Обжигающий след. Потерянные

Глава 9. Чтец

На нее глядел знакомый светловолосый парнишка в гимнастерке, в глазах – желание услужить.

– Рад вас видеть в здравии, Демьян Тимофеевич. С прибытием. Вот, три дня как пришли запрошенные вами бумаги из закрытого архива.

На стол перед вэйном легла тонкая папка.

– По табору Рупув не много, – продолжил паренек. – Ничего необычного. Кражи, три смертоубийства. Два – из-за дележа, одно – из ревности, за убитого расплатились – семья откупилась. А это… вот, пожалуйте, допуск только у вас. – Голос паренька понизился до шепота. – Бумаги по Бут-Шеро.

Вторая папка, толстая и потрепанная на краях, придавила весом свою чахлую предшественницу.

– Спасибо, Мокий, и ступай, – отпустил паренька Демьян.

Рука его легла на папку, затем сделала быстрый неясный пасс над ней. Обложка на миг полыхнула зеленым сиянием. Вэйн открыл документы: списки, даты, суммы, имена… Он просматривал их так быстро, что видящая не успевала вникнуть в суть.

* * *

Путь к школе изменился. Семейство Алевтины Кадушкиной проживало на окраине Оранска, где особняки так же трудно встретить, как грибы зимой. Тиса топала по улочкам мимо самых обычных одноэтажных домиков, будто бы она в Увеге. Мороз пощипывал щеки и сушил губы. С неба сыпалась ледяная крошка. Люди встречались все больше улыбчивые. Неудивительно: впереди ожидались предсотворенские недели с весельем, колядками, ряжеными.

Сотворение – великий праздник и начало нового года. Единый созвал пятерых святых и создал Хорн. А потом слепил и самого человека по своему образу и подобию. Да только ни души, ни жизни в человеке не было. Свистулька глиняная – и та живее казалась. Тогда отдал Единый свою душу и кровь до последней капли ради жизни человечества. Интересно, пожалел ли он о принесенной жертве когда-либо? Ведь в глине закралась грязевая примесь, и потому люди получились не такими совершенными, как задумывал творец.

Тиса посторонилась, пропуская бегущую ораву ребятни.

Вскоре улица Заречная задала крюк к реке. Дома отступили, предоставив Патве пологие берега, которые по весне затапливались паводком. Девушка взошла на каменный мост и обозрела с его высоты открывшуюся картину. Река лежала подо льдом, еще достаточно тонким, чтобы сквозь него виднелись черные воды. По льду гонял поземку гуляка-ветер. Вдоль берегов холмиками полегли низкорослые камышовые заросли. Ближе к мосту лед истончался, и река медленно вливалась в каменные борта, чтобы превратиться в канал, берущий начало с этого места и тянущийся через весь город на север. Тиса сняла перчатку и провела пальцем по каменному парапету, слегка припорошенному снежной крупой. Тихо и так спокойно наедине с природой, что хочется стоять здесь вечно. Смотреть вдаль. Слушать поскрипывание одинокого фонаря, стерегущего мост. И чувствовать, как тает снег под пальцами. В прошлую зиму они с Ричем лепили снеговика в палисаднике лечебного корпуса. Костыль не позволял мальчишке работать обеими руками, и он катал ком одной. Потом вместе уселись на лавке и придумывали снеговику имя. Теперь Рич может лепить снеговика двумя руками. Это хорошо. Жаль, что она, наверное, этого не увидит. Или увидит, но только в видениях.

Далеко в сизой дымке глаза девушки различили движение. Вдоль левого берега двигались пять черных точек. То ли свора собак, то ли кабаны выбрались из перелеска к реке. Тиса поняла, что слишком задержалась на мосту. Опаздывать на урок чревато. Вернув перчатку на замерзшую руку, девушка поспешила дальше.

И все же она немного опоздала, минут на пять. Поверила словам Алевтины, что до Боровой недалеко. Несмотря на утренний час, клуб держал двери открытыми. А внутри уже что-то творилось – что-то веселое, потому как смех Люсеньки и Строчки слышался даже из коридора.

