Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Часть I. Набор необходимых инструментов
Глава 1. Инструменты для управления эмоциями… Что это за суета вокруг чувств?. – Когда дети плохо себя чувствуют, они плохо себя ведут
Большинство родителей на моих семинарах хотели побыстрее пройти эту самую первую тему: как помочь детям справиться с трудными чувствами. Моим слушателям было интереснее сразу перейти ко второму вопросу: как сделать так, чтобы дети выполняли пожелания родителей! Не то чтобы они не обращали внимания на чувства своих детей. Просто для выжатого как лимон родителя чувства не являются проблемой номер один. Разберемся, мол, когда дети будут выполнять то, что мы им говорим. В этом случае наступит тишь да гладь, и все будут чувствовать себя прекрасно!
Но дело в том, что не существует легкого способа заручиться согласием ребенка. Можете попытаться, но скорее всего дело кончится тем, что вы по колено увязнете в болоте препирательств.
Вспомните о тех случаях, когда вы радовались, что вас не снимают для реалити-шоу. О тех случаях, когда вы так орали на ребенка, что срывали голос. Но вы просто в сотый раз доносили до него, что не следует толкать маленькую сестренку или тянуть за уши пса: «ОН ТЕБЯ УКУСИТ! И БУДЕТ ПРАВ!» В сотый раз – а ваш ребенок снова забыл об этом.
Догадываюсь, что это были случаи, когда вы чувствовали усталость, напряжение или вас беспокоило что-то другое. Может, будь у вас настроение получше, конфликт был бы подавлен в зародыше. Вы бы подхватили дочку, погладили многострадальную собаку, а силы маленького варвара перенаправили бы на что-то иное.
Так в чем же дело? Дело в том, что мы не можем вести себя как должно, если мы не в настроении. И дети не могут вести себя хорошо, если им плохо. Если мы не разберемся с их чувствами, у нас не будет шанса заручиться их согласием и сотрудничеством. И нам останется только одно – применить силу. Однако силу лучше оставить для чрезвычайных ситуаций, например, чтобы поймать ребенка, убежавшего на проезжую часть, а вот с чувствами нужно разобраться. Так что давайте покопаемся в них!
Большинство из нас не испытывают трудностей, принимая позитивные чувства или эмоции ребенка. Это легко. О! Джимми твой самый лучший друг? Ты обожаешь папины оладьи? Ты так ждешь братика или сестричку? Как мило! Приятно слышать.
Проблемы начинаются, когда ребенок выражает негативные чувства.
«Что? Ты ненавидишь Джимми? Но он же твой лучший друг!»
«Ты собираешься дать ему в нос? Даже не думай!»
«Как это – тебя тошнит от оладий? Это же твой любимый завтрак».
«Ты хочешь, чтобы я вернула малыша аисту? Что за ужасные вещи ты говоришь! Чтобы я никогда больше не слышала таких слов!»
Мы не хотим принимать негативные эмоции, потому что они такие… негативные. Мы не хотим, чтобы эти эмоции обрели силу. Мы хотим их скорректировать, преуменьшить или вообще стереть с лица земли. Интуиция говорит нам, что такие чувства нужно гнать прочь так быстро, как только возможно. Но это именно тот редкий случай, когда интуиция ошибается.
Мама всегда говорила мне: «Если ты не знаешь, что правильно, примерь это на себя». Давайте попробуем.
Представьте, что вы проснулись в отвратительном настроении. Вы не выспались и чувствуете, что надвигается головная боль. По дороге на работу, а работаете вы в начальной школе, вы останавливаетесь, чтобы купить кофе, и сталкиваетесь с коллегой. «Слушай, – говорите вы ей, – мне не хочется сегодня идти на работу и встречаться с шумными, драчливыми детьми. Все, что я хочу, – вернуться домой, принять таблетку и залезть под одеяло!»
И как вы отреагируете, если коллега:
…откажет вашим эмоциям в праве на существование и отругает вас за плохое настроение?
«Эй, прекрати жаловаться. При чем тут дети? Ты не должна говорить о них так. Влюбом случае, как только ты придешь на работу, твое настроение изменится. Ну, давай, улыбнись».
…или даст вам пару советов?
«Слушай, соберись. Ты знаешь, что нужно работать. Что тебе следует сделать, так это выкинуть кофе, заварить успокоительный травяной чай и медитировать в машине, пока не начнется рабочий день».
…или даже прочитает небольшую лекцию по философии.
«Ну же, нет идеальных работ. Такова жизнь. Нет смысла жаловаться. Негативный настрой- это непродуктивный путь».
…А что вы скажете, если коллега сравнит вас с другими учителями?
«Посмотри на Лиз. Она всегда с радостью идет на работу. И знаешь, почему? Потому, что всегда прекрасно подготовлена. Каждый раз у нее готов прекрасный план урока, заранее, за несколько недель до срока».
