Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Глава 3. Человек, который выращивал кабачки
За ланчем я сказал Кэролайн, что обедать буду в «Фернли-парк». Сестрица не стала возражать – совсем наоборот.
– Отлично, – сказала она. – Там-то ты все и услышишь. Кстати, а что там произошло с Ральфом?
– С Ральфом? – с удивлением переспросил я. – Да вроде ничего.
– Тогда почему он живет в «Трех кабанах», а не в «Фернли-парк»?
После того как это сказала Кэролайн, я уже больше ни на минуту не сомневался, что Ральф остановился в местной гостинице.
– Экройд сообщил мне, что он в Лондоне, – поведал я. Будучи донельзя удивленным, я даже забыл о своем золотом правиле никогда не выдавать то, что мне известно.
– Ах вот как! – сказала Кэролайн. Я заметил, как ее нос шевелился, пока она все это обдумывала.
– Он появился в «Трех кабанах» вчера утром, – сообщила моя сестрица. – И он все еще там. Вчера вечером его видели с девушкой.
Это меня совсем не удивило. Можно сказать, что Ральф проводит с девушками почти все свои вечера. Меня удивило только, что он решил повеселиться в Кингс-Эббот вместо развеселого Лондона.
– С одной из официанток?
– В том-то и дело, что нет. Он сам вышел, чтобы ее встретить. Я не знаю, кто она такая (представляю, как трудно было Кэролайн сделать такое признание), но могу предположить, – продолжила моя сестрица.
Я замер в ожидании.
– Это его кузина.
– Флора Экройд? – воскликнул я в изумлении.
Естественно, что в реальности Флора Экройд не имеет к Ральфу Пейтону никакого отношения, но Экройд так долго воспринимал его как собственного сына, что их мнимое родство не вызывало никаких вопросов.
– Флора Экройд, – подтвердила моя сестра.
– Но почему, если хотел ее увидеть, он не пошел в «Фернли»?
– Они тайно помолвлены, – сообщила Кэролайн, чуть не лопаясь от удовольствия. – Старик Экройд и слышать об этом не хочет, вот им и приходится встречаться таким образом.
В теории Кэролайн было достаточно много слабых мест, но я не стал ей на них указывать. Вместо этого я сделал невинное замечание по поводу нашего соседа, и разговор пошел в другом направлении.
Соседний с нами дом, который назывался «Ларчиз», был недавно приобретен незнакомцем. К невероятному огорчению Кэролайн, она ничего не смогла узнать о нем, кроме того, что он иностранец. Разведка сестрицы потерпела полное фиаско. Этот человек, как и все остальные, пил молоко, ел овощи, изредка мясо и иногда мерлузу, но ни один из поставщиков ничего не смог о нем сообщить.
По всей видимости, звали его мистер Пэррот, и в этом имени было что-то нереальное. Единственное, что о нем было известно достоверно, – это то, что он выращивает кабачки.
Однако этой информации Кэролайн было явно недостаточно. Она хотела знать, откуда он приехал, чем занимается, женат он или нет и кто его жена, есть ли у него дети, как девичья фамилия его матери и так далее.
Мне кажется, что вопросы в анкетах придумывают люди, очень похожие на мою сестру.
– Моя дорогая Кэролайн, у меня нет никаких сомнений в профессии нашего соседа. Он парикмахер на покое. Взгляни на его усы.
Кэролайн со мной не согласилась. Она заявила, что если человек был когда-то парикмахером, то у него должны быть вьющиеся волосы, а не прямые. Потому что так носят все парикмахеры.
Я перечислил ей несколько парикмахеров, которых знал лично и у кого были прямые волосы, но это показалось моей сестрице малоубедительным.
– Я его совершенно не могу понять, – сказала она возбужденным голосом. – Несколько дней назад я одолжила у него садовый инвентарь, и он был сама любезность, но я ничего не смогла из него вытянуть. В конце концов я в лоб спросила его, француз ли он, и он ответил, что нет. После этого мне почему-то расхотелось задавать ему еще какие-нибудь вопросы.
