Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
8
Граф Ширинг приехал в Кингсбридж во вторник ярмарочной недели вместе с сыновьями, другими родственниками, а также свитой из рыцарей и сквайров. Роланд выслал вперед людей, чтобы они разогнали всех с моста. За час до прибытия графа мост перекрыли, чтобы вельможа не уронил достоинство, дожидаясь очереди вместе с простолюдинами. Свита в черно-красных ливреях ехала по лужам под развевающимися знаменами, из-под копыт лошадей на горожан летела грязь. Граф Роланд очень преуспел за последние десять лет при королеве Изабелле и ее сыне Эдуарде III и хотел всем это показать, что свойственно сильным мира сего.
В свите ехал и Ральф. Какое счастье быть сквайром графа Роланда! Его хорошо кормили и одевали, сын сэра Джеральда учился ездить верхом и фехтовать и почти все время проводил на охоте, за играми и развлечениями. За шесть с половиной лет никто не попросил его ни прочитать, ни написать ни единого слова. Следуя за графом мимо скученных лотков, видя устремленные на него завистливые или испуганные взгляды, он жалел торговцев, ползающих в грязи за жалкие пенни.
Граф сошел с лошади у дома аббата. Его младший сын Ричард, епископ Кингсбриджа, вообще-то должен был служить в соборе, однако епископский дворец находился в графском городе Ширинге, в двух днях пути, что устраивало и епископа, которому приходилось решать не только религиозные, но и политические вопросы, и монахов, довольных, что за ними наблюдают не так пристально. Ричарду исполнилось всего двадцать восемь лет, но его отец был близок к королю, а это значило побольше, чем возраст.
Остальная свита свернула к южной части собора. Старший сын графа Уильям, лорд Кастер, велел сквайрам поставить лошадей на конюшню, человек пять рыцарей отправились в госпиталь. Ральф поспешил помочь жене Уильяма, леди Филиппе, сойти с лошади. Он был безнадежно влюблен в эту высокую красивую женщину с длинными ногами и глубоким декольте.
Когда все лошади были ухожены, сквайр отправился к отцу с матерью. Они жили в маленьком домике в юго-западной части города у реки, куда доносился мерзкий запах дубилен. Подходя к дому, Ральф в своей красно-черной ливрее поежился от стыда и порадовался, что леди Филиппа не видит, как низко пали его родители. Он не видел их год, оба постарели. Леди Мод поседела, а сэр Джеральд медленно слеп. Сына угостили монастырским сидром и собранной матерью в лесу земляникой. Отец пришел в восторг от ливрейных цветов.
– Граф еще не сделал тебя рыцарем? – нетерпеливо спросил он.
Каждый сквайр стремился стать рыцарем, но Ральф больше остальных. Отец не забыл унижения десятилетней давности, когда у него отобрали земли и семейство стало иждивенцем аббатства. В тот день в сердце Фитцджеральда-младшего вошла заноза, и боль не утихнет до тех пор, пока он не восстановит фамильную честь. Но не все сквайры становились рыцарями. Тем не менее отец всегда говорил так, будто для Ральфа это лишь вопрос времени.
– Пока нет. Но похоже, мы скоро отправимся на войну с Францией; там-то уж я себя проявлю.
Он старался говорить небрежно и не показать, как мечтает отличиться в сражении. Мать пришла в ужас.
– Почему короли всегда воюют?
Отец засмеялся:
– Мужчины созданы для этого.
– Неправда, – резко ответила она. – Я в муках рожала Ральфа вовсе не для того, чтобы какой-нибудь французский меч снес ему голову или в сердце вонзился болт арбалета.
Отмахнувшись, отец спросил:
– Почему ты считаешь, что будет война?
– Король Филипп Французский занял Гасконь.
– Вот оно что. Этого мы, конечно, потерпеть не можем.
Английская корона на протяжении нескольких поколений владела этой провинцией на западе Франции. Купцы Бордо и Байонны имели немалые привилегии и вели дела не столько с Парижем, сколько с Лондоном. Но все-таки там было неспокойно. Ральф добавил:
– Король направил для заключения союза посольство во Фландрию.
