Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Онтология вселенной Квентина Тарантино
Вы как-то сказали, что первые два ваших фильма разворачивались во вселенной Квентина Тарантино, а «Джеки Браун» – во вселенной Элмора Леонарда. Куда же вы поместили «Убить Билла»?
Что представляет собой вселенная Квентина Тарантино? Не всегда оправданную жестокость? Нелепые ситуации? Фонтаны или ручейки крови? Нескончаемые диалоги, которые могут быть расценены как остроумные или, напротив, банальные, вымученные и бессмысленные? И хотя все это в фильмах Тарантино есть, только ли это делает его кино узнаваемым? В конце концов, что такое вселенная одного отдельно взятого режиссера?
Например, вряд ли кто-то станет спорить с тем, что существует вселенная Дэвида Линча. Это мир, где за благопристойностью маленького уютного городка скрывается мир порока, часто даже мистического зла, где существуют загадки, на которые часто невозможно найти ответы. Мир, где обитают инфернальные гангстеры, странные люди, таинственные карлики и вообще фрики самого разного рода. Линчевскую вселенную, то есть странный мир, который скрывается за благообразием небольшого городка, но при этом непременно существует вместе с ним, французский критик Мишель Шион назвал Линчтауном. Едва ли можно было найти более емкое и оригинальное название линчевского мира.
Никто не будет возражать, что существует вселенная Дэвида Кроненберга. Это мир, в котором человеческое тело претерпевает различного рода мутации; часто перверсивный, непривлекательный мир людей со сверхспособностями, извращенцев, телепатов, медиазависимых, наркоманов и т. д. Вселенная Кроненберга населена сумасшедшими учеными, последствия экспериментов которых переживают обычные люди. Кстати, известно даже, где располагается вселенная Кроненберга, – это Канада. Именно в своих ранних канадских фильмах режиссер обозначил основные координаты своего метафизического мира, который перенес и в США, а затем от «телесного хоррора» стал двигаться к более пристойным или престижным темам.
Одним словом, вселенная Линча и вселенная Кроненберга – это очень узнаваемые миры. Философ Славой Жижек постоянно употребляет словосочетание «вселенная Линча». Или в новом мультипликационном сериале «Рик и Морти», например, есть шутка на тему перверсивности вселенной Дэвида Кроненберга. Когда в результате оплошности гениального, но сумасшедшего ученого Рика, согласившегося помочь внуку Морти в любовных делах, все люди вдруг превращаются в отвратительных мутантов, герои, глядя на случившееся, приходят к выводу, что они «откроненберговали» мир, превратив доселе нормальную вселенную в «кроненберговскую». Едва ли Дэвиду Кроненбергу кто-то когда-либо делал более лестный комплимент.
Вместе с тем, когда мы говорим о вселенной Дэвида Линча или о вселенной Дэвида Кроненберга, то прекрасно понимаем, что у этих режиссеров есть фильмы, которые не вписываются в созданные ими миры; эти картины существуют как будто вне пределов их вселенных. У Дэвида Линча это «Человек-слон» (1980) в меньшей мере и «Простая история» (1997) – в большей; у Кроненберга – это картины, прежде всего созданные в поздний период творчества: «Оправданная жестокость» (2005), «Порок на экспорт» (2007), «Опасный метод» (2011), «Космополис» (2012) и «Звездная карта» (2014). Впрочем, то, что некоторые их фильмы не вписываются в уникальные вселенные, очень просто объяснить. «Человек-слон» и «Простая история» обнажают интерес Линча к «гуманизму» (в кавычках – потому что это очень авторская концепция человеколюбия). И то, что эти ленты созданы с таким большим промежутком времени, лишь подтверждает неослабевающий интерес режиссера к теме. Дэвид Кроненберг проделал существенную эволюцию от «кровавого барона» до «культурного героя», как это сформулировал канадский киновед Эрнест Матис. Правда, однако, заключается в том, что при желании во всех этих «необычных фильмах» можно найти детали, которые встречаются в «обычных вселенных», созданных художниками. В конце концов долгое путешествие на газонокосилке, показанное Линчем в «Простой истории», – это тоже вполне сюрреализм, разве не так? Равно как и «Звездная карта» все еще остается хотя и престижным, но обычным фильмом Кроненберга.
