ОглавлениеНазадВпередНастройки
Добавить цитату

Часть первая

Глава 1

– Молодой человек! И долго мне за тобой бежать?

В прежней реальности, которую теперь здесь все называют «тот свет», меня безумно раздражал звон будильника. Я терпеть не мог, когда в самый сладкий момент, в приятный и спокойный предутренний сон врывался противный писк этого мерзкого изобретения человека.

Так вот, будильник по сравнению с Оружейником – это ничто. Куда тому бездушному предмету до нашего Льва Антоновича, который в силу своего возраста и неуемной энергии встает раньше всех (а может, и просто не ложится) и начинает собирать, преумножать и распределять. Первое он делает раз в пять активнее, чем второе, а второе – раз в десять охотнее, чем первое. Третьего же действия он старается избегать как ненужной роскоши.

– Я говорю вам, молодой человек: таки отдайте мне то, что вам не нужно. – Ну вот, он перешел на «вы». Сейчас кому-то не повезет. – Вам оно ни к чему, а мне надо.

– Мне сказали взять с собой флягу, – уже немного неуверенно ответил молодой голос. Понятно, на этот раз Оружейник вцепился в кого-то из «волчат». Жалко парня, пропал он. – Мне Наемник велел.

– Так пусть тот Наемник вам ее и дает, боже ж мой! Что мне его «надо» перед моим «оприходовано»? Ему надо, а отвечать кто потом будет? Лев Антонович? Таки пришлет ко мне Сват своего арапа сверить баланс – и все. И мое сердце сделает «шлеп» только при одном виде этого проверяльщика. А что вы хотели? Он в точности такой, каким мне мама в детстве описывала нечистого. Или того хуже – отправят меня вон в ту желтую кубышку, что за воротами стоит и занимает пространство. В мои годы быть овощем – это дело обычное, не спорю, но я-то не хочу, чтобы так случилось!

– Антоныч, и сколько уже можно нудить? – Ага, это уже Одессит к разговору подключился. – Что вы докопались до этого мальчика, который только и знает, что хлопать глазами перед вашей экспрессией? Дружище, верни ты ему ту баклажку, чтоб его стошнило, честное слово. Я тебе свою отдам, самодельную. Поверь мне, она не хуже, чем та, что у тебя в руках, и мне для тебя ее не жалко, у меня большое сердце.

– Жора, так и живите вы с тем своим сердцем еще сто лет, – пожелал Одесситу Оружейник. – Если вам не жалко своего добра, так это замечательно, это характеризует вас как высокоморальную и социально оптимистическую личность, с такими людьми, как вы, стоит жить под одним небом. Больше скажу: даже под одним потолком. Но мне верните ту фляжку, которая стоит у меня на балансе.

– Нате, – оборвал речь Оружейника «волчонок», и обрадованный кладовщик, судя по топоту, побежал в свои закрома. Как водится, получив желаемое, он уже добрые слова вхолостую не тратил – это нерентабельно.

– Что за человек? – Одессит зевнул. – Сам не спит и другим не дает.

– И не говори, – поддержал его томный женский голос. Ну да, наш живчик спать ложится на одном конце города, а просыпается на другом.

– Солнце встало, и мы встаем!

О, а это уже Дарья, та самая крепкобедрая и полногрудая женщина, которая нам с Наемником еду приносила, когда мы рейдеров в засаде ждали.

Она за последнее время забрала в свои цепкие руки почти все внутрихозяйственные дела, да так серьезно, что мне на нее даже жаловаться приходили. Правда, эти жалобы не возымели успеха, поскольку стенания пяти девочек из хороших семей, которые на «том свете» ничего тяжелее вилки и коммуникатора в руках не держали и чистосердечно полагали, что еда растет на деревьях в том виде, в котором ее подают на стол, тронуть мое сердце не смогли. Напротив, они меня порадовали. Жалобы означали одно: молодец Дарья, правильную линию гнет. Впрочем, ничего удивительного: в прошлой жизни Дарья была директором детского дома, причем явно неплохим.

С момента боя с рейдерами прошло уже дней пятнадцать, и сейчас я был даже рад, что тогда так все вышло. Нет, невероятно жалко погибших: и глазастого Стрима, и громкоголосую Мадам, тем более, что они так и не вернулись к нам, как мы на это ни надеялись. Но зато это первое столкновение с организованным внешним врагом четко показало наши наиболее слабые места и болевые точки.

Ну что значит показало? Я и еще несколько человек про большинство слабых мест и болевых точек и сами знали, чего греха таить. Или догадывались. Но мы-то про них знали, а остальные – нет. Остальные о таком просто не задумывались, и суета со стрельбой и освобождением заложников заставила их всерьез задуматься о том, как жить дальше.