…Помогут ли вам расспросы?
«Ты хорошо выспалась? Во сколько ты легла спать вчера вечером? Думаешь, у тебя простуда? Ты принимаешь витамин С? А влажные салфетки? Ты ими пользуешься, чтобы не подцепить микробы от детей? Они всегда есть у нас в учительской».
Когда мы проигрываем подобные сценарии, то сталкиваемся примерно с такими реакциями:
«Я с ТОБОЙ больше не разговариваю!»; «Ты мне не подруга!»; «Ты вообще ПОНЯТИЯ не имеешь ни о чем!»; «Ненавижу тебя! Пошла к черту!»; «Не болтай попусту»; «ЗАТКНИСЬ!»; «Я больше ничего не скажу тебе о своих проблемах; теперь я разговариваю с тобой только о погоде!»; «Мне так стыдно, что я много говорю о своих проблемах»; «Интересно, почему я не могу справиться с детьми?»; «Мне так жаль»; «Ненавижу Лиз»; «У меня такое ощущение, что я на допросе»; «Чувствую себя, как на суде; ты, должно быть, думаешь, что я идиотка»; «Не могу сказать это вслух, но ты догадаешься: пошла на…»
Последняя фраза прекрасно иллюстрирует всю мощь неприязни, которую мы ощущаем, когда нам отказывают в праве испытывать негативные чувства. Если с нами говорят подобным образом, мы быстро переходим из грустного настроения в агрессивное. И то же самое делают наши дети.
Так что было бы приятно услышать в подобной ситуации?
Полагаю, что ваше настроение немного улучшилось бы, если бы кто-то признал и принял ваши ощущения.
«Да-аа. Как ужасно, что нужно идти на работу, когда плохо себя чувствуешь. Особенно, если работаешь с детьми. Нам бы не помешала снежная буря, чтобы школа закрылась хотя бы на один день».
Человек испытывает облегчение, когда его чувствам дают право на существование:
«Она понимает меня. Мне уже лучше. Может, все не так плохо. Наверное, я справлюсь».
Разговариваем ли мы с детьми именно так – одергиваем их, ворчим и брюзжим, допрашиваем и читаем лекции, когда они испытывают отрицательные эмоции? Вот несколько самых распространенных примеров.
Отрицание чувств
«На самом деле ты не можешь ненавидеть школу. Твое настроение поменяется, как только ты придешь туда. Тебе же нравится играть с кубиками».
Есть ли на свете хоть один ребенок, который ответит вам: «Да, ты права. Ты просто напомнила мне, как я люблю школу»?
Философия
«Слушай, дружок, жизнь- это не парк аттракционов. Ты должен прекратить нытье: “У того оценки лучше, у той подарки интереснее”».
И что ответит ваш ребенок? Неужели: «Супер! Я был так расстроен, но ты, папочка, объяснил мне, что жизнь – не игра. Мне намного лучше. Спасибо!»
Укор
«Что ты тут сопли распустил, когда я только что сказала тебе- не раскисать?»
Что ответит ребенок? «Да-аа, зачем я это делаю? Пожалуй, у меня нет на это причины. Спасибо, что сказала. Это больше не повторится»?
Сравнение
«Посмотри, как Оливия тихо сидит и ждет своей очереди!»
А ваш ребенок отвечает: «О боже, я изо всех сил постараюсь быть похожей на Оливию!» Скорее всего, ему захочется дать Оливии подзатыльник.
Нотация
«Почему, как только твой брат берет игрушку, тебе немедленно ее хочется? Она была тебе не нужна минуту назад. Ты просто хочешь отобрать игрушку у брата. Это нехорошо. И вообще, это игрушка для младенцев, а ты уже большая девочка. Тебе надо быть терпеливой с маленьким братом».
И где тот ребенок, который ответит: «Продолжай, дорогая мамочка. Мне так интересно и полезно все, что ты рассказываешь. Погоди только, я запишу кое-что себе на iPad, чтобы не забыть».
Так и слышу, как вы говорите: «Ну хорошо, хорошо. Но эмпатию легко проявлять к взрослому приятелю. Взрослые – культурные существа! Маленькие дети не такие. Они почти лишены логики. Взрослые не заставляют меня бодрствовать всю ночь. По крайней мере, большинство из них. Их не надо отводить в школу, чистить им зубы, прекращать драки между ними…
Нет, не получится представить, что мой ребенок – взрослый человек. Если взрослый поведет себя, как мой ребенок, то он больше не будет мне другом».
Ладно, я согласна. Мы не можем обращаться с детьми так, как со взрослыми. Но если мы хотим, чтобы дети сотрудничали с нами, а не сопротивлялись, то нужно понимать их чувства, когда они расстроены или страдают.
