Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
8. Приречные утесы
Эмма тут же увидела Марка. Тень на сияющей тропе перед ними, сполохи лунного света в светлых волосах. Судя по всему, он их пока не заметил.
Эмма бросилась бежать, Кристина и Джулиан бежали за ней. Тропа ныряла и гнулась, но Эмма часто бегала по пляжу, по мягкому песку. Теперь Марка было четко видно. Он остановился и с ошарашенным видом обернулся к ним.
Он был без доспехов, в одежде, похожей на ту, в которой явился в Институт, только в целой и чистой: лен и мягкая коричневая кожа, высокие сапоги на шнуровке и вещмешок за плечами. Приблизившись, Эмма увидела отражения звезд в его широко раскрытых глазах.
Марк уронил вещмешок под ноги и возмущенно уставился на своих преследователей.
– Вы что тут делаете?
– Ты серьезно? – Джулиан пинком отшвырнул вещмешок Марка в сторону и схватил брата за плечи. – Ты что тут делаешь?
Джулиан был выше Марка, и это всегда казалось Эмме немного странным. Ведь Марк много лет был выше. Выше и старше. Но теперь он не был ни старше, ни выше, и на фоне более сильного и высокого Джулиана стал похож на узкий меч, тускло сияющий во тьме. Марк выглядел так, словно в любой момент мог превратиться в лунный свет на воде, и исчезнуть.
Он посмотрел на Кристину.
– Ты получила мое послание.
Та кивнула; темные кудри, которые она собрала на затылке под усыпанную самоцветами заколку, вились, обрамляя ее лицо.
– Мы все его прочитали.
Марк закрыл глаза.
– Я не думал, что вы сможете последовать за мной по лунной дороге.
– Но смогли. – Джулиан стиснул плечи Марка еще крепче. – Ты не пойдешь в страну фэйри, тем более, в одиночку.
– Это ради Кьерана, – просто сказал Марк.
– Кьеран предал тебя, – ответил Джулиан.
– Джулс, они его убьют. Из-за меня. Кьеран убил Иарлафа из-за меня. – Он открыл глаза и посмотрел брату в лицо. – Я не должен был уходить, не сказав тебе. Это было нечестно. Но я знал, что ты попытаешься меня остановить, а времени у меня мало. Я никогда не прощу Кьерану того, что сделали с тобой и с Эммой, но и на смерть и пытки я его тоже не оставлю.
– Марк, Волшебный народ тебя не очень-то любит, – сказал Джулиан. – Их силой вынудили тебя вернуть, а они ненавидят отдавать то, что взяли. Если ты войдешь в страну фэйри, они оставят тебя там навсегда. Это будет непросто, и они причинят тебе вред. Я этого не допущу.
– В таком случае, брат, ты станешь моим тюремщиком? – Марк протянул ему руки ладонями вверх. – Скуешь мои руки холодным железом, а ноги – терниями?
Джулиана передернуло. Было слишком темно, чтобы различить черты Марка Блэкторна, его сине-зеленый глаз, и во мгле братья казались лишь Сумеречным охотником и фэйри – извечными врагами.
– Эмма, – произнес Джулиан, отпуская плечи Марка. В его голосе звучала отчаянная горечь. – Марк тебя любит. Убеди его ты.
Горечь Джулиана пронзила Эмму, словно терновые шипы, впивающиеся под кожу, и она вновь услышала полные страдания слова Марка: «Станешь моим тюремщиком?»
– Мы не собираемся мешать тебе. Мы пойдем с тобой.
Даже в свете луны стало видно, как Марк побледнел.
– Нет. Вы нефилимы, вас ни с кем не спутать. Вы в доспехах, ваши руны не скрыты. В Стране Под Холмами Сумеречных охотников тоже не любят.
– Похоже, любят только Кьерана, – сказал Джулиан. – Везет ему, что ты на его стороне, Марк. Ведь ты явно не на нашей.
На это Марк вспыхнул и отвернулся от брата, сердито сверкнув глазами.
– Ладно, стой… погоди, – воскликнула Эмма, шагая к ним. Мерцающая вода у нее под ногами прогнулась и задрожала. – Вы, оба…
– Кто ступил на лунную дорогу? – глубокий голос разнесся над водой.
К ним кто-то приближался. Рука Джулиана метнулась к кинжалу на поясе. Эмма выхватила клинок серафимов; Кристина уже держала свой нож-бабочку. Пальцы Марка потянулись туда, где когда-то, в ямке между ключиц, висела подаренная ему Кьераном эльфийская стрела. Теперь там ничего не было. Лицо Марка напряглось – прежде, чем расслабиться, узнавая.
– Это пука, – тихо объяснил он. – Они по большей части безвредные.
Силуэт приблизился. Это оказался высокий фэйри в подпоясанных веревкой рваных штанах. В его длинных темных волосах поблескивали золотые пряди, мерцавшие на фоне темной кожи. Пука был босым.
Он заговорил, и голос его был подобен приливу на закате.
– Не ищете ли вы прохода во Врата Лира?
– Да, – сказал Марк.
Отливающие металлом золотые глаза, лишенные зрачков и радужки, скользнули по Марку, Кристине, Джулиану и Эмме.
– Только в одном из вас кровь фэйри, – произнес пука. – Остальные – люди… нет, нефилимы. – Его тонкие губы изогнулись в усмешке. – Это неожиданно. Кто из вас желает пройти сквозь врата в Земли Теней?
– Все мы, – сказала Эмма. – Четверо.
– Если Король или Королева вас обнаружат, они вас убьют, – проговорил пука. – Волшебный народ со времен Холодного мира не дружит с кровью ангелов.
– Я наполовину фэйри, – сказал Марк. – Моя мать была леди Нерисса из Благого Двора.
Пука поднял брови.
– Всех нас опечалила ее смерть.
– А это мои братья и сестры, – продолжил Марк, не желая упускать шанс. – Они со мной, я буду им защитой.
Пука пожал плечами.
– До того, что постигнет вас в Землях, мне дела нет, – сказал он. – Меня интересует только дань, которую вы должны заплатить.
– Никаких платежей, – произнес Джулиан, крепче стиснув рукоять кинжала. – Никакой дани.
Пука улыбнулся.
