Тропа снов

Боги Голтоты

Когда солнечный диск, пылающий точно раскаленная медь, закатился за Холмы Нура, я вышел к перекрестку двух дорог. Здесь, под сенью непомерно разросшейся ивы, была устроена изящная беседка, внутри которой с удобством разместились несколько путешественников и бродячих торговцев. Рядом с беседкой горел костер – вокруг него тоже сидели люди. Были здесь и бродяги пустынь, укутанные в цветастые балахоны, со смуглой кожей и крючковатыми носами, и обитатели Кледа, непонятно как очутившиеся в такой дали от дома, и бородатые варвары из северных пустошей. Без лишних слов я уселся рядом с костром, привычно скрестив ноги. Знак, который я носил, давал мне право находиться здесь.

Вскоре разговор странников привлек мое внимание, и я напряг слух, силясь разобрать малознакомую речь. Похоже, среди присутствующих шел горячий спор о том, боги какого города являются самыми безжалостными.

– Истинно говорю, – твердил одетый в шелковую рубаху бродяга, профиль которого выдавал в нем выходца из Шембиса, – истинно говорю, что нет на свете богов более жестоких, чем те, что доныне правят городом Пунгар Вис! Эту историю слышал всякий, кто хоть раз пересекал Великую Пустыню. Пунгар Вис был одним из величайших городов мира, с дворцами из красного камня и фонтанами, чье звенящее пение не стихало над ним круглый год. Говорят, что неотесанные дикари, кои по стечению обстоятельств оказывались в этом городе, тут же умирали на месте от удивления, не в силах созерцать его красоту – и эти сияющие на солнце купола, и выгнутые дугой мосты, и искусственные деревья, вырезанные из красного известняка. Благословенное место! Город процветал, и жители его богатели день ото дня, но богатство взрастило в них гордость, а гордость выпестовала презрение к собственным богам, которых местные жители окрестили «нелепыми выдумками для дикарей». Они перестали воздавать молитвы и оставлять подношения на алтарях, поэтому однажды терпеливые боги не выдержали, и наслали на Пунгар Вис кару, небывалую по масштабам!

Рано утром его обитатели увидели на горизонте странную тучу, имевшую неестественно алый цвет, и к полудню туча эта достигла города и зависла над ним, в полной тишине переливаясь всеми оттенками красного и желтого. Люди в панике высыпали на улицы и обратили глаза к небесам, а мудрецы кинулись искать в научных трудах рациональное объяснение этому пугающему явлению. Затем в огненном облаке появился широкий просвет, в котором люди увидели лики своих собственных богов, чьи глаза напоминали огромные звезды. И тогда пораженные жители Пунгар Виса пали на колени и протянули руки к богам, но просвет в небесах сомкнулся, и из кошмарной тучи хлынули вниз потоки огня. То был не обычный огонь – он был жидким, точно раскаленная лава, и струился по улицам, охваченным пламенем, испепеляя людей и всё, что только могло гореть. Стихия бушевала на протяжении нескольких часов. За это время город роскоши превратился в черное пепелище с раскаленными руинами. Три четверти жителей сгинули в огне, но те, что выжили, ныне свято чтят своих богов, хотя от былого величия Пунгар Виса не осталось и следа.

Бродяга умолк. История была закончена, и над костром повисла тишина, которая, однако, длилась недолго.

– Действительно, всё, что ты говоришь – ужасно, – произнес выходец из Кледа, чья густая черная борода напоминала лопату, – но это событие не идет ни в какое сравнение с тем кошмаром, что наслали на Ашатахан его боги. Каждый, кто сплавлялся вниз по Янну, слышал про Ашатахан. Это был древний город, славный в прошлом, поистине славный, с величественным мраморным дворцом и каменными изваяниями тех, кто населял его до прихода людей. Ныне Ашатахан пуст, так как прогневил богов, и заслуженная кара не заставила себя долго ждать. Благословенный некогда город дал приют небывалой мерзости, ибо властители его брали в жены собственных дочерей, и этот омерзительный обычай вскоре получил широкое распространение по всему Ашатахану, так что уже никто не видел в том стыда. Упадок нравов вызвал недовольство богов, и те послали в город пророка, но местные жители лишь осмеяли его, и потому боги пришли в ярость.

В один из дней жители Ашатахана, как всегда возлежавшие на подушках в окружении многочисленных наложниц, услышали странный гул, который пугающим эхом разносился в небесах и более всего напоминал грохот тысячи копыт. В испуге прильнув к окнам, местные жители увидели чудовищную кавалькаду призраков, спускающихся из поднебесья. И тут же каждый человек в городе понял, что разгневанные боги наслали на них их собственных предков, которые были людьми чести и на протяжении столетий возвеличивали славу Ашатахана, ныне превратившегося в прибежище порока.

