Черные перья. Работа для гробовщика (сборник)

Глава 6

Самая юная представительница семьи Айвори замерла в нерешительности. В комнате Габриэллы все затихло, и Фрэнсис воспользовалась возможностью побыть в одиночестве. Ей отчаянно нужна была передышка, пара минут, чтобы взять себя в руки и суметь отделить факты от сумбура предположений и загадок. Она с облегчением поспешила вернуться к себе в прохладную спальню. Но ощущение спокойствия исчезло, когда высокий и стройный мужчина, стоявший у окна, повернулся и приблизился к ней.

– Привет, герцогиня! – воскликнул Дэвид Филд. – Я так и подумал, что ты рано или поздно непременно появишься здесь. Надеюсь, твои нервы в порядке?

Он стоял и смотрел на нее сверху вниз, протягивая открытый футляр с сигаретами, и Фрэнсис отметила, до чего же он хорош собой, что отчасти могло даже огорчать, поскольку она догадывалась, скольким другим женщинам приходила в голову такая же мысль.

– О чем они тебя спрашивали? – нетерпеливо произнес Дэвид, закуривая. – Ведь Роберта убили, не так ли?

– Похоже на то. – Фрэнсис отметила, что в его глазах не было страха, только тревога за нее.

– Главный источник информации для нас – милый старый шотландец, – продолжил Дэвид небрежным тоном. – Тебе не следует опасаться его. Вероятно, он даже честен. Со мной разговаривал отцовским тоном. У меня сразу возникло желание доверить ему все свои секреты. Так что происходит? Почему у тебя округлились глаза?

Фрэнсис, не догадывавшаяся, что эмоции отразились на лице, не сразу нашла объяснение.

– Со мной все в порядке, – поспешно заверила она, но Дэвид лишь рассмеялся и приобнял ее за плечи.

Жест получился таким же дружеским, как и тон его общения с ней.

– Ты считаешь меня простаком, верно? – произнес Дэвид. – Ты такая милая и очень доверчивая. Я же более опытен в житейских делах, хотя порой сам не осознаю это. Кстати, я кое-что вспомнил: ты хорошо сыграла роль сестры милосердия на прошлой неделе, смазав мне ранку на руке йодом.

Фрэнсис припомнила тот маленький инцидент. Дэвид утром пришел к ней, чтобы обсудить, как им лучше объявить о своей помолвке, удивив ее своим смущенным видом. И пока они разговаривали, она заметила содранную кожу на костяшке одного из пальцев и настояла на немедленном применении антисептика. Они стояли в кухне, Фрэнсис смазывала йодом ранку и рассказывала о том, как Роберт сбежал из дома в свой любимый клуб. Значит, это произошло на следующее утро после смерти Роберта.

– Да, помню, – кивнула Фрэнсис. – А почему ты спрашиваешь?

Дэвид вытянул правую руку ладонью вниз, чтобы она смогла рассмотреть ее.

– Полностью исцелен, – улыбнулся он. – Даже шрама не осталось. Ты когда-нибудь слышала о Кориолане?

– О ком?

– О Кориолане, благородном римлянине. Он ненавидел выставлять напоказ свои раны. В этом я похож на него. И потому решил упомянуть об этом. Забудь о том маленьком происшествии, словно его и не было.

Дэвид обнял ее, а Фрэнсис взглянула на него испуганно, поняв истинный смысл его просьбы. Она стояла так близко к нему, что могла видеть только его рот. Тонкая линия его губ скривилась, словно у капризного ребенка. И тут Дэвид внезапно отпустил Фрэнсис, чуть оттолкнув в сторону, и разразился смехом:

– Впрочем, можешь рассказать им обо всем, птичка моя, но только, пожалуйста, ничего не драматизируй.

– Я ничего не драматизирую, – возразила Фрэнсис. – Но вот только…

– Что? Вот только что, мои любимые акварельные глазки?

Они стояли и смотрели друг на друга. Дэвид насторожился, хотя напускал на себя небрежный вид, а Фрэнсис казалась просто обиженной, хотя в глубине души испытывала страх.