Еще у нас началась селекция. Звучит несколько странно, знаю, но это слово применительно к ситуации употребил Проф, и оно оказалось более чем верным. Наш лагерь на следующий же после боя день покинуло десятка два людей, сославшись на то, что путь насилия – это не их путь. Я так понимаю, что их поразил тот факт, как Настюшка последнего из рейдеров в расход пустила.

Она, оказывается, его даже за пределы крепости не стала выводить, а просто поставила к стенке ближайшего дома, всадила ему в лоб пулю прямо на глазах честной публики, после чего устало зевнула и сообщила окружающим:

– Устала я что-то сегодня. Спать пойду.

Все это вызвало очень неоднородную реакцию масс. Большинство сказало: «Ну и правильно», – но нашлись и те, кто заявил, что здесь у остающихся впереди только деспотия и полицейская диктатура, а то и чего похуже. Они за пару минут собрали свои вещи, благо имуществом народ еще не оброс, и, стихийно выбрав себе лидера, некоего Рика, сообщили мне о своем желании покинуть крепость.

И вы знаете, никто не стал их удерживать. А зачем? Если кто-то не хочет признавать того, что состояние постоянной готовности к любым, даже самым нестандартным ситуациям должно стать для него нормальным, привычным состоянием на ближайшее время, то в таком человеке не слишком много проку. И если эти граждане хотят уйти, то скатертью дорога. Люди нужны, бесспорно, но когда они в определенном роде превращаются в балласт… В общем, ушли и ушли. Надеюсь, большинство из них найдет то, что ищет. Ну или хоть кто-то что-то найдет, кроме смерти. Трое из ушедших, кстати, уже через несколько дней вышли на свет ночного костра, как водится, ничего не помнящие и не знающие, какую смерть приняли в своем предыдущем воплощении. Очень расстроились и удивились, когда мы им отказали в приеме.

Ну да, отказали. Мы не воспитательное учреждение и не НИИ по промывке мозгов. Да, люди не помнят того, что когда-то нас уже покинули, и это смягчающее обстоятельство. Но главное здесь то, что они все равно не изменились, их жизненные принципы и сущность остались теми же, какими и были. Стало быть, через какое-то время мы все равно получим прежний результат. Так зачем это самое время на них тратить? Да, собственно, время – это еще ладно, но вот ресурсы вроде еды на них расходовать точно не стоит.

Причем эти трое потом еще долго бродили неподалеку от крепостных стен и орали всякие глупости. Они обвиняли нас в том, что мы самодуры и мерзавцы, не слышавшие о правах человека и о том, что его жизнь – это величайшая ценность. Надоели страшно. Угомонились же они только тогда, когда Одессит, который любит орать сам, но не любит слушать, как орут другие, прирезал одного из них.

Нового ничего в их словах не было. Обо всем этом мы за последнее время слышали множество раз. Только зря крикуны стараются, демократии у нас не было, нет и не будет. Как, впрочем, и деспотии, что бы ни говорили покинувшие нас люди, в прошлом, к слову, все как один политики, омбудсмены и телеведущие. Не нужна она нам, демократия эта самая, вот какая штука. Нам надо, чтобы каждый знал, что он делает, зачем и почему. И еще – где его место в тот момент, когда приходит время брать в руки оружие.

Да, личное оружие теперь закреплено почти за каждым из мужчин. За теми, кто помоложе и посноровистее, – автоматы. За людьми постарше и некоторыми из женщин – пистолеты. Но это до поры до времени, пока Ювелир с третьим караваном еще автоматов не привезет, тогда их всем хватит. Нет, со вторым караваном тоже пришло немного оружия, но основной груз был другой: поразмыслив немного, я пришел к выводу, что в замок необходимо доставить как можно большее количество боеприпасов.

Второй караван отбыл из крепости на следующий же день после боя. Мне не давала покоя мысль о том, что где-то далеко от нас лежит наше же добро и что его может прихватить кто-то другой. Возглавил операцию Ювелир. Не скажу, что это далось мне легко… Не то чтобы я ему не доверял, дело не в этом. Просто я не был уверен, что он не сломался после всего случившегося и сможет в случае чего принять верное командное решение, а не бросится вперед с шашкой наголо, но все-таки отправил старшим его. Правда, на всякий случай включил в состав группы Голда: мол, он там уже побывал и сейчас выступает исключительно в качестве проводника и эксперта по сборке плотов – мы решили сделать на месте еще один, чтобы вывезти добра побольше.

Голд это мое решение одобрил, сказав:

– Схожу еще разок, во избежание. Народ отправляется уже более-менее обстрелянный, но этого мало. Надо посматривать по сторонам, чтобы не прозевать момент, когда кто-то любопытный заинтересуется, куда это мы водой идем и зачем.