– Союзники потребуют денег.
– Поэтому граф Роланд и приехал в Кингсбридж. Эдуард хочет занять у купцов.
– И сколько же?
– Говорят о двухстах тысячах фунтов, по всей стране, в счет будущих налогов на шерсть.
Мать негромко заметила:
– Не стоит королю загонять купцов в гроб.
– Да ну, у торгашей куча денег – посмотри только на их дорогую одежду. – В голосе отца сквозила горечь, и Ральф заметил, что на родителе поношенная льняная рубаха и старые башмаки. – И даже если нет, хотят же они, чтобы французский флот угомонился.
Весь прошлый год французские суда устраивали рейды в Южной Англии, грабя порты и сжигая корабли в гаванях.
– Французы нападают на нас, мы будем нападать на французов, – запричитала мать. – Ради чего?
– Женщине этого не понять! – рявкнул рыцарь.
– Чистая правда, – жестко отозвалась леди Мод.
Ральф сменил тему:
– Как брат?
– Стал хорошим ремесленником, – ответил отец.
Так барышник говорит, что малорослый пони – как раз то, что нужно женщине, подумал сквайр. Мать улыбнулась:
– Влюблен в дочь Эдмунда Суконщика.
– Керис? – Ральф улыбнулся. – Да, она всегда ему нравилась. Мы еще детьми играли вместе. Властная маленькая кокетка, но Мерфину, судя по всему, это не мешало. И что, собирается жениться?
– Думаю, да, – ответила Мод. – Когда закончится срок ученичества.
– Ну, нахлебается. – Ральф встал. – А где он сейчас?
– Работает у северного портала собора, – ответил отец. – Но может, сейчас обедает.
– Я поищу его.
Фитцджеральд поцеловал родителей и вышел. Вернулся в аббатство и прошелся по ярмарке. Дождь перестал. Отражаясь в лужах и поднимая пар от мокрых навесов, ярко светило солнце. Сквайр увидел знакомый профиль – прямой нос и сильный подбородок леди Филиппы, – и сердце его куда-то ухнуло. Она была чуть старше Ральфа – около двадцати пяти. Филиппа стояла у лотка и смотрела на рулон итальянского шелка, а влюбленный не мог оторвать взгляда от ее легкого летнего платья, стекающего с округлых бедер. Юноша отвесил вычурный придворный поклон. Супруга Кастера подняла глаза и слегка кивнула.
– Красивая ткань, – заметил он, пытаясь завязать разговор.
– Да.
В этот момент к ним подошел невысокий молодой человек с нечесаными рыжими волосами – Мерфин. Ральф был рад его видеть.
– Это мой умный старший брат, – представил сквайр.
Подмастерье обратился прямо к Филиппе:
– Купите бледно-зеленый. Он подойдет к вашим глазам.
Сквайр сморгнул. Это граничило с фамильярностью. Однако Филиппа, кажется, не обиделась, лишь с мягким упреком сказала:
– Если мне понадобится мнение мальчика, я спрошу своего сына. – Но улыбнулась почти кокетливо.
Ральф прошипел:
– Это же леди Филиппа, дурак! Прошу прощения за дерзость брата, миледи.
– Но как же его зовут?
– Я Мерфин Фитцджеральд; к вашим услугам в любое время, когда у вас возникнут сомнения относительно шелка.
Ральф взял родича за руку и оттащил, пока тот не ляпнул еще какую-нибудь глупость.
– Не знаю, как тебе это удается, – с раздражением и вместе с тем с завистью буркнул младший брат. – Значит, шелк подойдет к ее глазам, вот как? Если бы я брякнул что-нибудь в таком роде, меня бы высекли.
Он несколько преувеличивал, но Филиппа действительно обычно резко реагировала на дерзости. Ральф не знал, смеяться или сердиться, что леди так мягко отнеслась к Мерфину.
– Но это же я, – ответил Фитцджеральд-старший. – Мечта любой женщины.
