Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Глава 7
Микроавтобус мчался по направлению к грязным, закопченным районам Уолл-стрит в деловой части Нью-Йорка.
Пальцы Амелии Сакс нервно постукивали по рулю, когда она пыталась представить себе то злосчастное место, где томилась бедная Ти-Джей Колфакс. Амелии казалось, что найти девушку просто невозможно. Приближающийся финансовый центр города сейчас показался ей невероятно огромным, полным крошечных переулков и тупиков, весь усеянный люками, дверями и бесконечными черными окнами.
В любом из этих мест можно спрятать заложника.
Перед мысленным взором Сакс все еще стояла рука, торчащая из холмика возле железнодорожного полотна. И блеск кольца с бриллиантом, надетого на окровавленную кость пальца. Амелии были знакомы такие кольца: подобные украшения покупают себе богатые одинокие девушки. Будь у нее побольше денег, она приобрела бы себе нечто похожее.
Сейчас она мчалась на юг, лавируя в потоке машин и уклоняясь от столкновения с многочисленными велосипедистами.
Даже в такой солнечный сияющий жаркий день эта часть города казалась холодной и мрачной. Серые здания отбрасывали глубокую тень, а их стены покрывали темные потеки, напоминавшие свернувшуюся кровь.
Сакс сбросила скорость до сорока миль, вписалась в поворот, и машина, несколько раз подпрыгнув на выщербленном асфальте, снова помчалась вперед.
«Великолепный двигатель», – подумала Амелия и решила попробовать, как он покажет себя на скорости семьдесят миль в час.
Еще будучи подростком, Эми Сакс, пользуясь тем, что отец, устав на дежурстве, ложился спать, зажимала в ладони ключ от его «камаро» и невинным тоном осведомлялась у матери, не надо ли что-нибудь купить в магазине. Не успевала та ответить отрицательно или посоветовать дочери сесть на поезд, как девочка исчезала и через секунду уже неслась в отцовской машине по проселочным дорогам.
Возвращалась она часа через три, и, конечно же, без продуктов. Эми потихоньку пробиралась в дом, где ее встречала рассерженная мать, читавшая ей пространные нравоучения. Они сводились к тому, что ранняя беременность нежелательна, что материнство в таком возрасте преждевременно состарит Эми и тогда с мечтами о карьере фотомодели можно будет распроститься навсегда. Однако в конце концов мать выяснила, что ее дочка не спит с кем попало, а вместо этого носится на машине по окрестностям со скоростью сто миль в час. Она рассердилась еще больше, и теперь ее нотации претерпели незначительные изменения: мать предупреждала Эми, что та неминуемо попадет в аварию и изуродует лицо, что также поставит крест на возможности стать той же фотомоделью.
Когда Эми подросла и получила водительские права, дела пошли еще хуже.
Теперь ей очень нравилось мчаться в узких промежутках между огромными грузовиками, уповая лишь на то, что ни их водители, ни пассажиры не откроют дверей.
«Когда ты в движении, тебя трудно поймать…»
Лон Селитто сосредоточенно мял короткими толстыми пальцами лицо и, совершенно не обращая внимания на скорость, с которой двигался их микроавтобус, беседовал со своим напарником о ходе расследования. Со стороны он напоминал главного бухгалтера, согласующего с подчиненным нюансы финансового отчета. Что касается Бэнкса, то тот перестал бросать вожделенные взгляды на глаза и губы Амелии, а лишь ежеминутно смотрел на показания спидометра.
Они лихо свернули под Бруклинский мост. Сакс сейчас думала о содержавшейся в плену девушке. Постукивая своими неухоженными пальцами по рулю, она представляла себе роскошный маникюр Ти-Джей. И снова перед ее глазами встала торчащая из земли белая рука с кольцом на окровавленной кости.
– По-моему, он просто чокнутый! – неожиданно выпалила Сакс, пытаясь избавиться от навязчивого видения.
– Кто? – удивился Селитто.
– Райм.
– Что до меня, – добавил Бэнкс, – он мне кажется похожим на Говарда Хьюза, только помоложе.
– Да, он действительно сегодня выглядел неважно, – согласился Селитто, – а раньше ведь был красавец-мужчина. Хотя это и неудивительно, учитывая то, через что ему пришлось пройти. Кстати, Сакс, где вы научились так водить машину?
– На службе, – буркнула Амелия. – Причем никто меня не просил, а только приказывал. Как вот вы сегодня. А что, он действительно когда-то был выдающимся криминалистом?