Как потом выяснилось, Клим и скорописец свой номер решили вспомнить, ту самую «повторишу». А заключалась она вот в чем. Мужчины стояли по разные стороны от ширмы. Стручков делал какое-то движение. Ложкин на пару секунд уходил в видение, затем возвращался и повторял движение.

– А я в-вот так! – Строчка подходил к делу с душой.

Явно в парне зарыт талант танцора и потешника одновременно. Виталий так ловко и озорно размахивал руками, ногами, головой вертел, а Клим с лицом до того уморительно-сосредоточенным «повторял» за ним, что Тиса невольно хихикнула и с удовольствием присоединилась к зрительницам. Старушка привратница в удивлении цокала языком, прижимая клубок к груди. Клара скептически кривила губы, стараясь сдержать улыбку. А Люсенька откровенно рукоплескала: «Браво!»

Заметив прибавление публики, Строчка так разгорячился, что чуть ли не вприсядку пустился.

– Эх-ма!

Тут-то Климентий и свернул представление, когда понял, что уже лупит себя по бедрам, а от очередного маха ноги ширма готова сложиться пополам.

– Как здорово! – Восхищенная Люсенька утирала слезы с глаз, выступившие от эмоций. – Молодцы! А можно я тоже покажу?! – Сложила ладони лодочкой. – Ну пожалуйста!

Ложкин посмотрел на прибывшую ученицу и, по-видимому, посчитав, что урок может подождать, позволил Люсе поменяться со Строчкой местами.

Девушка встала за ширму, подняла руки и закачала ими из стороны в сторону.

– Я березка на ветру! – объяснила с умиротворенным выражением лица.

«Странная она все же немножко, как и все мы», – подумала Тиса.

А Клим так легко входит в поиск, что невольно позавидуешь. Притом не сидит, а стоит! Ей же обязательно надо лечь, чтобы сконцентрироваться и «увидеть»! А как быстро он выходит, эх. И не теряется, как некоторые непутевые видящие, вспоминая, с какой луны свалился и где находится. Сможет ли она когда-нибудь так же?

Клим вынырнул из видения и трижды хлопнул в ладоши. Тут только Тиса поняла, что уже несколько минут не сводит с учителя пристального взгляда. И это заметила не только она.

– Ну все, хватит! – фыркнула Клара. – Повторили, и будет. Делу время, потехе час. Строчка, ты мне обещал найти запись по результатам сентябрьских образцов. А Тисе Лазаровне, судя по всему, не терпится начать урок.

Слова прозвучали едко, и Войнова отчего-то почувствовала себя виноватой. Можно было сказать что-то в свою защиту, но растерялась. Бог с ним, с уроком. Она вовсе не желала быстрого окончания представления – в последнее время нечасто выпадает случай повеселиться.

Но Клару как-то негласно послушались все.

Учитель пригласил Тису в кабинет и закрыл дверь. После «повториши» он выглядел взлохмаченным, на щеках играл румянец, белая рубаха расстегнута на пару пуговиц у горла.

– Вам понравилось? – серьезно спросил Ложкин, занимая свое место за письменным столом.

– Очень, – улыбнулась Тиса.

Блондин скривил губы.

– Чушь полнейшая!

Брови девушки взметнулись.

– И этот номер, и концерт, – продолжил он, приглаживая волосы. – Вот этим надо заниматься, – указал на книгу, которую Тиса не сразу заметила среди бумажного беспорядка на столе, – а я скомороха изображаю.

На обложке фолианта красовался необычный вензель, словно из древних писаний.

До сего дня Клим ни разу не посвящал ее в свои мысли. А сегодня отступил от правила.

– Что это за знак?

– Вязаль Гатчиты. Если мы найдем курган, то на нем будет наложена именно такая печать. Составная кастская руна. Вот эта галка означает «прикосновение», а эта завитушка, похожая на поднявшуюся кобру, – «золото».

– Вы ищете перо, что камень превращает в золото, – вспомнила разговоры.

– И его тоже, – со всей серьезностью ответил блондин. – И, если министерство продлит денежное обеспечение, мы его обязательно найдем.