Но прозвучало как-то грустно.
– Что-то не так? Как Керис?
– Я сморозил глупость. Потом расскажу. Пойдем посмотрим, пока солнце.
Ральф увидел лоток, с которого монах с пепельно-светлыми волосами продавал сыр.
– Гляди-ка. – Он подошел к лотку: – Этот выглядит аппетитно, брат. Откуда сыр?
– Из Святого Иоанна-в-Лесу. Небольшая обитель Кингсбриджского аббатства. Я тамошний настоятель, меня зовут Савл Белая Голова.
– Прямо слюнки потекли. Обязательно купил бы, но граф не дает сквайрам денег.
Монах отрезал от сырной головы кусок и передал Ральфу.
– Тогда получишь кое-что бесплатно, во имя Иисуса.
– Спасибо, брат Савл.
Уже отойдя, Ральф усмехнулся:
– Видишь? Это так же просто, как отобрать яблоко у ребенка.
– И почти так же достойно восхищения, – ответил Мерфин.
– Вот дурак – раздает сыр всем подряд, да еще с соплями!
– Наверно, считает, что лучше прослыть дураком, чем отказать в еде голодному.
– Ты сегодня прямо язва. Почему тебе можно дерзить леди, а я не могу выпросить у глупого монаха сыра?
Брат улыбнулся, что удивило Ральфа.
– Точно как в детстве, а?
– Точно! – Сквайр не знал, злиться или махнуть рукой. Тут к ним подошла симпатичная девушка с яйцами на подносе – худенькая, с маленькой грудью под домотканым платьем. Ральф улыбнулся ей и, хотя не собирался ничего покупать, спросил: – Сколько?
– Пенни за дюжину.
– Хорошие?
Та кивнула на соседний лоток:
– От тех куриц.
– А у курочек были хорошие петухи?
Мерфин в притворном отчаянии от выходки брата закатил глаза. Однако девушка усмехнулась и включилась в игру:
– Еще бы, сэр.
– А эти яйца приносят удачу?
– Не знаю.
– Ну конечно, откуда же. Девушки в этом ничего не смыслят.
Сквайр пристально смотрел на торговку. Светлые волосы и вздернутый нос. Лет восемнадцать, решил он. Худенькая моргнула и сказала:
– Пожалуйста, не смотрите на меня так.
Ее позвал крестьянин, стоявший у лотка, – несомненно, отец:
– Аннет! Иди сюда.
– Так тебя зовут Аннет, – подхватил Ральф.
Девушка сделала вид, что не слышала отца.
– Кто твой отец?
– Перкин из Вигли.
– Правда? Мой друг Стивен – лорд Вигли. Он тебя не обижает?
– Лорд Стивен справедлив и добр, – как положено, ответила девушка.
– Аннет! Ты мне нужна, – вновь позвал отец.
Ральф понимал, почему Перкин зовет дочь. Он, конечно, не против, если сквайр женится на Аннет: для нее это блестящая партия, – но боится, что тот поиграет с ней и бросит. И прав.
– Не уходи, Аннет из Вигли.
– Не уйду, пока не купите яиц.
– Что одна, что другой, – проворчал Мерфин.
– Да брось ты яйца и пойдем со мной. Прогуляемся по берегу.
Между рекой и стеной аббатства тянулся широкий берег, в это время года покрытый полевыми цветами; там часто прогуливались влюбленные. Но Аннет оказалась не такой уж простушкой.
– Отцу не понравится.
– Да брось ты.
Крестьянину очень трудно противостоять сквайру, особенно если тот в ливрее крупного графа. Поднять руку на одного из графских слуг – оскорбить вельможу. Перкин может попытаться уговорить дочь, но, удерживая ее силой, рискует. Однако подоспела помощь. Молодой голос произнес:
– Привет, Аннет, ты как?
Ральф повернулся. Юноша лет шестнадцати, но ростом почти с Ральфа, широкоплечий, с крупными руками, невероятно хорош собой: правильные черты, словно высеченные соборным скульптором, густые рыжевато-каштановые волосы и такая же, правда, редкая еще, борода. Сквайр спросил:
– Ты кто, черт подери?
