Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Глава четвертая
Над выжженным ландшафтом Северной территории неслось облако пыли. За рулем лендровера сидел Грег, рядом с ним – Стефани. Позади них, приняв осанку балерины и глядя прямо перед собой, восседала Кейти Басклейн, экономка Эдема, занимавшая свою должность на протяжении вот уже сорока лет. Упрямая и непреклонная поселянка почти семидесяти лет от роду, она сжимала ружье 22-го калибра с таким видом, словно знала, как им пользоваться. Связка убитых кроликов у ее ног свидетельствовала, что так оно и есть.
Плоская, выжженная солнцем равнина протянулась от горизонта до горизонта, и гнетущее однообразие нарушал лишь один-единственный эвкалипт. Грег добродушно поглядывал на тянущиеся заросли вечнозеленых австралийских кустарников. У него было хорошее настроение. Эдем понравился ему куда больше, чем он предполагал. Стараясь не рассердить его, Стефани украдкой наблюдала за ним. Она уже научилась остерегаться его переменчивого расположения духа и избегать провоцировать то, что она называла его темной стороной. Должно быть, в прошлом с ним что-то случилось, решила она. Что ж, со временем он сам ей обо всем расскажет. А ее любовь поможет ему забыть об этом.
И вдруг мотор лендровера чихнул и заглох, после чего машина остановилась на сухой и пустынной дороге.
– Когда ты в последний раз заправляла его, Кейти? – осведомилась Стефани. – У нас закончился бензин?
– Нет, бензомер показывает, что горючее есть, – сказал Грег. – Наверное, воздушный фильтр разболтался. Или в карбюратор попала пыль. Мне придется снять эту штуковину и промыть ее. – Он спрыгнул с водительского сиденья, чертыхаясь себе под нос.
Из-под полей своей потрепанной шляпы Кейти с презрением взглянула на него, а потом вынесла приговор:
– Паровая пробка.
– Это еще что такое, Кейти?
– Паровая пробка – она и есть паровая пробка.
– Не беспокойтесь. – Из-под поднятого капота выглянул Грег. – Я думаю, это – карбюратор.
Кейти выразительно закатила глаза, глядя на Стефани, после чего с удивительным для ее возраста проворством выпрыгнула из джипа, подошла к радиатору и локтем отодвинула изумленного Грега в сторону.
– Образовалась паровая пробка, – многозначительно заявила она. – Ты ехал слишком медленно, что и стало тому причиной. Отойди, я сама все исправлю.
– Кейти прекрасно разбирается в моторах, дорогой, – нервно вставила Стефани. Она настолько боготворила Грега, что не могла допустить, чтобы кто-либо обращался с ним неуважительно. Но последние пятьдесят лет Кейти с одинаковым презрением относилась как к людям, так и к диким зверям, и не собиралась делать исключение для мистера Марсдена.
Склонившись над двигателем, Кейти поковырялась в нем.
– Я была права, – объявила она. – Волноваться не из-за чего. Остается только дождаться, пока он остынет.
– Удивительно, как это вы до сих пор не открыли авторемонтную мастерскую, – язвительно заметил Грег. С момента знакомства со старушкой он прочувствовал по отношению к себе ее антипатию, и все его усилия очаровать ее потерпели крах. Но она невозмутимо проигнорировала его укол.
– Не беспокойся, сынок, я бы запросто могла ее открыть, – искренне сказала она. – Если бы захотела. Но теперь на этом денег не заработаешь. Сейчас никто не желает работать так, как когда-то пахали мы. Все ищут бесплатную еду или талоны на обед.
Стефани охватили дурные предчувствия. Грег относился к деньгам очень щепетильно и не выносил тех, кто отзывался о них с пренебрежением.
– Давай немного пройдемся, дорогой, – с деланной веселостью воскликнула она.
– Если ты настаиваешь. Но она действительно знает, что делает? – спросил он, когда они двинулись прочь, достаточно громко, чтобы Кейти услышала его.
– Ты всегда можешь положиться на Кейти, дорогой.
– Хорошо. Очень хорошо.
Грег заулыбался во весь рот, игриво подталкивая ее и строя рожицы. Стефани, из последних сил сдерживая смех, сорвалась с места.
– Эффи! – понесся им вслед пронзительный окрик Кейти. – Спрячься под деревом, пока мы не поедем дальше, – солнце обожжет тебе кожу, слышишь?
Молодожены вдвоем направились к одинокому дереву, хихикая, как дети, и в приподнятом настроении достигли подножия огромного эвкалипта. Запыхавшись, Стефани прислонилась спиной к шершавой коре, а Грег остановился перед нею, упершись руками в ствол по обе стороны ее лица. «Как же он красив», – подумала Стефани, с обожанием вглядываясь в его черты. Словно прочтя ее мысли, Грег наклонился к ней, чтобы поцеловать в полуоткрытые губы. Но едва он успел пошевелиться, как позади грохнул выстрел и над головой у него просвистела пуля.
– Господи Иисусе! – Испуг Грега выглядел комично. – Старая грымза… она же могла убить меня.
– Давай будем вести себя прилично, дорогой, – с притворной кротостью предложила Стефани. – Не думаю, что Кейти с пониманием отнесется к нашим амурам на свежем воздухе.
Стефани искренне радовалась тому, что прислушалась к своему шестому чувству, которое настойчиво посоветовало ей прервать круиз на яхте и поскорее увезти Грега в Эдем. Здесь она всегда обретала покой, и приветливый старый особняк, со своим увитым розами крыльцом и беседками, величественным тенистым садом и убегающей к горизонту холмистой равниной позади, не подвел ее и на этот раз. К тому же здесь Грегу нашлось чем заняться. Он с удовольствием долгими часами играл на корте в одиночестве, а теннисные мячи ему охотно подносили детишки аборигенов, которые жили на ранчо. Он с восторгом обнаружил в Эдеме превосходный плавательный бассейн, хотя тот факт, что Стефани не умеет плавать, чему виной был несчастный случай в детстве, стал для него настоящим открытием. «Нам еще многое предстоит узнать друг о друге, – удовлетворенно думала она. – Что ж, здесь у нас есть для этого и время, и покой».
Но ей, разумеется, пришлось признать, что некоторые вещи в Эдеме не имели для Грега столь же важного значения, как для нее. На местный люд он не обращал никакого внимания, и Стефани чувствовала себя уязвленной оттого, что с аборигенами он заговаривал только затем, чтобы отдать распоряжение. Для Стефани же, напротив, они всегда были частью ее внутреннего мира. Она выросла на их жутковатых рассказах о начале мира в эпоху великого Времени Творения, когда духи предков невозбранно странствовали повсюду, попутно создавая людей, растения, животных, холмы и реки. После смерти отца, когда к ним присоединились и остальные члены племени, Стефани особенно сдружилась с двумя братьями-аборигенами, Крисом и Сэмом. Крис, старший из братьев, в избытке владел сверхъестественным даром своего народа, и она научилась понимать его без слов. Не считая ее самой, Крис был единственным, кто мог справиться с ее жеребцом Кингом. Могучий скакун, которому исполнилось уже двадцать, пребывал в самом расцвете сил. Именно в нем заключалась веская причина того, что Стефани хотелось вновь и вновь возвращаться в Эдем. Катание на нем было одним из немногих удовольствий в унылом девичестве Стефани, и верный Крис почти всегда точно знал, когда следует оседлать коня для нее, не дожидаясь приказа.