Меня все больше интересовал наш таинственный сосед. Человек, способный на то, чтобы заставить замолчать мою сестрицу и отправить ее, как царицу Савскую, восвояси, так ничего и не сказав ей, должен быть личностью выдающейся.
– Мне кажется, – заметила Кэролайн, – что у него есть один из этих новомодных пылесосов…
По глазам сестры я понял, что она глубоко задумалась о том, что его тоже можно одолжить (и при этом задать еще несколько вопросов), и поэтому, воспользовавшись своим шансом, рискнул поспешно выйти в сад. Мне нравится возиться в саду. Я как раз был занят уничтожением корней одуванчиков, когда рядом раздался предостерегающий крик, и что-то тяжелое, пролетев мимо моего уха, упало к моим ногам с противным хлюпаньем. Это был кабачок!
В гневе я поднял глаза. Над краем стены, слева от меня, виднелось мужское лицо. Голова, по форме напоминающая яйцо, частично покрытая подозрительно черными волосами, два невероятных уса и пара внимательных глаз. Это был наш таинственный сосед, мистер Пэррот.
Он немедленно рассыпался в извинениях.
– Позвольте принести вам тысячи извинений, месье. Мне нет прощения. Я уже несколько месяцев выращиваю кабачки. Сегодня утром я неожиданно на них разозлился и отправил их на прогулку – увы, не только мысленно, но и физически! Я схватил самый большой из них и бросил его через стену. Месье, мне очень стыдно. Перед вами я падаю ниц.
Услышав такие исчерпывающие извинения, я стал отходить. В конце концов несчастный кабачок меня не задел. Однако я подумал, что хорошо бы бросание больших овощей через стену не было хобби нашего соседа – ведь такая привычка вряд ли сможет внушить нам любовь к нему.
Странный маленький человечек, казалось, прочитал мои мысли.
– О нет! – воскликнул он. – Не позволяйте себе беспокоиться. Не моя это привычка. Вы ведь можете представить себе, месье, что человек трудится ради какой-то цели, работает, чтобы получить удовольствие и чем-то себя занять, а потом вдруг понимает, что не может жить без своих прошлых занятых дней и без своих старых дел, которые, как считал, он с радостью оставил позади?
– Да, – медленно согласился я. – Мне кажется, что это не такая уж большая редкость. Да я и сам пережил подобное. С год назад я получил наследство, достаточное для того, чтобы претворить в жизнь свою мечту. Мне всегда хотелось попутешествовать и посмотреть мир. Так вот, это случилось уже год назад, а я все еще здесь.
Мой маленький сосед согласно кивнул.
– Цепи привычки. Мы работаем, чтобы чего-то достичь, а достигнув, понимаем, что самым важным для нас была именно эта работа. Заметить хочу вам, месье, что у меня была интересная работа. Самая интересная в мире.
– Правда? – участливо переспросил я, на минуту почувствовав себя Кэролайн.
– Изучение человеческой природы, месье!
– Не больше и не меньше, – мягко заметил я.
Несомненно, он парикмахер на покое. Кто, кроме парикмахера, может лучше знать человеческую природу?
– А еще у меня был друг, который вместе со мною провел очень много лет. И, несмотря на идиотизм его, который меня иногда пугал, был он мне очень близок. Можете себе представить, как сейчас я скучаю даже по его глупости. Его наивность, его честный взгляд на мир, возможность удивлять и восхищать его своими сверхспособностями – всего этого мне не хватает больше, чем описать я это могу.
– Ваш друг умер? – поинтересовался я с сочувствием.
– Не так. Он живет и процветает – но на другой стороне земного шара. Он сейчас в Аргентине.
– В Аргентине, – с завистью повторил я.
Мне всегда хотелось побывать в Южной Америке. Я вздохнул, а подняв глаза, увидел, что мистер Пэррот с симпатией смотрит на меня. Казалось, что этот маленький человечек все очень хорошо понимает.
– Вы туда поедете, да? – спросил он.
– Я мог бы, – ответил я, – год назад. Но я оказался дураком и даже хуже – жадиной. И я решил выбрать синицу в руках, а не журавля в небе.