Вскоре воинство мертвецов достигло земли и с ужасающими воплями пронеслось по улицам, убивая всякого, кто попадался им на пути. То было кошмарное зрелище! Скелеты-люди, верхом на лошадях-скелетах, носились по городу, уничтожая собственных потомков, опозоривших славный город своими извращениями. Лишь несколько праведников пережили тот роковой день. Когда же скелеты закончили свою кровавую жатву и вернулись в черную бездну загробного мира, мраморные улицы Ашатахана сплошь были завалены внутренностями и отрубленными частями тел. Ныне Ашатахан пуст.

Закончилась вторая история. Над костром вновь воцарилась давящая тишина. Испуганные люди, на лицах которых читались невеселые мысли о небесных карах и павших городах, пребывали в молчании, и так как никто вроде бы не собирался взять слово, я сказал:

– Позвольте и мне поведать вам одну историю. Быть может, вам не доведется услышать её больше ни от кого, ибо не многие рискуют посещать руины Голтоты Проклятой, но мне хватило храбрости это сделать, и вот что я узнал.

Развалины этого города доныне находятся в том состоянии, какое приобрели бессчетное количество веков назад. Кажется, само время в испуге обходит это жуткое место стороной. Я вошел в город в сумерках, когда улицы его уже были затянуты голубоватым туманом, и увидел выпуклые стены домов и башен, сложенные из овального кирпича. Тамошняя архитектура является уникальной во всем мире грез, так как местная культура не признавала острых углов, и всё, что вы можете увидеть в Голтоте, имеет сглаженную форму и сплошь состоит из закругленных граней и волнистых линий. Поначалу я испытал страх, очутившись в столь странном месте, потому что глазу моему не за что было зацепиться, и взгляд блуждал от одного предмета к другому, точно соскальзывая с округлых поверхностей. Уличные фонари на извилистых ножках были круглыми – фонари эти до сих пор горят янтарным колдовским огнем, в незапамятные времена зажженным искусными магами Голтоты.

Всякий слышал, что пределы города охраняются кровожадными волками-призраками, чьи пасти несут неминуемую гибель незваным гостям. Воистину, это так. Лишь знак Древних, который я ношу, позволил мне выйти оттуда живым.

Я долго бродил по улицам из голубого мрамора, которые были вымощены округлым булыжником, и лишь мои шаги да редкие завывания волков нарушали тысячелетнюю тишину. Многие дома сохранились в почти нетронутом состоянии. Я с интересом заглядывал в круглые окна, силясь рассмотреть хоть что-нибудь в непроглядной черноте внутренних помещений. Безусловно, Голтота была мертва – сам дух города умер, растворившись в небытии вместе со всеми своими жителями. Такой город уже невозможно отстроить заново, и лучшее, что может сделать случайный путник – это обойти его стороной.

Уцелевшие постройки напоминали груду черепов с круглыми глазницами окон, через которые смотрела из тьмы пыльная старина. Как ни странно, я не видел на улицах останков людей. Я был напуган, но интерес мой оказался сильнее, чем страх перед неизвестным древним проклятием, поэтому я шел и шел вперед, пока не наткнулся на одинокого фосфоресцирующего призрака, в молчании висевшего над мостовой.

– Расскажи мне о гибели Голтоты, – попросил я, снедаемый любопытством.

– Всякий знает, что на славную Голтоту снизошло проклятие богов, – ответило привидение, – а было это так. В праздник Поворота Колеса, когда местные жители дружно выходили на улицы и устраивали яркое карнавальное шествие, над главным храмом города взвился синий столб холодного огня, а затем из окон и дверей храма хлынули клубы колючего ледяного тумана, и всякий человек, который оказывался настигнут этим явлением, растворялся в нем без следа. Так город опустел, и таково было проклятие богов.

– Но почему?! – воскликнул я. – Почему боги сделали это?! Какое кошмарное преступление должны были совершить жители Голтоты, чтобы навлечь на себя подобную кару?

– Никакого. Не солжет тот, кто скажет, что Голтота была самым чистым и непорочным городом на земле. Мир и покой царили в ее пределах, ее обитатели не творили зла и свято чтили небесные законы. И потому богам нашим некуда было приложить свою силу, ибо всё уже было благоустроено, и никаких преступлений мы не допускали. Некому было помогать, и некого было наказывать. Из-за этого наши небесные покровители предались неизбывной скуке, а праздные боги порою бывают страшнее, чем боги разгневанные…

Это был конец моей истории. Закончив её, я поднялся и пошел прочь от костра и застывших в молчании людей. Лишь кто-то у меня за спиной шепотом произнес:

– Воистину, боги Голтоты самые безжалостные из всех.