Вот такие мысли роились в голове Стефани, когда она в конце дня решила пройтись по усадьбе. Утомленная событиями дня, Кейти не устояла перед соблазном сделать глоток шерри и отправилась к себе, предоставив Стефани возможность обойти дозором свои владения и убедиться, что в доме все спокойно. Вполне удовлетворенная осмотром, Стефани свернула в длинный коридор и вошла в спальню. Грег отдыхал на огромном ложе Макса Харпера, закинув руки за голову, совершенно голый, и ждал. Стефани окинула его взглядом, полным любви.
– Боюсь, что сегодня вечером у нас будет только такой свет, дорогой, – сказала она и показала на фонарь «летучая мышь», который держала в руке. – Кейти немного нездоровится, а она – единственная, кто хоть чуть-чуть разбирается в генераторе.
– Держу пари, в нем тоже образовалась паровая пробка, – лениво протянул Грег. – Если бы этот генератор работал на шерри, подобно ей, то мы бы не сидели в темноте.
– Грег, пощади ее – Кейти уже почти семьдесят, – со смехом заметила Стефани. Подхватив ночную сорочку и пеньюар, она направилась в ванную.
– Эй, Стеф. – Она остановилась и обернулась. – Иди сюда. – Она с опаской подошла к кровати с его стороны и присела, пристроив фонарь на прикроватном столике, после чего наклонилась, чтобы задуть его. Но Грег помешал ей, положив ей руку на плечо.
– Я хочу посмотреть на тебя, – прошептал он.
Сев на кровати, он расстегнул ей «молнию» на спине, а потом медленно стянул с плеч платье. Затем он бережно поцеловал ее в шею, под ключицу, осторожно откинул с лица тяжелую гриву волос, ласково прикусил зубами мочку уха и пощекотал его языком. Обеими руками он медленно спустил бретельки ее бюстгальтера и с бесконечной нежностью обнажил ее груди.
– Подумать только, – пробормотал он. – Они восхитительны. – Ладони его ощутили их шелковистую гладкость, бережно поглаживая и лаская. Нащупав ее соски, он стал нежно сдавливать их, пока они не набухли, выступив из розовых ореол. Наклонив голову, он обхватил один из них губами и провел языком по его волнистой окружности. В этот момент он почувствовал, как замерла Стефани и как тело ее буквально оцепенело от страха и напряжения.
В нем вдруг закипела бешеная злость. «Черт возьми, да что с ней такое?» – Еще никогда в жизни Грег не занимался любовью с женщиной, которая не жаждала бы его, не дрожала бы от одной только мысли о нем, готовая достичь оргазма при первом же поцелуе. Он научился оттягивать первый быстрый оргазм у женщин, вновь и вновь подводя их к вершине блаженства, поскольку обожал ощущение власти над их мягкими, податливыми телами. Ему нравилось заставлять женщин стонать и, извиваясь при этом в экстазе, вскрикивать: «Пожалуйста! Еще! Еще! Только не останавливайся!» Однако ощущать под рукой напряженное тело женщины и видеть в ее глазах страх, совсем как сейчас, было для него нестерпимо.
Но ненависть способна иногда стать топливом для так называемого акта любви, а Грег привык добиваться своего. С величайшим терпением он помог Стефани избавиться от одежды, уложил ее на кровать и пошел навстречу ее желаниям, задув лампу. Пустив в ход все свои навыки и умения, он принялся исследовать ее тело, ловко лаская клитор и настойчиво приоткрывая ее плотно сжатое узкое влагалище, пока, наконец, уже сам пребывая на грани, не подготовил ее до такой степени, что она готова была принять его перенапрягшийся член, после чего содрогнулся и с разочарованием излился в нее. В такие моменты ему всегда было хорошо, даже сейчас. Но сердце его осталось холодным.
Стефани лежала рядом с ним на кровати, снедаемая горечью и разочарованием. Ее разбуженная сексуальность, так и не найдя выхода, терзала и мучила ее. Но хуже всего было то, что к ней вернулись прежние страхи: я – не женщина! Она уставилась в потолок, пытаясь справиться с собой и обуздать собственные чувства. В конце концов она заговорила:
– Прости меня. Прости меня.
– Я уже говорил тебе…
– Я знаю.
– Спи.
– Я люблю тебя, Грег.
– И я люблю тебя. Все нормально.
Цепляясь за эти вечные слова, не желая верить в их обман, Стефани провела еще одну бессонную ночь.
С воздуха заметить Эдем было очень сложно. Единственное обитаемое местечко на сотни миль вокруг, оно представляло собой крохотную песчинку на плоской красной равнине, простирающейся во все стороны, насколько хватало глаз. Но пилот двухмоторного самолета «Бичкрафт Кинг Эйр» уже прилетал сюда несколько раз, и маленький самолетик при полном безветрии без особого труда добрался до места назначения.
– Вот она! Летит! – предупрежденная Крисом, Стефани уже была готова к прибытию Джилли и, когда самолет приземлился, радостно выбежала навстречу подруге.
– Как поживаешь, Джилли? Ты не представляешь, как я рада тебя видеть. Теперь все будет просто замечательно!
Джилли выпрыгнула из самолета прямо в распростертые объятия Стефани. За спиной подруги она увидела Грега, неспешно шагающего из дома ко взлетной полосе, чтобы приветствовать ее, и улыбнулась:
– Да, дорогая, я тоже на это надеюсь.
Несколькими часами позже, когда дневная жара спала и наступивший вечер принес с собой разноцветные и сочные краски заката, Стефани и Джилли сидели бок о бок в розовом саду. Стефани рассеянно крутила в руках только что сорванную темно-красную чайную розу, а воздух был напоен дурманящим ароматом лета.
– Знаешь, Джилли, – мечтательно заговорила она, – если у меня и были сомнения относительно того, почему Грег женился на мне, то теперь они рассеялись.
Джилли замерла.
– Что ты имеешь в виду?
– Он так меня любит! А еще он умеет превратить жизнь в настоящий праздник. Он окружил меня своей заботой и по-настоящему пытается сделать счастливой. Ни за что не угадаешь, что он придумал учинить для нас, пока ты будешь здесь.
– Что же именно?
– Он устраивает охоту на крокодилов.
– Что? Фантастика! Но я думала, что ты…
– Не смогу убить живое существо? – с вымученной улыбкой закончила ее мысль Стефани. – Да, это правда. Но ведь Грег не знал об этом, когда планировал охоту. Эта идея ему настолько приглянулась, что у меня не хватило духу лишить его такой возможности развлечься.
Крокодилы. По телу Джилли пробежала дрожь возбуждения и страха.
– И где он сейчас? – осведомилась она, стараясь, чтобы голос ее прозвучал ровно.
– Пытается связаться с Дарвином по радио, чтобы нанять для нас проводника. Судя по всему, хороших среди них – раз, два и обчелся и они все нарасхват.
– По радио? То есть телефона здесь по-прежнему нет?
– Отсюда слишком далеко до цивилизации. Так что нам остается лишь доброе старое педальное радио с ножным приводом – сама видишь, ничего не изменилось!