«А ведь он в самом деле верит в то, что говорит, – подумала Тиса. – И заражает своей верой других».

– Видите ту карту, Тиса Лазаровна? – Учитель поднялся и, вертя в пальцах карандаш, указал на крестики. – Мы брали грунт с разных мест, и только в двух местах он имел высокую долю марганцевой зыди. А Онуфрий Гатчита, как мы знаем из Вековечных свитков, умывался водой из ручья, вода в котором имела густой розовый оттенок. Это здесь, в предгорье! В Вязовке! Мы перерыли половину деревни. Осталось исследовать лишь этот склон.

Клим с силой сжал карандаш в кулаке и вдруг замолк на несколько секунд.

– О чем это я? У вас урок. Я заговорился, простите. Поведайте, что у вас с поиском? – Он вернулся в кресло.

Тиса вздохнула. Рассказывать было почти нечего. Искала – не нашла. Точка.

– Ясно, – кивнул Ложкин, выслушав. – Все равно продолжайте пытаться. Вы знаете что-нибудь о шуйской методике мечтаний?

Девушка отрицательно покачала головой.

– Возьмете в библиотеке эту брошюрку… – Он быстро начеркал карандашом на бумаге название. – Номера мечтаний: 10, 55, 112. Вы должны каждый день представлять себя центром мироздания. Солнцем, что освещает землю. Ваша задача – осветить каждого человека, заглянуть лучами в каждый дом. Научиться не стесняться вторжения в личную жизнь людей. Вы же не оставите кого-то без солнечного тепла, так ведь? Да-да, не смейтесь, уважаемая. Это не шутка. Вот смотрите, когда я вхожу в видение, я полностью убежден в его важности и в своем праве видеть. Дар слушается тогда, когда вы подходите к нему серьезно…

Учитель сегодня говорил много и интересно. И о своем опыте, и об опыте других искунов. В итоге заставил-таки ученицу закрыть глаза и представить себя светилом. И Тиса старалась как могла. Получалось с трудом. Все же она бестолковая ворона.

– Теперь ищите Стручкова, – велел Климентий, беря в руки книгу с той самой кастской печатью на обложке. – Он человек и желает вашего солнечного света. Давайте. Если удобней в кресле, извольте, предложу перебраться в гостиную.

Вот так, с легкой руки и благого напутствия, Тиса провалилась в очередное видение. Дар снова предъявил ей свой туманный лик. Девушка же честно попыталась уверить его, что она – солнце. Дар долго и ехидно смеялся над ней, разбрасывая кисейные клочья. Затем отправил… к вэйну.

* * *

Демьян затушил сигару. Этак она курильщицей станет. Того и гляди пристрастится. Гадость. Вэйн вдохнул морозного воздуха из форточки и сел за стол. С разворота раскрытого досье глядели девять персон – кочевые бароны, участники совета Бут-Шеро. Костер и сидящие полукругом люди. Во рту каждого второго – кальянный мундштук. Все смуглые, в ярких штанах и кожаных безрукавках, расшитых золотой тесьмой. Головы прикрывают алые платки, прихваченные тяжелыми обручами, украшенными безвкусно и вычурно каменьями. Драгоценными? Скорее всего. Иначе откуда тогда пресыщенные властью взгляды? Художник весьма талантлив. Акварель, масло? Нет, больше похоже на темперу.

Одно из лиц привлекло большее внимание Демьяна. Взгляд выхватывал строчки. «Михос Багеччу, родился в шестьдесят восьмом, в Шеро избран в девяносто втором… к власти пришел, организовав кровавую расправу над правящей семьей рода… в делах стражи г. Ольмени отмечено несчастным случаем, расследование не проводилось… несколько раз перехвачен конфискат… контрабанда: оружие, мак, золото…»

Взгляд вэйна сместился ниже и заскользил по предпоследнему абзацу. «Коллекционирует старинные клинки хасской стали… Любимица среди наложниц последние три года – чернокожая ассийка по имени Забира… пятого года рождения. Среди других слабостей – азартные игры. Последние десять лет наиболее предпочитаемый вид развлечений – бои оборотней… Владелец теневого клуба "Рваная глотка"…»

Тиса ощутила беспокойство. Почему он читает это? И как это связано с Ричем?

