Новый дом
Наш новый дом располагался в старой части города, где жизнь считалась относительно недорогой. Здание было невысоким. Всего строение насчитывало пять этажей, и покрашено блекло – розовый цвет. Оно не произвело на меня такого отталкивающего впечатления как мой старый дом, и уж тем более не напоминало тюрьму, к тому же я заметил пандусы. А квартира располагалась, как говорила мама, на первом этаже. Эта малость меня порадовала. И я устыдился своей радости. Я стал предателем. Я предал память о старом доме. Я боялся предать память об отце.
Грузчики и Михаил споро разгружали машины с мебелью. Я предпочёл остаться на улице и осмотреться. Спортивной площадки рядом с домом не было. Имелась только маленькая детская песочница. Её окружал небольшой парк из берёз и пары тополей. Клумбы, как водится в большинстве российских двориков, были сделаны из старых автомобильных шин. Цветы в них поникли.
– Ну что, огляделся? – я даже вздрогнул от неожиданности, услышав голос Михаила за спиной.
Я утвердительно кивнул, давая тем самым понять, что не намерен общаться с ним. Он пристально смотрел на меня, будто пытаясь что-то понять.
Где-то вдалеке лаяли собаки. Солнце садилось, и его уже не было видно из-за высоких крон деревьев. Свет его умирающих лучей таял в жёлтой листве. Стало холодать. Мы с Михаилом замерли на месте, сцепившись взглядами. Он был приветлив со мной, добр к маме, но я не хотел, чтобы этот человек находился с нами рядом.
– Пошли, твоя мама зовёт ужинать, – Михаил первым отвёл глаза и прервал молчание. – Тебе помочь?
Я рассчитал то расстояние, что предстояло преодолеть (а я отъехал от дома довольно далеко), вспомнил о пандусе и согласился принять помощь Михаила. Мы очень быстро оказались у дверей квартиры. Вот он – новый дом. Мною овладело волнение, ведь ещё никогда я не переезжал на другое место. Михаил нажал на кнопку звонка. Мама распахнула дверь и улыбнулась. Она уже успела распаковать тарелки и чашки. На плите одиноко стояла кастрюлька с чем-то вкусным. Аппетитный аромат заполнил кухню. Я почувствовал, что голоден. Однако то, что мама пригласила Михаила поужинать с нами, значительно испортило мне настроение. Они о чём-то разговаривали, но я ничего не слышал. Злость кипела во мне. Как может мама общаться с ним, с этим Михаилом, смеяться над его шутками? Неужели она забыла отца?
Я, молча, ковырялся в тарелке, лишь изредка кидая на них хмурые взгляды. Когда Михаил ушёл восвояси, а мама стала убирать со стола, я решил осмотреть новое пристанище. Раньше мы жили в трехкомнатной квартире, эта квартирка была двухкомнатной и значительно уступала по площади старой. Но здесь большие окна и высокие потолки, что делало комнаты светлыми и просторными.
Как странно видеть наши прежние вещи тут. Некоторые коробки ещё не распакованы. Работы хватит на несколько дней.
Перед сном ко мне в комнату зашла мама. Она выглядела уставшей.
– Что случилось с тобой сегодня? Тебе не кажется, что ты вёл себя невежливо? – спросила она, присаживаясь на кровать, которую я застелил не слишком аккуратно. Вернее сказать, вообще не застелил.
– Ты забыла отца? – спросил я и с трудом отвернулся к стенке, чтобы она не видела выступивших слёз в моих глазах.
– Нет, что ты? Как ты можешь говорить такое? – обиженно произнесла мама.
– Ты была так любезна с Михаилом, – ехидно прозвучало из моих уст.
– Михаил – хороший человек, согласился помочь нам. И вообще такими словами ты меня обижаешь, – я почувствовал, как она встала, затем услышал, как закрыла дверь. Я остался один на один со своими мыслями, которые не давали мне спать.
Встав утром, я нашёл маму в гостиной, которая одновременно служила её спальней. Мама старательно мыла пол. Но я заметил – её глаза опухли и покраснели. Она всю ночь проплакала. Чёрт, кажется, вчера я перегнул палку.
Признавать свою вину всегда сложно. Чтобы унять волнение, я взял тряпку и принялся протирать полки шкафа, настолько усердно, насколько это позволяло моё состояние. Я довольно быстро закончил с теми полками, до которых достал. Потом я начал распаковывать фарфоровый сервис, подаренный маме и папе на свадьбу. Мама им всегда гордилась. Этот белоснежный сервис стал атрибутом праздничного стола в нашей семье.
– Мама, прости меня, – тихо вымолвил я, наконец, собравшись с силами.
Она посмотрела на меня и ничего не сказала. Но я понял, мама уже простила меня.