Но как быть с Квентином Тарантино? После «Криминального чтива», в общих чертах описав проектируемую им вселенную, режиссер сначала удивил своих поклонников картиной «Джеки Браун», которая стала, возможно, самой реалистичной в его наследии, а затем задал новую систему координат для восприятия своего творчества двухтомником «Убить Билла». Неслучайно некоторые поклонники отреклись от Тарантино после «Убить Билла», посчитав, будто режиссер «опопсел»: двухтомник в самом деле радикальным образом отличался от всего, что он делал до этого. Иными словами, третий и четвертый фильмы Тарантино столь же радикально отличаются друг от друга, как и от первых двух. И потому многие ценят в его фильмографии «Криминальное чтиво», но не все его творчество. В конце концов и Орсон Уэллс известен «Гражданином Кейном»; считается, что режиссер не создал ничего и близко подходящему к общепризнанному шедевру. Моя же точка зрения заключается в том, что «Криминальное чтиво» следует рассматривать в контексте всего творчества режиссера. Потому что этот фильм лишь часть уникального мира, созданного Тарантино. Важная, но все же часть.
Есть расхожее мнение, будто вселенную Тарантино связывают воедино перекрестные упоминания разных вещей, будь то сигареты и табак «Red Apple» или персонаж Эрл Макгро. Ярый поклонник или даже просто внимательный зритель без труда распознает эти ссылки. Но если рассуждать таким образом, то вселенная Тарантино имеет довольно условные и сугубо технические связи: здесь упомянуть бургеры, тут табачную марку, а там использовать уже знакомое имя, чтобы можно было подумать, что герой – родственник другого персонажа. Конечно, эти связи нельзя игнорировать, но они не могут служить достаточным объяснением существования тарантиновского мира. Что в фильмах режиссера может быть еще общего?
Джейсон Бэйли, рассуждая на тему возможности существования вселенной Квентина Тарантино, пришел к неутешительным выводам. Упоминания одних и тех же имен в разных фильмах (Вик Века из «Бешеных псов» – это брат Винсента Веги из «Криминального чтива», что подтверждает сам Тарантино; упоминаемая Лари / мистером Белым в «Бешеных псах» Алабама – та самая Алабама из «Настоящей любви» и т. д.). Бэйли объясняет очень просто: «Так почему же эти имена повторяются в разных сценариях? По той же причине, которую мы предлагали ранее. Некоторые сцены и идеи тоже повторяются, потому что сценарии были написаны почти одновременно, без гарантии того, что какой-то из них экранизируют, и Тарантино не тратил силы попусту. Повсеместное распространение имен Алабама, Марселлас, Скагнетти – это никак не вероятность того, что эти имена настолько классные, что Тарантино использовал их более одного раза». Мне кажется, это слишком прозаично. И я даже замечу, что еще в начале 1990-х Тарантино сам заявил относительно упоминания имени Алабамы в «Бешеных псах»: «Знаете, люди забывают об этом. Женщина, о которой идет речь, – фактически Алабама, героиня „Настоящей любви“». Таким образом, режиссер изначально ориентировался на создание единого мира. Однако Бэйли это не интересует – он в целом против идеи вселенной Тарантино. Так, исследователь упоминает одну фанатскую теорию, согласно которой действия всех ранних фильмов режиссера происходят после событий, случившихся в «Бесславных ублюдках». То есть после убийства Гитлера мир стал развиваться по сценарию, отличному от настоящего, и потому герои «Криминального чтива» так легко относятся к насилию – в другом мире оно стало обычным делом. Бэйли называет эту идею «ерундой», в чем, между прочим, прав, и, заявляя, что фильмы Тарантино просто жестоки, приходит к мнению, что вселенная Тарантино – это наша вселенная, «потому что он живет в нашем мире, а мы – в его».
В таком случае описывать творчество Тарантино как единую вселенную не имеет смысла? Я так не думаю. В одном интервью Тарантино сам упомянул, что создал уникальную вселенную, и даже две – реалистично-кинематографическую и чисто кинематографическую. По его мнению, «Бешеные псы», «Криминальное чтиво» и «Настоящая любовь» – это первая вселенная, а «Прирожденные убийцы», «От заката до рассвета» и два тома «Убить Билла» – вторая. Как объясняет это сам режиссер, чтобы было понятно: персонаж «Настоящей любви» может пойти в кинотеатр и посмотреть там «Прирожденных убийц» или «Убить Билла». Проблема возникает в тот момент, когда зритель хочет классифицировать остальные фильмы Тарантино в соответствии с этой схемой. Если о своих ранних фильмах Тарантино сказал сам, то как быть с теми, что вышли после «Убить Билла»? Бэйли прав в одном: если Донни Доновиц из «Бесславных ублюдков» может быть отцом Ли Доновица из «Настоящей любви», это смешивает две упомянутые вселенные в одну. Получается, что герои из реальной вселенной живут в кинематографическом мире, в котором Вторая мировая война закончилась гибелью Гитлера. Это и в самом деле проблема.