– Вулфрик из Вигли, сэр. – Молодой человек был почтителен, но не робок. Он вновь повернулся к Аннет: – Я пришел помочь тебе продавать яйца.
Мускулистый юноша протиснулся между Ральфом и Аннет, загораживая девушку и оттесняя неожиданного соперника. Довольно дерзко, и Фитцджеральд-младший начал злиться:
– Отойди, Вулфрик из Вигли. Ты здесь не нужен.
Юноша так же уважительно, но бесстрашно ответил:
– Я помолвлен с этой девушкой, сэр.
– Истинная правда, сэр, они собираются пожениться, – вставил Перкин.
– Заткнись ты со своими крестьянскими бреднями, – презрительно бросил Ральф. – Плевать мне, замужем она за этим медведем или нет.
Графского сквайра раздосадовало, как с ним говорят вилланы. Еще они будут ему указывать.
– Пойдем, Ральф, – предложил Мерфин. – Я есть хочу, а Бетти Бакстер торгует горячими пирогами.
– Пирогами? – переспросил брат. – Я больше люблю яйца.
Взял с подноса яйцо, выразительно погладил его, затем положил обратно и дотронулся до груди девушки. Она была твердой и имела форму яйца.
– Что вы делаете? – возмущенно воскликнула Аннет, но не двинулась.
Ральф легонько, с удовольствием стиснул грудь.
– Проверяю товар.
– Уберите руки.
– Еще чего.
В этот момент Вулфрик сильно оттолкнул соперника, и Фитцджеральд, никак не ожидая, что крестьянин посмеет прикоснуться к нему, оступился и упал. Кто-то рассмеялся, и удивление сквайра сменилось униженностью. Он в бешенстве вскочил. Меча при нем не было, но на поясе висел длинный кинжал. Однако недостойно набрасываться с оружием на безоружного виллана, можно потерять уважение в глазах рыцарей графа и других сквайров. Придется наказать Вулфрика кулаками. Вышедший из-за прилавка Перкин быстро заговорил:
– Это нелепое недоразумение, сэр, он не хотел, мальчику очень жаль, уверяю вас…
Аннет, однако, не испугалась.
– Ребята, ребята! – Кажется, ей все это очень нравилось.
Ральф не обратил на возгласы никакого внимания. Сделал шаг к Вулфрику, занес правый кулак и, когда тот поднял руки прикрыть лицо, вонзил левый кулак в живот. Вопреки ожиданиям мышцы у крестьянского парня оказались вовсе не рыхлыми, но Вулфрик все же скорчился, поморщился от боли и закрыл руками солнечное сплетение. Правым кулаком Ральф ударил виллана прямо в лицо, в скулу. Тут же заболела рука, но на душе стало легче.
К его удивлению, Вулфрик не рухнул на землю, не застыл в ожидании, что его начнут пинать ногами, а вложил всю силу плеча в правый кулак. Ральфу показалось, что нос его взорвался кровью и болью. Сквайр заревел от гнева. Крестьянин, кажется, сделал шаг назад, поняв весь ужас своего поступка, опустил руки и прижал их к туловищу ладонями внутрь.
Но жалеть было поздно. Ральф бил крестьянина кулаками по лицу, по корпусу, удары так и сыпались, а Вулфрик, пытаясь ослабить их силу, лишь выставлял руки и пригибал голову. Фитцджеральд бил, бил, но вместе с тем не переставал удивляться, почему Вулфрик не убегает, и решил, что деревенщина предпочел синяки и ссадины унижению. Парень с характером, и это приводило Ральфа в еще большее бешенство. Сквайр бил все сильнее, еще и еще, его душила ярость и одновременно восторг.
– Ради Бога, хватит. – Мерфин попытался успокоить брата, положив ладонь на плечо, но тот сбросил ее.
Наконец руки Вулфрика повисли вдоль тела, он зашатался, закрыл глаза и упал. Его красивое лицо было залито кровью. Ральф принялся пинать соперника ногами. Тут к ним подошел плотный мужчина в кожаных штанах.