– Подойди сюда и поговори со мной наедине, а потом уж решай, будешь ли платить. Я не стану тебя принуждать.
Джулиан помрачнел, но шагнул вперед. Эмма изо всех сил старалась услышать, что он говорит пуке, но их разделял шум ветра и волн. За спиной у Джулиана и пуки кружился и туманился воздух: Эмме показалось, что она различает в нем очертания чего-то изогнутого, на манер двери.
Пока говорил пука, Джулиан стоял неподвижно, но Эмма увидела, как у него дернулась щека. Мгновение спустя он стянул с запястья отцовские часы и уронил их в ладонь фэйри.
– Один заплатил, – заявил пука. – Кто следующий?
– Я, – сказала Кристина и осторожно двинулась по тропинке. Джулиан вернулся к Марку и Эмме.
– Он тебе угрожал? – шепнула Эмма. – Джулс, если он тебе угрожал…
– Нет, – сказал Джулиан. – Если бы угрожал, я бы и близко не подпустил к нему Кристину.
Эмма повернулась посмотреть, как Кристина поднимает руку – и снимает с головы заколку с драгоценными камнями. Локоны чернее ночного неба каскадом рассыпались по ее спине и плечам. Она отдала пуке заколку и направилась обратно к ним. Выглядела она сбитой с толку.
– Марк Блэкторн пойдет последним, – произнес пука. – Пусть следующей ко мне подойдет златовласая девушка.
Шагая к пуке, Эмма чувствовала на себе взгляды остальных. Особенно пристально смотрел на нее Джулиан. Она вспомнила портрет, который он с нее нарисовал – тот, на котором она парит над океаном, а ее тело соткано из звезд.
Интересно, подумала Эмма, что он сделал с теми картинами. Выбросил или нет? Сжег без следа? От одной этой мысли ее сердце защемило. У Джулиана были такие чудесные работы – каждый мазок словно шепот, словно обещание.
Она подошла к фэйри, который стоял, лукаво усмехаясь, как и все его сородичи, когда что-то их забавляло. Вокруг простиралось море, черное и серебристое. Пука склонил голову, чтобы обратиться с ней. Поднялся ветер. Теперь они стояли в кольце облаков, и Эмма больше не видела остальных.
– Если ты собираешься мне угрожать, – произнесла она прежде, чем пука успел сказать хоть слово, – имей в виду, я до тебя доберусь. Не сейчас, так потом. И умирать ты будешь долго.
Пука рассмеялся. Зубы у него тоже были золотые, с оправленными в серебро верхушками.
– Эмма Карстерс, – проговорил он, – вижу, ты мало знаешь о пуках. Мы соблазняем, а не запугиваем. Когда я скажу тебе то, что скажу, ты сама пожелаешь отправиться в страну фэйри. Сама захочешь отдать мне то, чего я прошу.
– И чего же ты просишь?
– Это стило, – сказал он, указывая на стило у нее на поясе.
Все существо Эммы восстало. Стило подарил ей Джейс много лет назад, в Идрисе, после Темной войны. Это был символ всего, что отмечало ее жизнь после войны. Клэри подарила ей слова, и Эмма ценила их как сокровище. Джейс дал ей стило, и вместе с ним дал напуганной, убитой горем девочке цель. Стоило ей коснуться стила, как оно вновь нашептывало ей: «Отныне будущее принадлежит тебе. Сделай его таким, каким захочешь».
– Зачем фэйри стило? – спросила она. – Руны вы не рисуете, да и работают они только на Сумеречных охотниках.
– Стило мне не нужно, – сказал пука. – Но вот драгоценная кость демона, из которой сделана рукоять, может много на что сгодиться.
Эмма покачала головой.
– Выбери что-нибудь другое.
Пука наклонился к ней. От него пахло солью и высохшими на солнце водорослями.
– Послушай, – сказал он, – если ты войдешь в страну фэйри, то вновь увидишь лицо того, кого любила, хоть он и умер.
– Что? – его слова пронзили Эмму, словно клинком. – Ты лжешь!
– Ты же знаешь, я не могу лгать.
Во рту у Эммы пересохло.
– Не говори остальным, что я тебе сказал, а то не сбудется, – велел пука. – И я тоже не могу сказать тебе, что это значит. Я всего лишь посланник – но послание правдиво. Если хочешь еще раз взглянуть на того, кого любила и утратила, если хочешь услышать его голос, ты должна пройти Вратами Лира.
Эмма отстегнула стило от пояса и с болью передала пуке. Она невидяще отвернулась от фэйри, чьи слова все еще звенели у нее в ушах. Эмма едва осознавала, что мимо нее пронесся Марк – последний в очереди на разговор с водяным фэйри: слишком сильно колотилось ее сердце.
Того, кого любила и утратила. Но Темная война унесла многих. Ее родителей – но о них она боялась и думать; тогда она вообще утратила бы способность соображать и двигаться дальше. Отец Блэкторнов, Эндрю. Ее прежняя наставница, Катерина. Быть может…
Шум ветра и волн утих. Марк, побледнев, молча стоял перед пукой: трое остальных все без исключения выглядели потрясенными, и Эмме нестерпимо хотелось узнать, что же сказал им фэйри. Что могло заставить Джулиана, Марка или Кристину сотрудничать?
Пука вытянул руку.
– Врата Лира отворяются, – объявил он. – Ступайте сейчас. Или скорее бегите обратно к берегу. Лунная дорога уже начала растворяться.
Раздался звук, похожий на хруст ломающегося льда, подтаявшего на весеннем солнце. Эмма посмотрела под ноги: по сияющей тропе бежали черные трещины, сквозь которые проступала вода.
Джулиан схватил ее за руку.
– Надо идти, – сказал он. За Марком, стоявшим перед ними на тропе, вода поднялась аркой. Ее края сверкали ярким серебром, а в проеме бурлила вода.
Пука, рассмеявшись, изящно соскочил с тропы и нырнул в волны. Эмма вдруг подумала, что понятия не имеет, что Марк ему отдал. Хотя какая теперь разница? Дорожка под ногами стремительно рассыпалась на куски, превращалась в осколки льда.
