тиори убили
И всё. Хотя текст писем отличался, оба были набраны на одном и том же процессоре и напечатаны на одинаковой дорогой бумаге.
Такааки, не в силах оторвать взгляд от письма, будто лишился дара речи.
Таинственное письмо от мертвеца… Можно представить, что такие же письма получили все участники злополучной прошлогодней вечеринки, но чтобы письмо послали еще и Кодзиро Накамуре…
– Что все это значит?
– Понятия не имею, – отвечал Кодзиро. – Я удивлен не меньше твоего. Наверное, это чья-то дурная шутка. Мы с Симадой перед твоим приходом как раз говорили о том, что есть люди, которым делать нечего. И тут появился ты…
– Письмо не только мне прислали. Всем членам клуба.
– Ого!
– Извините, а может быть так, что ваш брат жив?
– Это совершенно невозможно. – Кодзиро категорически покачал головой. – Брат погиб прошлой осенью. Я его опознал. Это было ужасно… Не хочу об этом вспоминать.
– Извините. Тогда получается, что эти письма – действительно всего лишь злая шутка?
– Как еще объяснишь? Брата не стало полгода назад. Это несомненный факт. Я не верю в призраки.
– А что вы думаете о содержании этих писем?
– Ну… – На лице Кодзиро мелькнула тревога. – Я знаю о той беде, но мне казалось, что с Тиори произошел несчастный случай. Она – моя племянница, я ее очень любил, у меня в самом деле есть такое чувство, что ее отняли у нас, убили, но ненависти к вам у меня нет. А вот того, кто рассылает эти письма от имени брата, кто так зло шутит, я простить не могу.
– Думаешь, это просто шутка? – поинтересовался Симада.
Уверенности у Такааки не было. Он уклончиво кивнул и бросил взгляд на своего друга, который сидел в своем кресле нога на ногу, упершись локтем в колено, и почему-то смотрел на него с очень довольным видом.
– А вы знаете, – сказал Такааки, возвращая письмо Кодзиро, – что группа из Клуба детективов сейчас находится на Цунодзиме?
– Нет, – безразлично ответил Кодзиро. – После смерти брата остров и все строения перешли по наследству мне, но месяц назад я продал их одному риелтору, который живет в S. Он здорово сбил цену, но я все равно решил для себя больше туда не ездить. А что будет дальше, меня не интересует.
Такааки попрощался с Кодзиро, после того как тот сказал, что у него есть работа, которую надо закончить.
Перед тем как уйти, Такааки спросил о полных книг шкафах, привлекших его внимание. Кодзиро ответил, что, кроме работы в местной школе, где преподает общественные науки, он еще занимается изучением буддизма.
– Предмет моей работы – пустота совершенной мудрости в буддизме ранней Махаяны, – смущенно пояснил он.
– Пустота совершенной мудрости? – Такааки вопросительно склонил голову набок.
– Слышал, наверное, о Сутре сердца? – спросил Симада, поднимаясь с кресла. – В ней сказано: «Форма – пустота, а пустота – форма». Вот наш уважаемый Ко-сан как раз и изучает, что такое «пустота».
Упругой походкой он подошел к Такааки и, возвращая ему письмо, которое внимательно рассматривал все это время, поинтересовался:
– Каваминами-кун, какими иероглифами пишется твоя фамилия?
– «Река», как в реке Янцзы, и «юг».
– Ага! «Кава» и «минами»… Замечательное имя. Ко-сан, я тоже откланяюсь, пожалуй. Не буду тебе мешать. Пойдем вместе, Каваминами-кун.
Они вышли из дома и зашагали вниз по пустынной улице. Симада сложил руки и, подняв их кверху, потянулся. В черном свитере его долговязая фигура казалась еще худее.
– Конан. Здорово звучит. – Симада заложил руки за голову. Он выбрал альтернативный вариант прочтения иероглифов из фамилии Такааки. – Почему ты бросил Клуб детективов? Атмосфера не подошла, так?
– Верно. Вы угадали.
– Я по твоему лицу понял. – Симада усмехнулся. – А интереса к детективам не потерял?
– Нет, я и сейчас их люблю.
– Я тоже. Мне они нравятся больше, чем буддистские тексты. Ну что, Конан-кун? Может, чайку где-нибудь попьем?
– Давайте, – сказал Такааки и рассмеялся.
Улица плавно спускалась вниз. Навстречу мягко задувал ветерок, наполненный весенними запахами.
– Ты интересный парень, Конан.
– Разве?
– Поехал бог знает куда из-за письма, которое запросто может оказаться чьим-то дурацким розыгрышем…
– Но это же совсем недалеко.