В самый неудачный момент раздался стук, и полицейский распахнул дверь. За его спиной маячила группа людей. Фрэнсис увидела Норриса, полисмена в штатском и уже знакомого ей пожилого шотландца. Его глаза были суровыми. Под совиным взором представителя власти Фрэнсис покраснела. Эта комната с муслиновыми занавесками, с задрапированным туалетным столиком и с пышной постелью, украшенной воланами в колониальном стиле, должно быть, казалась ему гнездышком юной девицы. Фрэнсис покосилась на Дэвида, заметив, как он сразу стал серьезным.

– «Для чистых душ все кажется немного неприличным», – шепотом процитировал он только для нее поэтическую строку, а потом с улыбкой повернулся к главному из полицейских. – Вас уже представили мисс Айвори? – спросил он. – Фрэнсис, это мистер Бриди, старший детектив-инспектор.

– Приятно познакомиться с вами, мисс Айвори, – произнес Бриди, и снова его густой голос и мягкий акцент с придыханием застали ее врасплох и удивили. – Нам с вами необходимо побеседовать, – продолжил он, оглядываясь по сторонам, – но здесь едва ли подходящая обстановка.

Его замечание прозвучало предельно вежливо. Они вышли на лестничную площадку. Норрис и подчиненные Бриди поспешили спуститься вниз. Детектив посмотрел на Дэвида:

– Я бы предпочел поговорить с молодой леди наедине.

Дэвид кивнул и тоже спустился вниз, чтобы присоединиться к остальным. Фрэнсис ожидала, что, проходя мимо, он хотя бы дотронется до ее руки, и была разочарована, когда этого не произошло. Бриди отвел ее в угол лестничной площадки.

– Ваши полные показания мне пока не требуются, мисс Айвори, – заговорил он. – Но дело серьезное. Скверное и неприятное дело, а потому чем скорее мы разберемся в нем, тем лучше будет для всех заинтересованных лиц. Я слышал, ваша сестра больна и ее нельзя беспокоить. По крайней мере, так считает доктор. Это правда?

– Вы имеете в виду мою сводную сестру? – уточнила Фрэнсис.

– Да, вашу сводную сестру. Извините за ошибку.

Бриди ясно распознал отсутствие особо теплых чувств между ней и Филлидой, и Фрэнсис ощутила себя еще более неуютно.

– Я уже знаю, кто вы такая, у меня есть информация о вас, – продолжил он сдержанно и по-дружески снисходительно, будто ему приходилось разговаривать с ребенком. – Вскоре мне придется задать вам несколько вопросов, а пока не сочтите за труд проводить меня для встречи с вашей бабушкой.

– Вы хотите видеть Габриэллу? – Фрэнсис посмотрела на массивную, обитую кожей дверь в противоположном конце холла второго этажа.

Он кивнул:

– Насколько я понимаю, она старая женщина, и ей будет комфортнее, если вместе со мной придете вы. Я не отниму у нее больше минуты.

– Я посмотрю, возможно ли это, – сказала Фрэнсис. – А что конкретно произошло, инспектор Бриди? Неужели Роберта действительно убили?

Он оглядел ее, и на его приятном лице отразилось нечто, похожее на неодобрение.

– Вы употребили нехорошее слово, мисс Айвори. Но ваш несчастный зять действительно был убит. И как это произошло, я сейчас пытаюсь выяснить.

Его осторожный подход к выбору слов лишь усугубил ситуацию, подчеркнув творившийся в доме кошмар. Старший детектив-инспектор представлял собой тип неспешно работающего, но неутомимого и лишенного чувства юмора следователя, которого можно было бы считать достойным продолжателем наилучших традиций британского полицейского сыска.

– Мне сначала нужно самой взглянуть на бабушку, – поспешно сказала Фрэнсис.

Престарелая миссис Айвори отложила в сторону зеркальце и плотно закуталась в кружевные шали. Фрэнсис пригласила к ней в спальню детектива-инспектора. У изголовья кровати стояла Доротея, не одобрявшая разворачивавшейся перед ней сцены. Бриди приблизился к постели с максимальной деликатностью. Он чуть утратил ореол собственной властности, оказавшись в обществе столь величавой, хотя и хрупкой женщины, что не могло не порадовать Фрэнсис. При других обстоятельствах она могла бы даже пожалеть этого мужчину. Габриэлла пристально разглядывала его. Спиной она опиралась о подушки, а глаза снова стали живыми и ясными.

– Я уже очень долго живу на этом свете.