– Райм? Более чем выдающимся. Если самый талантливый криминалист в год мог разобраться с парой сотен трупов, то Линкольн без труда справлялся с четырьмястами. Даже тогда, когда он уже стоял во главе следственного управления. Взять хотя бы Перетти. Он неплохой парень, но занимается от силы одним делом в две недели, да и то при условии, что оно попадет на страницы всех центральных газет. Только я вам ничего не говорил, офицер.
– Конечно нет.
– А Райм вникал буквально во все. Если у него не было текущих дел, он просто бродил по городу.
– Зачем?
– Просто ходил. Присматривался, кое-что покупал, кое-что подбирал. В общем, собирал разные вещи.
– Какие вещи?
– То, что чаще всего оказывается вещественными доказательствами. Образцы почвы, продукты питания, журналы, колпаки с автомобильных колес, обувь, лекарства, растения… Вы называете любой предмет – и он находит его в своем каталоге или вносит туда. Поэтому, когда в ходе расследования появляются вещественные доказательства, Райм лучше всех знает, где был преступник и чем занимался.
– А в роду у него были полицейские?
– Нет. Отец – ученый, работал в национальной лаборатории, что-то изобретал, насколько я помню.
– Значит, Райм тоже хотел пойти по его стопам и стать ученым?
– Да, у него две ученые степени: в области химии и истории. Я, правда, сам не знаю, почему он посвятил себя именно этим предметам. Родители его умерли давно, лет пятнадцать назад. Братьев и сестер нет. Родился и вырос он в Иллинойсе, поэтому его и назвали Линкольном.
Амелии хотелось спросить, женат ли он или, может быть, когда-то раньше состоял в браке, но она сдержалась и вместо этого неуверенно забормотала:
– Скажите, а он всегда такой…
– Смелее, офицер.
– С говнецом вместо характера?
Бэнкс рассмеялся.
– Моя мама про таких говорила «завернутый», – улыбнулся Селитто. – Пожалуй, это словечко лучше всего характеризует Райма. Он действительно завернут на своем любимом деле. Как-то раз, я помню, его придурковатый помощник обработал люминолом – это реактив для анализа крови – отпечаток пальца. Ну, немного перепутал с нингидрином. Короче говоря, отпечаток был потерян. Так Райм его уволил в ту же секунду. В другой раз полицейскому захотелось облегчиться на месте преступления, и он, после того как сделал свое дело, додумался спустить воду в унитазе. Вы бы видели, как разбушевался Райм! Он велел несчастному копу разобрать унитаз и вернуть все то, что находилось в нем в тот момент, когда они прибыли на место преступления. – Селитто улыбнулся. – Но полицейский тоже оказался с гонором. «Ничего делать не буду, – говорит, – я, между прочим, лейтенант». На что Райм ему преспокойно отвечает: «Неужели? А у меня для вас новости. С этой минуты вы не лейтенант полиции, а сантехник низшего разряда». Я могу рассказывать такие истории бесконечно… Послушайте, офицер, вы, как мне кажется, уже разогнались до восьмидесяти миль!
Они пронеслись мимо здания полицейского управления, и Амелия с грустью подумала: «А ведь я сейчас должна была сидеть здесь, слушать лекции, знакомиться с новыми товарищами, наслаждаться прохладным воздухом кондиционеров».
В этот момент ей удалось обойти такси, намеревавшееся проскочить на красный свет.
Господи, ну и жарища! Душно, просто пекло какое-то! Самое отвратительное время суток. И настроение под стать погоде, так и бросает то вверх, то вниз, как грязные потоки воды в гарлемских фонтанах. Пару лет назад Амелия с приятелем справляли Рождество «по сокращенному графику». У них был один свободный час, с одиннадцати вечера до полуночи. Было прохладно – всего четыре градуса. Они с Ником расположились в Рокфеллеровском центре на свежем воздухе возле катка, пили горячий кофе и бренди. Еще тогда они дружно пришли к мнению, что лучше провести в таком режиме целую неделю, чем пережить один-единственный августовский день в городе.
Наконец показалась и Перл-стрит. Амелия еще издалека заметила командный пост Хауманна. Оставив на асфальте черные восьмифутовые полосы тормозного пути, она втиснула машину между его автомобилем и полицейским автобусом.
– Черт возьми, а вы прекрасно водите, – похвалил ее Селитто, вылезая из микроавтобуса.
Сакс испытала чувство удовлетворения оттого, что вспотевшие от напряжения руки Бэнкса оставили на двери мокрые отпечатки.