По другую руку от Эммы стояла Кристина. Они втроем рванулись вперед, перепрыгивая с одного надежного участка тропы на другой. Марк кричал и махал им руками, проход за его спиной затвердевал. Эмма видела по ту сторону зеленую траву, деревья и лунный свет. Она толкнула Кристину вперед; Марк ее поймал, и оба они исчезли во вратах.
Эмма сделала шаг вперед, но дорожка просела под ногами. Она полетела в черную воду. Казалось, это длилось не несколько секунд, а целую вечность. Но Джулиан ее поймал – и, в объятиях друг друга, они вместе провалились в арку.
Тени в мансарде стали длиннее. Артур сидел неподвижно, глядя сквозь затянутое рваной бумагой окно на лунный свет над морем. Он догадывался, где сейчас Джулиан и остальные: Артур знал о лунной дороге, и о других путях в стране фэйри. По ним гнали его с улюлюканьем пикси и гоблины, забегая перед своими хозяевами – прекрасными принцами и принцессами Волшебного народа. Однажды он упал в зимнем лесу, и разбил своим телом лед, затянувший пруд. Артур помнил, как смотрел на кровь, растекавшуюся по серебряной поверхности пруда.
– Как красиво, – промурлыкала леди фэйри, пока кровь Артура вмерзала в лед.
Иногда о своем разуме он думал так же: разбитое зеркало, отражающее ломаную, несовершенную картину. Он знал, что его безумие не похоже на человеческое. Оно то приходило, то уходило, порой едва касаясь его разума, и он начинал надеяться, что оно ушло навсегда. Но оно возвращалось и топтало его, как кавалькада всадников, которых никто кроме него не видел, оглушало хором голосов, которые слышал он один.
Лекарство помогало, но лекарства больше не было. Джулиан всегда приносил его, с раннего детства. Артур не знал точно, сколько ему сейчас лет. Наверное, немало. Порой Артур задавался вопросом, любит ли он Джулиана, и вообще племянников. Порой он просыпался от снов, в которых с ними происходили всякие ужасы, и лицо его было мокрым от слез.
Но это могло быть и чувством вины. Артуру не хватило ни сил вырастить их, ни духу позволить Конклаву выбрать для них лучшего опекуна. Но кто бы оставил их вместе? Наверное, никто, а семью разлучать нельзя.
Внизу скрипнула дверь. Артур живо обернулся. Может, Джулиан все-таки обдумал как следует свой безумный план и вернулся. Лунная дорога полна опасностей, а море – предательства. Артур вырос на берегу моря, в Корнуолле, и прекрасно помнил морских чудовищ: «И в горькой он крови омоет нас, гордыней, как клыками, раздирая».
А может, чудовищ никогда и не было.
Она появилась на верхней ступеньке лестницы и спокойно поглядела на него. Ее волосы были собраны на затылке так туго, что кожа натянулась. Она склонила голову набок, внимательно разглядывая тесную грязную каморку и заклеенные бумагой окна. И в ее лице было что-то такое, что разожгло в Артуре искорку воспоминания.
Воспоминания, от которого на него нахлынул холодный ужас. Артур вцепился в подлокотники кресла, а в голове зазвучали обрывки старинного стихотворения: «Белей проказы лик ее, она – посмертья забытье…»
– Артур Блэкторн, если я не ошибаюсь? – улыбаясь с притворной скромностью, спросила она. – Я Зара Диарборн. Полагаю, вы знали моего отца.
Эмма, все еще в объятиях Джулиана, жестко приземлилась на густую траву. На секунду он очутился на ней – локти на земле, бледное лицо почти светится под луной. Воздух вокруг был холодный, а тело Джулиана – горячим. Эмма почувствовала, как вздымается его грудь. Когда он резко выдохнул, его дыхание обожгло ей щеку.
В следующее мгновение позже Джулиан уже был на ногах и протягивал ей руку, чтобы помочь подняться. Но Эмма встала сама, обернулась и увидела, что они стоят на поляне, окруженной деревьями.
Луна светила ярко и Эмма разглядела истошно-зеленый цвет травы и усыпавшие деревья яркие фрукты: лиловые сливы, красные яблоки, другие плоды, названия которых Эмма не знала, похожие на розы и звезды. Марк и Кристина тоже были тут, под деревьями.
Марк закатал рукава рубашки и раскинул руки, словно купался в воздухе страны фэйри. Он запрокинул голову и приоткрыл рот. Эмма покраснела, как будто увидела что-то очень личное, вроде воссоединения любовников.
– Эмма, – выдохнула Кристина, – смотри.
И указала пальцем на небо.
Звезды тут были другие. Они изгибались и свивались в незнакомые Эмме узоры, а еще они были разноцветные – льдисто-синие, морозно-зеленые, мерцающее золото и слепящее серебро.
– Как красиво, – прошептала она, заметив, что на нее смотрит Джулиан.
Но тут заговорил Марк. Он больше не выглядел потерянным в ночи, но все еще казался немного не в себе, словно воздух страны фэйри был вином, и он выпил слишком много.
– Охота иногда скакала по небу страны фэйри, – сказал он. – В небе звезды похожи на раздробленные драгоценные камни – размолотые в порошок рубины, сапфиры и алмазы.
– Я знала про звезды в стране фэйри, – восторженно и тихо проговорила Кристина, – но никогда не думала, что увижу их собственными глазами.
– Может, нам передохнуть? – Джулиан нервно расхаживал по краю поляны, заглядывая между деревьев. Он был в своем репертуаре: только насущные вопросы. – Нужно набраться сил перед завтрашней дорогой.
Марк покачал головой.
– Нельзя. Мы должны передвигаться ночью. Я умею ориентироваться в Землях только по звездам.
– Тогда нам понадобятся руны энергии. – Эмма протянула Кристине руку. Не то чтобы она хотела зацепить Джулиана – руны, которые наносит парабатай, всегда мощнее, но она никак не могла забыть о том, как его тело придавило ее, когда они упали. Эмма все еще чувствовала, как все у нее внутри сжалось, когда его дыхание легко скользнуло по ее щеке. Джулиан ни в коем случае не должен сейчас оказаться близко от нее, иначе он все прочитает в ее глазах. Она подозревала, что смотрит на него так же, как Марк смотрел на небеса страны фэйри.
