Китти. Следуй за сердцем

Стивен

После маминого отъезда какое-то время мне было очень одиноко. Столько перемен, и все сразу! Но началась учеба, и вскоре стало повеселее: появились новые подруги, каждый день читались разнообразные лекции, к тому же, как оказалось, в университетах можно встретить интересных парней – кто бы мог подумать? Ребята в школе не слишком-то обращали на меня внимание, поддразнивали, считали зубрилой и занудой. А вот студенты то ли еще не успели узнать меня получше, то ли вообще не находили мою начитанность отталкивающей. Меня то и дело звали на вечеринки или прогулки, и я иногда даже снисходила до того, чтобы ответить согласием.

Как раз на одной из таких вечеринок я встретила Стивена. Он стоял у открытого окна, слегка опираясь о подоконник. Прохладный вечерний воздух, заходя с улицы, колыхал легкие полупрозрачные занавески и ерошил Стивену волосы. Он был хорош, ох как он был хорош! Даже преподавательницы считали его самым привлекательным студентом в университете. Стивен был высок, отлично сложен, с прозрачными голубыми глазами, густыми каштановыми волосами, которые он то и дело отбрасывал со лба изящным жестом. К тому же он был одет в черные джинсы и белоснежную рубашку с подвернутыми рукавами, выставлявшими его крепкие руки и красивые кисти на всеобщее обозрение. Прямо-таки воплощение девичьих грез! Я понимала, что это показуха, осознавала это даже в момент первой встречи, но показуха хорошо сработанная, качественная, за нее не было стыдно.

Естественно, я сразу же им заинтересовалась. К тому же мне представилась возможность немного пообщаться с ним на вечеринке – он вел себя чрезвычайно дружелюбно и вежливо, не приставал, не хорохорился, а внимательно меня слушал и сам охотно рассказывал о себе.

Стивен оказался очень амбициозным молодым человеком, планировал по окончании университета открыть свое дело, а пока развивал соответствующие навыки: учился на управляющего гостиничным и ресторанным бизнесом, параллельно посещал разнообразные тренинги и семинары по мотивации и постановке целей. Он рассказывал мне о том, как пришел к решению заниматься бизнесом, какие у него есть идеи и что он намерен изменить в упомянутых сферах. Я была поражена, очарована и полностью покорена! Трудно было и представить, что за удивительный парень этот Стивен: такой смелый, такой целеустремленный, и при этом он общался со мной открыто, ни от кого не прячась и, кажется, даже с удовольствием! Только в своих детских мечтах я могла представить себя рядом с кем-то настолько великолепным!

Но нет-нет, я, конечно же, не позволяла себе увлечься необоснованными надеждами. Пусть я вовсе не дурочка и очень даже симпатичная, но в университете были девушки и покрасивее, и, чего уж там, поумнее. Поэтому я настроилась на то, что могу рассчитывать только на его дружбу. Впрочем, перспектива дружбы со Стивеном тоже меня необыкновенно вдохновляла. В конце вечера он провел меня домой и дал на прощание почитать свою любимую книгу о том, как научиться общаться с разными людьми и нравиться им.

Я прочла эту книгу в тот же вечер. Потом сидела, плакала и молилась, чтобы мне ни в коем случае в этого парня не влюбиться, потому что иначе я пропала. Нельзя было и надеяться на то, что он как-то по-особенному заинтересовался мной: к нему на протяжении нашей беседы время от времени подходили другие ребята и даже девушки, и со всеми он вел себя одинаково приветливо и дружелюбно.

Убедив себя в том, что, как бы ни нравился мне Стивен, можно просто радоваться знакомству со столь уникальной личностью, я решила сразу воспользоваться советом из прочитанной книги, а именно – честно и открыто выразить свое восхищение. Книга гласила, что это ни к коем случае меня не скомпрометирует, даже наоборот, ведь только достойные и уверенные в себе люди способны прямо говорить окружающим о своем уважении.