Полиция была повсюду: человек пятьдесят или того больше, и машины все продолжали прибывать. Казалось, что все внимание полиции было приковано сейчас к деловой части города. Сакс лениво подумала о том, что если бы сейчас кто-то решился совершить политическое убийство или, например, захватить иностранное консульство, то лучшего времени было и не выбрать.
Хауманн рысью подбежал к микроавтобусу и сразу же обратился к Селитто:
– Мы проверяем каждую дверь на Перл-стрит. Никто ничего не знает о вывозе асбестового мусора, и никто не слышал криков о помощи.
Сакс собиралась уже выйти из машины, но Хауманн остановил ее:
– Нет, офицер. Вам приказано оставаться рядом с микроавтобусом.
Тем не менее она все равно выбралась наружу:
– Да, сэр. А кто именно это приказал?
– Детектив Райм. Я только что разговаривал с ним. Вам необходимо связаться с Центром, как только вы прибудете на командный пост.
Сказав это, Хауманн удалился. Селитто и Бэнкс заспешили к командному посту.
– Детектив Селитто! – окликнула его Сакс. Когда тот повернулся, она продолжила: – Простите меня, детектив. Я не совсем поняла, кто мой непосредственный начальник. Кому я должна обо всем докладывать?
– Конечно Райму, – без колебаний отозвался Лон.
Амелия нервно рассмеялась:
– Но дело в том, что я не могу ему докладывать.
Селитто непонимающе уставился на нее.
– Я имею в виду, что в этом деле кто-то должен нести официальную ответственность, не так ли? С точки зрения законности. А он – обычное гражданское лицо.
– Офицер, выслушайте меня внимательно, – спокойным, ровным тоном произнес Селитто. – Мы все подчиняемся Райму и докладываем об обстановке тоже ему. И мне абсолютно не важно, кто он: гражданское лицо, начальник полиции или сумасшедший крестоносец. Надеюсь, это понятно?
– Но как же…
– Если вы хотите жаловаться, сделайте это в письменном виде и не ранее чем завтра.
С этими словами он отвернулся от Амелии и зашагал прочь. Сакс еще несколько секунд смотрела ему вслед, потом вернулась в микроавтобус и, удобно устроившись на переднем сиденье, соединилась с Центром и доложила, что благополучно прибыла в назначенное место. Теперь она ждала дальнейших инструкций.
Через несколько секунд она снова нервно рассмеялась, услышав, что сказала ей женщина-диспетчер из Центра:
– Вас поняла, пять-восемь-восемь-пять. Ждите дальнейших распоряжений от детектива Райма. Скоро он выйдет с вами на связь.
Детектив Райм…
– Сигнал принят. Конец связи, – отчеканила Сакс и посмотрела на заднее сиденье, где лежали черные кейсы. Ей стало любопытно, что же может находиться там, внутри?
Два часа сорок минут.
В доме Райма зазвонил телефон. Том снял трубку и тут же услышал:
– Говорит диспетчер из штаба.
– Соединяю.
В комнате работала громкая связь. Из динамика до Линкольна донеслось:
– Детектив Райм, возможно, вы меня не помните, но я работала в следственном управлении еще при вас. Эмма Роллинс, я добывала для вас информацию по телефону.
– Я отлично тебя помню, Эмма. Как поживают твои ребятишки? – Райм не мог забыть эту веселую толстую негритянку, которой приходилось воспитывать пятерых детей, устроившись при этом сразу на две работы. Он помнил еще и то, как она, изо всех сил молотя своими сильными пальцами по кнопкам, умудрилась сломать телефон правительственной связи.
– Джереми через пару недель отправляется в колледж, Дора уже выступает на сцене, ну, по крайней мере, она сама так считает. А с маленькими пока все прекрасно.
– Тебя Лон Селитто подключил к нам?
– Нет, сэр. Я узнала, что вы расследуете сложное дело, и посадила на девять-один-один вместо себя приятельницу. Я ей сказала, что просто обязана помогать вам, и она согласилась временно поменяться со мной местами.
– Так чем ты нас можешь порадовать?
– Мы работали над поиском компании, изготовляющей болты. Потом по списку магазинов, торгующих скобяными товарами. Вот что я нашла. На шляпке болта есть буквы. «ЭК». Такие болты выпускает только «Эдисон консолидейтед».
Господи! Как же он сразу не сообразил?!