Прикосновение Кристины оказалось теплым и успокаивающим, а кончик стила быстро и искусно вывел на предплечье Эммы руну энергии. Закончив, она выпустила запястье подруги. Эмма подождала обычного приступа бодрящего жара, похожего на двойную порцию кофеина.
Но ничего не произошло.
– Не работает, – нахмурившись, сообщила она.
– Дай-ка гляну, – шагнула к ней Кристина. Она взглянула на кожу Эммы и широко распахнула глаза. – Смотри!
Метка, которая была чернильно-черной, когда Кристина наносила ее Эмме на предплечье, бледнела и серебрилась. Таяла, словно иней. За несколько секунд она слилась с кожей и исчезла.
– Что происходит? – удивилась Эмма, а Джулиан уже напустился на Марка.
– Руны! – рявкнул он. – Они работают в стране фэйри?
Марк был изумлен.
– Даже не задумывался, что могут не работать, – признался он. – Никто и никогда об этом не упоминал.
– Я много лет изучала страну фэйри, – сказала Кристина. – И ни разу нигде не читала о том, что руны в Землях не работают.
– Когда ты в последний раз пытался их тут использовать? – спросила Эмма Марка.
Тот покачал головой. Светлые волосы упали ему на глаза, и он отбросил их тонкими пальцами.
– Не помню, – сказал он. – У меня не было стила, они его сломали, но колдовской огонь всегда работал…
Марк полез в карман и достал круглый отполированный рунный камень. Затаив дыхание, они смотрели, как он его поднял, и ждали, что в руке Марка ярко засияет свет.
Ничего не произошло.
Тихо выругавшись, Джулиан выхватил один из своих клинков серафимов. Адамант тускло поблескивал в лунном свете. Джулиан повернул клинок плашмя, так, чтобы в нем отразилось сияние звезд.
– Михаил! – произнес он.
В толще клинка что-то сверкнуло – краткий, тусклый отблеск – и тут же погасло. Джулиан уставился на свое оружие. Клинок серафимов, который нельзя было вызвать к жизни, был не полезней пластикового ножа: тупой, тяжелый и короткий.
Яростно размахнувшись, Джулиан отшвырнул клинок, и тот покатился по траве. Джулиан поднял глаза. Эмма чувствовала, что он сдерживается изо всех сил. Это давило на нее, мешая дышать.
– Итак, – заключил он. – Нам предстоит пробираться через страну фэйри, где Сумеречным охотникам не рады, ориентируясь исключительно по звездам. А еще мы не можем пользоваться рунами, клинками серафимов и колдовскими огнями. Я не ошибся?
– Я бы сказал, ты совершенно точно обрисовал ситуацию, – заметил Марк.
– А еще мы направляемся в обитель Неблагого Двора, – прибавила Эмма. – Который похож на любимые ужастики Дрю, только не такой забавный.
– Тогда будем передвигаться по ночам, – сказала Кристина и указала вдаль. – Вон там приметы, которые я видела на картах. Видите там, вдалеке, скалы на фоне неба? Думаю, это Терновые горы. Неблагие Земли лежат в их тени; так что это не так далеко.
Эмма заметила, как Марк расслабился при звуках ее спокойного голоса. На Джулиана, впрочем, это не слишком-то действовало. Он по-прежнему стоял, стиснув зубы и сжав кулаки.
Не то чтобы Джулиан никогда не злился, просто он не позволял себе этого показывать. Люди считали его тихим и спокойным, но это впечатление было обманчиво. Эмма вспомнила, что как-то читала: на склонах вулканов трава всегда гуще и зеленей, а пейзажи самые безмятежные – потому что пульсирующее под ними пламя никогда не дает земле промерзнуть.
Но стоит вулкану проснуться, и лава расплещется на многие километры.
– Джулс! – позвала она. Джулиан бросил на нее взгляд, полный тлеющей ярости. – Может, у нас и нет колдовских огней или рун, но мы все еще Сумеречные охотники. Со всем, что из этого следует. Мы сможем справиться. Сможем.
Ей самой эта тирада показалась неловкой, но пламя в глазах Джулиана потухло.
– Ты права, – произнес он. – Прости.
– И меня простите за то, что я вас сюда затащил, – сказал Марк. – Если бы я знал про руны… Но это, должно быть, недавно появилось. Совсем недавно…
– Ты нас сюда не тащил, – возразила Кристина. – Мы сами пошли за тобой. И перешли на ту сторону не только за тобой, но и из-за того, что каждому из нас сказал пука. Разве не так?
Кого ты любила и утратила.
– В моем случае – так, – сказала Эмма, глядя на небо. – А вообще, пора бы нам выдвигаться. До утра осталось всего несколько часов. И если рун энергии у нас нет, придется восполнять энергию старым добрым способом.
Марк явно не понял.
– Наркотиками?
– Шоколадом, – сказала Эмма. – Я взяла с собой шоколад. Марк, откуда у тебя такое вообще в голове берется?
Марк криво улыбнулся и пожал плечами.
– Юмор фэйри?
– А я-то думал, фэйри в основном высмеивают других людей да разыгрывают простецов, – сказал Джулиан.
– Иногда они еще рассказывают длинные истории – в рифму, которые им кажутся очень смешными, – сказал Марк. – Но, должен признать, я так и не понял, почему.
Джулиан вздохнул.
– Хуже этого я еще ничего про Неблагой Двор не слышал.
Марк с благодарностью взглянул на брата, словно говоря, что понимает – Джулиан справился с собой и ради него тоже. Ради них всех, чтобы с ними было все в порядке. Чтобы они могли продолжить путь и найти Кьерана – с Джулианом во главе, как обычно.
– Пойдемте, – отвернувшись, сказал Марк. – Нам туда. Пора выдвигаться. Возможно, до рассвета осталось не так уж много времени.
Марк направился в сумрак между деревьями. За ветви цеплялся туман, его пряди были похожи на серебристо-белые канаты. Над головами на ветру тихонько шелестели листья. Джулиан обогнал их и пошел рядом с братом; Эмма услышала, как он спрашивает:
– А каламбуры? Пообещай, что там хотя бы не будет каламбуров.
– Парни так странно выражают друг другу свою любовь, – заметила Кристина, когда они с Эммой пригнулись, чтобы не удариться о ветку. – Почему они не могут просто взять и сказать друг другу о своих чувствах? Это что, так трудно?
