Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Глава 3
Партолон
– Да, так вот это чертовски абсолютная правда. Будь это забава, ее бы не назвали потугами. – Я скривилась и попыталась поудобнее устроиться на огромном пуховом матрасе, который прозвала «маршмеллоу». Но все тело у меня болело, и я была такой усталой, что быстро бросила это занятие и взамен стала потягивать подогретое вино, которое предложила мне услужливая юная нимфа. – Ее назвали бы вечеринкой, – продолжала я. – Женщины бы говорили «Класс! Я иду на вечеринку рожать ребенка. Супер!» Ни черта! Это определенно не званая вечеринка.
Аланна и ее муж Каролан (который только что принял у меня роды) обернулись ко мне и засмеялись. Хихикнул кое-кто и из нимф-служанок, которые стайками сновали по комнате и делали обожаемую ими домашнюю работу (и мне, честно говоря, очень нравилась их услужливость).
– Не понимаю, что ты смеешься. Через пару месяцев ты сама узнаешь, что я имею в виду, – напомнила я Аланне.
– Я рассчитываю, что вы будете держать меня за руку с начала и до конца, – радостно сказала мне Аланна и поцеловала мужа в щеку.
– Я не возражаю. С нетерпением жду возможности стать для тебя родильной рукодержалкой.
– Я думал, женщины быстро забывают боль от схваток.
Я подняла взгляд на своего мужа-кентавра, великого шамана Кланфинтана. Его сила и стойкость превосходили человеческую, но сейчас он выглядел непривычно усталым и потрепанным, словно прокладывал себе путь через ад и обратно, а не находился целый день рядом со своей рожающей женой.
– А ты сам скоро это забудешь? – поинтересовалась я с многозначительной улыбкой.
– Вряд ли, – серьезно ответил он и, кажется, уже в тысячный раз за день убрал влажные волосы с моего лица и потом нежно поцеловал в лоб.
– Как и я. По-моему, утверждение, что женщины забывают о боли сразу после родов, большая ложь, придуманная вконец окосевшими от родов мужьями.
По спальне прокатилось басовитое фырканье Каролана.
– Должен согласиться с вашей теорией, Риа, – сказал он.
Я нахмурилась и посмотрела ему в спину.
– Замечательно. И мой доктор не побеспокоился сообщить мне об этом до того, как начнутся роды?
– Нет, госпожа. – В его голосе слышался искусно скрытый юмор. – От этого было бы мало пользы. Если я и должен был об этом упомянуть, то уж точно до того, как вы уложили в постель кентавра.
– Хрумф, – сказала я, копируя своего мужа, и Каролан снова фыркнул от смеха.
– Ах, Риа, но разве это того не стоило? – Улыбающаяся, как Санта-Клаус, Аланна наконец закончила пеленать мою новорожденную дочку и вернула ее в мои нетерпеливые руки. Я приняла малышку от своей лучшей подруги, помощницы на все руки и эксперта по всему, что я еще не знаю о Партолоне, в одном лице.
– Стоило, – выдохнула я, переполненная при виде дочери еще почти незнакомым мне чувством любви и нежности. – Она стоила каждой секунды.
Кланфинтан плавно и грациозно, как все кентавры, опустился на колени около нашего матраца.
– Ради нее можно сделать все, что угодно, – благоговейно произнес он и коснулся прядки рыжих волосиков, покрывавших ее прекрасную головку. – Как нам ее назвать, любовь моя?
Я ответила, ни секунды не сомневаясь. У меня было на раздумья несколько месяцев, и только одно имя снова и снова возникало у меня в голове. Когда это имя впервые отдалось у меня в мозгу, я спросила о нем Аланну, и после того, как она объяснила мне его значение, я уже не сомневалась, что назову дочь именно так.
– Мирна. Давай назовем ее Мирна.
Кланфинтан улыбнулся и обнял нас сильными руками.
– Мирна на старом языке значит «возлюбленная, любимая». А это так и есть, потому что она действительно наша любимая. – Он наклонился ко мне и прошептал слова, предназначенные только для моих ушей: – Я люблю тебя, Шеннон Паркер. Спасибо за преподнесенный тобой дар – нашу дочь.