Но вот в чем Бэйли не прав. Он утверждает, что «к тому моменту, как Тарантино сделал фильмы „Убить Билла“, он не только принял идею „вселенной Тарантино“, но и разделил ее на три части». К третьей Бэйли относит «Джеки Браун», называя ее «Вселенной Элмора Леонарда». И сам Тарантино еще в 1998 году сказал о «Джеки Браун»: «События этой картины разворачиваются не в моей вселенной, а во вселенной Элмора Леонарда. Мне было интересно ставить фильм вне своего мирка. Хотелось показаться сверхреалистом». Два комментария. Во-первых, фильм по меркам Тарантино в самом деле сверхреалистичен, но во вселенной Леонарда есть место «тарантиновским» чудесам. Скажем, в фильме «Касание» (1997) главный герой может излечивать людей или даже делать их лучше с помощью прикосновения. Таким образом, по многим причинам «Джеки Браун» все еще относится к вселенной Тарантино. Во-вторых, Тарантино не принял идею собственной вселенной, но жил с ней, как я уже отметил, с самого начала карьеры. И даже интервью 1998 года об этом свидетельствует. В интервью, которые он давал после выхода «Настоящей любви», режиссер постоянно повторял, что увидел «свой мир» глазами Тони Скотта. Так что если Тарантино еще на заре своего пути авторизовал идею собственной вселенной, мы должны отнестись к проблеме со всей серьезностью.
Но вот в чем главный вопрос: в самом ли деле у Тарантино не одна, а две вселенные? Ведь мало кто станет возражать, что у «Криминального чтива» и, скажем, «Бесславных ублюдков» не так много общего. И все же это единый мир. И вот почему. В одном из интервью режиссера встречается удачная аналогия. Тарантино спросили, откуда берет начало его вселенная – с окна (то есть реального мира) или с телевизора? Конечно, ответ очевиден: и то и другое. Однако сам Тарантино также указал и на свою голову, что принципиально важно. Весь его мир – это плод его фантазии, но, как можно предположить, реалистичной и нереалистичной одновременно. Как удачно сформулировал это в «Молчании ягнят» персонаж Энтони Хопкинса Ганнибал Лектер: «Память, Кларисса. Память заменяет мне вид из окна». Другими словами, когда Тарантино изображает реальность, то он изображает ее именно так, как видит и помнит ее сам, но не такой, какой она является на самом деле. Разумеется, вопрос, можно ли изобразить реальность такой, какая она есть, мы оставим без ответа. Но факт в том, что в «реальном мире Тарантино» существуют разные персонажи, которых мы можем представить себе и в «реальном мире» как таковом – будь то мистер Розовый, Кларенс Уорли, поклонник Амстердама Винсент Вега или Макс Черри, в то время как эксцентричных, намеренно карикатурных героев «Джанго освобожденного» или «Бесславных ублюдков» мы можем представить только как персонажей кино. Но их выдумал сам Тарантино. И, если посудить, выходит, что реальная часть тарантиновской вселенной осталась в прошлом, потому что, начиная с «Убить Билла», режиссер уже не обращался к условному реализму.
И все же давайте согласимся вот с чем. Одно дело – вселенная «Звездных войн», которая предполагает жесткий канон и безжалостно отсекает всякие выдумки фанатов. Или вселенная «Чужого», некоторые эпизоды франшизы которой сам Ридли Скотт объявил неканоническими. И другое дело, скажем, вселенная Линча. Нам же не придет в голову искать соответствия и пересечения во всех фильмах Линча, не правда ли? Вселенная Линча – это мрачный мир, создаваемый художником. В таком случае как мы должны думать о вселенной Тарантино – как о вселенной в смысле «Звездных войн» или все же о вселенной в понимании уникального авторского видения вещей? Стоит ли говорить, что мы рассуждаем о вселенной Тарантино исключительно во втором смысле? И поэтому она едина.
