Божественная комедия (сборник)

Только человек!

Глава первая. В тихом Ниданго

Полностью его имя писалось так: Гаспар Мендоза дель Уно Пол иль де Соль Досет. Правда, кроме испанской, в жилах майора текла еще густая кровь северян, вот почему на деловых бумагах он ставил более строгую подпись – П. Досет или Пол Досет, майор. Именно сдержанность майора привлекла внимание полковника Клайва, и в тяжелые мартовские дни, когда решалась судьба Тании, полковник без колебаний поставил Досета во главе штурмовой группы, обязанной устранить Народного президента.

Но меняются времена, меняется и политика.

То, что вызывало восхищение в марте, в июне начало раздражать.

Тания, лишенная какой бы то ни было внешней поддержки, намертво замкнувшая границы, ощерившаяся в небо сваями взорванных мостов, – эта новая Тания, руководимая ставкой полковника Клайва, нуждалась в лидерах с незапятнанной репутацией. На автомате Досета, оборвавшем жизнь Народного президента, продолжали клясться в верности лучшие представители частей морской пехоты, но тот же автомат в глазах «остального мира» ассоциировался с топором палача.

– Майор! – приказал Досету полковник Клайв. – Поезжайте в Ниданго. В лесах Абу, окружающих этот порт, все еще скрываются недобитые либертозо. Оружия у них почти нет, они голодают и умирают от болезней, но выходить из лесов все равно, похоже, не собираются. По крайней мере, генерал Нуньес не смог выгнать их из лесов даже напалмом. Найдите верный способ уничтожить их. Выявите сочувствующих. Лишите каждого, кто причастен к движению, гражданского статуса. Отныне Отдел национальной разведки, который вам поручен, будет иметь выход только на Ставку. Надеюсь, это стимулирует вашу инициативу. Успеха!

Досет ответил – да!

Он не мог ответить иначе.

Всему свое время. Майор Досет умел ждать.

А в Ниданго ему даже понравилось. Подсознательно он сам давно искал такой уголок – тихий, у океана, и теперь внимательно изучал карту лесов Абу. Ему доставляло странное удовольствие, плеснув в стакан холодного скотча, чувствовать страдания либертозо. Деревянные повозки этих отступников постоянно застревают в жирной грязи, цепляются за твердые, как сталь, стволы риний, да еще морские пехотинцы генерала Нуньеса не дают им ни минуты покоя. Артиллерийские налеты, воздушные десанты, перемежающиеся с артналетами бомбежки – с ума можно сойти. Но либертозо не желают выходить из лесов. Они упорно продолжают свою бессмысленную борьбу, отнимая оружие у зазевавшихся солдат, питаясь чуть ли не одними только жирно-матовыми плодами пачито. Вкусные после специальной обработки, в сыром виде эти плоды отвратительны.

Жена и сын майора Досета не торопились покидать метрополию, и это майора тоже устраивало. Он верил в свое скорое возвращение в столицу и твердо знал – пройдет время, и люди забудут о его автомате. А там…

В наскоро оборудованных кабинетах и в хорошо освещенных сырых подвалах Отдела национальной разведки майор Досет вел тщательную подготовку специальных агентов, время от времени забрасываемых в леса Абу. Это были преимущественно крестьяне, туповатые, тяжелые на вид парни. Они плохо представляли ситуацию, сложившуюся в стране, и, как правило, реагировали только на деньги и обещания. Все равно случалось, что они сами, даже после «курсов Досета», уходили к либертозо. Таких, если они имели несчастье вновь попасть в руки морских пехотинцев, немедленно и жестоко уничтожали.

В принципе майор Досет был доволен состоянием дел.

Приказ «срочно заняться сумасшедшей из спецкамеры» уколол его лишь потому, что это не он, а генерал Нуньес первым вышел на «сумасшедшую». Хитрого генерала майор недолюбливал. Неизвестно, какие, собственно, заслуги спасли старого лиса в марте, но уже шел июль, а генерал Нуньес здравствовал. Он даже не потерял поста, дарованного ему еще Народным президентом!

Досье, полученное из канцелярии генерала Нуньеса, тоже удивило майора: вместо имени арестованной на папке был указан номер – А2, а многие регистрационные бланки зияли пустотами. Что же касается докладной, приложенной к досье, она показалась майору верхом нелепости.

«12 июня, – сообщал дежурный по спецкамере Внутренней тюрьмы Ниданго, – в 22 часа 07 минут вызван врач в спецкамеру. Марта и Аугуста, тайные агенты, в невменяемом состоянии. Обе плачут и требуют священника, от помощи врача отказываются. В кабинете капитана Орбано обе заявили, что они оказались в одной камере со „святой“. Лицо, шея, руки, волосы этой „святой“ – А2 – якобы испускают ровный голубоватый свет, „истинное божественное сияние“. Капитан Орбано, врач, и я, мы не можем подтвердить слова тайных агентов. Скорее всего, сотрудницы переутомлены: с мая месяца каждая из них выявила не менее полусотни инакомыслящих».