– И когда же состоится охота?
– Как только Грег окончательно обо всем договорится. Он не мог поверить, что я столько лет прожила в непосредственной близости от места обитания крокодилов и ни разу там не бывала. Он пришел в такой восторг, что теперь ждет не дождется этой экспедиции.
– А ты, Стеф?
– Я… – Стефани вздохнула. – Эти твари приводят меня в ужас. Но… полагаю, влюбленная женщина сделает для своего мужа что угодно.
– Да. Наверное. Что угодно.
Заходящее солнце раскрасило небо над Эдемом в кроваво-красные и золотистые тона. На землю опустилась ночь, и обитатели дома один за другим отправились на покой в свои комнаты, выходящие окнами на тенистую веранду, окружавшую дом с трех сторон. За двустворчатыми стеклянными дверьми, ведущими в комнату Джилли, промелькнула чья-то тень и исчезла. Теплый воздух был неподвижен. Дом спал.
В конюшне по другую сторону загона оживился Кинг и стал беспокойно переступать с ноги на ногу – из своего стойла он почуял в ночном воздухе незнакомый аромат, который встревожил его. Человек, находившийся рядом с ним, произнес несколько слов на местном языке аборигенов:
– Гвандалан, йарраман, бана нато, барра. Тихо, тихо, лошадка, я тоже слышу его.
Снаружи послышалась чья-то почти беззвучная поступь, дверной проем на мгновение загородила мужская фигура, затем человек проскользнул внутрь. Тихо ступая, он прошел в заднюю часть постройки, где у стены было сложено сено, и слился с темнотой, растворившись в ней. Вскоре вновь раздались чьи-то шаги, и в проеме показалась женская фигурка. На мгновение приостановившись у входа, она шагнула в темноту и повернулась лицом к двери, словно поджидая кого-то. Мужчина беззвучно приблизился к ней сзади и одним быстрым движением грубо прижал ее к себе.
– А-а-ах! Грег… – вырвался у Джилли едва слышный вздох.
Света в конюшне не было. Но Крис, выглянув поверх деревянной стенки стойла Кинга, прекрасно рассмотрел Грега, который застыл, прижимая к себе Джилли. Крис неторопливо вышел из стойла, зная, что звук его шагов заглушит возня Кинга и других лошадей. Он также знал, что нетренированные глаза белых ничего не смогут рассмотреть в темноте, в отличие от него самого. Одна тень слилась с другой, когда Крис покидал место встречи любовников. И лишь животным предстояло стать свидетелями первородной драмы, что вот-вот собиралась разыграться в их обиталище.
Грег обеими ладонями обхватил груди Джилли из-за спины и тут же почувствовал ее уже набухшие от желания соски. Дразнящим жестом он провел руками вдоль ее тела, а потом пальцами скользнул по треугольнику внизу ее живота. Под его прикосновениями она мелко задрожала. Оторвавшись от него, она развернулась к нему лицом и жадно впилась ему в губы первым поцелуем. Грег ощутил, как ее ловкий язычок стремительно проник к нему в рот, и острый укол наслаждения пронзил его насквозь. Вот ее пальчики скользнули к поясу его джинсов, опустились ниже, и он ощутил, как кровь наполнила его член, когда она бережно провела по выпуклому холмику, становившемуся все больше под ее рукой. Следующим движением она взялась за пуговицу на поясе его джинсов.
– О нет, не спеши, – прошептал он, стискивая зубы от наслаждения. Подхватив ее на руки, он уверенно зашагал в темноту в дальнюю часть конюшни. Он опустил ее на сложенные вязанки сена, издающие дурманящий аромат, и она, притянув его к себе и взяв его лицо в ладони, принялась страстно целовать его снова и снова, исследуя своим язычком его рот. Он ответил ей тем же, просунув собственный язык так глубоко, что от наслаждения у нее закружилась голова. Оттолкнув его, она принялась расстегивать его рубашку, а потом просунула ладони под нее, чтобы ощутить его тело, которого так жаждала. Грег откинулся на спину и восторженно засмеялся во весь голос, когда Джилли принялась ловко ласкать его соски, разжигая в нем огонь наслаждения, покрывая его грудь легкими и невесомыми поцелуями, а потом и покусывая своими беленькими зубками то здесь, то там. Разве можно было сравнить такое искусство с жалкими попытками замороженной селедки Стефани!
Чувствуя нарастающее в нем желание, Грег потянулся к шелковой накидке и стянул легкую ткань с ее плеч. От прикосновения сильных мужских пальцев к своей груди у Джилли перехватило дыхание и, высвободив руки из пеньюара, она одним прыжком уселась на него сверху и сползла ниже, ему на бедра. Ощутив его напряженный член между своих ног, она задрожала. Он накрыл ее груди обеими ладонями и принялся уверенно поглаживать их, то зажимая большими пальцами ее соски, то вновь отпуская их, пока она, обезумев от страсти, не схватила его за руки и с силой прижала к своим грудям, а сама принялась тереться бедрами об его большой и напряженный пенис, распирающий джинсы изнутри. Она умело двигалась взад и вперед, все убыстряя темп, нарастающий в такт ее возбуждению, пока по его учащенному дыханию не поняла, что и он уже на пределе.
– Ах ты, похотливая маленькая ведьмочка! – Грег не мог поверить в скорость своего возбуждения. Взяв ее за бедра, он одним движением опрокинул ее на копну сена. Вцепившись в широкий пояс, который до сих пор удерживал пеньюар на ее талии, он освободил Джилли из складок тонкой и гладкой ткани, после чего принялся изучать все впадинки и выпуклости ее тела. Он свел ее груди вместе, покусывая зубами сначала один сосок, потом другой, медленно отпуская их губами по очереди. Затем он перенес все свое внимание на, к полному его удовлетворению, увлажнившийся и покрывшийся женскими соками холмик у нее между ног, шелковистые волоски на котором уже трепетали капельками желания. С мучительной медлительностью он принялся ласкать ее клитор и вдруг, ощутив приближение ее оргазма, внезапно остановился и негромко рассмеялся.
– Ты… ты – паршивец! – Остановленная на самом краю нирваны, Джилли содрогнулась всем телом и затихла. Но вот, выпрямившись, она стащила рубашку у него с плеч и расстегнула молнию на джинсах. Стянув их до колен, она высвободила его напряженный член и взяла его обеими руками. Господи, он был невероятно восхитителен. Джилли так давно представляла себе этот миг, что реальность потрясла и ошеломила ее. Он весь был прекрасен! Желание вновь накрыло ее с головой, когда она наклонилась и очень бережно поцеловала головку его пениса, а потом стала покрывать его поцелуями во всю длину, ощущая сильный и безошибочный запах мужчины. Яички у него тоже оказались потрясающими, твердыми и тяжелыми. Она по очереди взяла их в руки, а потом начала ласкать их губами, чередуя поглаживания с любовными покусываниями. Затем она вновь передвинулась к головке его члена и поглотила его, доведенная едва ли не до потери чувств безостановочными движениями рук Грега и близостью пика наслаждения. Наконец он сел, нависая над нею, опрокинул ее на спину и вонзил в нее свой член, проникнув в нее до самого естества. Продвигаясь все быстрее и быстрее к своему первому и долгожданному оргазму, они вместе достигли высшей точки блаженства, а потом, уже обессиленные, затихли, слившись воедино.