Было то приветствием или же затейливым началом разговора, но фраза в любом случае прозвучала неожиданно. Не сразу сообразив, как реагировать на нее, Бриди просто кивнул.

– Несомненно, мэм. Я бы не посмел беспокоить вас, если бы того настоятельно не требовали сложившиеся обстоятельства.

Старая леди вслушивалась в его голос с явным удовольствием.

– Как там сейчас в Шотландии? – спросила она. – Давным-давно я в сезон любила отправляться в Бреймар. Помню этих бедняжек оленей: бархатные мордочки и тонкие ножки с крошечными копытцами, как ступни женщин в слишком тесной для них обуви.

Бриди бросил на Фрэнсис многозначительный взгляд, и она взяла инициативу в свои руки:

– Дорогая моя, перед вами старший детектив-инспектор. Он хотел бы поговорить с вами о Роберте.

– О Роберте, – повторила старуха. – Ах да, конечно. Я успела забыть обо всем. Стала до крайности забывчивой. Значит, вы – полицейский?

Последний вопрос был задан необычно резко, и Бриди напрягся.

– Да, мэм.

– Полиция, – вздохнула Габриэлла. – Полиция в нашем доме. Теперь вспомнила. Ну, разумеется. Ведь наш несчастный Роберт вчера умер.

– Вчера? – переспросил детектив, и Фрэнсис почудилось, что он ухватился за это слово как за важное свидетельское показание.

– Да, но мне они обо всем рассказали только сегодня утром. Ты ведь мне сообщила новость, Доротея? – Габриэлла повернулась к горничной, сопроводив фразу истинно аристократическим жестом и словно вернув в комнату призраки далекого прошлого.

– Все верно, я вам сообщила об этом, дражайшая. – Сама уже изрядно одряхлевшая, Доротея нежно погладила руку хозяйки и пронзила инспектора взглядом, исполненным безмолвного возмущения.

Ему стало немного не по себе, но он твердо решил добиться поставленной цели.

– Это часть моих служебных обязанностей – выявить тех, кто мог питать особую неприязнь к покойному, мэм.

Габриэлла закрыла глаза.

– Роберт, – произнесла она. – Бедный Роберт. Я и сама никогда не любила его. Помню все очень хорошо. Они с моим мужем никогда не дружили, оставаясь лишь партнерами в бизнесе. Ссор между ними не возникало, но и близкими их отношения нельзя было назвать.

Фрэнсис пришлось вмешаться:

– Дорогая моя, вы имеете в виду Мейрика, не так ли? Мейрик – мой отец. Он ваш сын, а не муж.

Но огонь словно погас. Приободрившаяся с утра Габриэлла опять исчезла в своем мире теней. Эта старая женщина перемещалась из настоящего в прошлое и обратно, как ребенок взлетает то вверх, то вниз на качелях в саду.

– Мейрик? – Глаза открылись, загоревшись интересом. – Где же Мейрик? Пришлите его сюда немедленно. Я уже много часов жду его появления. Почему он до сих пор не у меня? Бизнес может подождать. А я больше не в силах одна справляться с людьми, в таком-то возрасте. Он должен понимать: я не могу всю жизнь заботиться о нем.

Доротея наклонилась к своей хозяйке:

– Он еще в отъезде, мэм. За границей, дорогая моя. Я вам пыталась объяснить это. Но вы очень устали. Мистер Мейрик рано или поздно придет. Не надо терзать себя.

Она говорила нарочито успокаивающим тоном, но в нем отчетливо слышались нотки недовольства. Казалось, Габриэлла уловила это, потому что негромко рассмеялась:

– Бедная моя Филлис. Нет, ты же не Филлис, верно? Филлис служила у меня, когда родился Мейрик. Бедная Доротея и бедная Габриэлла. Габриэлла слишком стара. Стара, очень стара. Дайте мне подумать. Повторите свой вопрос, мужчина.

– Вы сказали, что не слишком хорошо относились к мистеру Роберту Мадригалу, мэм, – напомнил Бриди. – Наверное, вы успели обменяться с ним хотя бы парой слов, когда приехали сюда из Хэмстеда?

– Нет, – Габриэлла, казалось, обрела ясность ума и нашла силы говорить с напором. – Он повел себя грубо со мной, а я заявила, что останусь здесь, в своей собственной комнате до возвращения Мейрика.