Я понял, что он имеет в виду бородатого бандита и его малолетнюю спутницу. Я и сам о них думал как раз в подобном ключе. А ну как проследят землей наш маршрут, дождутся, пока плоты и лодки отчалят, а потом устроят маленький набег на бункер? Оружия у них нет, но это не повод расслабляться. Сковырнут люк, накидают внутрь веток и сухой травы, запалят их и выкурят нашу охрану. Или еще чего придумают, мало ли дельных вариантов изобрести можно.

– Ты, главное, головой своей понапрасну не рискуй, – попросил я его. – Ты идешь консультантом, бойцов и без тебя хватит.

Со вторым караваном ушло несколько человек, побывавших в первом рейде: Павлик, Наемник, кое-кто из тех, кто осел в крепости во время нашего отсутствия, плюс двое мужчин из группы Жеки, которая влилась в наши ряды в полном составе. И, заметим, все прошло отлично. Караван благополучно, без каких-либо проблем, дошел и туда и обратно, весь груз был в целости. Еще они сменили постовых, которые за время сидения в бункере порядком понервничали и одичали.

А через день после возвращения по известному уже маршруту стартовал третий по счету конвой. Именно конвой, не иначе: две лодки и два плота. Причем второй плот, который новый, ох и здоровым оказался! Голд же аналитик. Поплавал, подумал и улучшил конструкцию. Что примечательно: вязал тальником, – он, оказывается, его еще в первом походе нарезал и по дороге экспериментировал. На разрыв испытывал, на прочность, на намокание.

Искренне надеюсь, что третий рейд – предпоследний. Мы ведь уже сколько вывезли, да еще сейчас сколько оттранспортируем. Хотя… Может, и не управимся в две ходки. Там ведь еще генератор, провода… Рэнди к тому же что-то про двери говорил: мол, сталь, нельзя так оставлять, это бесхозяйственность. Вот только как эти двери оттуда переть? Генератор еще ладно, такое не забрать – дураком быть надо. А двери… Да их даже Азиз не поднимет!

Азиз, к слову, в вылазках к складу больше не участвовал, я его оставил при себе, как и Настю, в которой, похоже, проснулась авантюрная жилка.

Настя вообще очень изменилась за это время. От робкой девочки, которая меньше месяца назад искренне переживала из-за того, что три мужика увидят ее голой, не осталось вообще ничего. Не знаю, что именно послужило отправной точкой ее перерождения, – тот первый неудачный поход в лес, когда погибли две девушки, первое убийство, ночной бой или еще что-то, но факт остается фактом – она стала совсем другой. Ее теперь не очень сильно интересовали плодовые кустарники и деревья, а также грибы и травы, зато она отстреляла под присмотром Азиза с полсотни патронов из своей снайперки и столько же – из пистолета, а еще так замучила Жеку, узнав о том, что он мастер ножевого боя, что он ее в очередном учебном поединке чуть всерьез не прирезал, и крепко поругалась с Одесситом, когда тот отказался брать ее в свою поисковую группу.

Я тоже был против того, чтобы она пошла с поисковиками, – слишком еще много в ней самоуверенности и лишнего адреналина. Этого достаточно, чтобы погибнуть, но маловато, чтобы выжить. Пусть пока под приглядом будет. Нет ничего страшного в том, что она так переродилась, это нормально. Если человек по духу боец, это обязательно даст о себе знать, как только подвернется подходящий случай. Раньше, на том свете, у нее такой возможности не было. Теперь эта возможность появилась, и ее старая оболочка просто слезла, как кожа со змеи, за каких-то полмесяца. Сгинула в никуда застенчивая девочка-биолог. Зато родилась вот такая Настя – в шортах, которые ей сшила Милена, в камуфлированной майке, в армейском кепи и с двумя пистолетами: один под мышкой, другой на бедре. И она была готова пустить их в ход в любой момент.

Да она была не одна такая. Потихоньку, помаленьку начала появляться из ничего, из ниоткуда будущая ударная сила нашей группы, некий костяк профессиональных бойцов, основным делом которых должно стать силовое обеспечение безопасности. И не только это – понятие «экспансия» пока никто не отменял.

Жека взялся за дело умело и добросовестно, впрочем, как и всегда. Он просеивал людей через мелкое сито, отбирая по одному тех, кто хотел учиться воевать, воевать по-настоящему. Людей, которые более или менее подходили для будущей боевой группы, он показывал мне и Голду, который потом непременно с ними проводил беседу, задавая немудрящие вопросы и что-то помечая в своем Своде. Что он там писал, не знаю, но пару кандидатур все-таки отклонил, сказав:

– Пусть пока в крепости поживут, а там посмотрим.