Много позже, насытившиеся и довольные, они стали перешептываться хриплыми и срывающимися голосами, в то время как лошади беспокойно копошились в своих стойлах, встревоженные близостью возбужденных человеческих тел.
– Знаешь, а ты чертовски сексуальна!
– О, Грег, я больше не могла сдерживаться ни минуты.
– Мне тоже недоставало тебя.
– Мне казалось, что я умру. Грег… мне невыносима мысль о том, что ты прикасаешься к ней.
«Мне тоже», – безжалостно подумал Грег.
– Это продлится недолго, – сказал он.
– Я так сильно люблю тебя. И что мы будем делать?
– Доверься мне, крошка. Просто верь. Хорошо?
А на дальней стороне ранчо, сидя у костра и глядя в огонь, Крис почувствовал, как в кромешной темноте зарождается таинство извечного зла, расцветая в душном и влажном воздухе.
– Ну, Джилли, чем мы будем развлекать тебя в Эдеме? – встревоженно осведомилась Стефани в попытке рассеять необычайно угрюмую, как ей показалось, атмосферу, царившую за завтраком. Напротив нее, по другую сторону стола, сидел мрачный Грег, погрузившись в собственные мысли, пока Джилли, нервная и рассеянная, разливала кофе. Роскошный завтрак, приготовленный для них Кейти, явно не вызывал у нее ни малейшего аппетита.
Тревога охватила Стефани еще вчера вечером, за ужином, когда Грег и Джилли обменялись едва парой слов. С проницательностью, порожденной любовью и чувством опасности, Стефани заметила, что они избегают смотреть друг на друга, а если их взгляды и встречались, то оба поспешно отводили глаза и резко меняли тему разговора. Стефани, не будучи опытной хозяйкой, пришлось приложить массу усилий, дабы разрядить напряженную атмосферу, и к ней вернулись ее прежние страхи. «Я так и знала, что они не найдут общего языка, – мысленно убивалась она. – Я вижу, что оба пытаются подружиться, потому что знают, как это важно для меня, но у них ничего не получается». Ее страхи подтвердились, когда Джилли под явно надуманным предлогом мигрени пожелала лечь пораньше, а Грег так долго обходил перед сном дом и все дворовые постройки, что ей стало ясно – он не может заснуть, бедняжка. «Неужели Джилли так сильно действует ему на нервы? – обеспокоилась Стефани. – Она ведь только что приехала».
– Развлекать меня? – пожалуй, чересчур резко отозвалась Джилли. – Не забивай себе голову такой ерундой. В Эдеме есть чем заняться. Я… сама найду себе развлечение! – Глядя прямо перед собой, она невпопад рассмеялась.
– Что ж, у нас есть прекрасный бассейн… можно отправиться на увлекательную прогулку… да и в библиотеке полно хороших книг, и они полностью в твоем распоряжении, – жизнерадостно сообщила ей Стефани. Но сердце у нее болезненно сжалось, потому что, хотя сама она любила Эдем за возможность расслабиться и просто отдохнуть, она не могла тешить себя надеждой, что столь непритязательное времяпрепровождение придется по вкусу утонченной Джилли. И тут ей в голову пришла спасительная мысль:
– Да, и не забудь о теннисном корте! Я-то – полная неумеха, и потому кто-нибудь должен выбраться туда, чтобы дать нашему чемпиону возможность потренироваться!
– Стефани, перестань суетиться! – Грега лишь подстегнул тот факт, что обожание и любовь на лице супруги сменились болью и обидой, и он продолжал: – Сегодня с утра хлопочешь, как заботливая наседка. Что с тобой такое? Джилли – уже большая девочка, – Стефани заметила, как при этих словах губы его плотно сжались, – и она вполне может сама позаботиться о себе, разве нет?
– О да, Грег, я знаю. Я всего лишь… – Голос у нее сорвался, и она умолкла.
Грег с неприязнью уставился на нее. «Господи, когда она сидит вот так, глядя на свои руки и заламывая их на коленях, то выглядит как школьница, а не как взрослая женщина». Все ближе узнавая Стефани в Эдеме, где она могла быть самой собой и повела себя естественнее, он впервые заметил, какой наивной простушкой она была, и это открытие ему не понравилось. Ему пришлось зубами выгрызать право войти в мир больших состояний, гламура и привилегий, и потому та, которой все это было принесено на блюдечке с голубой каемочкой еще в детстве, а она отбросила эти вещи за ненадобностью, вызывала у него глухое раздражение. А ведь она могла бы стать лидером среди сливок общества, с презрением думал он. Но теперь он понял, что подобное качество попросту отсутствовало у нее как таковое. Увы, но ему придется отказаться от мысли, которую он лелеял еще до того, как они поженились, что ему удастся превратить ее в достойную спутницу Грега Марсдена, элегантную, ухоженную, изящную светскую львицу. Крах этой маленькой мечты он воспринял как личное оскорбление, которое ему было трудно простить Стефани.
Снедаемый мрачными мыслями, он взглянул на другую сторону стола, где сидела Джилли. Вот это – живое олицетворение того, какой должна быть настоящая женщина. Уверенная в себе, хладнокровная, умная и сексуальная (о да, непременно сексуальная!), организованная и обладающая самодисциплиной. Грег едва сдерживался, чтобы не улыбнуться, но все же сумел сохранить на лице выражение оскорбленного раздражения.
Даже в такую рань, сидя за столом в домашнем халате, без макияжа, подставив лицо безжалостным солнечным лучам, Джилли выглядела потрясающе. Он исподтишка пристально наблюдал за нею, глядя, как она отщипывает крошечные кусочки рогалика и подносит их ко рту. Нервные, беспокойные движения ее пальцев и блеск маленьких белых зубок возбуждали его. Джилли вдруг подняла голову и поймала его взгляд. Между ними сверкнула молния, которую тут же постарался погасить Грег – осторожность заставила его покоситься на Стефани. Та по-прежнему сидела, глядя на свои руки, и Грег ощутил прилив гнева: на себя – за то, что ведет себя как школьник, опасающийся, что его застигнут за чем-то недозволенным, и на нее, потому что она могла повелевать им. «Будь ты проклята, Стефани», – подумал он. В голову ему вдруг пришла мысль: «Эх, если бы у меня не было необходимости спать с нею». Тем временем Стефани решила забыть о собственных обидах и сосредоточиться на тех, кого любила.
– Извините, если я показалась вам обоим назойливой, – с открытой улыбкой сказала она. – Но я по-прежнему считаю, что вам неплохо бы сыграть в теннис друг против друга – это будет лучше, чем мучиться со мной. Почему бы вам не отправиться на корт сегодня утром, пока не стало слишком жарко?