– Хм… Впрочем, я на твоем месте поступил бы так же. Тем более что свободного времени у меня хоть отбавляй. – Симада засунул руки в карманы черных джинсов и рассмеялся во весь рот. – А ты? Что ты думаешь? Это была неудачная шутка без всякого тайного умысла?
– Это Кодзиро-сан так считает, но меня это объяснение не удовлетворяет, – ответил Такааки. – Конечно, я не говорю, что письма написал призрак. Кто-то сделал это от имени умершего человека. Слишком много усилий ради простой шутки.
– То есть?
– Все письма напечатаны на процессоре. Использовать такую технику, чтобы пошутить. Это как-то…
– Может, для автора это в порядке вещей. Процессором в последнее время мало кого удивишь. У Ко-сан тоже есть. Купил в этом году и теперь жизни без него не представляет.
– Да, их все больше становится, с этим не поспоришь. Среди моих приятелей у многих уже есть. В университете в каждой аудитории стоит процессор, чтобы студенты могли пользоваться… И все же не думаю, что все на них теперь пишут письма.
– Ну, это да…
– Конечно, если письмо написано на такой машинке, догадаться, кто писал, невозможно. Но зачем скрывать почерк ради простой, пусть и злой, шутки? А текст… Вам не кажется, что письмо слишком сухое? Всего одна строчка. Если автор хотел напугать меня своим посланием, мог бы, наверное, что-то посерьезнее в него вложить. Угрозы или еще что-то… Письмо Кодзиро-сан такое же. Поэтому у меня ощущение, что за этим стоит более глубокий замысел.
– Хм. Замысел, говоришь?
Спустившись с холма, они вышли на широкую набережную. По морю, сверкавшему под лучами солнца, скользили лодки и суденышки самого разного размера.
– Заглянем туда, – указал Симада. – Неплохое местечко.
На той стороне дороги, тянувшейся вдоль набережной, стоял домик под красной крышей с флюгером. На вывеске было написано затейливыми буквами: MOTHER GOOSE. Увидев ее, Такааки улыбнулся.
Когда они сели друг против друга за столиком у окна, Такааки смог как следует разглядеть человека, с которым познакомился у Кодзиро.
На вид ему было за тридцать, пожалуй, уже ближе к сорока. Из-за длинных мягких волос и без того впалые щеки, казалось, ввалились еще больше. Такааки сам был худощав и довольно высок ростом, однако до Симады ему оказалось далеко. Смуглое лицо венчали крупный крючковатый нос и запавшие глаза.
Первое впечатление, которое оставлял Симада, можно было охарактеризовать одним словом – странноватый. Он выглядел человеком угрюмым и тяжелым, при этом его внешность плохо сочеталась с манерой держаться. Такааки, как ни странно, это несоответствие даже нравилось. Было в нем что-то близкое, знакомое.
Шел уже пятый час. Такааки вспомнил, что с утра ничего не ел, и заказал пиццу-тост с кофе.
Из широкого окна открывался вид на синее море, вдававшееся в берег огромной плавной дугой, которую окаймляло шоссе номер 10. Залив Бэппу. Выбранное Симадой заведение оказалось маленьким и уютным. Именно такое ожидаешь встретить на окраине города, где много студентов. Его владелец, похоже, был неравнодушен к «Матушке Гусыне». Судя по всему, это произведение вдохновило его на то, чтобы украсить кафе соответствующими названию литографиями и куколками.
– Ну что, Конан-кун, продолжим наш разговор? – предложил Симада, не спеша наливая в чашку «Эрл грей» из чайника, который ему принес официант.
– О письмах?
– Конечно. О чем же еще?
– Собственно, я уже сказал все, что об этом думаю. Можно я закурю?
– Давай, не стесняйся.
– Спасибо.
Такааки закурил и зажмурился – дым попал в глаза.
– Как я уже говорил, вряд ли это просто шутка. Но если вы спросите: «А что тогда?», ответа у меня нет. Сказать по правде, мне в голову не приходит, зачем кому-то понадобилось рассылать такие письма. Но…
– Но… что?
– Есть кое-какие соображения.
– Ну, давай же, не томи.
– Хорошо. Если взять письмо, которое получил я, и представить, какой смысл хотел вложить в него отправитель, можно выделить три момента. Первое – письмо обвиняет: «Тиори была убита». Это сказано прямо. Второе вытекает из первого: я вас ненавижу, я вам отомщу. То есть прямая угроза. Имя Сэйдзи Накамуры использовали для оглашения обвинения и угроз, потому что он больше всего подходил для этого.
– Понятно. А что же третье?
– Третье – надо попробовать посмотреть на письмо с другого угла, чтобы увидеть в нем скрытый смысл.