– Вас я понимаю, – произнес мистер Пэррот. – Вы купили акции?
Я с грустью кивнул, но в душе я испытывал удовольствие от беседы. Этот странный маленький человечек был зловеще серьезен.
– Случайно, не нефтяного прииска на Поркьюпайн? – неожиданно спросил он.
Я удивленно посмотрел на него.
– Странно, но я действительно о них думал. Правда, потом я остановился на золотой жиле в Западной Австралии.
Мой сосед рассматривал меня со странным выражением лица, которое я никак не мог определить.
– Это Судьба, – произнес он наконец.
– Что за Судьба? – с раздражением спросил я.
– Что я живу по соседству с человеком, который серьезно рассматривал покупку акций нефтяного прииска на Поркьюпайн и Западно-Австралийской золотой компании. Скажите мне, вы тоже испытываете влечение к золотисто-каштановым волосам?
Я уставился на него, широко раскрыв рот, и он рассмеялся.
– Нет, нет, я не страдаю от душевного расстройства. Расслабьтесь. Я задал вам глупый вопрос, потому что тот мой друг, о котором я вам рассказывал, был молодым человеком, который считал всех женщин как минимум хорошенькими, а в основном красивыми. Но вы человек средних лет, врач, который постиг все секреты и сложности нашей жизни… Ну что же, мы оказались соседями. Вас умоляю принять в подарок для вашей изумительной сестры мой лучший кабачок.
Он с глубоким поклоном вручил мне громадный образчик вышеупомянутого представителя флоры, который я в той же манере принял.
– Вот уж действительно, – радостно сказал маленький человечек, – утро не прошло зря. Я познакомился с человеком, который напоминает мне моего далекого друга… Хотелось бы, кстати, спросить вас вот о чем – вы, без сомнения, знаете всех в этой деревеньке? Кто этот молодой человек с красивым лицом, очень темными глазами и вьющимися волосами? Он ходит с откинутой назад головой и беззаботной улыбкой на устах.
Я сразу же понял, кого он имеет в виду.
– Это, скорее всего, капитан Ральф Пейтон, – медленно произнес я.
– Я ведь раньше здесь его не видел?
– Конечно. Его не было здесь какое-то время. Но он сын – приемный сын – мистера Экройда из «Фернли-парк».
Мой сосед сделал короткий, нетерпеливый жест.
– Ну конечно. Догадаться должен был я сам. Мистер Экройд часто о нем рассказывал.
– А вы знаете мистера Экройда? – спросил я, слегка удивленный.
– Мистер Экройд знал меня в Лондоне, когда я там работал. Я попросил его ничего не рассказывать здесь о моей профессии.
– Понятно, – сказал я, сильно удивленный снобизмом моего собеседника, как я подумал в тот момент.
Но маленький человечек продолжил с высокопарной и самодовольной улыбкой:
– Предпочитаю сохранять инкогнито. Извест-ность мне совсем ни к чему. Я даже не стал исправлять местный вариант произношения своего имени.
– Ну конечно, – сказал я, не зная, что положено говорить в таких случаях.
– Капитан Ральф Пейтон, – промурлыкал мой сосед. – И он помолвлен с племянницей мистера Экройда, очаровательной мисс Флорой…
– Кто вам это сказал? – спросил я, сильно удивившись.
– Мистер Экройд. С неделю назад. Он очень доволен – уже очень давно мечтал об этом, как я понял из его рассказа. Мне даже кажется, что он слегка надавил на молодого человека. Думаю, что это не очень умно. Молодые люди должны жениться в свое удовольствие, а не для того, чтобы доставить удовольствие своему отчиму, с которым у них связаны определенные ожидания.
Я не знал, что и подумать. Не мог себе представить Экройда, ведущего доверительные беседы с парикмахером и обсуждающего с ним женитьбу своего приемного сына и племянницы. Экройд всегда очень благородно относился к людям ниже его по общественному положению, но никогда не забывал о чувстве собственного достоинства. Я начал задумываться о том, что мистер Пэррот может и не быть парикмахером.
