Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
© Владислав Руснак, 2019
ISBN 978-5-0050-8104-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
*****
– Ты точно видел «Дом»? – спрашивает меня Лиза, держа меня за руку.
– Да… – ответил я ей и задумался. – Ни сон ли это был?
Я был уверен, что это было за правду. Но я знал, что в тех трущобах на крыше нам долго не стоило находиться. Стаи воронов уже проголодались. И день другой исклевали бы нам глаза, пока спим. Они и так кружили вчера. Оставшиеся на крыше, быть может, уже под их крыльями страдают. И из их глазниц вытекает кровь. А вороны все продолжают их клевать. Пока не сомкнется, не затихнет их сердце. И уже над мертвым телом они возвысятся ввысь, чтобы созвать своим гаркающим ревом остальных на пир. «Пир стервятников», как мы называли.
– Ты не отпустишь меня? – прерывает, пожирающие меня заживо, мысли Лиза. – Ты останешься со мной? В новом «Доме»?
Я не знаю, как ей ответить. И замечаю ее слезящиеся глаза. Ответ, так и вырывается из моей пасти, но стиснув зубы, я молчу. Крепко сжимаю ее руку и молчу. Меня гложет то, что я ей вру. И это вранье, словно монстр внутри меня живет и сгрызает внутренности до костей. Я продолжаю держать ее руку. Ее пульс отдается и трепетно бежит к моему сердцу. Девочка, которая пережила сотню смертей вокруг, стихий, что обрушились на мир, голод, все еще желает любви, желает быть нужной. И в ее глазах я постоянно это замечаю. Это желание жить. Любить.
Нас останавливает впереди идущий человек. Мы мало общаемся, поэтому я не могу с точностью вспомнить его имя.
– Впереди завалы! Надо расчистить! Тут и остановимся!
– Перекур, народ! – раздается голос за нами. – Чистим завалы! Пока вороны нас не видят!
Я с Лизой сажусь на один из каменных сводов развалившейся кладки. Лиза продолжает смотреть мне в глаза и не отпускает руку.
– Ты так и не ответил? Ты останешься?
Мне уже не стоило молчать. И я бы ответил, но мое рвение прервало обрушенное вмиг рядом с нашей крышей здание, где пронесся сильный ветер. Песок с пылью поднялся в воздух. Я прикрыл глаза Лизы. И сам приобнял ее, накрывшись поверх плащом, который всегда спасал нас от таких песчаных ветров.
– Мне… Я не могу… – пытается, что-то сказать Лиза, но я продолжаю крепко ее держать.
Песчаный ветер утихает. И завалы снова начинают расчищать. Я убираю плащ. И вижу, что Лиза продолжает рыдать. И уже навзрыд.
– Чертов мир! Чертов ты! Ты никогда не ответишь мне взаимностью… – кричит на меня она и бьет в грудь.
Но я не могу ей снова ничего ответить. И стараюсь не слушать ее больные моему слуху слова. Но стуки ее кулаков по грудной клетке все усиливаются.
– Черт тебя подери, Рид!
Но в моих глазах она видит пустоту. Словно песчаный ветер стер их уже до дыр. И остались только белые зрачки. Цвет поблек. Был не живым.
– Черт тебя подери… Рид…
Силы ее иссякают и стуки прекращаются. Но их ощущение все еще остается. Словно кто-то продолбил насквозь мою грудную клетку и начал вырывать с хрустом ребра. Я надеялся, что новый рассвет мы увидим на новом месте. Нежели тут. И тот «Дом», который я увидел, когда сбежал от них вчера, был бы «Нашим Домом».
Мухи летали вокруг. От них клокотали нервы. Мы и забыли приятные нам запахи. Ведь вокруг была лишь гниль. Внизу была лишь гниль. И черви доедали ее, и озверевшие дворняги, и звери, и мерзость, что выжила после атомного дождя, пролившегося на весь город, который смывал и разъедал тела и всех вокруг. И лишь люди в домах, спрятавшись в глубоких подвалах, смогли выжить. Хоть и вонь впитывалась в землю и тот крик. Тот крик, что рвал уши. Словно ты был на этой чертовой улицы, и твое тело медленно кусками отрывалось и смывалось в дождевые стоки. Чертовы войны довели нас до бескрайности, что не было различия, где бы возвышался ядерный гриб. И эти дожди пошли. Они хлынули невзначай и, лишь посмотрев в окно, мы увидели ту непостижимую боль, что испытали люди.
– Прости меня… – снова обнимает Лиза. – Я опять сорвалась…
И эти фразы мягко легли на душе и успокоили мое колотящееся сердце.
– Завал расчищен! Отправляемся в путь! Рид, нам надо идти дальше? – раздается голос.
– Да! Нужно дойти до тупика и свернуть на право, до красной крыши офисного здания… – отвечаю я незамедлительно.
Люди слушаются меня и идут дальше, перекидывая помостья, сбитые из досок, через крыши. И хорошо, что строения были построены так близко. Единственный плюс от процветающего в стройках города. Разрешения давали всем. И все битком строили, как попало, рядом, стена к стене, и лишь метр разделял их. Я помогаю Лизе встать, но ее ноги так слабы, что мне приходится ее нести на руках.
– Ты мой гигант… – отвечает она и улыбается.
Но усталость ее одолевает, и она каждую минуту пытается закрыть глаза.
– Закрой глаза, Лиз! Не бойся! Я не отпущу тебя! – крепко прижимая ее к себе, успокаиваю я.
Лиза закрывает глаза. Она не волнуется никак, словно понимает и доверяет мне свою жизнь. Ее сердце раздается у меня в ушах. Люди поторапливаются вокруг. И пробираясь дальше, они кучкуются в группы. И правильно делают. Одним выжить в нынешнем мире не так уж и просто. Солнце палит в глаза. Слепит. Словно мало песка? И так глаза разъедает радиация в воздухе. И тут это солнце. Нагревает и нагревает. Словно хочет больше трупов на крышах! Озоновый слой, скорее всего, весь в дырах. Как люди, идущие впереди меня шутят про него, как «колготки у шлюхи», такие же порванные после долгих обтираний и замызганные грязью. Чертов Дэн, он вечно так шутит! Забавляет публику своими пошлыми, а иногда хамскими анекдотами! Но такой уж Дэн! Рос без матери, его дом был рядом с моим! Часто пересекались в детстве, но потом… А что потом? Апокалипсис нас и встретил!