Поскольку подобное признание, вздумай я высказать его Стивену лично, вовсе не прозвучало бы в моих устах достойно и уверенно, я остановила свой выбор на записке. На небольшой открытке я написала о своих чувствах таким образом, который казался мне безопасным: что беседа с ним меня очень вдохновила, что я уверена в его успехе и желаю ему всего самого лучшего. Сообщение получилось очень дружественным и относительно нейтральным, так что, если бы это послание вдруг попало в руки постороннему, мне было бы нечего стыдиться. Открытку я вложила между страниц, рассчитывая, что Стивен обнаружит ее когда-нибудь потом.

На следующий день я подкараулила его в университете, отдала книгу и вежливо поблагодарила. Он похвалил меня за тягу к знаниям и пригласил присесть рядом с ним на лавочку в парке, поделиться впечатлениями. Пока я заливалась там соловушкой, описывая свои восторги – по поводу книги, конечно же, – Стивен, прикрыв глаза, одобрительно кивал, будто какой-то знаменитый профессор, принимающий зачет. Судя по всему, зачет я сдала, однако дальше дело не пошло. Красавчик по-прежнему без стеснения здоровался со мной при встрече, весело бросал очередное «Как дела?», а затем, окруженный стайкой девушек, как апельсиновая долька осами, уплывал сиять в какую-нибудь другую галактику.

Я вздохнула, но смирилась. Мне ведь и так было известно, что это безнадежно. Я только порадовалась своей предусмотрительности, тому, что заранее настроила себя исключительно на дружбу и тем сумела защититься от разочарований. Жизнь шла своим чередом. Только вот поклонники отныне немного поблекли в моих глазах. Вроде бы умные и добрые парни, но не хватало им размаха, полета души, настроя, так сказать. Слишком уж они были осторожны в своих прогнозах на будущее, мало верили в свои силы, казались какими-то приземленными. Спрашиваешь у них о мечтах, а они и думать не смеют ни об огромных особняках, ни о собственных конюшнях с охотничьими соколами, ни о роскошных автомобилях: «Ну, если после учебы удастся попасть на практику туда, куда я хочу, то лет через десять упорного труда, думаю, смогу приобрести собственное жилье», «Для начала хочу выплатить кредит за учебу», «Сейчас подрабатываю, в конце года сдам на права и куплю подержанную машину». Стивен же по сравнению с ними был львом среди стада блеющих овец.

Он говорил: нужно мечтать по-крупному, мечты сбываются! Нужно дерзко заявлять Вселенной о своих желаниях, и она тебе покорится! Нужно мыслить позитивно!

Я раньше никогда об этом не думала, но, когда услышала слова Стивена, поняла, что он прав. Ведь таким и должен быть мужчина, разве нет? Рваться в бой, достигать вершин, покорять и завоевывать на всяческих поприщах. Но ничего подобного в своих собеседниках я не находила. Они все называли себя «реалистами», но мне казались людьми, заранее сложившими руки. Один даже сказал мне вообще неслыханную вещь: «Пока у меня нет семьи, мне достаточно маленькой квартирки или даже студии, которую можно снимать вдвоем с приятелем. Я лучше положу лишние деньги в банк под проценты». С этими ребятами все сразу было ясно: не тот у них уровень мышления, ох не тот! Я, конечно, понимала, что вряд ли существует второй такой парень, как Стивен, и тем более вряд ли я ему приглянусь, но и соглашаться на что угодно ввиду отсутствия вариантов мне не улыбалось.

Самым адекватным из всех «вариантов» казался Грег. Грег был очень умным и серьезным парнем, я ему нравилась и, возможно, даже ответила бы ему взаимностью, если б он внезапно сам все не испортил. Он сказал:

– Китти, а зачем тебе все эти огромные дома, лошади и парк автомобилей? Ты действительно всего этого хочешь или просто такова сложившаяся картина успеха?