Майор недоверчиво фыркнул и нажал кнопку звонка.

Лейтенант Чолло появился мгновенно. Черные волосы лейтенанта, аккуратно зализанные на висках и чуть курчавящиеся на макушке, влажно поблескивали. Так же влажно поблескивали крупные, красивые глаза; весь он был свеж и собран.

– Что за чепуху мне подсунули? – взглядом указал майор на досье. – Кто эта святая?

– Анхела Аус! – не моргнув глазом, ответил лейтенант.

– Анхела Аус? Дочь банкира? – Досет резко поднял голову. – Что за вздор! Она же находится под охраной закона!

– Арест произведен генералом Нуньесом с санкции Ставки.

– Хотите сказать, что полковник Клайв в курсе дела?

– Именно так, майор!

Досет недоверчиво покачал головой:

– А банкир Антонио Аус? Он… знает?

– Несомненно, майор!

– А почему я узнаю об этом только сейчас?

– Наверное, генерал надеялся на быстрый успех.

– Хочешь сказать, что старику беседа не удалась? – несколько смягчился майор. – Вы это хотите сказать, Еугенио?

– Да, майор!

– Что ж, старый лис не впервые сваливает на нас свои неудавшиеся дела, – майор посмотрел на лейтенанта. – Ранее Анхела Аус находилась под наблюдением?

– Эпизодически.

– Что за пакет приложен к досье?

– Отчет капитана Орбано. Капитан первым осматривал самолет, взорвавшийся на западе лесов Абу.

Майор недоуменно поднял брови – дочь банкира Ауса и самолет либертозо. Какая связь? Но спрашивать ни о чем не стал. Просто вскрыл пакет и разложил перед собой фотоснимки.

На самом крупном отчетливо просматривалась большая воронка.

Вокруг воронки угрюмо торчали ободранные взрывом пальмы. Тут же, на выжженной огнем поляне, спинами вверх лежали два трупа. Возможно, пилоты. Их комбинезоны расползлись, голые спины казались присыпанными бурой листвой. Но майор Досет знал, что это не листва. Обычно так, клочьями, слезает с обожженных тел кожа. На других снимках можно было разглядеть предметы, найденные (как было сказано в пояснениях) в воронке и около: обрывки рулевой тяги самолета, куски плоскостей, бесформенные куски рубчатых оболочек, наконец, какой-то витой браслет. Он казался полупрозрачным. Да и был таким, потому что лежал на плите известняка и майор отчетливо видел сквозь… металл?.. пластик?.. темную, шероховатую поверхность камня. Если браслет из пластика, подумал Досет, то почему не разлетелся в пыль при взрыве?

И перевернул снимок. Там на обороте рукой капитана Орбано было помечено: «В десяти дюймах севернее воронки».

– А это что за сумка? На снимке. Что в ней было?

– Список, о котором вам докладывали?

– А какое отношение имеет к самолету ваша «святая»?

– В записанных телефонных разговорах Анхелы Аус явственно просматривается интерес к судьбе взорвавшегося на западе Абу самолета. Когда капитан Орбано вел беседу с А2, снимки, которые вы просматриваете, привлекли ее внимание, особенно снимок браслета. Капитан на всякий случай спросил: «Что это?» и Анхела Аус ответила: «Спрайс». Но пояснить сказанное не захотела.

– Почему? – удивился Досет.

Лейтенант Чолло смущенно опустил глаза:

– Необыкновенная женщина, майор. Бездна обаяния!

Досет покачал головой:

– Что говорят о самолете эксперты?

– Мощная спортивная модель, способная поднять пилота, пассажира и около двух тонн груза. Была засечена нашими зенитчиками. Во время вынужденной посадки на одной из опушек западного Абу пилот и единственный пассажир самолета погибли. Груз, перечисленный в списке, уничтожен или разбросан взрывом. Имя пилота установлено. Это некий Михель Кнайб, гражданин Тании. Лоялен. Член общества самообороны. Пассажир не опознан.

– Браслет принадлежал пассажиру?

– Браслет найден несколько в стороне от тел. Возможно, он был частью перевозимого груза. С этим браслетом вообще много неясностей.

– А именно?

– Он выполнен из сплава, неизвестного нашим экспертам. Сплав прозрачен, как стекло, но тяжел, как золото. В холодильной камере и под резаком автогена материал, из которого выполнен браслет, сохраняет одну и ту же температуру. На браслете не обнаружено ни трещин, ни царапин, никакой, даже самой легкой оплавленности, хотя он побывал в самом центре взрыва. Да вот, можете взглянуть…

Браслет как браслет. Майор Досет внимательно осмотрел витые полоски.

Ну, конечно, тяжел. Ну, конечно, прозрачен. Стоит ли ломать над всем этим голову?

– При каких обстоятельствах арестована Анхела Аус?

