Меч дьявола

4

Со всех сторон его окружала смерть.

Вопли умирающих и лязг оружия сливались в чудовищный гул.

Над полем битвы уже висел зловонный запах трупов, в котором чувствовалась горечь поражения.

Хладнокровие, которое позволило Беобранду чувствовать себя уверенно на поле битвы, покинуло его так же быстро, как и появилось.

Беобранд уже вот-вот должен был вступить в схватку с седовласым воином. Его ноги стали тяжелыми и неуклюжими. К горлу подкатила тошнота. Седовласый воин устремился вниз по склону прямо к нему. Беобранд с угрожающим видом приподнял щит и сакс.

Угрюмый воин махнул мечом и без особого труда вышиб сакс из руки Беобранда. Беобранд отступил назад и попытался прикрыться щитом, но не сумел. Он совсем обессилел. Правая рука все еще дрожала после удара мечом, выбившего из нее сакс. Щит в левой руке теперь казался Беобранду непомерно тяжелым – как будто кто-то невидимый тянул его вниз.

Взглянув в суровые серые глаза противника, он в полной мере осознал, что сейчас умрет. Однако где-то внутри него вдруг вспыхнула некая искра. Если его судьба заключалась в том, чтобы умереть именно сегодня, он по крайней мере умрет как воин, то есть сражаясь. Он не станет дрожать от страха и вопить, словно женщина.

Беобранд быстро поднял с земли оброненное кем-то копье и, выпрямившись, расправил плечи. Он не сдастся без боя. Этот старый воин пожалеет о том, что напал на Беобранда, сына Гримгунди.

Издав грозный крик, в котором прозвучал вызов самим богам, отнявшим у него так много, Беобранд бросился на врага. В спешке он слишком поздно отреагировал на то, что старый воин проворно отступил в сторону. Беобранд споткнулся и упал на четвереньки. Он попытался встать, удерживая в руке щит, но у него ничего не получилось. Этот щит из древесины липы оказался чересчур тяжелым. А он, Беобранд, – чересчур нерасторопным.

Прежде чем он смог подняться на ноги, он почувствовал, как его с силой ударили по виску.

Едва не потеряв сознание, он повалился назад, на труп кривозубого воина.

Чувствуя, что уже не может двигаться, он посмотрел на небо. В нем кружили вороны, терпеливо дожидающиеся, когда они смогут полакомиться мертвечиной. Стоны умирающих и шум битвы становились все более громкими в ушах Беобранда, превращаясь в один сплошной гул. Серые тучи, плывущие по небу, приобрели кровавый оттенок.

Он всячески старался не потерять сознание. Его мысли путались. Взор затуманился. Так вот какая она, смерть. Сознание Беобранда постепенно угасало.

Ему вспомнился брат Окта. Они скоро увидятся.

* * *

Беобранд пришел в себя из-за того, что кто-то громко смеялся. Нечеткие и далекие голоса пели какую-то непристойную песню. Еще дальше кто-то визжал. Он почувствовал, как на лицо льется прохладная вода. Голова болела, а еще он ощущал острую боль в груди при каждом вдохе и выдохе. Он попытался открыть глаза, но обнаружил, что левое веко его не слушается. Правым глазом он увидел, что небо темнеет и что вода, падающая ему на лицо, – это дождь.

Он не смог даже пошевелить руками. Приподняв голову, он попытался рассмотреть, что не позволяет им двигаться, и тут же понял, почему его терзает острая боль в груди. На нем лежал лицом вниз какой-то воин. Острый выступ его щита упирался в ребра Беобранда, и вес тела мертвеца давил на него. Голова воина была разбита и представляла собой месиво из засохшей крови, костей и блеклых волос. От жуткого запаха лежащих вокруг трупов Беобранда едва не начало тошнить.

Голова закружилась, и он опустил ее обратно на землю. Покосившись в ту сторону, откуда раздавались голоса, он смог различить только силуэты людей, собравшихся возле большого костра. Рядом с костром также виднелся штандарт Пенды с головой волка и штандарт Кадваллона с человеческим черепом. Значит, Эдвин потерпел в этой битве поражение.