Давайте посмотрим, что есть в нашем наборе инструментов, и определим, как эти инструменты можно применить.
В следующий раз, когда ребенок скажет что-то плохое:
1. Сожмите зубы и удержитесь от немедленного возражения!
2. Подумайте о том, какую эмоцию он может переживать.
3. Попробуйте назвать эту эмоцию, описать ее.
Если повезет, то накал отрицательных эмоций снизится.
Важно понимать, что положительные эмоции не появятся, пока не уйдут отрицательные. Если вы проигнорируете отрицательные эмоции или сделаете попытку подавить их, градус накалится до предела, и эмоции станут намного сильнее.
Например, когда ребенок говорит: «Я ненавижу Джимми. Я больше никогда не буду с ним играть», вместо того чтобы сказать: «Конечно, будешь. Джимми твой лучший друг! И вообще, мы не используем слово ненавижу», попробуйте сказать так:
«О, похоже, ты здорово рассердился на Джимми!»
Или:
«Вижу, Джимми тебе сильно досадил!»
Когда ребенок говорит: «Почему мы всегда должны есть оладьи? Ненавижу их», вместо: «Тебе же так нравятся оладьи! Это твой любимый завтрак», скажите:
«Кажется, тебе не нравятся оладьи на завтрак. Наверное, ты бы съел что-нибудь другое, да?»
Когда ребенок говорит: «Этот пазл такой сложный!», вместо: «Ничего подобного. Это легко. Я помогу тебе. Смотри, вот уголок», скажите:
«Да, пазлы могут вывести человека из равновесия! От этих кусочков можно свихнуться!»
Таким образом вы учите ребенка обращаться к исключительно важному словарю, описывающему чувства. Если он скажет «Я расстроен!», вместо того чтобы кусаться, пинаться и драться, то вы испытаете миг истинного триумфа!
Все чувства можно принять. Но некоторые действия должны быть ограничены!
Я не призываю вас стоять в стороне и ухмыляться, когда младший бьет Джимми по носу, или немедленно начать готовить омлет с грибами и сыром, если ребенок кривится от оладий. Просто согласитесь с его чувствами. Иногда простого признания чувств достаточно для того, чтобы предотвратить истерику.
Для тех случаев, когда признания недостаточно, есть другие инструменты, которые вы найдете во второй главе. (Что? Вам не терпится? Вы хотите всю книгу впихнуть в первую главу? Понимаю! Последовательное изложение материала иногда раздражает. Если бы я могла изложить все в одном абзаце, я бы это сделала.)
Такая штука, как принятие чужих эмоций, проще описывается, чем выполняется. Ниже я вспомню несколько (среди многих) случаев, когда мне было трудно сделать три, казалось бы, простых шага: удержаться, подумать, назвать. Что же, бывает. Вы, как и я, можете сойти с пути, окунуться в болото, вытащить себя за волосы, расчесать комариные укусы в кровь – и опять вернуться на дорогу. Расчесы зарастут, грязь отмоется, и ваш путь снова будет приятным до новой критической ситуации.
Когда дело шло к конфликту, моя мама проводила в воздухе рукой, словно стирая с доски, и говорила: «Сотри и напиши снова!» Но это старая школа. Мама принадлежит к поколению школьных досок и мела, но сейчас мел не везде используют. Некоторые родители говорят: «Перемотай назад!» С этими словами они выходят из комнаты, потом снова входят и видят уже другую, более приемлемую картину. Но и это звучит старомодно, потому что кассеты ушли в прошлое. Что сделать современным эквивалентом второго шанса? Возможно, надо крикнуть так: «Control Alt Delete!» или «Перезагрузка!», и сделать вид, что вы нажимаете на воображаемую кнопку?
Очень важно давать себе бесконечные шансы, какой бы воображаемый образ вы ни выбрали.
Вот несколько примеров из того времени, когда мои дети только начинали ходить. Тогда я пыталась изменить направление течения и сохранить свой маленький материнский плот от потопления жестокими водами.
Сэму три года. У него есть такое яйцо из губчатого материала, которое можно бросить в теплую воду, и оно спустя некоторое время превратится в маленькую зверюшку. Сын буквально свел меня с ума вопросами: «Когда?» На третий день показались две маленькие лошадки, склеенные носами.
Сэм: Что это такое?
Я: (Терпение!) О, смотри, милый, мама-лошадка и ее жеребенок.
Сэм: Нет, неправда. Я не вижу их лиц.
Я: Да нет, видишь. Смотри, они целуются.
Сэм: Мне они не нравятся.
Я:(Расстраиваюсь.) Я могу нарисовать им носы ручкой.
Сэм: Они мне никогда не понравятся!
