Хроники Черного Отряда. Книги юга: Игра Теней. Стальные сны. Серебряный клин

21. Обмолот

Сломав бревно, мы направились к торговому городу под названием Обмолот, лежащему чуть выше Третьего Порога. Река спокойно несла свои воды на юг. Казалось, в мире, кроме как на нашей барке, нет никого живого. Но обломки, плывущие рядом с нами, красноречиво напоминали о том, что мы не одни на белом свете и принадлежим к виду суровому и кровожадному. Не самая подходящая компания что для человека, что для зверя.

Я стоял под изрядно пострадавшей крокодильей головой, насаженной Гоблином на бушприт. Подошел Одноглазый:

– Скоро прибудем, Костоправ.

Я порылся в торбочке с остроумными отповедями и ответил ему скептическим хмыком.

– Мы с постреленком составили впечатление о городке, что впереди.

Я снова хмыкнул. Чем тут хвастаться? Это его работа.

– Нехорошие ощущения…

Тут на глаза попалось еще одно рыбачье суденышко, поспешно поднявшее якорь и умчавшееся к югу с новостью о нашем приближении.

– Не то чтобы настоящая опасность, нельзя сказать, что все плохо… Просто как-то не так… Будто там происходит что-то такое…

Слишком уж неуверенно звучали у него окончания фраз.

– Если полагаешь, что это касается нас, пошли своего беса разузнать. Он ведь для этого и куплен.

Одноглазый ехидно улыбнулся.

Ленивое течение на плавном повороте реки поднесло нас под правый берег. Две вороны чопорно наблюдали с одинокого сухого дерева. Скрюченное, уродливое, оно навевало мысли о петлях и висельниках.

– Да неужели я бы об этом не подумал, Костоправ? Он уже в городе, оценивает обстановку.

То есть поучи, Костоправ, свою бабушку яичницу жарить…

Бес вернулся из города с настораживающей вестью. Там, в Обмолоте, нас ждут какие-то люди. Именно нас, Черный Отряд.

Что за дьявольщина? Похоже, всем и каждому известно, что мы идем на юг.

Когда барка приблизилась к городу, на берегу было полно народу, хотя никто не верил, что мы взаправду пришли из Гиэ-Ксле. Наверное, полагали, что мы волшебным образом возникли посреди реки за ближайшим поворотом. По моей команде солдаты собрались у борта, они прятались за мантелетами от чужих глаз, пока не подтянулся весь караван.

Его по дороге никто не тронул. Матросы и охранники восторженно рассказывали о том, какое опустошение мы произвели на болотах. Город охватило всеобщее ликование: блокада едва не задушила его.

Я наблюдал за добрыми обывателями из-за мантелета. Тут и там в толпе мелькали неприметные смуглые коротышки, явно куда менее остальных очарованные нашим прибытием.

– Ты этих имел в виду? – спросил я Одноглазого.

Он пригляделся к ним и покачал головой:

– Нет, наши должны быть не такими. А, вон один. Диковинного вида.

Я понял, что он хотел сказать. Среди карликов был человек с длинными светлыми волосами. Какого черта ему здесь нужно?

– Приглядывай за ними.

Собрав отряд из Могабы, Гоблина и еще двоих такой наружности, словно завтракают исключительно малыми детьми, я отправился на совещание с прочими главами каравана. Эти люди меня приятно удивили. Они не только беспрекословно выплатили наш гонорар, но и добавили премию за каждую добравшуюся до места назначения барку. Затем я собрал своих, занимавших ключевые посты, и сказал:

– Давайте-ка выгружаться – и в путь. От этих мест меня в дрожь бросает.

Гоблин с Одноглазым заныли. Они-то желали задержаться здесь и попраздновать.

Местные поняли, в чем дело, когда стальная карета, запряженная громадными вороными, съехала по трапу и над ведущей в город дорогой взвилось отрядное знамя. Вся радость и веселье мигом улетучились. Я этого ожидал.