Чтобы как-то скрыть свое смущение, я задал первый вопрос, который пришел мне в голову:
– А почему вы обратили внимание на Ральфа Пейтона? Потому что он красив?
– Нет, не только поэтому, хотя по английским стандартам он очень красив – таких ваши писательницы обычно называют Греческим Богом… Нет, в этом молодом человеке есть что-то, чего я не понимаю.
Последнюю фразу мой сосед произнес мурлыкающим тоном, который произвел на меня незабываемое впечатление. Казалось, он дает оценку этому молодому человеку в соответствии со стандартами, которые мне в отличие от него неизвестны. Именно это я и запомнил, потому что в следующий момент раздался голос моей сестрицы, которая звала меня в дом.
Когда я вошел, Кэролайн была еще в шляпке – по-видимому, она только что вернулась из деревни.
– Я встретила мистера Экройда, – произнесла сестра без всякой преамбулы.
– Правда? – спросил я.
– Естественно, я его остановила, но мне показалось, что он торопился и хотел как можно быстрее от меня избавиться.
В этом я ничуть не сомневался. К Кэролайн он испытывал те же чувства, что я к мисс Ганнет утром, а может быть, даже более сильные. Но от Кэролайн не так легко избавиться.
– Я сразу же спросила его о Ральфе. Он был совершенно потрясен. У него не было никакой информации, что мальчик здесь. Более того, он сказал, что я, скорее всего, ошиблась. Я! ОШИБЛАСЬ!
– Какая глупость! Пора бы ему знать тебя получше.
– А потом он рассказал мне, что Ральф и Флора помолвлены.
– Я об этом тоже знаю, – прервал я ее со скромной гордостью.
– А кто тебе сказал?
– Наш новый сосед.
Было видно, что Кэролайн пошатнулась, словно увидела, как шарик рулетки застрял между двумя номерами.
– Я сказала мистеру Экройду, что Ральф живет в «Трех кабанах».
– Кэролайн, – поинтересовался я, – а тебе никогда не приходило в голову, что ты можешь многое напортить этой своей привычкой повторять все без всякого разбора?
– Глупости, – отмахнулась от меня моя сестрица. – Люди должны знать факты. И я считаю своим долгом доносить их до людей. Мистер Экройд был мне очень благодарен.
– Ну что ж… – сказал я, потому что видел, что это еще не конец.
– Мне показалось, что он прямиком направился в «Три кабана», но если это так, то Ральфа он там не застал.
– Не застал?
– Не застал, потому что, когда я возвращалась через лес…
– Возвращалась через лес? – переспросил я.
Моей сестрице хватило ума слегка покраснеть.
– День сегодня просто великолепный, – воскликнула она. – И я решила сделать небольшой кружок. Лес в своем желтом наряде выглядит просто потрясающе в это время года.
Лес в любое время года совершенно не интересует мою сестрицу. Обычно она смотрит на него как на место, где можно промочить ноги и где масса разных не очень приятных предметов может свалиться на голову. Нет, на этот раз ее завел туда именно тот самый инстинкт мангуста. Ведь этот лес рядом с деревней – единственное место, где можно никем не замеченным переговорить с молодой девушкой. Кроме того, он примыкает к парку усадьбы «Фернли».
– Ну что же ты, – сказал я, – продолжай.
– Так вот, как я уже сказала, я как раз возвращалась по лесу, когда услышала голоса…
Кэролайн замолчала.
– И что же дальше?
– Один голос принадлежал Ральфу Пейтону – его я сразу же узнала. Второй голос был женский. Ты же понимаешь, что я не собиралась подслушивать…
– Ну конечно, – прервал я ее голосом, исполненным сарказма, на который она опять не обратила никакого внимания.