Я:(Упорно настаиваю.) Я могу разрезать их ножницами, и тогда ты увидишь их лица.
Сэм: ОНИ НИКОГДА, НИКОГДА МНЕ НЕ ПОНРАВЯТСЯ! ОНИ ПЛОХИЕ!
Я:(Наконец-то до меня дошло.) О, смотри. Тебе не нравится, как они склеились лицами.
Сэм: Да уж. Я лучше поиграю с пингвинами.
Почему я отказывалась признать чувства Сэма так долго? Я в отчаянии старалась изменить их, сделать лучше, решить проблему, защитить моего ребенка от огорчения и разочарования. Но, честно говоря, я хотела защитить себя от его огорчения! Кому понравится ноющий ребенок? Однако Сэм так же отчаянно нуждался в том, чтобы его разочарование поняли, прежде чем он сможет прийти в более веселое расположение духа.
Вот еще один случай, когда Сэм расстроился, а я с трудом приняла его чувства.
В то время Дэну было пять, а Сэму три года.
Я: Дэн, я записала для тебя серию «Билл Най – научный парень».
Сэм: А для меня ты записала «Кармен Сан-диего»?
Я: Нет.
Сэм: Ну вот! (Начинает плакать.)
Я: Ты не просил меня записать, а Дэн просил.
(Часто ли вам помогали подобные оправдания, когда ребенок рыдает?)
Сэм: (Продолжает рыдать, не обращая внимания на мои объяснения.)
Я: (Раздражаясь от его нытья.) Сэм, эта программа идет всю неделю каждый день. Ты посмотришь ее завтра.
Сэм: (Рыдания усиливаются, на горизонте истерика.)
Я: (Меняя тему.) Эй, парень, ты так расстроился! Тебе и правда нравится шоу!
Сэм: (Прекращает плакать.) Это мое любимое шоу.
Я: А почему оно тебе нравится?
Сэм: Мне нравится, как герои пляшут, и машины дымят, и они все должны ловить злодеев. Это так круто.
И мы продолжили культурно обсуждать крутизну Кармен Сандиего.
Почему же мне, со всеми моими знаниями, было так трудно сразу принять эти проклятые чувства? Что ж, раз вы спросили, я вам расскажу! Я посчитала, что реакция моего сына на такую «ерунду» чрезмерная. Если я сама не смогу посмотреть телешоу, я не буду устраивать истерику. Но эмоции ребенка так же реальны и важны для него, как и наши взрослые чувства. Лучший способ помочь ребенку «пережить» – это помочь ему принять эмоции и двигаться дальше.
Вот еще одна история о том, как мне было трудно принять эмоции ребенка.
Годовалый Сэм подползает к трехлетнему брату Дэну, занятому строительством дома из кубиков. Дэн встает в защитную позицию.
Я: Дэн, дай малышу пару кубиков. Он только хочет поиграть с тобой.
Дэн: Нет, нет. Я строю.
Я: Да ладно, Дэн. Он поиграет с тобой всего минуту. Ты же знаешь, малышей надолго не хватает.
(Сэм дотягивается до кубиков. Дэн толкает его, он падает и плачет.)
Я: Дэн, что с тобой такое? Из-за тебя теперь малыш плачет!
Ясно, что этот диалог не способствует повышению самооценки. В воспитании детей есть одна хорошая вещь: если вы напортачили, у вас почти всегда есть второй шанс. Описанный сценарий повторялся несколько сотен раз в неизменном виде, и у меня было достаточно возможностей потренироваться.
Посмотрите на меня в более удачный момент.
Дэн защищает кубики, малыш приближается…
Дэн: Нет! Нет! Нет!
Я: (Признавая и отождествляя его чувства.) О нет, ты здесь строишь что-то особенное, а этот гигант приближается, чтобы все сломать. Как неприятно!
Дэн: Вот, вот!
(Поспешно бросает на пол несколько кубиков, чтобы отвлечь малыша, и отодвигает свое творение к кофейному столику.)
Я: Ух ты, здорово придумано, и малыш доволен!
Почему мне было так трудно сразу признать чувства сына? Скорее всего, мешала уверенность, что желание стукнуть брата кубиком по голове – это ужасно плохо, и мне нужно было, чтобы сын это понял немедленно. Я не оправдывала его агрессию ни секунды. Хотя было достаточно всего лишь продемонстрировать уважение к его чувствам по отношению к строительству, чтобы он смог подавить агрессию. Пока я пыталась преуменьшать его чувства, он вынужден был бороться с братом и матерью.
Вы можете поинтересоваться: «А разве это не тот самый момент, когда ребенку нужно объяснить, почему он не должен что-то делать, и разве ребенка не нужно учить уважать чувства других людей?»