– Но буквы стоят не случайно. Это означает, что данный болт – особенный, отличный от других, которые выпускает и продает эта компания. Он имеет длину пятнадцать шестнадцатых дюйма и более крутую нарезку, чем обычные болты. Они предназначены для старых труб и применяются только в Нью-Йорке. Этим трубам должно быть лет по шестьдесят-семьдесят. Они соединяются очень плотно. Короче, части трубы прилегают друг к другу теснее, чем жених к невесте на брачном ложе, как заявил мне консультант компании. Он, видимо, подумал, что я покраснею от его откровенности.
– Эмма, я тебя обожаю. Ты ведь останешься с нами, не бросишь меня?
– Ни за что!
– Том! – крикнул Райм помощнику. – Я сейчас займу наш телефон. Мне надо сделать много звонков. Там, в компьютере, была программа для активации голоса. Она у нас работает?
– Вы ее до сих пор не заказали.
– Разве?
– Именно так.
– Но она мне сейчас очень нужна.
– Что поделать, если у нас ее нет?
– Так придумай что-нибудь. Мне надо звонить.
– По-моему, у нас где-то было ручное управление громкоговорителем.
Том порылся в ящике у стены и нашел электронный адаптер для микрофона. Один конец провода он воткнул в телефон, другой приспособил к стойке рычага, установленного рядом со щекой Райма.
– Но это чертовски неудобное приспособление! – попытался возмутиться Линкольн.
– Пока что больше у нас ничего нет. Если бы вы согласились на инфракрасный луч, который исходил бы у вас со лба, что я предлагал уже давно, вы бы уже два года самостоятельно названивали в службу «Секс по телефону».
– Сколько же тут проводов! – сердился Райм. – Неужели все они нужны?
Он случайно дернул шеей, и рычаг управления вылетел из зоны досягаемости.
– Черт!
Неожиданно это простейшее задание, не говоря уже о сложном расследовании, показалось Райму невыполнимым. Он порядком измучился, у него ныли мышцы шеи и болела голова.
Особенно ощущалось давление на глаза. Их пощипывало, и Линкольна одолевало желание потереть пальцами закрытые веки. Такое незатейливое движение, которое приносит значительное облегчение и доступно всему остальному миру.
Том поставил джойстик на место. Сгорая от нетерпения, Райм тихо спросил:
– Как эта штука действует?
– Вот экран, видите? Надо двигать джойстик на нужную цифру, выждать секунду, и она будет введена в программу. Затем следующая цифра и так далее. Когда набраны все семь, надо нажать вот сюда.
– Но у меня не получится!
– Немного попрактикуетесь – и все будет в порядке.
– У нас сейчас нет для этого времени!
– А сколько его вы потратили впустую! – огрызнулся Том. – Ведь я только и делал, что звонил вместо вас, когда вам это было нужно!
– Ну хорошо. – Райм заговорил тише, показывая помощнику, что считает себя неправым. – Пожалуй, попозже я действительно попрактикуюсь. А теперь, пожалуйста, соедини меня с компанией «Эдисон консолидейтед». Попроси, чтобы к телефону подозвали инспектора.
От веревки и наручников нестерпимо болели конечности, но не это больше всего тревожило ее. Девушку пугал шум.
Тэмми Джин Колфакс почувствовала, как будто весь пот, содержащийся в теле, вдруг выступил на ее лице, шее и руках, когда она упорно продолжала пилить звенья наручников о старый проржавевший болт. Запястья у нее онемели и начали зудеть, но ей казалось, что дело продвигается успешно и часть металла уже сточена.
Затем она сделала небольшой перерыв, почувствовав, что успела порядком устать. Она пыталась выкрутить руки и так и этак, чтобы ее не мучили спазмы и было легче продолжать работу. Ти-Джей снова прислушалась. До ее ушей доносился такой звук, будто где-то вдали трудились рабочие, закрепляя болты на трубах и подгоняя эти трубы одну к другой. Ей даже показалось, будто она видит, как они заканчивают свою работу. Еще несколько ударов молотка – и скоро все они отправятся по домам.
«Не уходите! – мысленно прокричала Ти-Джей. – Не оставляйте здесь меня одну!» Пока рабочие налаживали трубы и проверяли стыки, она почему-то чувствовала себя в относительной безопасности.
Но вот прозвучал последний удар, и все стихло.