А он, Беобранд, остался в живых, хотя ему следовало умереть с честью. Это ведь долг воина – погибнуть вместе со своим господином. Однако сейчас идея смерти в бою казалась уже не такой возвышенной, как сегодня утром. Он ведь уже видел такую смерть собственными глазами и сам убил двух человек. Видел, как жизнь тускнеет в их глазах. Слышал громкие стоны раненых. Ощущал запах крови и внутренностей, вывалившихся из вспоротых животов. И вот сейчас он лежит здесь, перепачканный кровью – и своей собственной, и кровью других людей. Развеялись мечты, родившиеся тогда, когда он слушал рассказы Селуина и пил медовуху. В действительности же о том, с чем сталкиваются воины во время битвы, красивых песней не сложишь. Беобранд осознавал, что ему очень повезло остаться в живых и что ему придется вести себя очень осторожно, если он хочет дожить до утра. Когда люди Пенды и Кадваллона его обнаружат, ему придет конец.

Беобранд был уверен в том, что не сможет двигаться очень быстро, – не говоря уже о том, чтобы сражаться. Он решил, что дождется темноты и затем попытается подняться. Если ему повезет, вражеские воины так увлекутся празднованием победы, что не станут искать выживших среди тел поверженных врагов.

Готовясь к тому, чтобы потихонечку улизнуть с этого поля, он начал медленно двигать руками и ногами и расслаблять мускулы, занемевшие от неподвижности. Дождь усилился, и вскоре одежда Беобранда промокла насквозь.

К тому времени, когда стало уже достаточно темно для того, чтобы передвигаться незамеченным, Беобранд уже вовсю дрожал от холода и не мог подавить эту дрожь. Он осторожно выполз из-под трупа, который частично скрывал его от посторонних взглядов. Боль в ребрах усилилась, и он кусал себе губы, чтобы не застонать. Теперь он лежал рядом с трупом вражеского воина на влажной земле и пытался заставить себя встать. Он осторожно прикоснулся к левому глазу, полагая, что ресницы склеились из-за застывшей на них крови. Левая сторона его головы раскалывалась от боли, а глаз заплыл, распух, и при прикосновении к нему становилось больно. Более того, он никак не хотел открываться. Неудивительно, что его, Беобранда, приняли за мертвого и не стали трогать. Его лицо, наверное, выглядело ужасно.

Он осторожно приподнялся и сел. У него сразу же закружилась голова, а в груди он почувствовал такую острую боль, что его взор затуманился. Дыхание стало прерывистым, и ему показалось, что подняться он не сможет.

«Если я не встану, можно считать, что я уже мертв», – подумал Беобранд.

Почувствовав под ладонью влажное твердое древко копья, он схватил его. Опираясь на копье, как на посох, он в конце концов сумел выпрямиться, но это усилие вызвало у него тошноту и новый приступ головокружения. Он постоял несколько секунд, тяжело дыша и чувствуя в темноте, как его поливает дождь. Ему было очень холодно, и он весь дрожал, стараясь, чтобы зубы не застучали. Он не имел ни малейшего представления, куда может направиться в подобном состоянии, однако было очевидно, что первым делом нужно убраться подальше от вражеского лагеря.

Он уже собрался сделать первый шаг, когда понял, что доносящиеся до него голоса стали громкими и злыми. Враги находились совсем недалеко, и только темнота да дождь позволяли ему оставаться незамеченным. Он замер и даже попытался затаить дыхание. Голоса чуть поутихли. Беобранд теперь, однако, уже не мог определить, с какой стороны они доносятся. И тут вдруг он услышал, как люди разговаривают громким шепотом прямо рядом с ним.

– А я тебе говорю, что увидел это первым! И я придумал, что это нужно забрать! – Этот голос был сердитым, но при этом жалобным.