Эмма усмехнулась.
– Кристина, я тебя люблю, – сказала она. – И я рада, что тебе довелось побывать в стране фэйри, пусть даже и при странных обстоятельствах. Может, найдешь себе красавца-фэйри и забудешь Небезупречного Диего.
Кристина улыбнулась.
– Я тоже тебя люблю, Эмма, – произнесла она. – И, может, и найду.
Список претензий Кита к Сумеречным охотникам удлинился настолько, что он начал его записывать.
Тупые крутые чуваки, – записал он, – не разрешают сходить домой за шмотками.
Ничего мне не говорят о том, что значит по правде стать Сумеречным охотником. Мне что, надо будет куда-то ехать и тренироваться?
Ничего не говорят о том, сколько еще я могу здесь жить, только «сколько хочешь». Мне что, даже в школу не надо ходить? Хоть в какую-нибудь.
Не хотят ничего объяснять про Холодный мир, и почему он лажа.
Не разрешают есть печеньки.
Кит немного подумал – и вычеркнул этот пункт. Печеньки есть ему разрешали; Кит просто подозревал, что его за это осуждают.
Кажется, они не понимают, что такое аутизм, или психические заболевания, или психотерапия, или медикаментозное лечение. А в химиотерапию они верят? А если я раком заболею? Скорее всего, не заболею. Но если бы заболел…
Они мне не рассказывают, как Тесса с Джемом нашли моего папу. Или за что мой папа так ненавидел Сумеречных охотников.
Это было написать труднее всего. Кит всегда думал об отце как о мелком жулике, обаятельном прохвосте вроде Хана Соло, прокладывающего по галактике свой извилистый путь. Но обаятельных прохвостов не рвали на клочки демоны, стоило только отказать хитрым защитным заклинаниям. И хотя Кит до сих пор не понимал точно, что именно произошло на Сумеречном базаре, одно он для себя уяснил: папа вовсе не был похож на Хана Соло.
Порой, темной ночью, Кит гадал: на кого же похож он сам.
Кстати говоря, о темных ночах: к списку скорбей Кита прибавилась еще одна.
Они заставляют меня рано вставать.
Диана, официально считавшаяся наставницей, но, судя по всему, выступавшая в качестве опекунши и директора школы разом, разбудила Кита спозаранку и потащила его, вместе с Таем и Ливви, в угловой кабинет с потрясающим видом из окна – и тяжелым стеклянным столом. Вид у нее был такой, какой обычно бывает у взрослых, когда они злы вовсе не на тебя – но именно на тебе собираются эту злость выместить.
Кит оказался прав. Диана бесилась из-за Джулиана, Эммы, Марка и Кристины, которые, по словам Артура, под покровом ночи канули в страну фэйри, чтобы спасти какого-то Кьерана, с которым Кит отродясь не встречался. Дальнейшее обсуждение показало, что Кьеран был сыном Короля Неблагого Двора и бывшим парнем Марка – оба этих факта показались Киту небезынтересными, и он мысленно отложил их под гриф «обдумать потом».
– Это скверно, – закончила Диана. – Нефилимам категорически запрещены посещать страну фэйри. Это возможно только по особому разрешению.
– Но они же вернутся? – напряженно уточнил Тай. – Марк вернется?
– Ну конечно, они вернутся, – заверила Ливви. – Это же просто миссия. Спасательная миссия, – прибавила она, повернувшись к Диане. – Разве Конклав не поймет, что они не могли не пойти?
– Если спасают фэйри, то нет, – покачала головой Диана. – По Соглашениям они не подлежат нашей защите. Центурионы ни в коем случае не должны об этом узнать. Конклав будет в ярости.
– Я никому не скажу, – пообещал Тай.
– И я, – согласилась Ливви. – Это само собой.
Оба посмотрели на Кита.
– Даже не знаю, что я тут делаю, – сказал он.
– Разумно, – сказала Ливви и обернулась к Диане: – Что он тут делает?
– Ты, кажется, можешь узнать что угодно, – сказала Киту Диана. – Я решила, что лучше держать под контролем, что ты знаешь, а что нет. Поэтому возьму с тебя слово.
– Что я не настучу? Конечно, не настучу. Центурионы мне даже не нравятся. Они… – такие, какими я всегда представлял себе Сумеречных охотников. Вы не такие. Вы все… разные. – Придурки, – закончил он.
– Поверить не могу, – произнесла Ливви, – что они с Джулианом нашли себе клевое приключение, а нас бросили тут подавать Центурионам полотенца.
Диана явно этого не ожидала.
– Я думала, вы расстроитесь, – сказала она. – Будете за них беспокоиться.
Ливви покачала головой, встряхнув длинными, светлее, чем у Тая, волосами.
– Беспокоиться, что они смылись приключаться в страну фэйри, пока мы тут торчим? Когда они вернутся, я Джулиану всё выскажу.
– Что выскажешь? – Тай на мгновение растерялся, но затем его лицо прояснилось. – А, – сказал он. – Ты будешь его ругать.
– Я собираюсь использовать все неприличные слова, какие знаю, и еще в словаре новые посмотрю, – пообещала Ливви.
Диана кусала губы.
– Вы правда в порядке?
Тай кивнул.
– Кристина подробно изучала страну фэйри, Марк был в Охоте, а Джулиан с Эммой умные и храбрые, – объяснил он. – Я уверен, с ними все будет нормально.
Диана, казалось, была потрясена. Кит вынужден был признать, что тоже удивлен. Блэкторны казались ему семьей с такими тесными отношениями, что даже слово «слипнуться» тут не совсем подходило. Но когда они сообщили Дрю и Тавви, что остальные уехали привезти что-то из Академии Сумеречных охотников, Ливви не утратила смешливого раздражения – и была крайне убедительна, поскольку не забыла упомянуть, что Кристина присоединилась к ним потому, что посещение Академии теперь обязательно включалось в год путешествий. То же самое они повторили сердитому Диего и Центурионам, включая его невесту – которую Кит про себя прозвал Мразотной Зарой.
– В общем и целом, – сладко закончила Ливви, – не исключено, что некоторым из вас придется самим стирать себе полотенца. Теперь, если вы нас извините, мы с Таем пойдем покажем Киту периметр.