Я не знаю, какие критерии его не устраивали, но не спорил с ним, не видел в этом смысла. Если он так решил, значит, так тому и быть. В конце концов, его учили видеть то, что не видят другие.

Так или иначе, почти два с половиной десятка бойцов в группе уже было, каждый из них четко понимал, чем придется заниматься, и не испытывал по этому поводу никаких иллюзий. Нет, Жека, конечно, говорил им, что их основная цель – защищать население, обеспечивать безопасность крепости, но на самом деле куда точнее их задачи сформулировал Голд.

– Ваше будущее дело – война. Поймите это сразу, – сказал он им как-то вечером после занятий по рукопашному бою, которые вел Азиз.

Парни, которых в крепости уже называли «волчатами», были освобождены от всех работ, но это не значит, что они сидели без дела. Рукопашка, физическая подготовка и все остальные способы зарабатывания очков характеристик, которые распределялись под строгим присмотром Жеки, занимали у них все время.

– Защита, оборона – прекрасно. Но с этим могут справиться и остальные, особенно если с ними немного позаниматься и обучить основам выживания. Ваша задача – она другая. Ваша задача – силовые решения первостепенных потребностей нашего сообщества, – вещал Голд.

– А защита разве не первостепенная потребность? – удивился Тор. Этот крепкий датчанин вышел на наш костер несколько дней назад и уже на следующее после появления утро был откомандирован Жекой в боевую группу.

– Защита – потребность постоянная, – объяснил ему я. – Но чтобы что-то защищать, надо что-то иметь. А чтобы что-то иметь, надо сначала это найти.

– И отобрать! – понимающе завершил мою мысль Крепыш, наш с Голдом соотечественник. Он был уроженцем славного города Ростов-на-Дону и на этой почве близко сошелся с Одесситом. Они, познакомившись, сразу проорали друг другу: «Ростов-папа! Одесса-мама!» – пообнимались и с тех пор были неразлейвода.

– Нет, – помахал пальцем я. – Не надо ни у кого ничего отнимать, Господь с тобой. Просто может выйти так, что возникнет конфликт интересов и кому-то придется по душе то, что нужно и нам. Оно пока ничье и станет в результате собственностью того, кто сможет доказать свое право. Юристов тут нет, судов – тоже. А значит, у кого прав больше?

– У кого оружия больше, того и право. – Фира блеснула зелеными глазами. – Оно и раньше так было, еще там, на той Земле.

– У того, кто им лучше умеет пользоваться, – не согласился с ней я. – И у того, кто сможет это доказать на деле.

– И еще у того, кто умеет думать перед тем, как стрелять, – добавил Голд. – На спусковой крючок автомата может нажать любой дебил. Важно понимать, когда и зачем ты это делаешь. Учитесь не только стрелять и резать, учитесь думать. В первую очередь – думать.

– И еще, война – это дело не одиночное, война – дело коллективное, – снова перехватил инициативу я. – А потому прямо с завтрашнего дня начинаем учиться работать в группах. Учить вас будем по очереди я, Жека и Наемник, когда вместе, когда по отдельности, кто свободен будет. Наемника вот сейчас вовсе нет, он с конвоем ушел. Сработавшаяся группа впятером может положить очень большое количество народа, поверьте.

– Составы групп я назову завтра. – Голд махнул рукой и показал всем появившийся в ней Свод, как бы говоря о том, что у него все в нем записаны.

Работать группами бойцам очень даже понравилось, и уже через пару-тройку дней «волчата» начали шастать по окрестностям, правда, не так, как раньше, по принципу: «Пойдем туда, куда глаза глядят», – а целенаправленно. Жека, который сообщил всем, что контроль местности тоже входит в зону его влияния, разрабатывал для каждой из групп маршруты и давал задания: разведать то, проверить это.

Радиус походов был пока невелик, десять-пятнадцать километров от лагеря. Было принято решение дальше пока не ходить. Дальние походы не слишком подходят для молодых, больно они еще неопытны, и даже присутствие кого-то из ветеранов не даст гарантии, что «волчата» не наломают дров. К тому же случись им столкнуться с кем-то вроде приснопамятных рейдеров, людей бывалых и опытных, – и еще неизвестно, на чьей стороне будет удача.

Но результаты были. Благодаря этим вылазкам наши умники – Проф и Герман составили достаточно подробную карту близлежащей местности, со всеми оврагами, рощицами и родниками. Они вообще вопрос картографии поставили в особый приоритет. Всякий новый человек непременно ими опрашивался на предмет того, где он осознал себя на этой Земле и что видел по дороге. А бедняге Ювелиру они просто весь мозг вынесли, требуя, чтобы тот зарисовывал берега во время похода.