С каменными лицами взирали собравшиеся на незабвенный стяг.

Обмолот был нашим противником, когда Черный Отряд служил в Гоэсе. И его войску здорово досталось от нашего братства. Так здорово, что горожане вспомнили Отряд через столько лет, хотя и Гоэса-то уже не существовало.

По дороге к южному выезду из города мы остановились у рынка.

Могаба послал пару своих помощников за различными припасами. Тут Гоблин расквакался, захлебываясь негодованием, – Одноглазый настропалил бесенка держаться за его спиной, передразнивая каждое слово и жест. До сего момента бес тащился за Гоблином, изображая глубокую задумчивость. Масло с Крутым и Свечкой устраивали сложное пари, в котором большие деньги выиграет тот, кто точнее угадает время решительного Гоблинова контрудара. Трудность заключалась в решении, что же считать решительным.

Одноглазый обозревал происходящее с кротко-лукавой улыбкой на устах. Он был весьма доволен собой. Не сомневался, что наконец-то утвердил свое первенство. Нары стояли вокруг, по-военному угрюмые, однако слегка озадаченные тем, что прочие выказывали куда меньше дисциплинированности – то есть держались как обычно. Ранее, на реке, у них не было случая разочароваться в нас.

Одноглазый подкатился ко мне:

– Эти люди опять на нас пялятся. Я всех выявил: четверо мужчин и женщина.

– Окружить и взять. Узнаем, что у них на уме. Где Хрипатый?

Одноглазый показал на него и исчез. Приблизившись к Хрипатому, я заметил пропажу дюжины солдат. Одноглазый решил действовать наверняка.

Я приказал Хрипатому объяснить Могабе, что нам не полгода воевать, к чему столько запасов? Достаточно разок-другой подкрепиться, пока не минуем Порог. Могаба спорил. Он героически боролся с диалектом Драгоценных городов, и уже наметились успехи. Умом и сообразительностью он не был обделен. Мне нравился этот парень. Мыслил он достаточно гибко, чтобы понимать: за двести лет легко могли возникнуть две различные версии Отряда. И старался отнестись к нашей без предубеждений.

Как и я сам.

– Эй, Костоправ! Иди сюда!

Явился Одноглазый, ухмыляясь, словно опоссум, волокущий домой добычу. Добычей оказались старик, трое мужчин помоложе и женщина, причем двое мужчин были белыми. Молодые весьма обескуражены, женщина – здорово разозлена. Только старик будто спал на ходу.

Я разглядывал белых, снова задаваясь вопросом: какого дьявола им здесь понадобилось?

– Есть им что сказать в свою защиту?

Подошедший Могаба задумчиво осмотрел черного.

Тут выяснилось, что женщине, безусловно, есть что сказать. Белый с волосами потемнее слегка поник духом, но прочие лишь ухмылялись.

– Попробуем на разных языках, – решил я. – Наши знают почти все северные наречия.

Откуда ни возьмись выскочил Жабомордый:

– Попробуй на розеанском, начальник! Нутром чую!

Затем он что-то протарахтел, обращаясь к старику. Тот подскочил едва ли не на фут. Жабомордый радостно захрюкал. Старик взирал на него, словно на привидение.

Прежде чем я успел спросить беса, чем он так удивил старца, блондин заговорил по-розеански:

– Ты командир этого отряда?

Я понял его, однако мой розеанский, много лет пролежавший без дела, здорово заржавел.

– Да. Какие еще знаешь языки?

Он попробовал пару. Форсбергский оказался не ахти, но лучше моего розеанского.

– Что за дьявольщину вы проделали, парни? – Было видно, что он сразу пожалел о сказанном.

Я взглянул на Одноглазого. Тот пожал плечами.

– О чем ты? – спросил я.

– Э-э… о вашем сплаве по реке. Вы совершили невероятное. Уже года два никто не мог пробраться. Я да Корди с Ножом – мы были из последних.

– Нам просто повезло.

Блондин нахмурился. Он слышал, что рассказывали наши матросы.