Русский флаг

Будни

I

Утром петропавловцам стало известно, что в море находится корвет «Оливуца», а к полудню, медленно лавируя под переменным ветром, стройное трехмачтовое судно отдало якорь во внутренней бухте под дружные крики и приветствия собравшихся в порту людей.

С «Оливуцы», бросившей якорь в Петропавловской бухте в погожий, солнечный день, открывалась величественная панорама. Порт и город лежали в зеленой ложбине. Справа поднимались склоны Петровской горы. Слева маленькую бухту и порт отделял от обширного бассейна Авачинской губы узкий полуостров, состоящий из двух соединенных седловиной гор – Сигнальной и Никольской. На севере, за городом – громады камчатских вулканов, казавшихся близкими в прозрачном воздухе весеннего полудня.

За кормой «Оливуцы» длинная песчаная коса, почти отрезавшая внутренний рейд от Авачинской губы, с узким, но глубоким проходом для судов.

На пристани толпились люди. Завойко стоял в группе портовых чиновников, ожидая встречи с Назимовым, капитаном корвета. «Оливуца» шла с юга. Возможно, корвет побывал на Сандвичевых островах, везет важную почту и газеты с сообщениями о военных действиях. У причалов сновали портовые рабочие, нижние чины сорок седьмого флотского экипажа – они разгружали компанейский транспорт. В просвет между корпусом транспорта и корветом была видна часть песчано-галечной косы в месте ее соединения с берегом. Там укладывались рядами и сколачивались бревна, вырастали земляные валы укрытия одной из ключевых артиллерийских батарей.

К Завойко подошли двое мужчин, не похожих на окружающих чиновников и местных поселенцев. Один из них, рыхлый, коротконогий человек с красным бугристым лицом, словно ошпаренным когда-то кипятком, низко поклонился Завойко, сняв поношенную черную шляпу с высокой тульей.

– С добрым утром, господин губернатор! – проговорил он с заметным акцентом, тщательно произнося каждый слог. Большие вялые губы его кривились.

– Здравствуйте, Чэзз! – Завойко взглянул на склоненную голову хозяина пушной лавки в Петропавловске и добавил: – Шумно становится у нас в порту, а?

Толстяк хихикнул. Золотая цепочка запрыгала на животе, втиснутом в грубое сукно. Глаза его сузились и готовы были вот-вот скрыться в мясистых веках.

– Вы скоро оставите позади Сан-Франциско. Мне придется купить старую посудину и уехать на родину.

– Мы найдем для вас местечко, Чэзз.

– Спасибо, спасибо! – сказал Чэзз в тон Завойко и церемонно поклонился. – Как говорится по-русски: теплое местечко?

– За теплое не ручаюсь. Земля у нас холодная.

Чэзз показал рукой на своего спутника.

– Мистер Магуд. Золотопромышленник и судовладелец.

Завойко взглянул на рослого моряка с немигающими розовыми глазами альбиноса и сказал:

– Мы, кажется, знакомы.

– О да! – простецки улыбнулся Магуд. – Господин губернатор имеет хороший память.

– Мы хотим поговорить с вами, – продолжал Чэзз искательно, – по одному важному делу. Я и мой друг Магуд.

Сквозь шумную толпу, пожимая руки знакомым, уже шел навстречу Завойко весь подобранный, сияющий капитан «Оливуцы» Назимов. Завойко двинулся к нему, бросив на ходу Чэззу:

– Что ж, приходите. Для важного дела и в праздник время найдется.

Чэзз вытащил красный платок из заднего кармана брюк и вытер им потное лицо.