– Периметр? – изогнула бровь Зара.
– Защитные чары, которые вы только что поставили, – объяснила Ливви и промаршировала наружу. Она не стала тащить Кита и Тая за собой, но некая часть ее сильной личности именно это и сделала. Когда двери Института захлопнулись у них за спиной, она уже бежала вниз по парадной лестнице.
– Видели, что за физиономии были у Центурионов? – спросила она, когда они заворачивали за угол громадного здания Института. На Ливви были ботинки и джинсовые шорты, выставлявшие на обозрение длинные загорелые ноги. Кит изо всех сил старался не пялиться.
– Не думаю, что им понравились твои слова насчет «самим стирать полотенца», – ответил Тай.
– Может, надо было нарисовать им карту, как найти стиральный порошок, – сказала Ливви. – Ну знаешь, раз уж им так нравятся карты.
Кит расхохотался. Ливви покосилась на него.
– В чем дело?
Они уже прошли парковку за Институтом и добрались до низкой полоски полыни, за которой начинался сад статуй. Гипсовые греческие драматурги и историки застыли в самых разных позах, сжимая в руках лавровые венки. Сад выглядел тут удивительно неуместно… С другой стороны, Лос-Анджелес был городом, состоявшим исключительно из неуместных вещей.
– Смешно вышло, – сказал Кит, – вот и всё.
Ливви улыбнулась. Голубая футболка подчеркивала цвет ее глаз, а солнечный свет выделял рыжие и медные пряди в ее темно-каштановых волосах, и заставлял их сиять. Сперва Киту было немного не по себе от того, до чего все Блэкторны друг на друга похожи – кроме, разумеется, Тая, – но, вынужден был признать он, если уж вам выпало унаследовать какую-то черту, то сияющие сине-зеленые глаза и волнистые темные волосы – это не так уж плохо. Сам он получил от отца разве что угрюмый характер и склонность к кражам со взломом.
А что до матери…
– Тай! – позвала Ливви. – Тай, слезай оттуда!
Они уже достаточно далеко отошли от дома и теперь шагали по настоящей пустыне, заросшей колючим кустарником. Кит только несколько раз был в горах Санта-Моника со школьными экскурсиями. Он вспомнил, как наслаждался здешним воздухом: запахами соли и полыни, мягким неподвижным жаром пустыни. В зарослях кактусов то тут, то там мелькали шустрые зеленые ящерки, похожие на листочки, и исчезали так же стремительно, как появлялись. Повсюду лежали огромные валуны – следы какого-то ледника, прокатившегося здесь миллион лет назад.
– Слезу, когда закончу. – Тай увлеченно карабкался на один из самых крупных валунов, ловко находя, за что зацепиться. Он подтянулся, уверенно влез на вершину и раскинул руки, чтобы удержать равновесие. Его волосы развевались, словно темные крылья, а сам он выглядел так, будто готовится пуститься в полет.
– С ним все будет в порядке? – спросил Кит, следя за Таем.
– Он отлично лазает, – сказала Ливви. – Когда мы были помладше, я очень пугалась. Он вообще не задумывался, опасно ли то, что он делает, или нет. Я думала, он свалится с камней в Лео Карилльо и разобьет голову. Но Джулиан везде ходил с ним, а Диана показала ему, как правильно лазать, и он научился.
Она подняла глаза на брата и улыбнулась. Тай привстал на носках и глядел вниз, на океан. Киту почти показалось, как он стоит где-то на пустынной равнине в черном плаще, развевающемся за плечами, словно герой фэнтези.
Кит набрал побольше воздуха в грудь.
– Ты не до конца верила в то, что говорила Диане, – сказал он Ливви. Та обернулась, как ужаленная, и уставилась на него. – О том, что не беспокоишься за Джулиана и остальных.
– Почему ты так думаешь? – осторожно спросила она.
– Я за вами следил, – признался он. – За всеми.
– Я знаю, – она весело посмотрела на него своими яркими глазами. – Как будто ты делал в уме заметки.
– Привычка. Папа учил меня, что все люди делятся на два типа. Тех, кого можно обмануть, и тех, кого нельзя. Так что нужно наблюдать за людьми. Стараться понять, как они устроены. Как они работают.
– И как же мы работаем?
– Как очень сложный механизм, – объяснил Кит. – Вы все переплетены. Один чуть-чуть пошевелится, и это уже тянет за собой остальных. А если ты двинешься в другую сторону – от этого тоже зависит, что они будут делать. Вы связаны друг с другом теснее, чем любая семья из тех, что я видел. И даже не пытайся уверять меня, что не волнуешься за Джулиана и остальных. Я знаю, что волнуешься. Я знаю, что вы думаете про Волшебный народ.
– Что они злые? Поверь, все намного сложнее.
Взгляд синих глаз Ливви метнулся к ее брату. Теперь Тай лежал на камне на спине, и его почти не было видно.
– Так зачем же мне было врать Диане?
– Джулиан врет, чтобы всех вас защитить, – сказал Кит. – Если его рядом нет, то ты будешь врать, чтобы защитить младших. Не о чем беспокоиться, Джулиан с Марком поехали к Неблагому Двору, надеюсь, пришлют оттуда открытку. Вот бы и нам сейчас оказаться там же.
Ливви разрывалась между раздражением и облегчением – она злилась, что Кит угадал правду, но теперь хоть перед кем-то можно не притворяться, и ей стало легче.
– Думаешь, Диана мне поверила? – наконец спросила она.
– Думаю, она поверила, что ты не волнуешься, – сказал Кит. – Она-то все равно волнуется. Скорее всего, она сейчас делает все, что может, чтобы выяснить, как их отыскать.
– Мы тут не очень много можем, если ты не заметил, – сказала Ливви. – По стандартам Институтов мы странные.
– Ну, сравнивать мне особо не с чем. Так что поверю тебе на слово.
– Кстати, ты так и не сказал, можно нас обмануть или нет? – Ливви заправила локон за ухо.
– Нет, – сказал Кит. – Но не потому, что вы Сумеречные охотники. А потому, что вы искренне заботитесь друг о друге больше, чем о себе. И сложно заставить вас действовать эгоистично.