– До возвращения вашего сына? – уточнил детектив.

– Разумеется, – подтвердила Габриэлла. – До возвращения моего сына из деловой поездки.

– Из заграничной?

Черные глаза Габриэллы блеснули, она развела руками, а потом разразилась смехом. Причем не веселым, а нарочитым светским смехом многоопытной актрисы. Так в ее кругах обычно смеялись, чтобы сгладить неловкость или заполнить паузу в салонном разговоре.

– Я очень забывчива, – обратилась она к Бриди с учтивыми извинениями, свойственным людям ее эпохи и воспитания, вложив в слова весь свой прежний женский шарм. – Я так стара. Все забываю. Уж простите меня, пожалуйста.

Инспектор выглядел растерянным, и его можно было понять. Доротея, у которой на глазах выступили слезы, опять склонилась как можно ближе к хозяйке:

– Речь идет о смерти. Мистер Мадригал мертв. Они обнаружили труп мужа мисс Филлиды в стенном шкафу внизу. Я рассказывала вам об этом.

Габриэлла уставилась на нее с ошеломленным видом ребенка или взрослого, не способного ни на чем сосредоточиться:

– Это случилось сегодня? Мне казалось, мой муж был со мной, когда ты пришла, чтобы сообщить обо всем. Он спустился вниз, чтобы увидеть его. Боже, годы безжалостны ко мне! Я совсем утратила чувство времени. Теперь мне представляется, что все это случилось многие годы назад. А Роберт Мадригал умер только сегодня, и в доме полиция!

Ее голос затих, но губы продолжали шевелиться. В глазах застыли тревога и беспомощность. И отношение Бриди к ней изменилось.

– Приношу извинения за столь бесцеремонное вторжение к вам, мэм, – произнес он, и стало очевидно, что былой шарм Габриэллы не полностью покинул ее. Детектив был таким же старомодно галантным, каким мог бы выглядеть любой чопорный мужчина в солидном костюме из более привычной для нее эпохи. – Я не потревожу вас больше. – Он чуть повысил голос, будто разговаривал с особой королевской крови, находившейся на пороге смерти: – Покорнейше вас благодарю. Доброго вам утра.

– И вам доброго утра, – отозвалась Габриэлла и поделилась впечатлениями с Доротеей еще до того, как полицейский покинул комнату: – Прелестное создание. Кто он такой, напомни мне? Кем он представился?

Старший детектив-инспектор разрумянился и словно внезапно помолодел.

– Великолепная старая леди, – обратился он к Фрэнсис в приступе доверительности, что редко позволял себе. – Но очень уж дряхлая. Меня предупреждали, что ей почти девяносто, но я даже не представлял ее такой. Весьма вам признателен за возможность взглянуть на нее. Рад, что мне это удалось. Когда человек достигает столь преклонных лет, дни и годы неизбежно смешиваются в сознании. – Он вздохнул и добавил серьезно: – Как, наверное, ужасно существовать в таком обветшавшем теле! Так вы говорите, она приехала сюда неделю назад?

– Да. В тот самый день, когда Роберт… В тот день, когда Роберт пропал.

– Значит, все верно, – кивнул Бриди. – И тогда она думала в основном о своем сыне, вашем отце?

– Вероятно. Мы в тот день говорили о нем.

– Говорили? Это может многое объяснить. Я не до конца разобрался в ситуации, пока не повидался с ней. Потому что на следующее утро после приезда сюда, задолго до того, как распространилась новость о так называемом исчезновении мистера Мадригала, она отправила Молли на почту отправить телеграмму агенту вашего отца в Гонконге. Горничная не помнит содержание послания дословно, но в нем был призыв немедленно вернуться домой. Вы знали об этом?

Бриди прочитал ответ на лице Фрэнсис и добродушно рассмеялся.

– Из вас никогда не вышла бы хорошая лгунья, – констатировал он и продолжил, вновь сделавшись серьезным: – Понимаю, насколько неприятно для вас это дело, но справедливость должна восторжествовать.

Какое-то время он хранил молчание, а затем удивил Фрэнсис своим следующим вопросом:

– А известно ли вам, что нынче утром маленькая горничная Молли была уволена той старой женщиной, что прислуживает вашей бабушке? Ее попытались буквально выставить за дверь через четверть часа после того, как обнаружили труп.