Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
IV
Шомберг был очень храбр, но той слепой, животной, дурацкой храбростью, которой вообще отличаются тевтоны. Он мало понимал толка в рыцарских обычаях и бросился на противника Можирона без всяких актов вежливости, обычных для французской дуэли, и даже без необходимого парада.
– Вам незнакомы даже азы нашего благородного искусства, и я мог бы убить вас, как цыпленка! – насмешливо заметил ему гасконец и, сделав резкое движение шпагой, сразу выбил оружие из рук остолбеневшего Шомберга.
Заметив это, защитник Берты Мальвен произнес:
– Перейдем к другому!
В то время как Шомберг смущенно подбирал свою шпагу, гасконец обратился к вновь появившемуся противнику.
Последний тоже соскочил со стены; он был замаскирован.
– Вот как? – захохотал гасконец. – Вам угодно сохранить инкогнито? – И он поднес кончик шпаги к его лицу.
Но король – это был он – сейчас же встал в позицию, и гасконец сразу увидел, что имеет дело с мастером шпаги.
– Тем лучше! – сказал он. – Это гораздо забавнее!
Шомберг, подобрав свою шпагу, кинулся на помощь королю, но тот крикнул:
– Оставайся на месте! Пусть увидит, нужен ли мне помощник, чтобы убить какого-то бедняка, клянусь собачьим хвостом!
«Где я уже слышал это выражение?» – подумал гасконец.
Шомберг повиновался и отошел в сторону.
– Ну-с, сударь, поторопимся! – сказал король. – Стоит собачий холод, и я хочу скорее убить вас, чтобы согреться.
Гасконец расхохотался и сделал выпад в терцию, что в данном положении было совершенно необычным парадом.
– Ваша милость еще жалуется, тогда как я поставлен в еще худшее положение! – сказал он при этом и перешел в очень изящную кварту.
– Каким это образом? – спросил король, удивленный парадом.
Гасконец, не переставая играть шпагой, ответил насмешливым тоном:
– На моей родине не боятся, когда стынут ноги или кончики пальцев.
– А чего же там боятся в таком случае? – спросил король, заметивший, что противник достоин его.
– На моей родине пьют доброе вино, отчего кончик носа краснеет.
– А, значит, там много пьют?
– Необыкновенно много – ведь вино недорого. Поэтому кончик нашего носа бывает очень чувствителен к холоду, как лоза в плохой год!
– Вы очень остроумны, – сказал король, – но это еще не объясняет мне, почему я счастливее вас.
– Да ведь нос вашей милости прикрыт маской, тогда как мой беззащитен от мороза! – И с этими словами гасконец новым неожиданным выпадом коснулся плеча короля.
Прикосновение железа вызвало крик у Генриха III. Тогда Шомберг бросился к двери и принялся с отчаянием трясти за железный брус с воплями: «К нам! К нам!» В конце концов петли не выдержали, и под железными руками Шомберга брус выехал, открывая ворота. Келюс и Эпернон вбежали в сад, наступив на бесчувственное тело Можирона.
– Так-с! – пробормотал гасконец. – А я думал, что дождь уже кончился!
Заметив, что все трое хотят прийти на помощь его противнику, защитник Берты Мальвен сделал неожиданный прыжок в сторону, так что король, сделавший очень резкий выпад, ткнулся шпагой в пространство, подался вперед и упал на одно колено. Пользуясь этим, гасконец крикнул, доставая пистолеты из-за пояса:
– Эй, вы, господа! Я с удовольствием убью вас друг за другом, но если вы вздумаете вчетвером наброситься на меня, то, клянусь всеми святыми рая, я двоих из вас отправлю ко всем чертям пистолетными пулями. А дальше мы уже посмотрим!
Эта угроза остановила миньонов.
Тем временем король встал и сказал им:
– Господа, запрещаю вам сделать хоть шаг мне на помощь! Этот господин принадлежит мне!
– Вот это значит говорить по-дворянски! – отозвался гасконец, засовывая пистолеты обратно за пояс.