Я уютно устроилась около него и, прижимая к себе нашу спящую девочку, поцеловала его решительный подбородок. Он очень редко называл меня именем, которое я ношу с рождения, и никогда на людях. Только три человека – Кланфинтан, Аланна и Каролан – знают, что я не Рианнон, дочь Маккаллана. Остальные жители Партолона даже не подозревают, что около года назад я «случайно» поменялась местами с настоящей Рианнон, которая похожа на меня как две капли воды. Но на внешности наше сходство и заканчивалось. Рианнон была эгоистичной, источающей ненависть стервой, которая безответственно сбежала из своего мира. Мне нравится думать, что я умеренно эгоистична и бываю стервой только по абсолютной необходимости. Я точно знаю, что никогда не брошу ни Партолон, ни его жителей, ни богиню, любить которую я сюда приехала. Я боролась за то, чтобы остаться здесь, – и я останусь.
Без сомнения, мое место было в Партолоне. Эпона однозначно сказала, что мне предназначено было стать ее Избранной, и мой «обмен» с Рианнон не был ни ошибкой, ни случайностью. Эпона выбрала именно меня, и я стала принадлежать ее миру.
Безумно счастливая, я уткнулась носом в мягкую макушку дочери.
– Ты моя драгоценная. С днем рождения.
Меня обнимала сильная и теплая рука Кланфинтана. Он нежно прижал меня к себе, и я услышала в его голосе улыбку.
– С днем рождения, мои дорогие девочки.
Я удивленно моргнула и засмеялась.
– А ведь точно! Сегодня же тридцатое апреля. День моего рождения. Я совершенно забыла о нем.
– Ты была очень занята, – напомнил Кланфинтан.
– Это уж точно. – Я с улыбкой посмотрела на удивительного кентавра, которого так люблю. – Наверное, нам стоит благодарить Эпону за то, что наша волшебная дочь родилась в день рождения ее матери.
Он нежно поцеловал меня.
– Я буду вечно благодарен Эпоне за Мирну и за тебя. – Он глубоко вздохнул и выкрикнул тем самым раскатистым голосом, каким раньше призывал древнюю шаманскую магию, чтобы принять человеческую форму и заняться со мной любовью: – Да здравствует Эпона!
– Да здравствует Эпона! – его слова с радостью подхватила Аланна и мои служанки.
Полупрозрачные шторы, прикрывающие огромные – от пола до потолка – окна на противоположной стене спальни, внезапно воспарили к потолку, подобно облаку, и наполненный ароматами ветер принес с собой и закружил по комнате множество лепестков роз. Служанки взвизгнули от восторга и затанцевали среди падающих цветов. А потом комнату наполнил голос, которого я так ждала, – голос моей богини Эпоны.
– Моя Возлюбленная жрица родила свою возлюбленную. С превеликой радостью я приветствую в Партолоне Мирну, дочь моей Избранной. И пусть это приветствие сопровождается радостью, волшебством, смехом и благословениями ее богини!
С хлопком и шипением, которые напомнили мне взрывы петард на четвертое июля, лепестки роз превратились в сверкающие шары, из которых вылетели сотни бабочек. Еще один хлопок, и бабочки превратились в сияющих, как драгоценные камни, колибри, которые быстро спикировали вниз и закружили вокруг моих радостно отплясывающих служанок.
От счастья и облегчения на глаза у меня навернулись слезы. Моя дочь благополучно родилась, и ее навестила моя богиня. Целиком и полностью удовлетворенная, я расслабилась в теплых руках мужа и посмотрела на наше чудо – нашу дочь Мирну…
– Это настоящая магия, – прошептала я.
Материнская любовь – самая священная магия, – услышала я в голове знакомый голос Эпоны. – Запомни это на будущее, Возлюбленная. Материнская любовь может и излечить, и стать искуплением.
Я внезапно дернулась, словно от холода. Что имеет в виду Эпона? Мирне что-то угрожает?
Отдыхай спокойно, Возлюбленная. Твой ребенок в безопасности.
На меня накатило такое облегчение, что я даже вздрогнула. А потом ощутила еще кое-что, что заставило меня уже содрогнуться.
– Риа? С тобой все в порядке? – спросил Кланфинтан. Он мгновенно ощутил перемену в моем настроении.
– Я устала, – уклонилась я от ответа и сама удивилась, каким слабым прозвучал мой голос.