Ответ – ДА… но мы до этого еще не дошли. Если дети не почувствуют, что их эмоции принимают, они будут глухими к самым лучшим нашим объяснениям и горячим мольбам. Моя крошка-соседка однажды очень ярко проиллюстрировала это. Я обещала присмотреть за маленькой Джеки, чтобы ее мама могла поработать с важными документами.
Джеки (три года): Я хочу домой.
Я: Но ты только что пришла. Давай немного побудем во дворе, покачаемся на качелях.
Джеки: НЕТ! Пошли домой!
Я: У твоей мамы есть кое-какая работа. Мы можем заняться чем-нибудь интересным.
Джеки: НЕТ! (Бежит к своему дому.)
Я (кричу ее маме): С Джеки все в порядке?
Мама Джеки: Все хорошо.
Я: Простите, что я не справилась. Джеки объяснила, почему она не захотела остаться?
Мама Джеки: Она сказала мне: «Джоанна сказала: БЛА-БЛА-БЛА-БЛА…»
Что эта девочка себе позволяет? Я эксперт по общению!
Но, когда я не признала ее чувства, все, что она услышала из моих слов, из моих объяснений, было пустыми звуками.
Дети зависят от нас: это мы должны называть их чувства, чтобы они могли в себе разобраться. Если мы этого не делаем, то посылаем им скрытый сигнал:
«Ты не понимаешь, что говоришь, не знаешь, что знаешь, не чувствуешь то, что чувствуешь, и не можешь доверять своим ощущениям».
Мы нужны ребенку, чтобы объявить его чувства действительными, чтобы он вырос человеком, который знает, кто он такой и что он чувствует. Так мы закладываем основу личности, которая будет уважать, а не отвергать нужды и эмоции других людей.
Все это прекрасно, скажете вы, но можем ли мы двигаться дальше? Нам уже нужна вторая глава! Я не настаиваю, чтобы вы продолжали читать первую главу. Если хотите, пропустите ее. Но мне бы хотелось еще немного задержаться здесь. Идея о принятии чувств столь обширна и важна, что я собираюсь объяснить вам еще кое-что.
Вот еще несколько мыслей о том, как заставить работать инструмент принятия чувств.
Задавите в себе слово «но».
Очень соблазнительно принимать чувства, но со словом «но». Мы беспокоимся, как бы ребенок не подумал, что мы одобряем его плохое поведение, признавая негативные эмоции. И тогда мы сводим на нет все свои благие намерения, заявляя:
«Я понимаю, что ты разозлился, НО ты не можешь бить сестру!»
«Я вижу, что ты расстроена, потому что брат раскидал твое “Лего”, НО ты должна понять его, он еще маленький».
«Я знаю, тебе хотелось бы остаться и поиграть, НО пришло время ехать за твоим братом».
«Я знаю, как бы тебе хотелось шоколадного печенья на завтрак, НО у нас его нет».
«Но» забирает подарок, который вы только что дали ребенку. Это все равно что сказать: «Я понимаю, что ты чувствуешь, а теперь я собираюсь объяснить, что твои чувства неправильные». Представьте, как вам кто-то говорит: «Мне так жаль, что твоя мама ушла в лучший мир. НО гляди веселей, она умерла, а ты жива. Слезы ничего не изменят, прекращай!»
Если вы чувствуете, как «но» рвется наружу, можете заменить это слово другим подходящим словосочетанием, например, таким:
«Должно быть, очень неприятно, когда малыш мешает тебе построить космический корабль! Дело в том, что малыши не понимают, что такое “Лего”».
«Как грустно обнаружить пустую коробку, когда тебе так хочется печенья! Дело в том, что сейчас слишком поздно идти в магазин».
Выражение «дело в том» показывает, что есть проблема, которую можно решить, не выплескивая эмоции. Почему бы не переставить стол с «лего» так, чтобы детальки были вне досягаемости малыша? Или что вам мешает вписать печенье большими красными буквами в список покупок и прилепить список на холодильник?
Тони, серьезная мама, участница моих семинаров для родителей, сказала мне, что ей не нравится эта фраза. Она возразила: «Это не всегда дело! Почему все всегда должно быть большой проблемой? Ну и что, что сейчас нет печенья? Расслабься и забудь».
Мне нужно было подумать. «Черт побери, вот мое лучшее решение, ноу-хау, а эта женщина отвергает его. Я должна принять ее чувства на этот счет. Лучше я быстро придумаю что-то еще». Мысленно поблагодарив уже свою маму за фразу: «Эээ, попробуйте это», я предложила следующее.
«Понимаю, хотя ты знаешь, что слишком поздно идти за печеньем, ты бы с удовольствием слопал его прямо сейчас!» (В качестве бонуса научите ребенка новому слову!)