Я это их начинание очень одобрял – карты, подробные и качественные, были нужны нам как воздух. Без них жить куда сложнее, чем с ними, а потому оба ученых находили у меня и понимание, и поддержку.

В качестве награды наиболее отличившейся группе Жека выдавал лицензию на охоту. Дичь была знатная – Окунь.

Звероподобный бандос пришел на встречу к нашим стенам, как я ему и сказал, но конструктивного диалога у нас так и не получилось. Увы и ах, он не захотел выполнять функцию свободного поисковика людей, на которую я пытался его определить, пообещав в случае согласия поддержку нашей группы, и попытался меня убить, чтобы завладеть оружием. Инстинкты у него все-таки взяли верх над разумом.

Теперь он был учебным материалом для наших бойцов. Его выслеживали и убивали раз за разом, освобождая тех, кого он успевал найти, и отрабатывая на нем полученные умения, увы, пока очень немногочисленные. Оно и понятно – много ли вколотишь в голову за полмесяца пусть даже и очень усердным ученикам? Нас не по году учили, и то…

– Жизнь всему научит, – успокаивал меня Наемник в тот день, когда мы провожали третий караван. Сам он с конвоем не пошел, у него были иные задачи на ближайшее время. – Опять же, практика нужна, она полезней любых тренингов.

– Будет им практика, – заверил его я. – Куда ж без нее…

У меня была мыслишка отправить «волчат» под присмотром Азиза и Наемника в лесок, где, наверное, до сих пор бродят гаврики, которые тогда пытались прибить нашего зимбабвийца, а еще лучше – к болоту, где водятся древообразные страхолюды. Но на учебные рейды требовалось время, а его-то как раз и не было. Большинство «волчат» мне будут нужны уже очень скоро, не говоря об Азизе, а подобная вылазка может затянуться на неделю-другую.

Хотя к страхолюдам все равно сходить надо – там столько опыта отсыпают в обе руки, что глупо подобным не воспользоваться. Может, когда вернемся из намеченного рейда, прогуляемся. Заодно и склад еще раз навестим, вдруг чего забрать из остатков надо будет. Понятное дело, что к тому времени туда еще один конвой уже сходит, но непременно что-то да останется.

Но не стоит планировать такие вещи заранее, кто знает, что в грядущем рейде случится. «Загад не бывает богат», – так моя бабушка говорила и, похоже, права была. Это тебе не по безопасной реке плавать, а по незнакомому лесу идти.

Да и безопасность реки теперь являлась понятием весьма условным. Мы уже видели несколько пустых плотов, которые проплыли вниз по течению, и это означало вот что. Во-первых, на тех плотах явно кто-то куда-то в свое время плыл, это очевидно. Во-вторых, людям не повезло, они попались кому-то в руки, и, надо полагать, с концами, если никого на плотах не видать. Стало быть, есть в верховьях реки некто, кто людей не жалует. Причем этот некто еще и зажиточен настолько, что даже плавсредства себе не оставляет. Один из плотов, кстати, был чудо как хорош: большой, устойчивый, с рулевым веслом. Прямо душа у всех болела, когда он из виду скрылся. И ведь не выловишь его никак, больно далеко от берега плыл. Нет, безбашенный Крепыш было собрался в реку сигануть, но его остановили – не доплыть до плота было вот так, запросто. На лодке можно было бы попробовать, но все наши лодки курсируют с конвоем.

И все же лес был опаснее вдвойне, если не втройне. На реке все видно, а в лесу – нет. Речной маршрут уже изведан, а дорога ко второму складу есть только на карте давно застрелившегося генерала, и неизвестно, насколько верны сведения, местность-то изменилась.

Об этом и многом другом мы говорили еще три дня назад, прямо здесь, в моем домике. «Мы» – это все те, кто сейчас, по сути, и руководил уже немаленьким сообществом людей, которое осело в крепости.

Сама по себе мысль отправиться ко второму складу, тому, что ближе третьего, но дальше первого, не оспаривалась никем, хотя, полагаю, в глубине души каждый из нас понимал: добро, скорее всего, уже разграбили. Ну не разграбили, конечно, а вынесли, на вполне справедливых правах того, кто его первым нашел. Но мы так хотели заполучить еще один приз, что заранее не любили опередивших нас.

Увы и ах, но факты говорили о том, что наши предположения небезосновательны. Пистолет, изъятый у рейдера, тот самый, который он забрал у одного из убитых им на опушке леса мужчин, был точной копией тех, что мы взяли на своем складе. Правда, из разных партий, мы это определили по номерам, выбитым на пистолетах.