«Постарайся все же убраться отсюда, девочка…»
«Мамочка…»
Ти-Джей расплакалась. Ей почему-то вспомнилась ее семья, оставшаяся там, в восточной части штата Теннесси. У нее заложило нос, но со взрывом слез она внезапно почувствовала, что ноздри наконец-то «пробило». Ей удалось освободиться от мучившей ее слизи, и теперь девушка задышала свободно. Это прибавило ей уверенности в победе. Силы ее удвоились, и она возобновила попытку распилить проклятые наручники.
– Я прекрасно понимаю вашу спешку, детектив. Но мне непонятно, каким образом я могу вам помочь. Мы используем такие болты по всему городу. Газовые трубы, нефтепроводы… – Женщина замолчала.
– Ну хорошо, – вздохнул Райм и попробовал начать разговор с инспектором компании «Эдисон консолидейтед» с другого конца. – Скажите, пожалуйста, вы изолируете трубы асбестом?
Последовало секундное замешательство.
– Мы уже отказались от этого, – обиженно произнесла женщина. – Ну, на девяносто процентов. Даже на девяносто пять.
Господи, до чего же некоторые люди умеют вывести из себя связавшегося с ними человека!
– Я все понимаю, – как можно спокойнее произнес Райм. – Мне только нужно узнать, где в проводке еще используется асбест в качестве изолятора.
– В электричестве – никогда! – Инспектор была непреклонна. – Только в паровом отоплении, а это, как вы понимаете, для нас ничтожный процент.
Пар!
Это было одной из наименее популярных и наиболее пугающих коммунальных услуг города. Вода нагревалась до огромной температуры и запускалась под Манхэттеном по системе труб длиной в несколько сот миль. Обжигающий пар достигал температуры 380 градусов и путешествовал по городу со скоростью 75 миль в час.
Райму смутно вспомнилась газетная статья, попавшаяся ему на глаза не далее как на прошлой неделе.
– Скажите, у вас не было прорыва на линии несколько дней назад?
– Да, сэр, но асбест не протек. На том участке все чисто уже много лет.
– Но на каком-то участке асбест до сих пор оставлен?
Снова возникло неловкое молчание.
– Да, но…
– Где был прорыв? – выпалил Райм.
– На Бродвее. В квартале севернее Чамберса.
– «Таймс» писала об этой аварии?
– Не знаю, может быть… Да, об этой.
– В статье упоминалось использование асбеста?
– Да, – нехотя призналась инспектор. – Но там только говорилось о том, что раньше загрязнение из-за применения асбеста вызывало серьезные проблемы.
– Та труба, которую прорвало… Она дальше пересекается с Перл-стрит? – наступал Райм.
– Подождите, мне надо проверить… Да, именно так. В районе Ганновер-стрит. На северной ее стороне.
Райму представилась Ти-Джей Колфакс, девушка с длинными пальцами и ухоженными ногтями, которой с минуты на минуту суждено было погибнуть.
– И вы запускаете пар в три часа?
– Все верно, это должно произойти как раз сейчас.
– Этого нельзя допустить! – взорвался Линкольн. – Кто-то должен срочно вмешаться! Вы не должны запускать пар!
Купер оторвал взгляд от микроскопа и застыл, наблюдая за Раймом.
– Ну, я не знаю, что можно сделать… – неуверенно произнесла инспектор.
– Срочно звони Лону, – обратился Райм к Тому. – Сообщи ему, что женщина находится в подвале дома на пересечении Ганновер-стрит и Перл-стрит. На северной стороне. – Затем он кратко объяснил ситуацию с паром. – Пусть туда приедет пожарная бригада со снаряжением, защищающим от высоких температур. – Срочно соединитесь с рабочими! – продолжал Линкольн орать теперь уже инспектору «Эдисон консолидейтед». – Немедленно! Нельзя запускать пар по трубам! Ни в коем случае! – Он бессмысленно повторял эти слова, осознавая всю тщетность своей запоздалой просьбы. Райм проклинал свое воображение за то, что сейчас оно рисовало ему навязчивую картину смерти Ти-Джей Колфакс. Он почти видел, как кожа девушки становится сначала ярко-розовой, потом красной, а через несколько секунд багровеет и начинает расползаться под шипящими струями пара.
В микроавтобусе затрещало радио. Часы Амелии показывали без трех минут три. Она вышла на связь:
– Пять-восемь-восемь-пять слушает.
– Брось ты эти церемонии, Амелия, – раздался голос Райма. – На это сейчас нет времени.
– Я…
– Похоже, нам стало известно, где она. Это на пересечении Ганновер-стрит и Перл-стрит.