«Понимаю, хотя ты знаешь, что пора забирать брата с автобусной остановки, очень неприятно уходить с площадки прямо сейчас, когда так весело играть!»
Фраза «хотя ты знаешь» не так обескураживает, как «но», потому что дает ребенку возможность понять проблему, и в то же самое время он знает, как вы сопереживаете его сильным чувствам.
Даже на тех детей, которые не умеют читать, сильное впечатление производит описание их чувств на бумаге, черным по белому.
Отправляясь в магазин, возьмите с собой ручку и бумагу, чтобы вносить дополнения в «список желаний» своего ребенка. Это очень удобно, когда вы отправляетесь в ужасное путешествие по магазину игрушек за подарком ко дню рождения для другого ребенка, а на вашего обрушивается океан соблазнов, и никакого понимания финансовых ограничений! Вместо того чтобы объяснять ребенку, почему он не должен клянчить новую игрушку, ведь день рождения у него только что был в прошлом месяце и он не должен капризничать (разве такая речь хоть когда-нибудь помогла?), вы можете записать все, что ребенок хочет, в «список желаний». Таким образом, ребенок получает реальный перечень желаний, который можно увидеть и подержать в руках. А вы можете заглянуть в тот список, когда приближается день рождения или другой праздник.
– Но разве это не вызовет у него ощущение, что каждое желание должно исполняться? – спрашивает еще одна мама.
– Напротив, – возражаю я. – Как часто мы идем на поводу и покупаем абсолютно ненужные вещи, только чтобы избежать скандала? Записывать желания на бумаге – всего лишь другой способ избежать истерики, не балуя ребенка. Подумайте об этом, как о возможности принять чувства, но ограничить действия.
Признание чувств помогает детям осознать, что они не всегда могут получить желаемое. В магазине игрушек вы можете сказать: «Да, парень, это и правда крутой единорог! Тебе понравились блестки на его роге… И эти розовые и оранжевые звездочки на спине. Давай запишем его в твой список желаний». Кто знает, может быть, ребенок будет копить карманные деньги, или попросит единорога у тетушки Берты ко дню рождения, или через некоторое время его вкус поменяется, и единорог будет вычеркнут из списка. Важно, что у ребенка такая мама или такой папа, которые слушают его чувства и желания и помогают развить в себе важное для жизни понимание отложенного вознаграждения.
А что делать, если один ребенок что-то хочет, а другой ребенок в то же самое время не хочет ничего. Должны ли мы с негодованием потратить лишние деньги, чтобы сохранить мир? Или вызвать у детей неприятные чувства, заставить их ныть? Имея в кармане инструмент, о котором мы говорили, мы можем честно посочувствовать ребенку:
«Хотя ты знаешь, что тебе не нужна новая пижама, трудно пережить, когда ее получает брат. Давай запишем, какой цвет тебе нравится, и, когда пойдем за пижамой для тебя, мы будем знать, что купить».
После занятия по признанию чувств Майкл, папа, который всегда любил экспериментировать, рассказал нам о своих успехах.
Моя двухлетняя дочь Кара захотела шоколадное печенье. Я написал слово ПЕЧЕНЬЕ на бумаге, внутри кружочка, который должен был обозначать печенье. Кара добавила точки, изображающие вкрапления шоколада.
Удивительно, какое удовольствие Кара получала, таская с собой этот кусок бумаги. Словно слово стало волшебным талисманом. Обычно она не отставала от нас, если что-то хотела, и не важно, сколько раз мы ей говорили, что этой вещи в доме нет.
Иногда для выражения сильных чувств недостаточно слов или описаний. Если вы чувствуете склонность к творчеству, попробуйте рисование. Необязательно быть Рембрантом, рисуйте схематические изображения.
Мария была мамой годовалой Изабели и трехлетнего Бенджамина, который устраивал истерики много раз в день.
Бенджамин обожал игрушечные поезда. Ему нравилось тщательно продумывать расположение путей и разъездов, толкать поезда на подъем и спуск, но иногда что-то шло не так, и Бен начинал рыдать, а потом раскидывать в разные стороны поезда и рельсы. Однажды поезд не смог одолеть холм и начал сходить с рельсов. Мы замерли, и я увидела, как у Бена уже задрожали губы. Но я только что побывала на семинаре, и поэтому не сказала: «Все нормально, мы починим. Не волнуйся». Обычно я говорю именно так, после чего он начинает истерику. В тот раз я заметила:
– Вот незадача! Понимаю, тебе не нравится, когда поезд сходит с рельсов.
Бенджамин посмотрел на меня и промолчал.
Рядом со столом стояла доска для рисования. Я взяла ее и сказала:
– Давай нарисуем, что ты чувствуешь.
Я нарисовала печальное лицо.
– Так ты чувствуешь?