– Это лишь косвенные факты, – упрямо твердил Голд. – Ничего они не доказывают, поверь мне.

– Понимаю, – соглашался я с ним. – Просто надо быть готовыми к тому, что на месте второго склада сейчас может существовать поселение. Если бы мы набрели не на наши живописные развалины, а на склад, мы бы точно сделали его нашим основным зданием и селились вокруг него. Но самое печальное, что в этом случае нам ничего не достается.

– Ну это еще не факт, – тонко улыбнулся Голд, и Настя тут же хихикнула, понимающе подмигнув моему консильери. Да и Азиз, привычно расположившийся у порога, загукал, соглашаясь с его словами.

– Да что вы сразу! – заметил Жека, нахмурившись. – Может, там живут нормальные люди? Может, мы там союзниками обзаведемся?

– Или наоборот, – хихикнула Настя. – Увидят они нашу сбрую со стволами, да и подумают: «Ах, какое неплохое имущество к нам само заявилось».

И пошли эти двое копья ломать. Надо заметить, что у Жеки и Насти, как это ни печально, практически сразу спонтанно возникла жуткая нелюбовь друг к другу. Отчего, почему, я не знаю, но факт оставался фактом.

Правы были оба. Ситуация могла отыграть в любую из сторон. Не исключал я и третий вариант: мы могли найти просто пустой склад и не обнаружить вокруг никаких признаков жизни. Или могло случиться чудо: мы бы нашли невскрытые двери. Но подобное мне казалось утопическим.

Как ни крути, вывод был один. Идти надо. По ряду причин. Во-первых, не изменилась основная задача – нельзя упускать возможность усилить нашу огневую мощь. Если есть хоть сотая доля шанса заполучить стволы или боеприпасы… Да нам все сгодится, чего уж тут. Во-вторых, надо поднатаскать молодняк. Я собирался взять с собой нескольких ветеранов и полтора десятка наших молодых бойцов. Если вернемся, то они хоть немного заматереют. Если нет, значит, нет.

Сейчас это просто куча молодых ребят, которые думают, что круче вареных яиц, а на поверку – еще совсем щенки. И пока они не побывают в хоть сколько-то серьезном деле, ничего не изменится. Я это точно знаю. Я сам таким был.

Да и мне надо хоть немного развеяться. Я за полмесяца за пределы замка почти не выходил. В этом, скорее всего, есть что-то неправильное, возможно, я не лучший руководитель, если опять хочу смыться черт знает куда и оставить людей на Жеку, но и меня поймите верно. Кругом ведь жизнь – страшненькая, но интересная! А мне с утра до вечера пилит мозг куча народу, и каждый – со своими проблемами. Дай дополнительное помещение, дай людей… Дай, дай, дай… Реально ведь народ не понимает, что в какой-то момент у меня в мозгу сосудик какой-нибудь лопнет, я достану ствол и выдам каждому по пуле. И все.

И ведь понимаю я: надо. Все надо. Да, мои приоритеты сейчас – усиление мощи нашего поселения. Во-первых, это гарантия того, что нас всех просто так, за понюшку табаку, не перережут в одночасье, во-вторых, эта тема мне ближе, чем, например, виноградарство.

Представьте себе, виноградарство. Сам глаза выпучил, когда ко мне подошли двое недавно прибившихся к нам приятелей – Луиджи и Фернан. Один раньше жил в Италии, под Неаполем, второй – во Франции, в тех местах, где сливаются Гаронна и Дордонь. И тот и другой у себя на родине выращивали виноград, причем у обоих это был семейный бизнес.

Так вот, они решили заниматься виноградарством и здесь! Обнаружили в лесу у Дальнего утеса виноградные плети, «дичка», конечно, но их это не смутило совершенно. Более того, оба были уверены, что за пару-тройку лет добьются очень неплохих урожаев очень неплохого винограда. Не элитного, разумеется, но такого, который и есть можно будет, и сушить. Они планировали даже вино изготавливать.

Меня радовала их оптимистичность. «Пара-тройка лет». И ведь верят, что так и случится. И не только они. Верят люди в то, что жизнь непременно хорошая будет. Мне бы так…

Но я это дело благословил, дал Дарье команду выделить приятелям в помощь людей, почему нет?

А вот, к примеру, Пасечник, тот дядька, что пришел с Жекой, и вправду занялся пчеловодством. Выбрав местечко чуть вдалеке от крепости, огородил его, после сколотил ульи и, к нашему всеобщему удивлению, таки заманил в пару из них пчел, как он это назвал: «Поймал рой». Серьезный дядька оказался. Обещает, что вскоре медком будем баловаться.