– Тебе надо отдохнуть. – Он поцеловал в лобик нашу дочь, потом меня и затем поймал взгляд Аланны. Она оторвалась от танцующих вместе с колибри служанок и заспешила к нам. – Рие необходим отдых, – сказал он ей.
– Конечно, необходим, – подтвердила слегка запыхавшаяся Аланна, гладя свой выпирающий живот.
Она хлопнула в ладоши, и веселящиеся служанки обернулись к ней. Но не успела она объявить, что им уже пора, как вся стайка колибри собралась кольцом над моим лежбищем. Переливаясь разноцветьем и хлопая крыльями, птички снова одним хлопком превратились в лепестки роз и осыпали розовым дождем мою комнату. Роскошный мраморный пол теперь был густо усыпан магией Эпоны.
– Богиня знает, что ее Возлюбленной пора погрузиться в сон, – улыбнулась Аланна, радуясь оказанному Эпоной благоволению.
– Я благодарю вас за ваше присутствие. Спасибо, что с радостью встречали вхождение моей дочери в этот мир. – Я старалась, чтобы мой голос звучал как обычно, но мои чувства были далеки от спокойного состояния.
– Это была честь для нас, Любимица богини! – хором ответили служанки и со смехом, шумом и благословениями радостно выпорхнули из комнаты.
Я чувствовала на себе пристальный взгляд Кланфинтана и понимала, что лучше не пытаться скрыть от него случившееся. Я посмотрела в его темные, миндалевидные глаза.
– Рианнон умерла, – произнесла я.
Аланна охнула, но Кланфинтан не шевельнулся. Только стиснул зубы, а его классической красоты лицо словно окаменело. Постороннему его голос показался бы вполне спокойным, даже почти нежным. Но я-то знала, что это значило – таким образом он освобождал свой разум и готовился к битве.
– Как ты узнала об этом, Риа? – спросил он.
Я покрепче прижала к себе маленькое тельце своей прекрасной дочери.
– Я почувствовала ее смерть.
– Но я думал, она погибла несколько месяцев назад, когда шаман из вашего старого мира заточил ее в священном дереве, – заметил Каролан.
Я сглотнула. Мои губы стали словно чужими, онемевшими.
– Я тоже так думала. Она должна была умереть, но осталась жива. Все это время она находилась внутри дерева… живой. – Я содрогнулась. Рианнон была злобной стервой и бесчисленное количество раз устраивала мне проблемы. Черт, она даже пыталась убить меня. Но сейчас я уже понимала, что она была лишь моим зеркальным воплощением, и не могла не пожалеть ее. При мысли о том, что она оказалась заживо похоронена в дереве, мне стало тошно и грустно.
В дверь дважды громко постучали.
– Войдите! – приказал Кланфинтан.
В спальню вошел один из храмовых стражников и быстро отдал мне честь.
– В чем дело… – Я замолчала, пытаясь вспомнить, что это за стражник. Они все так походили друг на друга – мускулистые, высокие, полуодетые. Да, мускулистые. Но что-то в его ярко-синих глазах подтолкнуло мою память. – Джилеан? – Я думала, что он хочет отдать дань уважения Мирне, но от мрачного выражения его лица у меня тревожно забилось сердце.
– Я насчет дерева в Священной роще, госпожа. Того самого, возле которого вы каждое полнолуние проводите ритуал возлияния. Оно разрушено.
В животе у меня все перевернулось от боли, которая не имела никакого отношения к родам.
– Что ты имеешь в виду под «разрушено»? Каким образом?
– Похоже, в него ударила молния, хотя вечер был ясным. Никаких признаков, что была небесная буря.
Страх и горечь застыли у меня в горле, и оттого голос прозвучал хрипло.
– Из дерева что-нибудь выпало?
Охранник даже не моргнул, услышав мой странный вопрос. Здесь был Партолон, где магия так же реальна, как и правящая богиня. Всякие странности для этого мира были в порядке вещей.
– Нет, из дерева ничего не выпадало, госпожа.
– И никакого тела? – заставила я себя спросить, отгоняя вставшую перед глазами картину разложившегося трупа Клинта.
– Нет, госпожа. Никакого.
– Ты в этом уверен? Ты сам проверял? – засыпал его вопросами Кланфинтан.
