Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
XVIII
Забрезжили первые лучи рассвета, и на тусклом декабрьском небе выступили гребни прибрежных холмов. Блуа уже давно скрылось из вида, и шаланда быстро неслась по течению.
Посредине палубы устроили палатку, где на кушетке положили герцогиню Монпансье. Старый сир де Мальвен и Берта сидели на корме, провожая взорами края, которые они покидали навсегда. Гасконцы, по-прежнему одетые матросами, направляли движение шаланды, Амори и Рауль сидели около герцогини, сторожа ее пробуждение, а Генрих и Ноэ прогуливались взад и вперед, разговаривая о происшедшем.
– Возлюбленный государь, – сказал Ноэ, – я все еще не понимаю, о каком пропуске говорили вы перед нашим отъездом из Блуа?
– Этот пропуск – герцогиня, друг мой Ноэ!
– Как это?
– До тех пор, пока она будет у нас на шаланде, нас всюду пропустят. Ну, да ты этого не поймешь, это уж мое дело! Скажи-ка лучше, сколько теперь времени, ты ведь у нас немного астроном?
– Теперь около семи часов. А что?
– Если Гардуино не ошибся, герцогиня проспит еще час, в течение же этого времени мы пройдем Сомюр! А ты ведь знаешь, что в Сомюре устроена судовая застава, охраняемая людьми герцога Франсуа, моего прелестного кузена, который ненавидит меня от всей души.
– И прикажет повесить вас, если вы попадете к нему инкогнито в руки, государь!
– Да, но, по счастью, я хорошо ориентирован. Капитан, заведующий заставной стражей, – лотарингец; он отлично знает герцогиню и… Но ты уж увидишь!
Вскоре в утреннем тумане показались строения Сомюра, а Луару, казалось, перерезывала какая-то коса. Это и был заставный мост; от него при приближении шаланды сейчас же отъехала небольшая лодка, в которой сидели четыре матроса и толстый капитан.
Последний поднялся на борт шаланды и потребовал капитана. Генрих сейчас же подошел к нему с приветствием на чистейшем немецком языке.
– Кто вы? – спросил капитан.
– Люди герцога Гиза! – ответил Генрих.
– Куда вы следуете?
– В Нант.
– С каким грузом?
Генрих улыбнулся и ответил:
– Вы слишком любопытны, дорогой капитан!
– Что такое? – заревел тот. – Да знаете ли вы, молодой человек, что перед вами сам капитан Герман, состоящий на службе у его высочества герцога Анжуйского и имеющий право знать все!
– Я это знаю, но знаю также, что прежде вы были на службе у Лотарингского дома…
– Совершенно верно, но…
– И следовательно, должны знать герцогиню Монпансье?
– Еще бы! Ведь я состоял в ее личной гвардии!
– Ну, так подойдите и посмотрите! – И с этими словами Генрих на цыпочках подвел толстяка к палатке, откинул полог и показал капитану пальцем на спящую принцессу.
Капитан заглянул туда, испуганно отшатнулся и с низким поклоном поспешил к лодке, чтобы скорее распорядиться пропуском шаланды.
Когда снова двинулись в путь, Генрих сказал Ноэ:
– Ну, видишь сам теперь, что мой пропуск надежен? Не будь у нас на борту герцогини, нам трудно было бы отделаться так легко!
– Да, но что вы собираетесь делать с герцогиней? – спросил Ноэ.
– В данный момент ей надо прежде всего приготовить сносное помещение! – ответил Генрих. – Возьми-ка Рауля и займись с ним убранством одной из кают. В трюме найдется кое-какая мебель, а у Рауля – недурной вкус; он изучил привычки герцогини, да и в свое время Нанси немало побилась над ним, чтобы отшлифовать его! Ну, за дело, милый мой, времени не так-то много!
Ноэ последовал приказанию своего государя, и благодаря этому случилось так, что Анна Лотарингская, проснувшись, с изумлением заметила, что находится в каком-то очень уютном, очень красиво и богато обставленном, но – увы! – совершенно незнакомом гнездышке.
– Да где же это я? – с изумлением пробормотала она, протирая глаза и озираясь по сторонам.
Луч солнца ворвался в каюту сквозь шторку, и это отвлекло мысли Анны. Она поспешно откинула шторку и увидела перед собою широкую водную гладь.
Герцогиня провела рукой по лбу и вдруг отчаянно закричала:
– Рауль! Ко мне! Ко мне, Рауль!
Произнеся это имя, Анна Лотарингская поступила по традиции, общей для всех женщин: когда женщина в опасности или предполагает, что она в опасности, она обязательно должна иметь на устах имя последнего мужчины, которого любила!
Но Рауль не ответил на ее призыв. Тогда Анна кинулась к двери, однако дверь оказалась запертой. Напрасно она стучалась, напрасно призывала Рауля, напрасно в припадке бешенства царапала выхоленными ногтями дверь, никто не отзывался на ее неистовство!