Еще у нас появилось поле с просом – единственной зерновой культурой, которую удалось обнаружить. Причем, к великому удивлению Насти, которой приволокли «странные колосья», оно, просо, в смысле, оказалось не диким, а вполне пригодным для посева.

Не буду рассказывать о том, как Рэнди, Владек и еще пара человек, кое-как знакомых с земледелием, изготавливали в кузне плуг, споря о том, как он вообще должен выглядеть, – это было еще то зрелище. Промолчу и про то, как куча народа потом таскала этот плуг по небольшой пашенке, поскольку с упряжью так ничего и не придумалось. Скажу лишь, что потом все было повторно перекопано лопатами. Нам с Голдом просто надоело слушать многоголосую дискуссию, и мы сами взялись за дело.

Но факт остается фактом – землю кое-как вспахали и засеяли. Теперь все ждали: взойдет это просо, не взойдет? Я, например, не уверен. Не знаю, что тут с сезонами, но если оно уже выросло в этом году, зачем ему это делать еще раз? Хотя сельское хозяйство от меня максимально далеко, потому судить не берусь. Я, как и все, подожду. Конечно, хорошо, если что-то вырастет. Психологически хорошо – люди в себя верить начнут, в то, что их труд не напрасен. Да и в целом для климата в коллективе это будет благоприятно.

Все это было очень занимательно и нужно, все это пожирало львиную часть моего времени, но я от таких дел уже ошалевал, поскольку всегда был от подобного далек. Не слишком мне все это интересно, не мое это.

Мне вообще все чаще приходила в голову мысль, что, скорее всего, я вообще не в свои сани сел. Даже не скорее всего, а просто наверняка. И как только я увижу того, кому с чистой совестью можно будет сдать дела, я это сделаю, честное слово. А сам буду жить припеваючи, весело и с риском. Вон, вверх по реке схожу, гляну, что там за душегубы проживают.

Хотя именно сейчас душа за то, на кого остается замок, у меня не болела. Да и с чего бы? На страже стен оставался Жека и вторая половина «волчат», на хозяйство плотно присел триумвират нашего тылового обеспечения в лице Дарьи, Оружейника и Генриетты. Эти не то что своего не отдадут, они еще и чужое прихватят.

Да и вообще хозяйственная жизнь вошла в нормальное русло. Дарья и Лев Антонович были теми самыми людьми, которых мне не хватало. Они все посчитали, распределили между собой полномочия и обязанности и даже составили график, когда кто напрягает Рэнди. По первости я следил за ними всеми, ну, мало ли… Но уже на третий день понял: нет в этом никакого смысла. Они реально лучше меня знают, что и как делать. Склады пополняются запасами. Люди сыты и хоть как-то одеты. Все при деле. Так чего я им мешать буду? А коли воровать начнут, так я все равно об этому узнаю. Расскажут, у нас тут шила в мешке не утаишь.

Плохо, кстати, если такое случится. Я же их тогда непременно расстреляю. И где мне потом новых таких искать?

Вот и сейчас Оружейник гомонил не просто так. Он хоть и зануда, а дело свое знает и лишнего никому не выдаст. И не лишнего – тоже.

А группа, стало быть, уже собралась и экипировалась, бурлит кровь у «волчат», предвкушают дальний рейд. Это нормально, так и должно быть.

Сначала мы пойдем достаточно большой сборной группой, а потом разделимся. Первый пункт на пути – бункер, тот самый, в котором некогда я нашел карту и свой кольт. Рэнди наконец достал меня до печенок, и я согласился на то, чтобы бункер обшарили сверху донизу и изъяли оттуда все, что только можно. До этого места поисковики пойдут под нашим прикрытием, ну а обратно – с группой сопровождения из пяти человек, навьюченные, как мулы, Рэнди им заданий надавал столько, что ой-ой-ой. Я лично слышал слово «гермозатвор» и им не завидую. Ну а мы заберем левее, наша дорога лежит в сторону Дикого поля.

Хоть и немного волнующе выдвигаться в такой рейд, но чувствовал я себя куда уверенней, чем несколько недель назад, когда мы с дубьем поперлись в леса. Да и неудивительно это ни капли. Тогда мы были разрозненной кучкой людей, которая толком даже не знала, куда идет. Сейчас мы неплохо вооруженный отряд, причем состоящий исключительно из бойцов, пусть даже в большинстве своем еще и не слишком опытных.

Ох как орал Жека, когда узнал, что я забираю с собой Наемника и Азиза!

– А я с кем останусь! – шумел он. – Совесть у тебя есть? Ну взял бы ты эту свою малахольную девку. Ну одного из этих двоих. Но всех-то на фига брать? С кем я останусь?