Она отошла на несколько шагов и, протянув руку, коснулась маленького алого цветка, венчавшего серебристо-зеленый куст. Когда Ливви вновь обернулась к Киту, ее волосы развевались, а глаза неестественно блестели. На мгновение он испугался, что она вот-вот расплачется или накричит на него.
– Поцелуй меня, – сказала она.
Кит понятия не имел, к чему вел весь предыдущий разговор, но явно не в эту сторону. Он едва не закашлялся.
– Чего?!
– Ты меня слышал. – Она вновь подошла к нему, медленно и выверяя каждый шаг. Кит постарался не пялиться на ее ноги. – Я попросила тебя меня поцеловать.
– Зачем?
Ливви улыбнулась. За ее спиной Тай все еще балансировал на валуне, глазея на море.
– Ты что, никогда раньше не целовался? – спросила она.
– Никогда. И понятия не имею, какое это имеет отношение к делу – то есть к тому, что ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя здесь и сейчас.
– А ты уверен, что ты Эрондейл? Я вот не сомневаюсь, что любой Эрондейл так бы и ухватился за такую возможность. – Ливви скрестила руки на груди. – Или есть причина, по которой ты не хочешь со мной целоваться?
– Во-первых, у тебя жуткий старший брат, – сказал Кит.
– Нет у меня жуткого старшего брата.
– Точно, – согласился Кит. – У тебя их два.
– Ну и пожалуйста, – сказала Ливви и отвернулась. – Ну и пожалуйста, если не хочешь…
Кит поймал ее за плечо и почувствовал жар ее кожи сквозь тонкую ткань футболки.
– Хочу.
К его собственному удивлению, Кит не кривил душой. Знакомый мир ускользал от него. Он чувствовал себя так, словно падает куда-то, в темную неведомую бездну, в рваную череду нежеланных выборов. И вдруг красивая девушка предлагает ему что-то, во что можно вцепиться. Способ забыть. Что-то, что сможет его удержать – пусть даже на миг.
Ливви обернулась к нему. Ее волосы скользнули по его руке, на шее у нее билась жилка.
– Ладно, – сказала она.
– Но только объясни, почему я? Почему ты хочешь поцеловаться со мной?
– Я ни с кем еще не целовалась, – тихо ответила она. – Я даже почти ни с кем не знакомлюсь. Мы всю жизнь одни против всего мира. Я не жалуюсь, я для семьи все сделаю, но у меня такое чувство, будто все шансы проходят мимо меня. Ты мой ровесник, и ты Сумеречный охотник, и ты меня не бесишь. Выбор у меня невелик.
– Могла бы поцеловать Центуриона, – предложил Кит.
Теперь Ливви совсем обернулась. Рука Кита все еще лежала у нее на плече, а на ее лице застыло возмущение.
– Ладно, это было слишком! – признал он. Желание поцеловать ее стало невыносимым, так что он оставил попытки запретить себе это, обнял ее за плечи и притянул ближе. Глаза Ливви распахнулись, она запрокинула голову, и их губы соприкоснулись с неожиданной нежностью.
И это было мягко, и сладко, и тепло, и она вплыла в его объятия, положив руки ему на плечи, сперва нерешительно, а затем увереннее. Ливви вцепилась в него, притягивая к себе, прикрыв глаза. Вдали океан блестел синевой, и земля ушла у Кита из-под ног, и весь мир исчез – всё, кроме утешительного знания, что его кто-то обнимает. Кто-то, кому он не безразличен.
– Ливви. Тай! Кит!
Это была Диана. Кит стряхнул оцепенение и выпустил Ливви. Она отшатнулась с изумленным видом, вскинув руку к губам.
– Вы все! – звала Диана. – Немедленно возвращайтесь! Мне нужна ваша помощь!
– Ну и как? – спросил Кит. – Сойдет для первого поцелуя?
– Неплохо. – Ливви опустила руку. – А ты и правда старался. Я такого не ожидала.
– Эрондейлы не опускаются до небрежных поцелуев, – заявил Кит. Вдали что-то мелькнуло: это Тай спустился с валуна и шагал к ним по заросшей кустарником пустыне.
Ливви мягко рассмеялась.
– Кажется, я впервые слышу, чтобы ты назвал себя Эрондейлом.
К ним подошел Тай, его бледное лицо было непроницаемо. Кит не мог понять, видел он, как они с Ливви целуются, или нет. Хотя, если и видел, какая ему разница?
– Кажется, сегодня ночью будет ясно, – сказал он. – Облаков пока что не видно.
Ливви, уже отходя, чтобы, как обычно, идти рядом с Таем, сказала что-то насчет погоды, подходящей для слежки за подозрительными Центурионами. Кит двинулся следом, сунув руки в карманы джинсов, но все равно чувствуя тяжесть перстня Эрондейлов на пальце, словно надел его впервые.
Страна Под Холмами. Равнина Наслаждений. Земля Под Волнами. Земли Вечной Юности.
Время шло, и Эмма уже вспомнила все названия страны фэйри, какие только слышала. Говорили они все тише и, наконец, утомившись, умолкли. Кристина молча шагала рядом с Эммой, ее медальон сверкал в лунном свете. Марк шел впереди, время от времени сверяясь по звездам, куда идти. Терновые горы стали ближе и четче; поразительные и незабываемые, они вздымались на фоне темно-сапфировых небес.
Впрочем, горы было видно не всегда. Тропка, по которой они шли, вилась между деревьями, под низко свисающими и переплетенными ветвями. То тут, то там Эмма замечала, как среди теней сверкают чьи-то блестящие глаза. Когда деревья шелестели, она поднимала взгляд и успевала увидеть, как над ними мелькают тени, и смех тянулся за ними, словно туман.
– Это места диких фей, – объяснил Марк, пока тропа огибала холм. – Знатные феи живут при Дворах или иногда в городах. Они предпочитают жить в комфорте, какое бы странное представление о нем они ни имели.
То тут, то там виднелись руины: рассыпающиеся, поросшие мхом каменные стены, деревянные заборы, построенные без единого гвоздя. В час перед рассветом они прошли мимо нескольких деревень; все были безлюдны и темны, пустые окна в домах выбиты. И чем дальше они углублялись в страну фэйри, тем чаще замечали кое-что еще. Когда они наткнулись на это впервые, Эмма замерла как вкопанная и вскрикнула – трава, по которой они ступали, вдруг растворилась у нее под ногами, фыркнув у лодыжек серо-белым порошком, точно пеплом.