Дни потянулись своей чередой, и, к великому облегчению Стефани, Грег и Джилли, казалось, начали понемногу ладить друг с другом. Тем не менее до полной гармонии было еще далеко. Она не могла не замечать неловкости, возникающей сразу же, стоило им троим оказаться вместе, внезапных пауз, беглых взглядов, не могла не чувствовать напряженной атмосферы. Она винила себя из-за того, что не может заставить их подружиться, и нашла выход в том, чтобы дать им возможность как можно больше времени проводить наедине, дабы они лучше узнали друг друга. Как же она бывала довольна и даже счастлива, когда стала замечать, что после игры в теннис, прогулок, поездок по ранчо или в местные салоны красоты они возвращались оживленными и дружелюбными, и лишь в ее присутствии становились чопорными и напряженными. Со своим комплексом самоуничижения Стефани не находила в этом ничего странного. С такими людьми, как Грег и Джилли, остроумными, привлекательными и интересными, скучная и неуклюжая Стефани ощущала себя третьей лишней, как бывало с ней всегда.
Впрочем, было и еще кое-что, кое-какие странности, над которыми она ломала голову бессонными ночами и которым не могла найти объяснения. Например, она знала, что, в отличие от нее самой, Грег с пренебрежением относится к аборигенам, жившим на ранчо. Она вынуждена была признать, хотя и с некоторой грустью, что у него не находится для них времени и что он никогда не захочет познакомиться поближе с их образом жизни и не сможет даже попытаться усвоить их мудрость. Но теперь, похоже, в нем стала проявляться жгучая и иррациональная ненависть к ним. Однажды, когда Грег и Стефани собирались отправиться на верховую прогулку после того, как Джилли объявила, что молодожены должны больше времени проводить вместе, иначе она начнет чувствовать себе кукушонком в их гнездышке, Стефани попросила Криса оседлать для них лошадей. В назначенный час супруги вышли из дому и, перейдя конный двор, направились к конюшне, где их уже поджидал Крис, держа под уздцы Кинга, огромного вороного жеребца, который в его умелых руках вел себя с притворной сдержанностью. Рядом стоял Сэм, держа на поводу длинноногую гнедую, на которой предпочитал ездить верхом Грег. Утро выдалось прекрасным, буш манил своими неизведанными просторами, и Стефани была на седьмом небе от счастья, предвкушая, что на протяжении следующих нескольких часов Грег будет принадлежать ей одной. Но, когда она приняла уздечку у Криса и уже собиралась подняться в седло, ее приподнятое настроение мгновенно развеялось при первых же звуках гневного голоса Грега.
– Чего ты уставился, черт бы тебя побрал?
Стефани в тревоге оглянулась. Рядом с нею молча стоял Крис, холодно глядя на Грега.
– И ты, недоумок! Ты куда смотришь? – По непонятной причине теперь гнев Грега пал на Сэма, хотя тот и застыл в неподвижности рядом с лошадью.
– Вы, оба! Марш работать! Ленивые твари, только и знаете, что слоняться весь день без дела, глазея по сторонам…
– Грег! – Стефани никогда не осмелилась бы возмутиться, если бы Грег набросился с упреками на нее, поскольку малейшее облачко на его челе приводило ее в ужас, но она не могла допустить, чтобы он на ее глазах понапрасну оскорблял двух ни в чем не повинных братьев. Склонившись к шее своего коня, она негромко заговорила с Крисом на его родном наречии, дабы извиниться за неприятный инцидент и пообещать, что ничего подобного более не случится. И, хотя взгляд его оставался, как бывало всегда, дружеским и понимающим, в нем появилось нечто такое, чего Стефани не смогла уловить, – жалость, быть может? Сэм, ранее бывший куда словоохотливее брата, тоже хранил молчание и отчужденность.
– Ты готова, Стеф?
Оклик Грега, напоминавший, скорее, приказ, донесся до нее с середины двора, где он, осадив свою лошадь, с презрением смотрел на супругу, пока она разговаривала с Крисом и Сэмом. Поспешно попрощавшись с ними, она пришпорила коня, и за ограду они выехали вместе. Грег был погружен в мрачные мысли, пытаясь овладеть своими чувствами. Садясь на свою лошадь, он вдруг поверх ее загривка увидел лицо Криса. Когда взгляды их встретились, Грег прочел в глазах аборигена то, что его привело в замешательство. «Он все знает! – молнией промелькнула у него в голове мысль. – Этот ублюдок знает обо мне и Джилли!» Он не стал думать о том, как такое могло случиться. Хотя Грег и был горожанином, но, подобно всем австралийцам, он много слышал о странных и сверхъестественных способностях аборигенов, их интуиции и знаниях. Что дало Грегу крайне неприятную пищу для раздумий лишь по одному вопросу: расскажет ли он обо всем Стефани?
Но пока что он ей ничего не сказал, в этом Грег был уверен. «Не спеши и хорошенько обдумывай каждый свой шаг, – сказал он себе, стремясь подавить нарастающую в нем панику, – она пока еще ничего не знает». Та Стефани, которую он узнал в Эдеме, никогда не смогла бы вести двойную игру, которая удается некоторым женщинам, скрывающим, что знают о неверности своего супруга, и ведущим себя как ни в чем не бывало, чего бы им это ни стоило, в надежде, что любимый все-таки вернется к ним. Нет, Стефани по-прежнему безумно любила его и ни о чем не подозревала.
Но тут Грегу впервые пришла в голову мысль о том, что ее неведение все же не может длиться вечно. Подобно любому беспринципному мужчине, Грег затеял роман с Джилли, потому что она просто подвернулась ему под руку. Он и подумать не мог, чтобы случайная связь, сколь бы чертовски приятной она ни была, может стать серьезной угрозой его положению. Зато теперь он ясно понял, что пустяковая, на его взгляд, интрижка с точки зрения Стефани выглядит совсем по-другому. Его роман станет тем единственным, чего она простить никогда не сможет. Ослепленная любовью, она могла бы смириться с чем угодно – начиная от потери белого роллса и заканчивая банкротством «Харпер Майнинг». Более того, ему сошла бы с рук любая другая неверность, он не сомневался в этом. Но подобная измена, когда он нарушил супружескую клятву, едва успев дать ее, да еще предательски уложив в койку ее лучшую подругу, – разве можно ожидать от женщины, что она способна простить такое?
При мысли об этом Грег покрылся холодным потом. Хотя совсем еще недавно он буквально купался в лучах мнимой безопасности, сейчас он чувствовал себя так, словно стоял на краю пропасти. Если только Стефани узнает обо всем… Риск, на который он отважился и который только вчера придавал такую остроту и пикантность его тайным эскападам с Джилли, теперь представлялся ему неоправданным и ужасающим. Потерять разом все, что он только что обрел… Грег был знаком со Стефани всего несколько недель, даже не месяцев, но уже успел привыкнуть к ее богатству и роскошному образу жизни, кои теперь казались ему само собой разумеющимися. И если он вдруг лишится их… Ему стало дурно от страха, но он попытался взять себя в руки и придумать способ, который помог бы ему выпутаться из западни, в которую он угодил по собственной воле.
Они ехали рядом, и Стефани то и дело метала украдкой встревоженные и полные любви взгляды на Грега, надеясь вырвать его из пучины невеселых размышлений. Но Грегу никак не удавалось отмахнуться от внезапно проснувшихся страхов, и за все время прогулки они практически не обменялись ни словом. «Да что же его так тревожит, – в отчаянии спрашивала себя Стефани. – Ах, если бы только знать!»
Пожалуй, именно оттого, что она поняла – Грег лишился душевного спокойствия, то есть того единственного, что мог предложить ему Эдем, – Стефани старалась во всем угодить ему. Она и раньше опасалась перечить ему из страха навлечь на себя его неудовольствие или гнев. Но теперь она не находила в себе сил возразить ему. Даже когда видела, что он неправ.
