Солнышкин плывёт в Антарктиду

Гуд монинг, Солнышкин!

Слова Робинзона оказали на Солнышкина удивительное действие. Мало того, что он почувствовал себя подросшим. Ему захотелось завтра же с утра сделать что-нибудь приятное своему другу Перчикову Он подумал о том, как хорошо плывётся в тёплых водах их бравому пароходику, как уютно дремлется ему среди тропической ночи, и Солнышкину самому захотелось вздремнуть.

Но прежде чем забраться под простыню, он поднялся в рубку узнать, далеко ли до Жюлькипура.

– Миль двести, – определил Ветерков, выглянув в иллюминатор.

– Ну нет, что вы! – возразил Безветриков. – Двести пятьдесят!

– Двести, Солнышкин! – сказал Ветерков. – Воздух пахнет перцем!

– Но ведь перцем от жюлькипурской кухни пахнет за двести пятьдесят миль. Об этом даже пишется в лоции! – приподнял от негодования фуражку Безветриков. – А вот соусом – за двести!

Солнышкин потянул носом, но, увы, таким морским нюхом он ещё не обладал. Зато фантазии у него было сколько угодно. И он услышал за океаном крики обезьян, щёлканье попугаев, шелест пальм и фрамбоянов. Горячий ветер раскачивал перед его глазами громадные банановые листья.

Под их колыхание Солнышкин так крепко уснул, что не слышал, как пришёл Перчиков, как укрыл его одеялом и поправил подушку. Ему только приснилось, как из банановой пальмы неожиданно выглянул Моряков, вежливо поклонился и по-английски сказал: «Гуд монинг».

Едва открыв глаза, Солнышкин улыбнулся. Ему захотелось чихнуть. Луч солнца бегал по кончику носа. Солнышкин спрыгнул с койки, высунул голову в иллюминатор и отскочил: прямо в лицо ему плеснула вода – хватит спать! За бортом, под самым иллюминатором, нырял Землячок и выбрасывал вверх фонтаны воды. Кит будил своего друга.

Но радиста уже не было. Солнышкин, которому не терпелось сделать что-то хорошее, бросил верному киту кусок сахара. Кит наполовину вынырнул из воды, сделал настоящую стойку и, разинув громадную пасть, поймал сахар! Пароход подбросило, и Солнышкин едва удержался на ногах.

Солнышкин не поверил случившемуся. Но из воды на него смотрел маленький лукавый глаз. Кит ждал добавки.

Солнышкин бросил второй кусок. В каюте звякнули стаканы, а из графина вылетела пробка. Сверкнув спиной, Землячок сделал бросок, которому позавидовал бы не один бывалый вратарь, и проглотил второй кусок.

Солнышкин в восторге бросил третий кусок и закачал рыжей головой: кит снова делал стойку!

Солнышкин хотел постучать боцману, но в это время за спиной скрипнула дверь. На пороге стоял юный штурман Пионерчиков. Тот самый Пионерчиков, который вчера поразил всю команду поединком с акулой. И пришёл он вовремя. Сейчас Солнышкин покажет ему фокус с китом!

Но Пионерчиков, чуть-чуть заикаясь, спросил:

– При-г-готовили урок?

– Какой урок? – Солнышкин протёр рукавом тельняшки мокрый лоб.

– Английский.

Солнышкин в недоумении пожал плечами, а Пионерчиков сказал:

– Я так и з-знал, – и собрался уходить.

Но вдруг Солнышкин задумался. Ему кивнула листьями пальма, показалось лицо Морякова.

«А, гуд монинг!» – вспомнил он и крикнул вслед штурману:

– Гуд монинг!

Пионерчиков с любопытством повернул голову.

– С чего же мы начнём наш урок? – обратился к нему Солнышкин и сам удивился своему красноречию. – Пожалуй, мы поговорим с вами, как джентльмен с джентльменом. Не так ли? Начнём с правил морской вежливости. Послушайте, Пионерчиков, когда вы прекратите это мальчишество? То вы прыгаете за борт, то лаете. – Солнышкин в испуге попробовал остановиться, но слова продолжали вылетать сами: – Что с вами? Как же вы станете капитаном?

Солнышкин прихлопнул ладонью рот. Он выставил вперёд руку и хотел объяснить, что это не он – это какое-то недоразумение! Но победитель акулы тоже почему-то зажал рот, нагнулся, как будто хотел боднуть обидчика, и побежал по коридору.

Солнышкин сел на кровать. Он схватил подушку. И тут из-под неё выглянул угол маленького магнитофончика, который честно записал весь первый урок капитана Морякова.

– Вот чьи это штучки! – подскочил Солнышкин. Он натянул тельняшку и бросился искать Перчикова.