Эмма в изумлении огляделась. Остальные тоже смотрели во все глаза. Они стояли на краю неровного круга мертвой земли. Это напомнило Эмме фотографии волшебных кругов на полях. Все внутри круга – трава, деревья, листья и растения – было тусклого, беловато-серого цвета. По серой траве были разбросаны косточки мелких животных.
– Что это? – возмутилась Эмма. – Какая-то темная магия?
Марк покачал головой.
– Никогда прежде не видел ничего подобного. Оно мне не нравится. Скорее идемте отсюда.
Никто не стал спорить, но, проходя через города-призраки и минуя холмы, они увидели еще несколько уродливых мертвых участков. С приближением рассвета небо начало светлеть. Когда они наконец сошли с дороги и очутились среди деревьев и покатых холмов, все четверо уже почти валились с ног от усталости.
– Можем передохнуть здесь, – сказал Марк, указывая на холм, вершина которого была скрыта каменными каирнами. – Хоть какое-то укрытие.
Эмма нахмурилась.
– Слышу воду, – заметила она. – Там что, ручей?
– Ты же знаешь, нам нельзя пить здешнюю воду, – сказал Джулиан, но Эмма уже спускалась по склону холма на звук ручья, бурлившего между камней и корней деревьев.
– Да знаю, но можно в ней хотя бы вымы… – она осеклась. Там и правда оказался ручей. Он бежал между двух невысоких холмов, но текла в нем не вода. Поток был густым и алым. Он лениво, медленно и тягуче, катил красные волны меж черных древесных стволов.
– В ручьях этой страны течет вся кровь, пролитая на земле, – сказал Марк где-то у нее за спиной. – Ты сама мне это цитировала.
Джулиан вышел на берег кровавого потока и опустился на колени. Обмакнул в ручей пальцы, и, когда вынул их, они стали алыми.
– Сворачивается, – заметил он с гримасой, выражавшей отвращение и восхищение, и вытер руку о траву. – Это что, правда человеческая кровь?
– Так говорят, – ответил Марк. – Не все реки в стране фэйри похожи на эту, но они утверждают, что здесь в лесу в родниках, ключах и ручьях течет кровь тех, кого убили в мире людей.
– Кто это – они? – поднимаясь с колен, спросил Джулиан. – Кто так говорит?
– Кьеран, – просто ответил Марк.
– Я тоже слышала, – сказала Кристина. – У этой легенды есть разные версии, но я их слышала много, и большая часть утверждает, что это человеческая кровь.
Она попятилась, разбежалась и перемахнула на другую сторону кровавого ручья. Остальные последовали ее примеру и поднялись по склону холма на плоскую, поросшую травой вершину, откуда было видно далеко вокруг. Осыпавшиеся каменные каирны, догадалась Эмма, были когда-то чем-то вроде сторожевых башен.
Они расстелили на траве одеяла и накрылись куртками. Марк свернулся клубком и тут же заснул. Кристина улеглась, закутавшись в темно-синюю куртку; ее длинные волосы падали на руку, которую она подложила под голову.
Эмма нашла местечко в траве и свернула куртку, превратив ее в некое подобие подушки. Завернуться ей было не во что, и она вздрогнула, коснувшись холодной земли, пока аккуратно пристраивала Кортану рядом на камне.
– Эмма, – сказал Джулиан, перекатившись к ней поближе. Он лежал так тихо, что Эмма решила сначала, что он уснул. Она даже не поняла, как вышло, что они лежат так близко. В лучах рассвета его глаза сияли, как морское стекло. – У меня есть запасное одеяло. Возьми.
Одеяло было серым и мягким – тонкое покрывало, которое обычно лежало в изножье его кровати. Эмма усилием воли отогнала воспоминания о том, как проснулась, запутавшись в нем ногами, зевая и потягиваясь в залитой солнцем комнате Джулиана.
– Спасибо, – шепнула она, скользнув под одеяло. Трава становилась влажной от росы. Джулиан, положив голову на согнутую руку, по-прежнему не отрывал от Эммы взгляда.
– Джулс, – прошептала Эмма, – тут не работают ни колдовские огни, ни клинки серафимов, ни руны. Что это значит?
– Когда я заглянул в окно постоялого двора, – устало ответил он, – в одном из городков, которые мы проходили, я видел ангельскую руну. Кто-то нарисовал ее на стене. Она была вся в крови, исцарапана и осквернена. Понятия не имею, что тут творилось после Холодного мира, но знаю точно – они нас ненавидят.
– Думаешь, медальон Кристины все равно сработает? – спросила Эмма.
– Я думаю, тут заблокирована только магия Сумеречных охотников, – сказал Джулиан. – Медальон Кристины – подарок фэйри. С ним все должно быть нормально.
Эмма кивнула.
– Спокойной ночи, Джулс, – прошептала она.
Он слабо улыбнулся.
– Эмма, сейчас утро.
Она промолчала. Просто закрыла глаза; но не полностью, и все еще смотрела на Джулиана. Они не спали рядом с того страшного дня, когда Джем рассказал ей о парабатаях и проклятии, и она даже не представляла себе, как ей этого не хватало. Она была вымотана до предела; по мере того, как расслаблялось ноющее тело, усталость как будто начала сочиться из самых костей и впитывалась в землю, на которой Эмма лежала. Эмма совсем забыла, каково это – позволить сознанию медленно ускользать, когда человек, которому она доверяет больше всего на свете, лежит с ней рядом. Даже здесь, в стране фэйри, где Сумеречных охотников ненавидели, она чувствовала себя в большей безопасности, чем в одиночестве в собственной спальне – потому что Джулиан был здесь, так близко, что, если бы Эмма протянула руку, она могла бы его коснуться.
Протянуть руку она, само собой, не могла. И коснуться его – тоже. Но они дышали рядом, делили на двоих одно дыхание. Сознание Эммы постепенно туманилось. Она разрешила себе не бодрствовать и погрузилась в сон; и образ Джулиана в лучах рассвета последовал за ней в грезы.