В дверях возник Мокий, и чтение прервалось.

– Демьян Тимофеевич, Грача нет. Говорят, опять в Валугу улетел. Как появится, его к вам Сечка отправит.

– Сойдет, – одобрил новость вэйн и захлопнул папку, при этом она на миг снова полыхнула зеленым. – Мил друг, давай-ка отправь эти бумажки обратно в архив. И можешь быть свободным.

Паренек убежал выполнять задание. Следом вэйн покинул кабинет, захватив пальто. Коридоры, незнакомые Тисе лица. Хотя не все.

Роман Валентович Политов так торопился зайти в портал, что не стал останавливаться ради беседы. Лишь махнул рукой.

– Из Вэйновия прибыл нам в помощь твой давний знакомец! – подмигнул управной ССВ. – Жди гостя, Демьян.

И исчез в прямом смысле слова в арке перехода.

Хмыкнув себе под нос, колдун продолжил путь. Проходя мимо многочисленных дверей, он замедлил шаг и неуверенно остановился перед одной из них. Вывеска привлекла его внимание – «Отделъ искунов». Заходить вэйн не торопился. Так и стоял, буравя взглядом буквы, и, кажется, задумался.

Тиса ощутила легкое покалывание в голове, но не придала этому значения.

– Что за изнань?.. – Вэйн поморщился, касаясь виска. Он резко обернулся, тело напряглось, а рука сжала рукоять скипа.

– Невзоров! Дем! Сколько лет, сколько зим! – Навстречу шел человек в длинной синей хламиде, улыбающийся от уха до уха, хотя глаза оставались серьезными. Парик на нем был белый и круглый, как шапка одуванчика. Пара шагов, и он сжал вэйна в объятиях. – Как я рад тебя видеть, дружище! Быстро же ты просек, опер. Знатный блок соорудил! Такой неделю ломать, не меньше. Уважаю.

– А ты, Юлий, смотрю, все так же любишь втихую в головы забираться, – огрызнулся главвэй. Но Тиса ощутила, как расслабилось его тело, а ладонь отпустила рукоять скипа.

– Да ладно тебе, Невзоров! Злишься, что ли? А помнишь, как мы в Вемовейском на первом потоке пирожки со столовой таскали? Без меня ты бы не знал, когда сунуться. А тетка-раздатчица любила помечтать за стойкой, ха-ха… о нашем ректоре. Кто б знал, а?!

Невнятное хмыканье в ответ. Но все же слабая улыбка появилась на губах Демьяна.

– Юлька, ты все такой же сумасшедший.

– А ты исхудал, как обглоданная кость. Здесь что у вас, не кормят, что ли? – продолжил «одуванчик», оглядывая главвэя. Его неопределенного цвета глаза имели еще одну странность – они очень редко мигали. – Иль дела замучили? Это связано как-то с видящей, что тебя прочитала?

Если до сей минуты Тиса старалась отстраняться от чужой беседы, то на этом моменте попытки с треском провалились, и сознание полностью сосредоточилось на разговоре.

– Кстати, – «одуванчик» будто что-то осознал, – хочешь сказать, она это сделала через «мыло»?! Через это, да? – Юлик рассмотрел связку оберегов на шее друга. – Потенциал ой-ей! Это по которому делу ты расследование вел? Но видящую, друг, надо бы передать в Вэйновий. Сам понимаешь. Таким даром не разбрасываются.

«Куда передать?» Тиса ощутила, как поднимается внутри волнение.

– Удачно ты ее нашел, – продолжал как ни в чем не бывало тот, кто без спроса решил вершить ее судьбу. – Слушай, Дем, не смотри так, словно хочешь застолбить мне место в семейном склепе. С твоей профессией это, знаешь ли, не смешно. Я нервничать начинаю.

– Пошли-ка. – В коридоре появились люди, и Демьян подхватил знакомого под локоть и поволок его за собой.

