Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Чувствую, что мы вдруг стали совершенно чужими друг другу
За их столиком повисла тишина. Такая плотная и такая абсолютная, что Милана не слышала ни приятную музыку, звучавшую в зале, ни весёлый звон посуды и столовых приборов, ни даже собственные мысли.
– Чётко, красиво, – подумав, сказала она. – Но ты совершенно забыла спросить, чего я хочу от своей жизни.
– Да ты ещё сама это не поняла, – Мартина вновь выглядела раздражённой и перешла в наступление. – Поверить не могу, что ты не воспринимаешь это всерьёз. Это и есть история твоей любви. Тебе просто вдруг повезло на хорошие взрослые отношения, а ты начала строить из себя малолетку.
Милана решила отвечать только на те реплики, которые меньше всего её цепляли.
– Ошибаешься. Я всё воспринимаю всерьёз, – сказала она, стараясь избавиться от гулкого звона, стоящего в голове.
– И потому ведёшь себя, как последняя дура? То прилетаешь, то улетаешь, то идёшь на контакт, то убегаешь от серьёзных разговоров. Только от чувств не сбежать, Милана. Они всегда будут в сердце, а не в оставленной стране.
Это ты мне говоришь? Словно я не знаю, что такое терять любимых?! Словно в моём сердце уже тринадцать лет не живёт любовь к тем, кого нет на земле?! Словно меня сейчас не мучают те незаконченные отношения, которые я бросила из страха, когда впервые улетела от своих проблем, когда сбежала из Англии?!
– А ведь это ты научила меня улетать от нерешённых проблем! Помнишь, Италия? Разбитая ваза?
Милана с удивлением услышала, как собственный голос дрогнул.
Надо взять себя в руки, немедленно. Слёзы портят макияж, аппетит и настроение.
Мартина, казалось, не ожидала такого выпада.
– Жаль, что из всех моих уроков ты усвоила только это, – помедлив, сказала она.
– Не только, – Милана отрицательно покачала головой и улыбнулась. – Ещё «пробуй – потом решай». Отличный совет, принёс мне много проблем.
– Всё? – Мартина вскинула брови. – Больше я тебе ничего не испортила?
Как же не хотелось с ней ссориться, но… Пришла пора правды.
– Испортила. Открытие «Atlantis». Если бы ты и вправду желала мне счастья, ты бы меня предупредила о Габриэль, – Милана ощутила, как накопившиеся невысказанное рвалось наружу и наступила себе на ногу, чтобы замолчать.
Мартина посмотрела на неё с сочувствием.
– Извини, – вдруг сказала она. – Я не хотела тогда сделать тебе больно. Думала, так будет лучше.
– Могла бы меня спросить, – Милана посмотрела в свою тарелку, чувствуя, что аппетит к авокадо давно пропал. Её мучил иной голод: в душе возникла всепоглощающая пустота, жадно вобравшая в себя все позитивные моменты последних дней. Милане стало холодно.
– Я знала, что это временно. Послушай, он тебя любит. Даже Фарид это заметил…
Слова Мартины скользили мимо ушей.
– Мы с ним были, есть и будем слишком разные, – тихо сказала Милана. – Он не впустил меня в свой мир, когда я хотела войти, а теперь мне уже всё равно. Я изменилась, я хочу других отношений.
Услышь меня и перестань колоть своими безупречными логическими доводами. Ты делаешь мне больно, напоминая о тех, о ком я сейчас не готова была думать.
– Когда возможности опережают желания, вечно хочется чего-то недостающего, и тем, что имеешь, пренебрегаешь, – задумчиво изрекла Мартина.
– Что? – Милана удивлённо посмотрела на подругу.
– Просто никак не могу понять, в чём дело. У вас с ним всё было так хорошо, вы даже жили вместе!
По сути, не понимает.
– Он никогда не был откровенен со мной, а секс – не показатель близости.
Их взгляды встретились. Тёплые зелёные глаза Мартины смотрели на неё с новой эмоцией, ранее незнакомой Милане.
– Да ты извращенка похуже моей матери, – внезапно подытожила Стивенс.
Какая чудесная порция искренности. За что мне это, интересно?
– У тебя чудесная мать, сочту это за комплимент, – Милана отодвинула свою тарелку. – Я понимаю, что ты желаешь мне добра, но не порти мне настроение, пожалуйста.
Но Мартина проигнорировала её просьбу.
– Тебе просто ничего не надо от отношений. Ты не хочешь семью, ты не готова любить, и в деньгах ты не нуждаешься.
– И в этом моя проблема, да, – Милана кивнула. – У меня есть всё, чего я хочу. А то, от чего я отказываюсь, мне попросту не нужно.
Пойми, что мне так хорошо, и не смей судить о том, чего не знаешь. Я хочу семью. Очень. Уже много-много-много лет!
– Когда-нибудь ты устанешь от всего этого и вспомнишь мои слова, – устало вздохнула Мартина. – Тебе встретилось такое, что ты потом будешь искать всю свою жизнь. Я пробовала тебе помочь, а теперь не могу тебе больше мешать.
– Спасибо. Могла бы не стараться. Всё это – моя проблема. Тебе какое дело до моих непоняток?
– Просто я счастлива и желаю тебе того же. Настоящим счастьем хочется делиться, и я не могу смотреть, как дорогой мне человек совершает самую большую ошибку в своей жизни.
– Так отвернись и не мучайся.
– Окей, – сказала Мартина без тени обиды в голосе, но и без привычной улыбки. – Всё для тебя, милая. Всё, как ты хочешь. Только потом не жалей.
– Окей, – упрямо улыбнулась Милана…
…Уметь не сказать во время ссоры то, о чём потом будешь жалеть, – настоящее искусство, которым мало кто владеет. Ужасно больно терять любимых вот так. Мы вдруг стали совершенно чужими друг другу. Раз и навсегда…
Милана села в Bentley и некоторое время не решалась жать на газ, пытаясь успокоить свои нервные мысли. Затем медленно отъехала от ресторана, включив музыку на полную громкость. Окна открывать не хотелось: солнце, тепло, лето – всё казалось ей чужеродным и злым. Хотелось спать, хотелось плакать, хотелось спрятаться от безразлично жестокого мира правды, так не вовремя открывшегося ей.
Восемнадцать, awesome. Новые потери, новые шрамы. Чтобы не расслаблялась, видимо.