А тут еще вскоре после той злополучной верховой прогулки в их быт нежданно-негаданно вторгся внешний мир, когда на кухне внезапно захрипел и пробудился к жизни древний радиопередатчик. Это пытался связаться со Стефани Билл Макмастер, чтобы переговорить с ней. Ее спешно призвали, отыскав у плавательного бассейна, где она наблюдала за тем, как резвятся в воде Грег и Джилли.
– Стеф? Это Билл. Послушай, мне чертовски неприятно, что я нарушаю ваш медовый месяц…
– Все в порядке, Билл. Слушаю тебя.
– Понимаешь, тут намечается небольшая заварушка, и я хочу, чтобы ты была в курсе. Мне нужно, чтобы ты дала четкие распоряжения, как нам следует поступить. Мой информатор из одной крупной брокерской конторы сообщил мне, что на продажу вот-вот собираются выбросить значительное количество акций «Харпер Майнинг».
– Наши акции на рынке? С чего бы это? – Уголком глаза Стефани заметила, что Грег вслед за нею вылез из бассейна и теперь подходил к радиопередатчику, роняя капли и отряхиваясь, чтобы взять запасной комплект наушников и послушать, о чем идет речь.
– Просто стечение обстоятельств, ничего особенного, на курс акций это не повлияет, – заверил ее Билл. – Но, как мне думается, мы не хотим, чтобы именно сейчас на рынке гуляли наши акции.
– Да, это нам не нужно. – Стефани стала обдумывать варианты, на ее лице отразилась задумчивость. – Для нас сейчас жизненно важно сохранить уверенность в непоколебимости позиций компании, поскольку наши новые проекты находятся пока на этапе неопределенности.
– Да, кстати, то пробное бурение пока что обернулось ничем. – Сквозь треск помех донесся голос Билла, сообщающий последние новости, пока Стефани принимала решение.
– Насколько я понимаю, ты хочешь купить их?
– Да, хочу. Это обойдется нам недешево, разумеется, поскольку сейчас акции ценятся высоко – у меня есть последние цифры, если они тебе нужны, – но даже при этих тратах мы не отстанем от других.
– А позже, если понадобится, мы можем выбрасывать их на рынок небольшими порциями, чтобы вновь восстановить капитал без риска обесценивания акций или утраты доверия к компании. Да, ты прав, Билл. Покупаем.
– Стеф! – К изумлению Стефани, Грег наклонился и щелкнул тумблером радиоприемника, переводя его с передачи на прием. Глаза его сверкали, и впервые за много дней он оживился. – Эй, Стеф, давай я сам займусь этим, хорошо?
– Что ты имеешь в виду, Грег?
– Ну ты же сама мне говорила, что я должен заняться настоящим делом в «Харпер Майнинг», – весело заявил Грег. – А не только исполнять роль твоего, с позволения сказать, постельного партнера. А это – мой первый шанс! Разреши мне самому принять решение за тебя – за нас обоих, дорогая.
Стефани была ошеломлена. Сердце ее готово было растаять от благодарности за его выражение любви и веры в их будущее. Но вопрос был важным, а Грег был так неопытен во всем, что касалось бизнеса. И пока она сидела, собираясь с мыслями, повисшее между ними молчание вновь нарушил сердитый треск, сквозь который донесся голос Билла:
– Алло, Стеф? Стеф? Ты меня слышишь?
Грег преспокойно переключил тумблер:
– Привет, Билл, это Грег. Этим вопросом теперь занимаюсь я. Мы не станем покупать – иначе нам придется выложить слишком много живых денег, которые понадобятся нам на развитие производства – у меня есть кое-какие собственные мысли на этот счет. Мы должны позволить рынку самому достичь равновесия. При этом акции «Харпер» не упадут в цене. Для этого мы слишком сильны. Кроме того, активная скупка заставит акции даже подскочить в цене.
На другой стороне приемника воцарилось грозовое молчание. Наконец Билл заговорил:
– Соедините меня со Стеф на минутку, хорошо?
– Он хочет еще раз поговорить с тобой, – сообщил Грег трепещущей Стефани, на мгновение прервав связь с Сиднеем. – Ты ведь поддержишь меня, дорогая, а? – Он ласково улыбнулся ей.
– Грег… я… – Стефани была совершенно уверена, что он ошибался, ошибался глупо и нелепо, принимая такое решение исключительно для того, чтобы пойти наперекор ей и Биллу, и доказать, что его слово тоже что-нибудь да значит. – Все не так просто, – выдавила она наконец. – Если наши акции…
– Я хочу, чтобы ты поддержала меня, Стеф, – перебил он ее. Голос его по-прежнему оставался ровным и приятным, но лицо посуровело, а во взгляде проглянула угроза. – Иначе…
– Ох, Грег… – жалобно простонала она, и Грег понял, что победил. Он тут же переключил радиопередатчик на Билла, который, не веря своим ушам, в немом изумлении выслушал сбивчивые указания Стефани о том, что поступить следует так, как предлагает Грег. Его протест был недвусмысленно отклонен, и в довершение всего он был еще и вынужден, скрипя зубами, выслушать целую лекцию от Грега насчет внутренних механизмов фондовой биржи и важности умения рисковать в бизнесе.
Но в конце концов у Билла не осталось иного выхода, кроме как подчиниться. Несмотря на всю свою значимость для Стефани, он был всего лишь наемным работником, пусть даже и директором-распорядителем, тогда как она являлась владелицей и председателем совета директоров компании. Так что, если таково ее желание – если оно действительно было таковым, – ему не оставалось ничего иного, кроме как выполнить его. Что Билл и сделал, но оно стало одним из самых трудных в его деловой практике. Потому что, хотя теоретически Грег мог оказаться прав, Билл, подобно Стефани, нутром чуял, что консервативный метод был бы куда выгоднее.
Не прошло и суток, как он был отомщен за свое согласие. Когда акции вышли на рынок в количестве, которого никто не ожидал, их появление, вкупе с естественной нервной возбудимостью фондовой биржи, привело к стремительному развитию кризиса доверия к их компании. Остальные инвесторы ударились в панику и поспешили избавиться от акций «Харпер Майнинг», так что их курс начал падать, правда, на короткое время. Постепенно безупречный имидж корпорации взял свое, и акции, при помощи надлежащих действий третьей стороны по скупке, которые Билл благоразумно организовал по собственной инициативе, устояли и пошли вверх. Тем не менее компанию здорово потрясло, чего у Билла не случалось еще ни разу за всю его карьеру предпринимателя. Кроме того, она понесла весьма существенные убытки: были потеряны время, деньги и, самое плохое, была испорчена безупречная деловая репутация, восстанавливать которую предстояло очень долго. При таких потерях Билл с радостью предпочел бы ошибиться в своих прогнозах.