– Точно убьет, – охнул «одуванчик».

Войнова со злостью подумала, что это был бы неплохой выход – стукнуть по голове «пушистого» чудака, чтобы выбить из него опасные мысли. Но, может быть, речь все же не о ней?

– Перестань паясничать, Юлий, – фыркнул Демьян. – Надо же понимать, о таких вещах не кричат посреди площади. Идем в мой кабинет.

– А потом в столовую? А то без еды у меня мозги сохнут.

– Тот-то и видно. Как ты вообще здесь оказался?

– Прислали помогать вашим чтецам. Не справляются они. Нащупали смертный блок на каком-то то ли таможеннике, то ли почтальоне. А в головушку попасть очень надо. Вот Вэйновий и выделил самого сильного чтеца – меня, естественно. – «Одуванчик» самодовольно усмехнулся. – Вон тот богатырь тебе завидует, кстати, – переключился чтец мыслей на идущих мимо служащих ССВ, – не против с тобой силушкой помериться, самоубийца. А этот бледнолицый, вот чудила-то! Думает, что ты – князь! Представляешь, Невзоров?! Ха-ха! Или это правда? А этот лупоглазый животом мается, бедолага.

Главвэй прибавил шагу.

В кабинет они чуть ли не ворвались. Демьян ловко усадил бывшего сокурсника в кресло, развернул его к себе. Оперся руками о подлокотники и какое-то время не сводил с «одуванчика» глаз.

– Ты определенно меня пугаешь, Невзоров. Странный ты какой-то, – произнес человек, который сам с натяжкой подходил под эпитет «нормальный».

– Ты не должен был читать мои мысли, – прорычал Демьян.

– Ну прости, дружище. Не сдержался. Ты ж знаешь, это выше меня, – покаялся бессовестный чтец. – Это из-за видящей ты так разозлился? Так радоваться надо! Отыскал алмаз в г… глуши родимой империи. Осталось сообщить в Вэйновий о ней.

«Не надо!» – Тиса поняла, что еще немного – и ее накроет паника. Что речь идет именно о ней, сомнений не осталось.

Демьян выдохнул, будто призывая себя к терпению.

– Ты не будешь никому сообщать.

– Да? – удивился Юлий. Так и хочется выщипать его парик. – А почему?

«Ну, Политов, удружил, – процедил под нос главвэй, – мог бы и предупредить по-человечески».

– Потому что не будешь. – Колдун отнял руки от подлокотников и сплел их на груди. – Эта видящая не хочет работать на Вэйновий.

– Так убеди! Ты ж умеешь!

Вэйн с досадой процедил:

– Доубеждался уже… – Он запустил пятерню в волосы. – Но ты можешь и не понять… – Демьян тройку секунд раздумывал, прежде чем продолжить. – Помнишь свой долг, Юлий Аврельевич Жигаль?

Вопрос произвел странный эффект. С «одуванчика» вдруг спала вся дурашливость, и лицо его стало предельно серьезным.

– Помню, конечно. Ты спас мне жизнь. Я у тебя в долгу.

– У меня есть к тебе просьба в счет долга.

На какое-то время повисла тишина, в которой отчетливо слышался скрип кожаной обивки – Юлий ерзал в кресле.

– Конечно, – согласился он осторожно. – Что ты хочешь, чтобы я сделал? – Похоже, он чего-то боялся.

Демьян ждал этого вопроса.

– Ты никому не расскажешь об этой видящей. Никому. Понял?

Чтец расслабил плечи и, кажется, облегченно выдохнул:

– Не продешевил ли?

– Нет.

– Занятно, – протянул задумчиво. – Неравноценная же плата. Мог бы и раньше сказать, что девчонка неприкосновенна. Не пришлось бы забирать долг.

– Ничего. Так надежнее, – Демьян скривил губы, – знаю я, как наши вэйновские «гончие» вербуют людей. Выбора они обычно не предоставляют.

На лицо «одуванчика» вернулось счастливое выражение.