– Ну все, сквайр, не убивай юношу, – твердо сказал он.
Узнав городского констебля Джона, Ральф крикнул:
– Он первым напал на меня!
– Ладно, больше не нападет – правда, сэр? – коли валяется на земле с закрытыми глазами. – Джон встал перед Фитцджеральдом. – Лучше бы обойтись без расследования коронера.
Вокруг Вулфрика собрались люди: Перкин, возбужденная Аннет, леди Филиппа, зеваки. Ральф обмяк, нос болел зверски. Дышать он мог только ртом, в глотке стояла кровь.
– Эта скотина сломала мне нос, – прогундосил сквайр.
– Значит, его накажут.
Подошли двое мужчин, похожие на Вулфрика. Отец и старший брат, подумал Ральф. Бросая сердитые взгляды на обидчика, они помогли Вулфрику встать на ноги.
– Сквайр ударил первым, – заговорил толстый Перкин с хитрым лицом.
– Но этот виллан толкнул меня! – вскипел Ральф.
– Сквайр оскорбил его невесту.
– Мало ли что сказал сквайр, – рассудил констебль. – Вулфрику следовало подумать, прежде чем поднимать руку на слугу графа Роланда. Боюсь, граф потребует сурового наказания.
– Разве издали новый ордонанс, констебль Джон, в котором говорится, что людям в ливреях закон не писан? – еле слышно спросил Вулфрик.
Люди одобрительно загудели. Молодые сквайры вели себя вызывающе и часто избегали наказания, поскольку носили ливреи какого-нибудь барона, что глубоко оскорбляло законопослушных торговцев и крестьян.
– Я невестка графа и все видела, – вмешалась леди Филиппа. Она говорила негромко, мелодично, но уверенно, как человек, облеченный властью. – Мне грустно об этом говорить, но вина за случившееся лежит исключительно на Ральфе. Сквайр недопустимо повел себя по отношению к девушке.
– Благодарю вас, миледи, – почтительно отозвался Джон Констебль. Обращаясь уже только к ней, он понизил голос: – Но думаю, графу не понравится, если крестьянский сын избегнет наказания.
Филиппа задумчиво кивнула.
– Нечего размусоливать. Посадите парня в колодки на двадцать четыре часа. В его возрасте это не повредит, но все будут знать, что справедливость восторжествовала. Граф останется доволен, ручаюсь вам.
Джон медлил. Ральф видел, что ему не нравится получать приказы от кого-либо, кроме хозяина – аббата Кингсбриджа. Однако решение Филиппы, несомненно, удовлетворит все стороны. Победитель, конечно, предпочел бы, чтобы Вулфрика высекли, но начинал смутно подозревать, что повел себя совсем не по-геройски и, потребуй он более сурового наказания, пожалуй, выйдет еще хуже. Наконец Джон произнес:
– Прекрасно, леди Филиппа, если вы берете на себя эту ответственность.
– Беру.
– Хорошо.
Констебль взял Вулфрика за руку и увел. Тот уже пришел в себя и шагал твердо. За ним двинулись родные. Наверное, пока наказанный будет сидеть в колодках, они принесут ему воды и еды и будут отгонять всех, кому захочется забросать его камнями и грязью. Мерфин спросил:
– Ты как?
Лицо брата вспухло, как воспаленный мочевой пузырь. Он гундосил, перед глазами плыло, все болело.
– Нормально. Лучше не бывает.
– Хорошо бы монах посмотрел твой нос.
– Нет. – Ральф не боялся драк, но терпеть не мог врачебные процедуры: всякие там кровопускания, банки, вскрытия нарывов. – Мне нужна только бутылка крепкого вина. Отведи меня в ближайшую таверну.
– Ладно, – буркнул Мерфин, но не двинулся, а искоса посмотрел на брата.
– Что с тобой? – спросил тот.
– Ты правда не меняешься.
Драчун пожал плечами:
– А разве кто-нибудь меняется?