– Скрытый смысл?
– Ну да. Почему отправитель решил воспользоваться именем покойного, Сэйдзи Накамуры? Даже если он хотел нагнать страху, никто в наше время не воспримет такое письмо всерьез. Можете представить себе призрака за текстовым процессором? Не намекает ли автор своим посланием: обратите еще раз внимание на то, что произошло в прошлом году на Цунодзиме? Хотя, может, я слишком глубоко копаю…
– Нет, почему же? Мысль интересная.
В узких глазах Симады мелькнула усмешка, он протянул руку к чашке с чаем.
– В самом деле очень интересно. Взглянуть по-другому на происшествие на Цунодзиме? Мне кажется, для этого есть достаточно оснований. Что ты о нем знаешь, Конан-кун?
– Только то, что писали в газетах. Больше ничего.
– Тогда давай расскажу, что знаю я.
– Да, пожалуйста.
– В общих чертах тебе должно быть известно, что там случилось. Время: сентябрь прошлого года. Место: так называемая Голубая вилла на Цунодзиме. Четверо погибших: Сэйдзи Накамура, его жена Кадзуэ и двое слуг. Садовник бесследно исчез. Пожаром, начавшимся после убийства, вилла уничтожена полностью. Преступник до сих пор не найден.
– Полиция подозревала, что пропавший садовник и есть убийца, не так ли?
– Верно. Вот только убедительных доказательств не имеется. Думаю, его взяли под подозрение лишь потому, что он пропал. А теперь кое-какие детали…
Симада понизил голос.
– Прежде всего следует рассказать немного о хозяине Голубой виллы. Сэйдзи было сорок шесть лет, он на три года старше Ко-сана. Хоть к тому времени он уже и отошел от дел, но среди людей знающих по-прежнему считался выдающимся архитектором, можно сказать, с задатками гения.
Старший сын в состоятельной семье, родился в городе Уса, префектура Оита. Окончив школу, самостоятельно перебрался в Токио, чтобы поступить в университет. Во время учебы на факультете архитектуры в университете Т** победил в общенациональном конкурсе и привлек к себе всеобщее внимание. По окончании университета курировавший молодое дарование профессор настоятельно рекомендовал ему остаться в аспирантуре, но в это время скоропостижно умер отец Сэйдзи, и пришлось возвращаться домой.
Отец оставил семье огромное состояние. Разделив с младшим братом наследство, Сэйдзи построил по собственному проекту виллу на Цунодзиме и половину времени стал проводить там.
Кадзуэ Накамура, в девичестве Ханабуса, знала Сэйдзи с детства, которое они вместе провели в Уса. Говорят, родители давно договорились поженить их и устроили помолвку. Свадьба состоялась примерно в то же время, когда Сэйдзи перебрался на Цунодзиму.
– И он перестал заниматься архитектурой?
– Совсем он это дело не забросил и, как говорит Ко-сан, по-прежнему что-то делал для удовольствия. Занимался только тем, что было ему интересно, что нравилось. Исключительно необычными проектами. Клиенты с нестандартным вкусом чрезвычайно ценили его, многие приезжали к нему на остров издалека. Однако последние десять лет Сэйдзи почти не принимал заказов и крайне редко покидал свой остров.
– Оригинал, ничего не скажешь.
– Ко-сан тоже человек со странностями. Кто станет изучать буддизм просто для удовольствия? Но даже он говорит, что брат его был большим чудаком. Похоже, они не очень ладили.
Поехали дальше. В вилле на Цунодзиме жили еще слуги – муж и жена Китамура. Муж следил за домом, водил катер – средство сообщения с большой землей; жена выполняла всю работу по дому. На острове работал еще один человек – тот самый пропавший садовник. Его звали Сэйити Ёсикава, обычно он жил в Адзиму. Раз в месяц приплывал на остров и находился там несколько дней; в последний раз приехал за три дня до пожара.
Это что касается действующих лиц. Теперь – как все произошло. Всего было обнаружено четыре трупа. Они обгорели дочерна, и экспертам пришлось потрудиться. И вот к каким выводам пришла экспертиза.
Супругов Китамура убили в спальне, разбив им головы. Орудием убийства, скорее всего, послужил топор, найденный в их комнате. Еще на обоих телах обнаружили следы от веревок. Предполагаемое время смерти – после полудня девятнадцатого сентября, за день до пожара.
Кадзуэ Накамуру задушили в спальне, на ее кровати, веревкой или шнурком. У трупа отсутствовала левая кисть, она была отделена от тела уже после смерти. Ее до сих пор не нашли. Предполагаемое время смерти – семнадцатое или восемнадцатое сентября.