Я начала бормотать что-то о масштабности целей и тому подобном, но Грег только усмехнулся и спросил в лоб:

– Это ты наслушалась сказочек Стивена? Узнаю его стиль. Китти, твой ненаглядный Роттен – просто лентяй и балабол, прости за прямоту. И бабник к тому же. Я знаю, он нравится девушкам, потому что ему повезло родиться со смазливой мордахой, но среди парней своего возраста он уважением не пользуется. На старших курсах только представители золотой молодежи нигде не подрабатывают, остальным стыдно просить у родителей денег, чтоб сводить девушку в кино. Все понимают, что нужно с чего-то начинать, и не считают унизительной непримечательную должность бармена или официанта. Сара – вообще легенда нашего курса, за год из ресепшионистки превратилась в младшего администратора отеля. Девочка работала на износ, в ночные смены, ее даже преподаватели старались пожалеть и порой прикрывали ее прогулы. Вот это, я понимаю, целеустремленность! А Стивен только трепаться горазд, да и то лишь перед молоденькими девчонками вроде тебя – еще раз прошу прощения.

Я попыталась встать на защиту своего фаворита:

– Но ведь Стивен не сидит на месте! Он исследует сферу, анализирует, разрабатывает план.

– Китти, до чего же ты наивна! – фыркнул Грег. – Черт, ты классная девчонка, и меня прямо досада берет, что ты поддаешься на всю эту красочную муть! Роттен корчит деятеля перед своими родителями, которые помешаны на амбициях. Отец его со свету сживет, если Стив решит ограничиться востребованной, но отнюдь не фешенебельной профессией продавца мороженого! Хотя поверь мне, Китти, это именно то, что ему по плечу! На большее он не способен!

Я не могла стерпеть подобных унизительных слов в адрес Стивена. Нет-нет, я, конечно, не влюбилась в него, но все-таки я тоже не ребенок и уже немножко в людях разбиралась! Грег просто завидует. Ну, и ревнует. Это было очень приятно, так что я не стала с ним ссориться, а просто ответила, что он серьезно заблуждается, и ушла. Грег смотрел мне вслед и с сожалением качал головой.

Я сидела дома на подоконнике и в унынии смотрела на улицу. Наверное, не пришло еще время встретить прекрасного принца. Но вдруг, как в сказке, зазвонил телефон. На другом конце провода (а скорее, сигнала спутника) оказался мой принц. Стивен явно был в прекрасном настроении. Он нашел мою открытку и, естественно, был весьма польщен. Пригласил меня на свидание. Я поверить не могла своему счастью: по Стивену сохла почти вся женская половина нашего вуза, поэтому то, что среди всего обольстительного разнообразия ему понравилась именно я, казалось мне небывалой удачей. Не все эти красотки с идеальными локонами, наращенными ресницами и ногами от ушей будут ходить с ним в кино и на прогулки, а я, только я!

Стивен рассказывал о своей жизни, а я слушала, раскрыв рот. Мне так хотелось разделить его мечты, помочь ему! Сама я особыми амбициями не отличалась, просто хотела быть счастливой. И вот я обрела счастье со Стивеном и желала, в свою очередь, поспособствовать осуществлению его мечтаний.

Слова Грега, однако, прочно засели у меня в голове, хотя я упорно старалась от них избавиться. Иногда мне даже начинало казаться, что Грег, возможно, самую чуточку прав, но я любила Стивена и решила, что буду поддерживать его во всем. Я устроилась на работу на полставки, чтобы иметь возможность посещать вместе с ним все эти мотивирующие тренинги. Вообще-то я жила на те деньги, которые присылала мне мама. Тренинги стали бы серьезным ударом по бюджету, а позволить, чтобы за меня платил Стивен, я не могла: не хватало еще, чтоб он счел меня корыстной стервой.

Я старалась ничего от него не требовать, наоборот, всеми силами пыталась показать, что он нужен мне сам по себе, что его амбиции меня восхищают в личностном плане, а не как шанс приобщиться к его будущему успеху. Грег не перестал хорошо ко мне относиться и, если встречал меня где-нибудь в университете и рядом не было Стивена (а пару раз и при самом Стивене), просил меня быть поосторожнее и оценивать людей по их поступкам, а не по словам.