Когда новости об этом достигли Эдема, Биллу не было нужды растолковывать их Стефани. Обладая многолетним опытом, она и сама могла осмыслить их до мельчайших подробностей. Потеря капитала и лица причинила ей почти физическую боль – за те годы, что она проработала в ней, корпорация стала очень дорога ей, и ущерб, причиненный ей, она восприняла как личную трагедию. Но еще сильнее она переживала из-за того, что лицо потерял и Грег, приняв скороспелое решение и стремясь не столько принести пользу, сколько произвести впечатление. Но она была не в состоянии злиться на него, даже сознавая, что его промах поставил под угрозу их будущее. Зато Грегу хватило совести разозлиться и на нее, и на Билла, и на всех остальных, за исключением себя самого.
– Ты так и не ввела меня в курс дела! – разбушевался он, когда дурные вести достигли Эдема. – Ты просто забилась в угол, словно испуганная мышь, и ничего мне толком не объяснила! А этот твой Макмастер – должно быть, он что-то напутал там, в Сиднее, раз все обернулось из рук вон плохо. Из-за него мы потеряли чертову кучу денег. Господи! Вот что, Стефани, так дальше продолжаться не может. У меня должны быть развязаны руки. У меня складывается впечатление, будто я боксирую одной рукой, а вторая привязана у меня за спиной. Когда мы вернемся, все должны понять, что у меня – серьезные намерения, и ты должна показать им, что я шутить не склонен!
Даже не глянув в сторону ошеломленной Стефани, Грег в бешенстве отправился на поиски Джилли – он знал, что там его ждет теплый прием, в отличие от Стефани с ее виноватым взглядом покорной коровы. Вместе с Джилли они отправятся прокатиться по окрестностям на лендровере, якобы для того, чтобы полюбоваться видами дикой природы, а на самом деле для того, чтобы в который раз обсудить основополагающий для обоих вопрос: что им делать дальше? Джилли испытывала к Грегу столь глубокое и поистине маниакальное влечение, коего доселе не вызывал у нее ни один мужчина. Не будь она так ослеплена своими чувствами, то наверняка заметила бы, что Грег проявляет лицемерие и неискренность, строя планы на их совместное будущее. Много, очень много горя и страданий можно было бы предотвратить, если бы она вовремя сообразила, что в голове у Грега панически вертится один-единственный вопрос: «Что мне делать?» – и что он стремительно приближается к той черте, за которой куда более сильные и крепкие мужчины начинали совершать непростительные и ужасные поступки.
– Вот он! – Яркий луч поискового прожектора разрезал тропическую ночь. Пойманный им огромный крокодил на мгновение замер, но потом, рванувшись всем телом, свалился с берега и скользнул в воду. Тяжелое копье лишь оцарапало его шкуру, а сам он уже скрылся из виду.
– Мы его потеряли, мерзавца этакого!
Охота на крокодилов была в самом разгаре. В большом каноэ, нагруженном охотничьими принадлежностями, находились проводник Джо Ридер, его сын Мальк и абориген по имени Денни. Стефани в самый последний момент передумала участвовать в ловле, но Грег и Джилли не отказались и сейчас сидели позади троих охотников.
– Опять! Вон там! Достань его, Мальк.
Прожектор высветил еще одного крокодила, скользящего в мутной воде. Держа копье наготове, Мальк швырнул его и угодил аллигатору в бок. Смертельно раненный, крокодил забился в агонии, разевая пасть и пытаясь вырвать гарпун своими жуткими клыками.
Завидев, как сверкнули белые и острые как бритва зубы, Грег ощутил прилив возбуждения, подобного тому, который он испытывал, когда они с Джилли занимались любовью. И без того уже взбудораженный опасной охотой, при виде исполинских размеров чудовища он распалился еще сильнее, опьяненный его жестокостью и его невероятной жаждой убийства. И теперь он подался вперед, напряженно глядя туда, где, повинуясь коротким командам Ридера, его помощники набросили петлю на челюсти крокодила. Но даже при этом борьба была еще далеко не окончена. Тварь взмахнула хвостом, явно целясь в Малька. И лишь молниеносное вмешательство Денни, проворно подставившего под удар тяжелый шест, спасло парня от смерти.
– Го-о-осподи Иисусе! – в ужасе прошептал Грег. Ридер только насмешливо фыркнул.
– Да, этот гребнистый людоед может сожрать что угодно, даже его, – сказал он, с любовью глядя на сына, который вместе с остальными занимался тем, что вытаскивал крокодила из воды и привязывал его к длинной доске. – Главным образом, он ест рыбу. Но не побрезгует и крабами, кенгуру, домашним скотом и даже буйволами. А еще людьми. Они готовы наброситься на кого угодно, когда голодны. А в этом сезоне у них повальный голод. Нападения крокодилов в этом году участились настолько, что это нам теперь грозит исчезновение, а не им.
Грег задумчиво кивнул.
– Этот готов, отец. Будем ловить еще?
Ридер вопросительно взглянул на Грега:
– Ну как, на сегодня хватит или вы желаете заарканить еще одного?
Грег перевел взгляд на Джилли – глаза ее сверкали, и он почувствовал, какое напряжение и возбуждение она испытывает.
– Почему бы нет? – жизнерадостно отозвался он. – Почему бы и нет?
А в лагере, лежа на походной кровати, Стефани не находила себе места. Куда же они запропастились? Она не сожалела о внезапном решении оставить Эдем и отправиться на сафари в пойму Аллигаторовой реки. Грег и Джилли были полны энтузиазма, который захватил и ее. Кроме того, она надеялась, что приключение заставит Грега забыть о своей первой неудачной попытке порулить компанией «Харпер Майнинг», и он вновь улыбнется ей и станет милым и заботливым – ей отчаянно хотелось угодить ему. Несмотря на все свои тревоги, она получила удовольствие и от поездки, и от жизни в лагере на расчищенном берегу рядом с соленым устьем широкой реки, окруженным со всех сторон густыми зарослями кустарника. В общем-то, она любила кочевую жизнь, любила ночевать под открытым небом, купаться в реке, развешивать белье для просушки на импровизированной веревке и вести домашнее хозяйство на природе. После выжженной солнцем пустынной местности вокруг Эдема, парковый заповедник Какаду являл собой разительный контраст со своими прибрежными болотами, эвкалиптовыми лесами, причудливыми вертикальными обнажениями песчаника и девственными лагунами, покой которых с начала времен нарушали одни лишь крокодилы.
Но вот убийство животных… это она ненавидела. Доставшаяся ей от матери доброта побуждала ее подбирать и защищать любое брошенное на произвол судьбы создание, и ее естество инстинктивно восставало против их убийства. Восхищение же, которое вызывала у Грега охота на гигантских рептилий и их смерть, позволило ей заглянуть в такие мрачные глубины его души, что ей становилось страшно при одной только мысли об этом. О господи, что же ей делать?
Наконец она услышала, что они возвращаются. Она поспешила им навстречу, и тут же из тени молча вынырнул Крис и подошел к берегу, чтобы помочь привязать каноэ и выгрузить добычу. Ридер же радостно приветствовал ее:
– Миссис Марсден! Идите и взгляните на то место, где один из них прокусил нам борт. И едва не сожрал при этом моего сына и наследника!
Из каноэ тем временем выгружали одного крокодила за другим. Стефани с содроганием отметила, какие они все огромные.
– Вы полагаете, что это большие? Здесь есть один гребнистый крокодил, которого прозвали Джинди Бару. Не советую встретиться с ним темной ночью! Семьдесят лет от роду, двадцать футов в длину – я гоняюсь за ним уже много лет. Говорят, он съел уже семерых.