– Прости, Дем, я, должно быть, снова наболтал лишнего. Как всегда, не смог сдержаться, впечатлительный больно. Не каждый день встречаешь старого друга-однокашника, так ведь? Но за девчонку больше ни словечка – молчу как жмурик. Ой, так живот рулады выводит… Пошли-ка со мной в столовую поедим, а?

Тиса держалась за косяк двери. Ноги дрожали, будто бежала версту. Давно ее так не штормило после видения.

– Неудивительно, что вы себя неважно чувствуете, – усмехнулся учитель, убирая в сторону листы с колонками расчетов. – Три часа безотрывного видения в фазе свыкания с даром – это вам не семечки щелкать. Присядете?

Покачала отрицательно головой. Три часа на диване в гостиной! Интересно, кто ее перенес с кресла на диван?

– Я уже понял, что не Стручкова вы все это время наблюдали, – продолжил блондин. – Должно быть, вопрос покажется вам из ряда личных, но, может, расскажете, кого вы видите в этих видениях?

Ответить сразу, без заминки, не привлекая внимания, не получилось. Растерялась. Сглотнула ком в горле, прежде чем прохрипеть:

– Знакомый… давний.

– Значит, не родственник?

– Нет.

Слава Единому, на дальнейшие расспросы учитель не решился. Но, кажется, он и так понял.

– Что такое «мыло»? – Ее вопрос прозвучал тихо, но Ложкин услышал.

– Если я верно понял, вы сейчас не о мытье в бане толкуете? – Он иронично улыбнулся. – Тогда поздравляю. Наконец-то вы начали задавать вопросы по дару.

Уж не издевается ли он над ней в отместку за то, что отвлекла от бумажек?

– Думал, не дождусь. Вы все же садитесь, в ногах правды нет. – Подождал, пока девушка послушно доковыляла до сиденья и опустилась на него. – Как известно, если есть яд, то есть и противоядие. Вот и от глаза искунов можно спрятаться, Тиса Лазаровна. Ныне известны только три способа. Первый – это синий дракон, то есть нахождение вблизи древнего. Причина, насколько слышал, – искажение эфирных полей. Потому-то в Бирюзовое плато часто стремятся попасть беглецы, имеющие проблемы с имперской стражей. Драконы их быстро находят и выдворяют, но это последних не останавливает. Второй способ еще более трудновыполним. Морская впадина посреди Зеленого моря. Подходит только для утопленников, как понимаете. Ну, а третий, самый удачный – разработка нашего славного вэйноцеха, называется коротко «мыло». На вид – безделушка какая-нибудь, но со сложным накладом. Объекту достаточно иметь при себе ее, и всё: у искунов сплошная муть вместо видения. Я удовлетворил ваше любопытство?

Войнова кивнула. Разговор из видения стал теперь более понятным и оттого не менее тревожащим. Только этого ей не хватало. Сильного дара, который всем вэйноцехам назло видит через всякие защитные штуки. Боже! А ведь ее чуть удар не хватил во время видения. Ни на какой Вэйновий она работать, естественно, не желает. И, слава Единому, Демьян нашел средство разубедить своего упрямого друга докладывать о ней. Хоть это ему и стоило долга. Тиса вдруг осознала, что, несмотря на ее нелестное отношение к вэйну, она искренне благодарна ему за вмешательство. Почему он это сделал?

После памятного рассказа Демьяна о своем детстве она ясно представляла, на что способен Вэйновий, дабы затянуть талантливую фигуру на свое поле. Страшно даже подумать, что бы она делала, заявись такие люди под ее крышу с предложением работы. И как бы перекроили ее жизнь, чтобы вытрясти нужное согласие. Слава Единому, на сей раз ее миновала подобная участь. Но на будущее надо быть теперь втройне осторожной, рассказывая что-либо о своем даре.

Тиса поняла, что уже пятнадцать минут вполуха слушает учителя, рассуждающего о действии «мыла» и иже с ним. И лишь одна фраза заставила девушку прислушаться. Она не касалась вэйновской разработки, но оказалась насущней некуда.

– Имею обязательство напомнить, что на следующей неделе вам надлежит появиться в учетном отделе и внести оплату, если не передумали продолжать заниматься.