Он кивнул. Я нарисовала слезы, капающие из глаз, и Бенджамин сказал:
– Нарисуй меня еще.
Я добавила слез. Сын схватил мел, и я увидела, как у него засверкали глаза. Он нарисовал просто огромные слезы.
Потом я изобразила другое лицо, на этот раз не такое печальное.
Бенджамин слабо улыбнулся, и поэтому я нарисовала веселое лицо.
Он начал хихикать.
Мы вернулись к игре с поездами, истерика была предотвращена.
У Антона было расстройство аутистического спектра, и ему было особенно трудно справиться с разочарованием. Его мама Анна поделилась на семинаре своей историей.
Я обещала Антону, что, возвращаясь от дяди и тети, мы остановимся поиграть в детском парке. Но мы задержались, и, когда проезжали парк, Антон уже спал в машине. Я не собиралась его будить и надеялась, что он проспит всю ночь, но, когда отец переносил его уже дома в кровать, сын проснулся.
Он сразу сообразил, что парк ему не светит, и начал плакать:
– Ты обманула, ты обманула!
Я попыталась объяснить, что он заснул, но это только усилило его ярость. В конце концов я сказала:
– Тебе так нравится этот парк… И ты так хотел там играть. Ты хотел, чтобы мы тебя разбудили!
– Ну да.
Я взяла бумагу и карандаш и начала рисовать.
– Что тебе больше всего нравится в парке?
– Качели, – ответил Антон, и я изобразила качели.
– И еще большая горка.
Я нарисовала. Антон пририсовал на горке большой снежный ком.
– А как насчет мостика?
– Да, да!
Я нарисовала мостик. Потом я нарисовала на мостике кошку и мальчика. Антон захотел повесить рисунок на стену в своей комнате, и мы прикрепили его над кроватью. Это был исключительный вечер!
Майкл тоже с энтузиазмом воспринял идею изображения чувств.
Я собрался будить четырехлетнего Джейми – пора было идти в сад. Он закопался в одеяло и заявил, что никогда не встанет и не пойдет в детский сад, он его ненавидит!
Я слегка погладил его по спине и сказал:
– Вижу, ты действительно не готов вставать. Я пойду вниз и приготовлю завтрак, а ты спускайся, когда будешь готов. У меня там есть бумага и цветные мелки, и ты сможешь нарисовать для меня, какой твой садик плохой.
Примерно через пять минут Джейми притопал вниз и плюхнулся на стул около кухонного стола.
– А где бумага и мелки?
Ой-ой. На самом деле, я не верил, что сын придет.
Я быстро принес все необходимое, и Джейми начал яростно рисовать. Посмотрев на этот процесс, я спросил:
– Что это за красные штуки, рассыпанные по всему рисунку?
– Это огненные шары в детском саду, – ответил сын многозначительно.
Он сказал это с таким убеждением, что я просто не мог не спросить, правда ли у них саду летают огненные шары.
– Неееет! – Джейми произнес это так презрительно, как могут только четырехлетки.
Потом Джейми съел завтрак и радостно отправился в детский сад. А я больше никогда не слышал об огненных шарах.
Иногда чистого искусства недостаточно. Трехлетний сын Марии Бенджамин часто так злился, что пускал в ход кулаки. Вот что произошло, когда Мария предложила сыну изобразить свои чувства.
Бенни разозлился, потому что не смог пойти гулять с папой в выходной. Я дала ему бумагу и мелки и предложила:
– Нарисуй, как ты разозлился.
Бенни отказался и отшвырнул мелки. Я хотела отступить, но мне нужна была история, которую можно было бы рассказать на семинаре. И я не оставила попыток.
Взяв мелок, я сказала:
– Вот как ты злишься!
Я сердито потыкала мелком в бумагу, как будто атаковала ее. Мелок сломался, Бенни схватил его и начал водить им по листу. Это принесло ему большое удовлетворение. Потом он начал рвать листок с каракулями на мелкие кусочки. Я подбадривала его возгласами:
– Ого, как ты злишься!
Полностью изорвав бумагу, он посмотрел на получившуюся кипу и захихикал:
– Смотри, как я разозлился, мамочка!
– Да, по-настоящему разозлился. Бедная бумага. Как будто тигр разорвал ее когтями.
Бенни пошел прочь и попросил перекусить. Я дала ему несколько яблочных чипсов. В течение дня он пару раз подходил к кучке бумаги и говорил с большим удовольствием:
– Посмотри, как я разозлился!
Отмечайте эмоции.
Преувеличивайте!
Некоторые родители рассказывали, что, когда они пытались признавать чувства детей, те, казалось, приходили в еще большую ярость. Инструмент не работал. Я попросила привести пример.
Тони ответила:
– Я сказала своему сыну Томасу: «Ты выглядишь сердитым». Томас раздраженно фыркнул: «Я не выгляжу сердитым. Я СЕРДИТ!»