Трудно было оценивать Стивена по поступкам, потому как меня совершенно ослепила любовь. Меня бросало с вершин счастья в пучину отчаяния, иногда даже несколько раз в день. Порой не верилось, что Стивен действительно хочет быть со мной, что я ему действительно нравлюсь, и я начинала грустить. Но, судя по всему, я все-таки была ему небезразлична, поскольку через год он сделал мне предложение. Несмотря на то что мы уже долго встречались, я была необыкновенно удивлена. Стивен, правда, предупредил, что мы сможем пожениться не раньше, чем он закончит учебу, то есть еще через год, но это были уже частности.

Он любил меня! Он хотел на мне жениться! Он хотел прожить со мной всю жизнь! Первые месяцы после помолвки я ходила ошеломленная. Я не слышала ни поздравлений, ни радостных (или завистливых) возгласов подружек, постоянно пребывая в каком-то блаженном полусне. Мама тоже очень радовалась. Я звонила ей по вечерам, когда они с Паоло уже возвращались со своих танцев или посиделок у друзей, и взахлеб рассказывала о своем счастье.

Свадьбу мы пока не начали планировать, даже дату не назначили, так как Стивен готовил свою дипломную научную работу и был чрезвычайно занят. Мы редко виделись, и мне было трудно и одиноко. Стивен же пропадал в постоянных разъездах – ему нужно было посетить множество отельных комплексов, чтоб получше изучить тему и заодно найти себе место для стажировки. Меня это порядком пугало, я опасалась повторить печальный мамин опыт. Но тут все выглядело иначе: Стивен вовсе не стал ко мне придираться, наоборот, во время наших редких встреч он говорил, что только в моей компании чувствует себя расслабленно и умиротворенно, может быть собой и ему ничего и никому не нужно доказывать. В последнее время он очень уставал, даже стал менее разговорчивым. Он просил меня рассказывать что-нибудь, что угодно, но не расспрашивать его ни о чем, позволить ему просто отдохнуть и послушать. Я старалась поддерживать его и не докучать своими глупыми страхами.

А потом он со мной порвал. Совершенно неожиданно и непредсказуемо. Как говорится, ничто не предвещало беды. Просто однажды Стивен пришел и сказал, что ему предложили стажировку в одном роскошном отельном комплексе в Париже и от такой возможности нельзя отказываться. Сказал, что сейчас самое время заняться карьерой. Сказал, что мы еще молоды и все у нас впереди, и подмигнул. И еще добавил: он чувствует, что еще не созрел для семьи. В общем, спрыгнул.

Меня как будто асфальтоукладчиком переехали. Если раньше я звонила маме и часами щебетала, рассказывая ей о своем безграничном счастье, то теперь я рыдала до икоты и жаловалась, как я разбита и растоптана. Мама рыдала вместе со мной и настойчиво звала к себе. Но возможность плакать у мамы на плече не казалась мне панацеей, и я отговаривалась учебой и работой. К тому же, если честно, у меня оставалась слабенькая надежда на то, что Стивен просто устал и испугался. Ведь все мужчины нервничают перед свадьбой! Он же прекрасно ко мне относился, не мог ведь он так внезапно перемениться! Он обязательно поймет, что именно я способна поддержать его во всех начинаниях, обеспечить ему дома уют и спокойствие, которые обновят его силы!

Было очень трудно учиться и работать. Трудно было видеть сочувственные (и не очень) взгляды одногруппников. Грег смотрел на меня издалека с грустью, но я его избегала – сейчас он был мне противен, мне все были противны. Я не могла простить Грега за то, что он оказался прав.

