Мост через реку Квай

2

В джунглях негостеприимного Таиланда месяцы, проведенные в сингапурском лагере, вспоминались пленными как самое счастливое время, и они, сравнивая свои теперешние условия с прошлыми, говорили о нем со вздохами сожаления. Их везли сюда нескончаемо долго, сначала по железной дороге через всю Малайзию, а потом они шли пешком. Ослабленные жизнью впроголодь и влажной изнуряющей жарой, пленники по дороге выбрасывали все самое тяжелое, что было в их жалком скарбе, без надежды когда-нибудь вернуть себе это назад. Слухи, какими успело обрасти строительство железной дороги, на которое их гнали, не могли внушить оптимизма.

Полковника Николсона с его полком отправили в Таиланд несколько позже других пленных и, когда они туда прибыли, строительные работы уже начались. Тяжелый пеший переход вконец изнурил полуголодных англичан, не пообещала ничего хорошего и встреча с новыми японскими властями. В Сингапуре их начальниками были вояки, которым в этот миг вскружила голову победа, у них случались приступы жестокости, но в целом они обращались с пленными не хуже победителей европейцев. Совершенно иным был настрой офицеров, которые отвечали за строительство железной дороги. Они вели себя как жестокие надсмотрщики, готовые в любую минуту проявить себя садистами-мучителями.

Полковник Николсон с остатками своего полка, которым он с гордостью все еще пока командовал, был отправлен сначала в огромный лагерь-пересылку, где постоянно содержалась лишь очень небольшая группа пленных. Англичане пробыли там недолго, но успели понять, какие требования будут к ним предъявляться и в каких условиях им придется мыкаться до конца строительства. Несчастных ждала участь вьючных животных. Норму, которая была бы вполне посильна для крепкого сытого взрослого мужчины, не могли выполнять жалкие скелеты, в которые превратились пленные англичане за два месяца лагерной жизни, и поэтому их держали на стройке от зари до зари, а порой и до глубокой ночи. Они чувствовали себя униженными и раздавленными бранью и побоями, которые обрушивались на них за малейший промах, они жили в страхе перед еще более суровыми наказаниями. Клиптона очень тревожило состояние здоровья его соотечественников. Малярия, дизентерия, бери-бери, язвы на ногах и руках стали их постоянными спутниками. Лагерный врач поделился с Клиптоном опасением, что им грозят еще более страшные эпидемии, но никаких возможностей предупредить и бороться с ними у него не было. В аптечке не нашлось даже самых элементарных медикаментов.

Полковник Николсон насупил брови и оставил сообщение лагерного врача без комментариев. Не он «отвечал» за этот лагерь, он чувствовал себя здесь на правах «гостя». Подполковнику англичанину, которого японцы назначили в этом лагере «отвечать», он высказал одну-единственную претензию: его оскорбило зрелище офицеров, вплоть до чина майора, работавших на тех же работах, что и рядовые, они, как чернорабочие, копали землю и возили ее на тачках. Подполковник смущенно опустил глаза. Он постарался объяснить, что со своей стороны сделал все возможное, чтобы избежать подобного унижения, но был вынужден подчиниться грубейшему насилию и отступил, опасаясь сурового наказания, которое обрушилось бы на всех. Полковник Николсон недоверчиво покачал головой и вновь замкнулся в высокомерном молчании.

Англичане пробыли в лагере-пересылке два дня. Столько времени понадобилось японцам, чтобы выдать им скудный дорожный паек и «рабочую одежду» – треугольники из грубой ткани, которые нужно было привязывать к бедрам веревочкой. Но главной была речь генерала Ямасито. Он поднялся на быстренько сооруженное возвышение в полной парадной форме, с саблей на боку и в серых замшевых перчатках, а потом на плохом английском языке сообщил, что волей Его Императорского величества пленные отданы в его полное распоряжение и довел до их сведения свои требования.

Речь длилась больше двух часов и терзала не только слух англичан, но и их национальную гордость не меньше брани и побоев. Генерал объявил военнопленным, что японцы не держат на них зла, потому что всех их лживыми речами оболванило их правительство, что с ними будут обращаться гуманно до тех пор, пока сами они будут вести себя «по-зентельменски», то есть честно и беззаветно трудиться на благо и процветание Южной Азии. Все они должны быть благодарны Его Императорскому величеству за возможность искупить свои заблуждения, участвуя в строительстве этой совместной железной дороги. Генерал Ямасито затем объявил, что ради их общих интересов вводит самую суровую дисциплину и не потерпит никакого неповиновения. Лень и недобросовестность считаются преступлениями. Попытка бегства карается смертью. Английские офицеры отвечают перед японцами за поведение и работу рядовых.

«Болезни не причина отлынивать от работы, – прибавил генерал Ямасито. – Труд в разумных пределах – лучшее средство поддерживать человека в хорошей физической форме. Дизентерия не посмеет коснуться того, кто каждодневно прилагает усилия и выполняет свой долг перед императором». Он завершил свою речь оптимистическим призывом, который поверг его слушателей в ярость. «Работать весело и с огоньком! – таков мой девиз, – сообщил он. – С сегодняшнего дня он станет вашим. Тем, кто будет ему следовать, нечего бояться ни меня, ни других офицеров великой японской армии, под покровительством которой вы здесь находитесь».

Затем англичанам сообщили, куда направится каждая часть, и все они двинулись к пунктам своего назначения. Полковник Николсон со своим полком был направлен в лагерь на реке Квай. Лагерь располагался далеко, всего в нескольких милях от границы с Бирмой. Начальником лагеря был полковник Сайто.