Король снова двинулся к нему, высоко подняв шпагу.
– Вы ранили меня! – сказал он.
– Такова моя привычка! – хихикнул в ответ гасконец.
– Но я убью вас!
– Вот это было бы удивительно!
– Клянусь собачьим хвостом, мы посмотрим…
– Черт возьми, там видно будет.
Обменявшись этими восклицаниями, противники снова вступили в бой. Однако он оставался безрезультатным, так как оба фехтовали на диво. Самые неожиданные выпады, самые резкие удары, самые искусные финты встречали умелый парад.
– Клянусь собачьим хвостом, – воскликнул король, задыхаясь, – вы отлично фехтуете!
– Ваша милость очень снисходительны! – ответил гасконец.
– Не желаете ли вы отдохнуть на минутку?
– С удовольствием! – вежливо согласился гасконец и воткнул шпагу в землю.
Король последовал его примеру.
В этот момент на улице послышались торопливые шаги, и на театре сражения появилось новое лицо. Это был Крильон.
Миньоны даже вздрогнули от удовольствия при виде его. Они боялись, что королю придется плохо и они будут вынуждены отомстить за него смелому гасконцу. В этом случае знаменитая шпага Крильона могла бы очень пригодиться!
Хотя было так темно, что лицо было трудно разглядеть, но король сразу узнал герцога по его манерам.
– А, это, должно быть, Крильон! – сказал он.
– Да, это я! – отозвался Крильон. – Я вижу, что прибыл вовремя на помощь вашей милости.
Крильон еще больше других боялся нарушить инкогнито своего государя.
Король продолжал:
– Вот здесь дворянчик с берегов Гаронны, который фехтует на славу!
– Надо делать, что можешь! – отозвался гасконец.
При звуке его голоса Крильон вздрогнул.
– Что с вами, герцог? – спросил король.
– Ничего… о, ничего! – И герцог сделал шаг вперед, стараясь разглядеть лицо гасконца.
– Здравствуйте, герцог! – сказал тот.
– Тысяча бомб! Это он! – воскликнул Крильон.
– Так вы знаете этого господина? – спросил король.
– Еще бы! – ответил герцог.
– Я думаю! – отозвался гасконец.
Крильон склонился к уху короля:
– Государь, если тридцать лет верной службы престолу составляют что-нибудь в ваших глазах, то вы отошлете прочь этих лакеев, наряженных дворянами, этих миньонов, разящих мускусом, этих…
– Тише, герцог, – недовольно остановил его король, – это мои друзья!
– Не такие, как я, государь! Я прошу вас исполнить мою просьбу во имя монархии!
– Ох уж этот мне Крильон! – буркнул король. – Всегда-то он заставляет плясать под свою дудку! Ступайте домой, милые мои, – обратился он к миньонам, – я сейчас нагоню вас.
– Мне это очень по душе! – сказал Келюс.
– А мне и подавно! – отозвался Эпернон.
Только Шомберг обратил внимание на бесчувственного Можирона и сказал:
– А с ним что нам делать?
Крильон пихнул тело Можирона ногой и сказал:
– С этой падалью? Ее закопают где-нибудь в углу!
– Вы ошибаетесь, герцог, – сказал гасконец, – я уверен, что этот господин жив!
– Ну, так уберите его!
Шомберг взвалил бесчувственное тело товарища к себе на плечи и ушел вслед за Келюсом и Эперноном.
Тогда Крильон сказал королю:
– Заклинаю вас именем ваших предков, спрячьте шпагу в ножны!
– Да кто же этот господин? – с удивлением воскликнул король.
– Единственный, кроме меня, искренний друг вашей милости!
– Да что вы говорите, Крильон? – воскликнул гасконец. – Я даже не знаю этого господина!
Тогда Крильон снял шляпу и ответил:
– Этого господина зовут французским королем!
Гасконец отступил, вскрикнул от изумления и затем отбросил далеко от себя шпагу.