– Но ты уже заграбастал ту застежку для плаща. Это несправедливо, и ты это знаешь. Если бы нам не приходилось таиться, я сломал бы тебе челюсть, ты, сукин сын! – Второй голос был более зычным и мелодичным, но его обладатель, похоже, не на шутку рассвирепел.

Беобранд продолжал стоять неподвижно. Он слышал, как эти двое шептались, когда проходили мимо, но уже не смог разобрать, что они еще друг другу говорили. Когда их голоса совсем стихли, он подождал несколько секунд и затем двинулся прочь от вражеского лагеря – то есть в сторону, противоположную тому направлению, куда пошли эти двое. Он вспомнил, что эта болотистая местность переходит в вересковую пустошь всего лишь в нескольких сотнях шагов от него, там, куда, по его мнению, он сейчас шел. Ему также вспомнился лесок на вершине покрытого вереском холма. Он решил поискать убежище среди деревьев.

Чтобы дойти до них, ему понадобилось довольно много времени. Дождь прекратился, и тучи начали рассеиваться. Холодный северный ветер ворошил вереск и листья дубов. Беобранд поначалу надеялся, что благодаря ходьбе стихнет боль в груди и прояснится сознание, но этого не произошло. Его голова кружилась при каждом шаге, а в груди возникло такое ощущение, будто кто-то вонзал ему нож между ребер при каждом вдохе. Однако он продолжал идти вперед. Становилось все холоднее, причем довольно быстро, да еще и ветер охлаждал его мокрую одежду. Если он остановится и ляжет на землю здесь, прямо посреди поля, без костра и какого-либо укрытия, он ночью наверняка замерзнет и умрет. Поэтому он шел вперед в темноте к спасительному лесу.

Среди стволов дубов и ясеней Беобранду показалось, что стало теплее. А еще ему показалось, что лес ласковым шепотом приглашает его лечь и отдохнуть. Его сознание поплыло. Беобранд подумал об Окте. Он не видел своего брата более трех лет и не увидит его, пока не попадет в потусторонний мир. Перед его мысленным взором появился четкий образ лица Окты. Брат улыбнулся и поманил Беобранда пальцем.

Затем стали появляться другие лица. Мать. Эдита. Реда. Отец. Все они уже умерли.

Он продолжал идти по лесу. Еще не затуманившаяся часть его сознания гнала его вперед, прочь от поля битвы. Прочь от смерти.

Он пытался удрать от смерти вот уже несколько месяцев. Возможно, его судьба такова, что смерть его уже вот-вот догонит.

Шагая вперед и цепляясь при этом то за один ствол, то за другой, он уже не понимал, куда направляется. Единственное, что он знал, – это то, что нельзя останавливаться.

Его мысли обратились к событиям последних нескольких дней. Он за эти дни многое узнал, завел новых друзей… А еще он многое потерял. Что произошло с Тондберктом, когда столкнулись две стены из щитов? Сумел ли Басс в этой битве остаться в живых?

Сам не осознавая, что делает, Беобранд сел на землю и прислонился спиной к узловатому стволу старого дуба. Его взор затуманился, и на него нахлынули воспоминания, от которых он еще совсем недавно пытался избавиться.

Он увидел мысленным взором дым с мелькающими в нем искрами, который поднимался в ночное небо и уносил с собой дух отца. Пламя очень быстро распространилось по сухой соломе дома. Деревянные балки стонали и охали. Жар пламени вскоре стал таким невыносимым, что Беобранду пришлось отвернуться от пылающего строения. Он тогда повернулся спиной к нему – и к своему прошлому – и направился к берегу, чтобы найти судно, которое увезет его на север, к будущему…

Когда от боли в ранах его сознание стало погружаться в темноту, он услышал шепот матери: «Ты… не… сын… своего… отца…»

Позднее, в самый тихий и темный период ночи, рядышком прошмыгнул барсук. Он понюхал человека, свернувшегося клубком возле покрытого мхом дерева, и затем снова пошел своей дорогой.

Больше ни одно живое существо не подходило к раненому воину до самого рассвета.