Она обернулась и увидела, как несколько десятков полицейских устремились к старому зданию.
– Вы хотите, чтобы я…
– Они позаботятся о девушке, а ты готовься заняться осмотром места преступления.
– Но я могла бы помочь…
– Нет. Оставайся пока здесь. На заднем сиденье машины лежит кейс с наклейкой «ноль два». В другом находится специальный фонарь. Ты видела такой у меня в комнате, когда им пользовался Мэл. Захватишь его с собой. В кейсе «ноль три» найдешь наушники с микрофоном. Соединишь их со своей рацией, а потом отправишься вслед за полицейскими. Когда закончишь экипироваться, свяжешься со мной по тридцать седьмому каналу. Я пока подключен к наземной связи, но диспетчер соединит тебя со мной.
Тридцать седьмой канал… Именно эта частота использовалась для экстренной связи во время проведения самых ответственных операций в городе.
– Что? – попыталась переспросить Амелия, но радио уже замолчало.
На ремне у нее висел мощный галогенный фонарь, так что она оставила в машине свой тяжелый и неудобный двенадцативольтовик, прихватив все то, что велел Райм. Кейс-02 оказался довольно увесистым – фунтов пятьдесят, если не больше. «Только этого и не хватало моим бедным суставам!» – подумала Сакс. Перехватив ручку кейса поудобнее и заранее стискивая зубы от боли, она поспешила на пересечение улиц.
Задыхаясь от быстрого бега, Селитто направлялся туда же. За ним семенил Бэнкс.
– Ты уже слышала? – спросил Лон на бегу.
Сакс только кивнула в ответ.
– Туда?
Лон махнул рукой в сторону переулка.
– Он должен был провести ее черным ходом, – пояснил он. – В вестибюле дежурит охрана.
Они свернули в узкий, грязный, воняющий мочой и закиданный хламом проход между стенами домов. Там возле баков с мусором, изнывая от жары, сидели бездомные.
– Туда! – прокричал Селитто. – Вон в ту дверь.
Полицейские бросились к выходящим в проход дверям. Три из них оказались запертыми изнутри, а четвертая, вскрытая при помощи лома, сейчас запиралась цепью с замком.
– Здесь! – Селитто бросился к двери, замер на секунду, вспомнив, видимо, про отпечатки пальцев, затем махнул рукой и решительно схватился за ручку.
Он дернул дверь, и та приоткрылась на несколько дюймов. Дальше не пускала цепь. Лон послал троих подоспевших полицейских обследовать вход в подвал с другой стороны. Один из копов подхватил лежащий рядом булыжник и принялся колотить им по цепи. Шесть ударов. Двенадцать. Потом неловкое движение – и рука полицейского ударилась о дверь. Он поранился, и из пальцев пошла кровь.
В этот момент на помощь к ним подоспел пожарный, вооруженный инструментом фирмы «Халлиган» – этакой помесью лома и кирки. Всадив металлический конец лома под цепь, он резко дернул его и вывернул ее вместе с замком. Селитто выжидательно смотрел на Сакс. Она, в свою очередь, уставилась на него.
– Вперед, офицер! – рявкнул Лон.
– Что?
– Разве он вам не сказал?
– Кто?
– Райм.
Черт побери, в суматохе она забыла подключить наушники к рации! Немного повозившись, Сакс наконец вставила разъем в гнездо и тут же услышала:
– Амелия, где…
– Я уже здесь.
– Возле здания?
– Да.
– Заходи внутрь. Они перекрыли пар, но я не уверен, что смогли это сделать вовремя. Захвати с собой медэксперта и одного полицейского и направляйтесь прямо в котельную. Скорее всего, ты сразу же обнаружишь эту Колфакс. Иди к ней, только не по прямой от двери. Если он вдруг оставил отпечатки обуви, их нельзя повредить. Ты поняла меня?
– Да. – Она кивнула, словно Райм мог видеть ее в этот момент.
Нетерпеливым жестом подозвав к себе медэксперта и одного из полицейских, она шагнула вперед и очутилась в темном коридоре, где со стен капала вода и откуда-то доносился шум работающих механизмов.
– Амелия, – снова послышался голос Райма.
– Да?
– Помнишь, мы говорили о возможности засады? Мои знания о преступнике позволяют предполагать, что на этот раз опасности нет. Скорее всего, он уже где-то далеко отсюда. Иначе это было бы нелогично. Но все равно держи оружие наготове.
Нелогично…
– Хорошо.
– А теперь вперед. Быстро!