– Нет у меня совести, – даже удивился я подобным претензиям. – А то ты этого не знал.

– Гад ты, Стасик, – тихо и печально сказал мой друг, плюнул и пошел проверять посты.

Боюсь даже представить, что с ним станется, когда он узнает, что Голд тоже уходит со мной. Нет, если бы Жеки тут не было, я бы, конечно, народу с собой взял меньше. Но он здесь, а значит, ничего плохого случиться не может. А бесится он только по одной причине – сам в этот рейд идти хочет. Хочет и не может. Обидно ему, вот в чем дело.

А я рад, что его с нами не будет. Там дело может повернуться по-всякому, и его идеализм, помноженный на рефлексы честного полицейского, мне точно не понадобится.

Ох, а еще я боюсь представить, что будет с Ювелиром, когда он вернется и ему скажут, что мы отбыли. Он так хотел пойти с нами… Я ведь ему это даже обещал! Хотя он-то ничего и не скажет. Он все еще за тот раз вину за собой чует. Да и потом, он очень нужное дело сейчас делает и сам это прекрасно понимает. Но к третьей базе он пойдет с нами обязательно, тут уж вопрос политический.

Когда я с автоматом на плече вышел из дома, отряд уже приготовился к отбытию. Лица у «волчат» были довольные, улыбающиеся, предвкушают, похоже, приключения и дальние дороги. Ну-ну, дай-то бог, чтобы все обратно вернулись. Ветераны были более сдержанны в эмоциях. Наемник о чем-то беседовал с Жекой, Настя дремала, привалившись к стене, Фира болтала с Рэнди. Азиз… Азиз, как обычно, натирал ветошью свою «детку». Все как всегда.

– Ну что, все собрались? – Я обвел глазами людей. – Никто ничего не забыл? В туалет все сходили, чтобы по дороге не проситься?

Жека ухмыльнулся – так всегда говорил наш с ним командир, прим-майор Грин, перед загрузкой в транспорт, который нас доставлял к месту высадки. Остальные тоже заулыбались. Да и жители замка, которые вывалили на площадь нас проводить, как-то пообмякли, а то некоторое напряжение в них чувствовалось. Волновались они за нас.

Что немаловажно – никакого недовольства два десятка парней и пять девушек, которые совершенно не участвовали в общественных работах, у людей не вызывали, а я этого изначально немного опасался. Все помнили, что могло произойти, если бы мы из первого похода к складу вернулись на денек попозже. Те же, кто этого не застал и присоединился к нам после упомянутых событий, непременно узнавали историю из уст очевидцев. Правда, количество негодяев-рейдеров, упоминавшихся в рассказах, все время возрастало, и сейчас уже выходило так, что мы вдесятером сражались едва ли не с полусотней злодеев. Так что тревога за уходящие из крепости группы была вполне искренняя. И опасения за себя – тоже, хотя и в меньшей степени. Впрочем, монументальная фигура Жеки развеивала эти опасения в тот же момент, когда на нее падал взор. Причем даже у меня.

– Стас, не спеши и не подставляйся, – сказал мне друг на прощанье. – Есть у тебя дурацкая черта – нетерпеливый ты. Сначала выстрели, потом выжди, потом смени позицию и только потом…

– Зануда ты, – хмыкнул я. – Ювелира сразу в следующий рейс не отпускай. Пусть пару дней посидит тут. Людям надо отдохнуть, да и примелькался он, поди, на реке. Опять же, дополнительные резервы у тебя будут. Ты понял меня?

– Не учи ученого, – хлопнул меня по козырьку кепи Жека. – Да, Стас…

Он упорно не хотел звать меня «Сват». В какой-то момент поправлять его мне надоело, и я сдался.

– Ты… это… – Жека замялся. – Если людей встретите, будете же с ними разговаривать?

– Если они первые не начнут стрелять, непременно, – подтвердил я. – А как же. Жека, я все понял. Я буду расспрашивать о ней всех встречных и поперечных. Марика и мне не чужая.

Жека очень волновался за Марику, я это знал. Он бы вовсе бросил все и ушел ее искать, но долг, которым я его самым нахальным образом привязал к крепости, не позволял ему так поступить. Совестливый он у нас, что не может не радовать, но… Впрочем, это уже детали.

– Да я знаю. – Жека махнул своей лапищей. – Ладно, все, валите. Вон, солнце уже высоко.

Я не без радости выполнил его пожелание и перелез через пролом в стене, после чего крикнул остальным:

– Двинулись помаленьку. Легко уходить и радостно возвращаться – такова доля солдата. Пошли, пошли!

Консильери (итал. consigliere) – советник, человек, которому можно доверять и к словам которого прислушивается глава сообщества. – Здесь и далее примечания автора.