Я нередко сбегала с лекций и пряталась в туалете, потому что уже не могла сдерживать слезы. Повезло, что хотя бы на работе меня временно переместили в серверную, так как в моем кабинете был ремонт, и теперь я сидела одна. Я переводила деловые письма и всяческие документы компании и временами устраивала перерыв, чтобы всласть порыдать. Как-то в серверную неожиданно зашел начальник и увидел бесподобную картину: я быстро стучала по клавишам, вслух проговаривая набираемый текст письма партнерам, и одновременно ревела и икала. Начальник был мужчина солидный, давно в браке, имел двух взрослых дочерей, но к женским истерикам относился с суеверным ужасом. Он не рискнул спросить у меня, что происходит, но, видимо, все-таки предпринял какие-то попытки повлиять на мое настроение при помощи смены обстановки. Начальник предложил мне отправиться на пару дней в командировку в Марсель – решить от его имени кое-какие вопросы с поставщиками.

Поездка действительно вдохнула в меня новые силы. Я даже воспрянула духом. Радостно было делать что-то важное, решать какие-то проблемы, хотя я работала всего лишь на секретарской должности, да еще и на полставки. Начальник, слушая по телефону мой бодрый голос, был доволен моими рабочими успехами, и это вдохновляло дополнительно. А погуляв немного по Марселю в свободное время и полюбовавшись морем и бесконечной вереницей кораблей всех видов, расцветок и назначений, я немного успокоилась. В конце концов, мы действительно еще молоды, пройдет он свою практику и вернется, никуда не денется.

А буквально чуть позже в тот же день я наткнулась на него прямо посреди Марселя. Впервые за два месяца после нашего разрыва. Он как раз выходил из кафедрального собора. Под руку со своей новоиспеченной женой. Наверное, за эти восемь недель он дозрел до нужной кондиции.

Я попыталась улизнуть незамеченной, но гости стояли плотными рядами, и я встретилась с ним взглядом. Далее я мало что помню. Помню, что зачем-то пожимала его руку в белой перчатке и беспомощно мямлила: «Рада. Очень рада!» Мне еще никогда не было так стыдно. Казалось, воздух вокруг должен воспламениться от моих пылающих щек. Как ни старалась я убедить себя, что это ему должно быть стыдно, это ведь он оказался подлецом и обманщиком, – стыдно все равно было именно мне.

Я вернулась в Брюссель, без объяснений уволилась из своей конторы, заперлась дома и погрузилась в глубочайший ступор. Я не реагировала на звонки, на шум на улице, на смену дня и ночи. В голове пульсировала только одна мысль: «Почему? Почему это произошло именно со мной? За что?»

В книгах, когда с девушками происходит что-то подобное, они имеют обыкновение поедать столовой ложкой мороженое, распивать вино в неположенное время и закусывать все это поджаристыми куриными крылышками. Для меня это был бы более щадящий вариант. Но когда я страдаю, у меня напрочь пропадает аппетит. Через месяц (два, три? – понятия не имею), который я прожила в основном на сухих анчоусах, апельсиновом соке и слезах с редкими микродозами колбасы, меня поймала в магазине бывшая сотрудница и буквально силой отволокла к врачу. Но в этом совершенно не было необходимости. Я не питала абсолютно никаких иллюзий касательно моего состояния. Да, я отощала. Да, у меня нервный срыв, депрессия и еще что-нибудь. Что ж тут странного? Странно было бы, если бы я цвела и пахла. Я пыталась просто продолжать дышать, просто продержаться какое-то время до тех пор, пока не станет полегче.

Доктор говорила много, заумно и скучно и в итоге записала меня в группу каких-то там анонимных деятельных победителей или победоносных деятелей: я ее не слушала. Главное, посещать эти собрания нужно было дважды в неделю. Она все убеждала меня в том, как это важно, что я должна отнестись к своему состоянию серьезно и ответственно, что эта терапия вернет меня к полноценной жизни и тому подобное. Я исправно кивала и поддакивала для виду, но, откровенно говоря, и сама уже поняла, что нужно срочно что-то менять.

Нужно сбежать туда, где никакие непрошеные доброжелатели не будут мешать мне гробить себя дальше. Поэтому я переехала в Брюгге.