– Я уверен, господин. Да, я сам осматривал дерево. Я только сменился из караула, который охраняет северные земли храма. На обратном пути услышал громкий треск, доносившийся из рощи. Я оказался поблизости и знал, что Священная роща очень важна для леди Рианнон, поэтому сразу направился туда. Когда я приблизился к дереву, оно еще дымилось.
– Ты должен поехать посмотреть, – сказала я Кланфинтану.
Тот напряженно кивнул.
– Найди Дугала, – приказал он стражнику. – Скажи ему, чтобы ждал меня у северных ворот.
– Да, господин. Мое почтение, госпожа. – Стражник церемонно поклонился мне и заторопился из комнаты.
– Я поеду с вами, – мрачно произнес Каролан. Они с Аланной отошли в противоположный угол комнаты, желая дать нам с Кланфинтаном поговорить без лишних ушей.
– Если Рианнон здесь, то она мертва, – сказала я гораздо спокойнее, чем было на самом деле.
– Да, но я хочу убедиться, что мертва не только она. На случай, если она вернулась в Партолон не одна.
Я кивнула и перевела взгляд на личико спящей Мирны. Беззащитность. Я чувствовала себя такой непривычно беззащитной, понимая, что не перенесу, если что-то случится с моей дочерью…
– Я никому не позволю вам навредить. Вам обеим. – Голос Кланфинтана звучал хрипло и опасно.
Я встретилась глазами с его решительным взглядом.
– Знаю. – Но и мои глаза, и его выдавали, что мы оба вспоминаем случившееся несколько месяцев назад. Меня тогда вытянули обратно в Оклахому через это самое дерево вместе с возродившимся злом, которое, как нам казалось, мы победили навсегда. И Кланфинтан мог только смотреть на происходящее, не в силах меня спасти. Я сумела вернуться в Партолон только с помощью принесшего себя в жертву Клинта Фримена, зеркального воплощения Кланфинтана, и силы древних деревьев. – Будь осторожен, – попросила я мужа.
– Как всегда, – ответил он. И поцеловал меня, а затем Мирну. – Отдыхай. Я ненадолго.
Они с Кароланом быстро вышли из комнаты. Я слышала, как муж отдает приказы удвоить мою личную стражу и стражу, охраняющую дворец. Но вместо защищенности я ощутила, как по телу прошла ледяная волна страха. Мирна беспокойно захныкала, и я стала шепотом ее успокаивать.
– Риа, она, наверное, голодна.
К счастью, Аланна была рядом. Она помогла мне поднять тонкую ночную рубашку, чтобы Мирне было удобнее искать грудь. Я попыталась расслабиться и сосредоточиться на интимнейшем акте кормления дочери. Но мысли не желали успокаиваться. Я точно знала, когда именно умерла Рианнон. Священное дерево, бывшее ее тюрьмой, теперь разрушено. И еще эти загадочные слова богини о том, что материнская любовь может стать излечением и искуплением.
В момент заточения в дерево Рианнон была беременна.
– Все будет хорошо, Риа. – Аланна взяла у меня из рук сытую и сонную Мирну и положила ее в маленькую колыбельку, что стояла рядом с кроватью.
– Мне страшно, Аланна.
Аланна вынула из моей косметички большую щетку с мягкой щетиной и опустилась на колени за моей спиной. Медленными и осторожными движениями она стала расчесывать мои длинные волосы.
– Эпона не позволит причинить вред ни Мирне, ни вам. Вы ее Избранная, ее Любимица. Богиня защищает своих приближенных. А теперь отдыхайте. Здесь, в сердце Партолона, вы в полной безопасности, вы под защитой тех, кто вас любит. Вам нечего бояться, дорогая… нечего бояться…
Аланна все продолжала и продолжала бормотать слова утешения. Ее нежный голос и заботливые движения щетки по волосам вкупе с усталостью после суток родовых схваток подействовали на меня как снотворное. Мое тело жаждало, наконец, расслабиться. Но прежде чем я скользнула в приятную темноту сна, у меня мелькнула мысль: если в Священной роще в Партолоне не нашли никаких тел, значит, они должны быть в зеркальном отображении этой рощи в Оклахоме. Что же, черт возьми, там происходит?..
