X
Трехина искать не пришлось. Он приехал в квартиру убитого дяди и тотчас начал распоряжаться в ней как хозяин.
Это был господин лет тридцати трех, с типичной наружностью отставного поручика-скандалиста.
– Где ключи? – спросил он у Лукерьи, едва вошел в комнату.
– У следователя и пристава. Пришли, все описали, печати присургучили и ушли!
– Так! А ты стащить много успела? А? Ха-ха-ха! Ну, там я с ними поговорю! А теперь устрой закуску и водки! Скоро!
Лукерья засуетилась готовить завтрак новому барину. Он прошел в спальню, где, не снимая сапог, растянулся на дядюшкиной постели. Лукерья принесла ему завтрак.
– Свои истратила, – сказала она.
– Ничего, сквитаемся, – ответил Трехин и, обняв ее под колени, привлек на постель.
– Ну, говори, старый хрыч путался с тобою? А?
– Что это вы, какие глупости! – кокетливо усмехнулась Лукерья, оказывая ему слабое сопротивление.
– Рассказывай! Он ко всякой бабе, как муха к меду! Машка была?
– Была. К следователю ездила и на вас показала, а потом сюда.
– На меня? Что на меня?
– А что вы дядюшку своего убили! – сказала Лукерья.
Трехин выпустил ее и вскочил.
– Это она на меня! Ха-ха-ха! Со злости, значит. От великой ревности. Ну, уж и оттреплю я ей шиньон! Будет знать Степана!… А что ей наследство улыбнулось – это верно!
– Она сказывала, что он уже написал.
Трехин опять вскочил и вытаращил глаза, словно подавился куском.
– Врет! – заревел он через мгновение и вдруг, схватив фуражку, вихрем вынесся из комнаты…
Следователь только что окончил обед и собирался отдохнуть, когда слуга доложил ему о господине, который непременно хочет его видеть.
– Обязательно и непременно! – раздался сиплый голос, и в комнату вошел Трехин.
Ястребов встал и вопросительно посмотрел на него.
– Трехин! Степан Петрович, оговоренный девицей Караваевой в убийстве своего дяди и, между прочим, пришедший узнать о наследстве, так как нет ни гроша! А по оговору готов отвечать.
Ястребов на мгновение растерялся.
– Простите, теперь неслужебное время, и по делу я вас прошу прийти ко мне завтра к одиннадцати часам.
– Очень хорошо!
– Что же до наследства, это меня не касается. На ввод есть законный срок, а до той поры все у судебного пристава.
Трехин словно опомнился.
– Очень хорошо! Прошу извинить! До завтра! – и, щелкнув каблуками, он повернулся и вышел.
Ястребов лег на диван.
– Чушь, – сказал он вполголоса, – убийца так открыто не появился бы. Просто баба из ревности наплела… Однако рожа разбойничья, – через минуту пробормотал он, – в уголовной практике встречаются всякие наглецы… Завтра выясню, – решил он и закрыл глаза.