– Джо, – слабым голосом запротестовала Стефани, – от ваших рассказов у меня мурашки бегут по телу.
– С тобой все будет в порядке, дорогая. – К ним присоединился Грег, настроение которого после ночной охоты заметно улучшилось. – Я позабочусь о тебе.
– Но вы все-таки будьте поосторожнее, – предостерег его Ридер. – Станете чересчур самоуверенным – и окажетесь у крокодила в брюхе.
– Грег, дорогой. – Стефани сделала глубокий вдох. – Давай больше не будем убивать… пожалуйста… ладно?
Грег улыбнулся:
– Не волнуйся, Стеф. Я придумаю нам развлечение получше.
В сумерках того же дня Стефани, прижимая к груди кинокамеру, сидела на носу каноэ, которое пробиралось через болота. Она испытывала настоящее блаженство и была на седьмом небе от счастья. Грег все-таки любит ее. Он устроил эту прогулку не для того, чтобы охотиться на аллигаторов, а чтобы снять великолепный закат. Он решил взять ее с собой, несмотря на возражения Ридера. Стефани слышала, как Грег спорил с ним, и тот яростно протестовал против намерения Грега править лодкой, в то время как вот-вот должно было стемнеть. Затем он разозлился на Криса, который должен был подготовить каноэ. Каким-то загадочным образом абориген попросту проигнорировал распоряжение Грега, что выяснилось только тогда, когда отправляться в путь было уже почти поздно. Но Грег сумел уговорить обоих.
Солнце садилось в зареве желтого, оранжевого и коричневого пламени, пылающего на горизонте. Деревья по обеим сторонам, силуэты которых четко вырисовывались на фоне мрачного неба, выглядели грозными великанами, зловещими и злобными. За спиной Стефани в лодке вздрагивала от страха Джилли. Ее настолько сильно влекло к Грегу, что она не переставала изумляться тому, что Стефани до сих пор ничего не заметила. Так дальше продолжаться не может, в отчаянии думала она, метнув взгляд на Грега, который сидел на корме, управляя рулевым веслом. Он скользнул по ней невыразительным взглядом, погруженный в собственные мысли.
Узкая протока стала шире, когда они вошли в широкую лагуну. Темная мутная вода, подобно маслу, неслышно расступалась перед носом лодки. Виднеющиеся тут и там неподвижные силуэты обозначали присутствие зловещих обитателей устья. Время от времени приподнималось тяжелое веко на закрытом пленкой глазу – свидетельство того, что внутри силуэтов тлеет жизнь. Но Стефани не замечала ничего вокруг, она пристально всматривалась в линию горизонта и далекие очертания деревьев. Разрыв в их череде стал естественным обрамлением буйства закатных красок, ежеминутно меняющихся в фантастическом калейдоскопе цветов.
– Нет, вы только посмотрите! Взгляните вон туда. Мы не могли бы остановиться здесь, Грег? – Стефани в волнении потянулась за своей камерой и, когда каноэ остановилось, быстро прицелилась видоискателем в сверкающий закат. Восторженно воскликнув что-то, она встала во весь рост, чтобы запечатлеть особенно захватывающий кадр.
– Ох, дорогой, какая прелесть, какая потрясающая красота… – Она не услышала, как Грег встал со своего места, прошел мимо Джилли и шагнул к ней, остановившись у нее за спиной. И вдруг внимание Стефани привлекло легкое движение в воде.
– Грег! О боже, это же крокодил! Какой огромный! Наверное, это – тот самый Джинди Бару, о котором рассказывал Ридер!
Жуткая рептилия направлялась прямиком к каноэ, вперив в нее бесстрастный взгляд блестящих черных глаз.
– Грег… – Стефани едва успела обернуться, как уже в следующий миг ощутила сильный толчок между лопаток. Перелетев через борт, она с шумом рухнула в воду, подняв фонтан брызг, и камнем пошла на дно.
Ее охватила паника. Беспорядочно размахивая руками и ногами, она глотнула воды вместо воздуха и почувствовала, как сжались у нее легкие. Но женщина все-таки сумела вынырнуть на поверхность и дико закричала.
– Грег!
До нее донесся другой женский вопль, жестоким эхом вторящий ее собственному: – Стеф! Стеф! Стеф!
Захлебываясь собственным криком, Стефани отчаянно рванулась к лодке. Она видела, что на носу в неподвижности застыл Грег, пребывая в странном возбуждении, с горящими бледным огнем глазами, чего она никогда не замечала в нем ранее. В этот миг она поняла по его лицу, что творится в его душе и какую судьбу он ей уготовил.
– Джилли… Джилли, помоги мне! – Она обратила взор на подругу, которая, охваченная ужасом, беспомощно сидела посередине лодки.
Крокодил схватил ее сзади, сомкнув гигантские челюсти на ее руке и плече. Его зубы пробороздили ей одну сторону лица и шеи, и кровь хлынула из зияющих ран.
– А-а-а! – Широко раскрыв глаза, Стефани медленно скрылась под водой в фонтане кровавой пены, куда утянула ее гигантская рептилия.
Внезапно Джилли высвободилась из парализующих объятий ужаса. Вскочив на ноги, она мертвой хваткой вцепилась в Грега:
– Грег, ради всего святого! Она ведь не умеет плавать!
Но Грег даже не шелохнулся. Джилли в отчаянии схватила лежавший в каноэ шест и перегнулась через борт, тыкая им рептилию туда, куда могла дотянуться. Всхлипывая и ругаясь, она сражалась за жизнь Стефани, пока не почувствовала руку Грега на своем плече. Он отшвырнул ее на дно лодки, вырвал у нее из рук шест и кинул его за борт. Затем он спокойно взял в руки ружье и хладнокровно развернулся лицом к воде.
Крепко сжав жертву челюстями, крокодил трепал тело Стефани из стороны в сторону. Ее голые ноги летали по воздуху, словно водоросли, окровавленное лицо время от времени показывалось из воды, как у выходца с того света, а в глазах застыли нечеловеческая мука и боль. Крики ее становились все глуше, а отчаянные взмахи и рывки – все слабее. Наконец, повинуясь заложенному в нем инстинкту, крокодил увлек ее на дно. Когда погас последний луч заката, вспыхнув напоследок алым светом, Стефани скрылась из виду в водовороте взбаламученной грязи и крови. Все было кончено. Тьма накрыла воду и сушу. Грег неторопливо повернулся и опустошил магазин ружья, выстрелив в воздух.
– Ах ты, подонок! – В лагере Ридер плакал от ярости. – Чертовы любители, я же предупреждал вас…
– Ридер, я потерял свою жену! – По возвращении Грег быстро поднял тревогу. – Мы лишь напрасно теряем время. Она может быть еще жива. Что мы можем сделать?
– Вызови Дарвин по радио. Но спасатели доберутся сюда не раньше утра. Жива? Если ты действительно любишь свою жену, приятель, – Ридер умолк, тяжело дыша, – то молись о том, чтобы она умерла поскорее.
В ночной тиши не было слышно ни единого звука или шороха, и лишь в буйных зарослях полыхал священный костер, разведенный Крисом, пламя которого должно было привлечь и согреть дух Стефани, где бы он сейчас ни странствовал.