– Три дня назад в саду виллы «Урук», принадлежащей А2, морские пехотинцы схватили одного из лидеров либертозо – бывшего гражданина, ныне туземца, Хосефа Кайо. В перестрелке с морскими пехотинцами туземец был ранен, у него плечо было перевязано. Вполне возможно, что этот Кайо участвовал в стычке либертозо с морскими пехотинцами генерала Нуньеса в западном Абу в день гибели неизвестного самолета. У него плечо было не только перевязано, но и профессионально обработано. Помочь туземцу, еще в марте объявленному вне закона, могли только обитатели виллы. Их там двое – А2 и ее личный телохранитель Пито Перес. Пито Перес – наш осведомитель, мы в нем уверены. А вот хозяйка виллы не захотела рассеять сомнения морских пехотинцев. Впрочем, рассеять их было трудно. На подоконнике остались следы засохшей крови, в урне валялся использованный бинт. Кроме того, – лейтенант Чолло сделал многозначительную паузу, – А2 говорила о туземце с уважением. Она говорила о нем так, будто он никогда не лишался гражданских прав!

– Ну и что? – терпеливо возразил майор. – Дочь человека, капитал которого является основой экономики чуть ли не всей страны, может позволить себе нестандартные высказывания. В более мерзопакостную историю, Еугенио, нам с вами просто не попасть.

И взорвался:

– Что за черт, Еугенио? «Говорила о туземце с уважением». Естественно, с уважением! А как иначе? Вы что? Не помните? Несколько лет назад высшее общество только и говорило, что о романе известного журналиста Хосефа Кайо и первой женщины Тании? Разумеется, этот Кайо был в то время гражданином, хотя для А2 он и сейчас не туземец! Она плевала на законы! Ей всего лишь захотелось помочь своему бывшему любовнику. Разве не так? Ну и бог с ней и с ее капризами! Неужели нельзя было прихватить туземца где-нибудь в стороне от указанной виллы?

Лейтенант промолчал.

Досет раздраженно перелистал досье.

Донесения агентов – сумбурные, преступно небрежные. Мутные некачественные фотографии. А это?.. Ну, да, хорошо известный жест – рука, сжатая в кулак, над головой. Круглые очки, большой рост, улыбка. Майор искоса взглянул на лейтенанта и перевернул фотографию. Народный президент! Сколько, черт побери, этот мертвец будет еще попадаться мне на глаза?

Итак, подвел итог Досет. Анхела Аус. Самая обаятельная женщина страны. Законодательница танийских мод. Владелица огромных поместий, как в Ниданго, так и под столицей. Весьма недурной капитал, вложенный в банки отца. Двадцать шесть лет. Ни разу не была замужем. Зарегистрированная профессия – археолог. Впрочем, полевыми работами сама А2 никогда не занималась. Археологические материалы добывал для нее некто Курт Шмайз, доктор археологии, немец по происхождению, таниец по гражданству. Именно он распоряжается крупными суммами, выделяемыми для раскопок.

– Лейтенант, почему в досье нет фотографий А2?

– Мы не нашли ее фотографий.

– А тюремный фотограф?

– Он пытался ее сфотографировать.

– «Пытался»? Что это значит – пытался?

– Он фотографировал ее семь раз, майор! И все семь раз пленки оказались засвеченными! Эксперт Витольд тоже этому не поверил, он побывал в спецкамере сам – с фотоаппаратом и со счетчиком Гейгера. К сожалению, никаких результатов это не дало. Никто ничего не может понять.

– А тюремный художник? Ну, как его? Этуш! Куда испарились его таланты?

– Заключенный Этуш отказался писать А2. Он заявил, что не умеет писать святых. Он заявил, что умеет писать только преступников.

– С каких это пор Внутренняя тюрьма Ниданго превратилась в художественный салон?

– Дуайт и я задали художнику тот же вопрос.

– И что он ответил?

– У тюремного художника сильно расшатано здоровье, майор.

– Я недоволен, – негромко и медленно заметил Досет. – Я очень недоволен, лейтенант. Информация, которую вы мне предоставили, весьма туманна.

И разрешил:

– Можете идти.

Лейтенант откозырял.

Проводив его взглядом, Досет поднял трубку телефона.

– Дуайт! Немедленно смените охрану спецкамеры. Поставьте самых надежных людей! Доставьте арестованной приличный обед, ну, хотя бы из ресторана Гомеса. И запомните – никаких контактов! Не разрешать ей никаких контактов. Вообще никаких! Вы поняли?

Таинственный браслет лежал прямо перед майором.

Досет коснулся пальцем его прохладной поверхности, потом перевернул браслет и внимательно всмотрелся в зеркальное утолщение: массивная стриженая голова, прижатые уши, волевое лицо… Он невольно кивнул своему отражению… Он уже понимал, что дело А2 не окажется простым… Ну что ж… Из всего надо уметь извлекать выгоду.