«Ты выглядишь сердитым»… Я сразу представила, как она это говорила. С ровной, успокаивающей интонацией. Если точнее, она призывала его успокоиться. Однако на самом деле это приводит в бешенство – призыв успокоиться, когда ты злишься.
Другая мама, Сара, немедленно согласилась со мной.
– Что верно, то верно. «Успокойтесь…» Это то слово, которое я никогда не разрешаю произносить своему мужу. Пусть только посмеет, я ему голову оторву! Вот только представьте: день просто ужасный. Дети как с цепи сорвались, да еще и на улице дождь. В конце концов я собрала их и повела в кино, но оказалось, что сеанса нет. Нам пришлось возвращаться домой, и всю дорогу они ныли…
Сара была явно раздражена, и я ласковым до омерзения голосом сказала:
– Мне кажется, ты расстроена, да? Но это нормально – иногда огорчаться, если у тебя дети.
Вся группа отреагировала одинаково – явным неприятием моих слов.
– Ладно, ладно! – засмеялась я. – Дайте мне второй шанс!
Теперь я отреагировала совсем по-другому:
– Да-а, неприятно! Похоже, это был один из тех ужасных дней, когда кажется, что все против тебя.
– Вот именно! – произнесли вслух несколько человек, и я перевела дух. Всегда приятно, когда с тобой соглашаются.
– А ведь верно, так и надо, – сказала Тони. – Просто принять. Ненавижу этот слащавый фальшивый тон, когда начинают сочувствовать.
Очень важно вести себя естественно, когда вы признаете чужие эмоции. Никому не понравится наигранность и уж тем более назидательность. Поройтесь и найдите нужную эмоцию. Будьте искренни!
Мы продолжили работать. На следующем занятии мои слушатели рассказали об изменениях, которые произошли со сменой тона.
Вы уже знаете, что мой Бенджамин рыдает по самому незначительному поводу. А я, признаюсь, довольно часто использовала фальшивый успокаивающий тон, из опасения, что сын окончательно выйдет из себя. Но это никогда не работало! Прошлым вечером он устроил истерику из-за того, что надо было идти ужинать, а он никак не мог расстаться со своим новым велосипедом – настоящим, для «больших мальчиков». Он орал так, будто его режут. И я, вместо того чтобы успокаивать его, резко сказала:
– Ты хочешь продолжать кататься на велосипеде?
– Да, – трясущимися губами, утирая слезы, ответил он.
– Держу пари, Бенни, ты бы с удовольствием поел прямо на велосипеде!
Сын недоверчиво кивнул.
– А еще мне кажется, что ты бы поехал на своем велике прямо в кровать, когда придет пора укладываться спать! И катался бы во сне…
Снова «да»; слез как не бывало – теперь Бенни смотрел на меня с любопытством, а я еще больше вошла в роль.
– Слушай, вот будет здорово прокатиться на велосипеде под водой, когда ты пойдешь поплавать в бассейн!
Бенни рассмеялся, слез с велосипеда и отправился ужинать. Заметьте, без всяких уговоров и вот этого «успокойся»!
Моя жена Джен с трудом одевает дочь по утрам. Каре только два, но она у нас та еще штучка. Крутится и вопит, потому что ей нравится ходить голышом. Джен пытается признать ее чувства, старается спокойно объяснить, почему нужно одеваться, когда отправляешься в детский сад, но ничего не помогает.
И вот Джен решила применить совсем другую тактику. Я вдруг услышал, как она кричит: «Тебе нравится быть голой! И ночью и днем! Ходить голой дома, ездить в машине, играть в детском саду!»
Потом я услышал крик Кары: «ГОЛАЯ, ГОЛАЯ, ГОЛАЯ!»
Я понял, что все это время Джен напяливала на нее одежду, потому что вниз дочь спустилась, полностью одетая. Не могу сказать, что мне эти вопли понравились, но Джен сказала, что в этот раз собрать дочь в сад было легче легкого.
Иногда ребенок хочет что-то, что невозможно получить. Вашим первым порывом бывает, как правило, объяснение, почему это невозможно: почему нельзя желание удовлетворить. Это рациональный подход.
И что, это вам помогает? Не особенно.
Ребенок не понимает вашей логики? Как только вы приступаете к объяснениям, он начинает рыдать и вопить?
Вы не одиноки!
Моральные страдания ребенка невозможно успокоить путем обоснованных рассуждений.
Для таких моментов существует удивительный инструмент. Дайте понарошку то, что не можете дать на самом деле.
Когда ребенок рыдает в машине, потому что вы не купили ему конфет, не стоит читать лекцию о вреде сладкого для зубов. Согласитесь с ребенком!