– Но я просто не могла не услышать. Девушка что-то сказала – что именно, я не расслышала, – и Ральф ей ответил. Было слышно, что он очень зол. «Милочка моя, – сказал он, – разве ты не видишь, что старик оставит меня без гроша? За последние несколько лет я его здорово достал. Еще чуть-чуть, и конец. А денежки нам очень нужны. Когда старик откинется, я стану очень богатым человеком. Он редкостный скупердяй, но денег у него куры не клюют. И я не хочу, чтобы он изменил свое завещание. Оставь все это мне и ни о чем не беспокойся». Это его точные слова. Я их очень хорошо запомнила. К сожалению, в этот момент я наступила на сухую ветку или что-то в этом роде – они стали говорить тише и отошли в сторону. Бежать за ними я не могла, поэтому так и не узнала, кто была эта девушка.
– Думаю, что ты здорово разозлилась, – предположил я, – и сразу же бросилась в «Три кабана», где тебе внезапно стало плохо и ты зашла в бар выпить бренди. Так ты смогла убедиться, что обе официантки на месте.
– Это была не официантка, – без колебаний сказала сестра. – Я почти уверена, что это была Флора Экройд, вот только…
– Вот только в этом нет никакого смысла, – согласился я.
– Но если это была не Флора, то кто же тогда?
И моя сестрица стала быстренько перебирать девушек, живущих в округе, взвешивая все «за» и «против». Когда она остановилась, чтобы перевести дух, я пробормотал что-то невразумительно насчет пациента и исчез.
Я решил прогуляться до «Трех кабанов». Ральф Пейтон к этому времени должен был уже вернуться.
Ральфа я знал очень хорошо, лучше всех в Кингс-Эббот. Раньше я знавал и его мать, поэтому хорошо понимал в нем то, что приводило других в замешательство. В какой-то степени Ральф был жертвой наследственности. К счастью, он не унаследовал пристрастия своей матери к алкоголю, но все равно была в нем какая-то слабость. Как сказал мой утренний знакомый, Ральф был очень красив. Шести футов ростом, идеально сложенный, с грацией атлета, он унаследовал от матери темные волосы и приятное загорелое лицо, которое в любой момент было готово расплыться в улыбке. Ральф Пейтон принадлежал к категории людей, которые легко и без усилий очаровывают других. Он был себялюбив и экстравагантен и ни перед кем и ни перед чем на земле не преклонялся, однако все его любили, и его друзья были ему очень верны.
«Смогу ли я что-нибудь с ним сделать?» – размышлял я на ходу.
Когда я пришел в гостиницу, мне сказали, что капитан Пейтон только что появился. Я поднялся к нему в комнату и без предупреждения вошел.
На какой-то момент, после всего того, что видел и слышал, я заволновался о том, как он меня примет, но мои волнения оказались напрасными.
– Да это же Шеппард! Рад вас видеть. – Он пошел мне навстречу с протянутой рукой и солнечной улыбкой на лице. – Вот единственный человек, которого я с удовольствием вижу в этом богом забытом месте.
– А место-то здесь при чем? – приподнял я брови.
– Долго рассказывать, – ответил он с раздраженным смешком. – У меня есть некоторые проблемы, доктор. Но прошу вас, выпейте что-нибудь.
– Благодарю, – сказал я. – С удовольствием.
Ральф позвонил, а потом бросился в ближайшее кресло.
– Чтобы все было ясно с самого начала, – мрачно произнес он, – я влип по самую макушку. Честно говоря, я не представляю, что мне теперь делать.
– А в чем дело? – с симпатией спросил я у него.
– В моем сбитом с толку отчиме.
– И что же он натворил?
– Дело не в этом, а в том, что он собирается натворить.
Появился официант, и Ральф сделал заказ. Когда халдей исчез, он опять уселся в кресло, нахмурившись.
– И что, это действительно серьезно? – поинтересовался я.
Юноша кивнул.
– На этот раз я здорово попал, – мрачно признался он.
Не свойственная ему серьезность в голосе подсказала мне, что он говорит правду.
– Честно говоря, – продолжил Ральф, – я не понимаю, куда двигаться дальше… Будь я проклят, если мне это известно.
– Если я могу чем-то помочь… – с готовностью предложил я.
Но он очень решительно покачал головой.
– Спасибо, доктор, но я не могу вам ничего рассказать. В эту игру я должен сыграть в одиночку. – Помолчал, а потом повторил уже другим тоном: – Да, я должен сыграть в одиночку…
