Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
V
Бэнкс часто подтрунивал над романтизмом своего друга. Но, как бы то ни было, в этом качестве, видном далеко не каждому наблюдателю, скрывалось много положительного. Да, романтики часто живут в двух параллельных мирах, и работа для них может быть только обузой, тесным мундиром, куда приходится каждый день втискивать несоразмерно большую душу. Но у них есть Мечта. И если она освещает не только часы досуга, скрытого от посторонних, но и каждодневную работу, то её результаты делают их поистине выдающимися людьми.
Моррисон был романтиком в обоих смыслах. Море шумело в его голове ещё тогда, когда он учился в гимназии, в городе, далёком от всех портов. Но уже тогда в альбоме, отделанном коричневой кожей, появлялись первые марки с изображением самых красивых парусников этого мира. Говард часто представлял, как однажды поднимется на палубу одного из них, однако обстоятельства сложились так, что он поступил в полицейскую академию. И только отличные результаты, достигнутые в этом заведении, позволили увидеть море, которое он мог бы назвать своим, – в тот день, когда он прибыл на выбранное им самим место службы.
Марки с кораблями понемногу приумножались усилиями знакомых почтовых клерков, но рядом встала вторая мечта – сделать город, который снился ему задолго до приезда туда, лучшим на свете. К счастью, должность инспектора, не самая высокая в столице и других больших городах, в Лиссе оказалась едва ли не главной. Моррисон находился в непосредственном подчинении только у окружного комиссара, который по давней традиции жил в Дагоне с его буйными моряками и вечно приносящими беспокойство властям работягами, и инспектору было достаточно отправлять ему еженедельные отчёты. А в Лиссе можно было действовать по своему усмотрению. Так Моррисон начал постепенно превращать его в свой город-мечту. Для этого требовалось многое: совсем иначе, чем было раньше, подбирать констеблей, терпеливо вдалбливать в не самые живые умы, что и как нужно делать, чтобы ежедневные драки в портовых кабаках стали всего лишь дурным воспоминанием, а любой приезжий мог спокойно гулять даже ночью на Сигнальном Пустыре. Прошло много лет, прежде чем эта глыба чёрного мрамора, над которой Моррисон и те люди, которые поверили в его мечту, работали с усердием Микеланджело, наконец-то сдвинулась с места и почти вся обрушилась в море. Конечно, и сейчас не обходилось без происшествий. Даже в маленькой Каперне Норриджу приходилось то и дело усмирять драчунов. И всё же тяжелые преступления стали редкостью. Поэтому всю дорогу до маяка Моррисон угрюмо молчал, глядя в окошко служебного кэба на проплывающий мимо тёмный берег, кипарисы, мелькающие в свете фонарей, и серебристую лунную дорожку, которая в иное время могла бы показаться картиной, написанной лучшим художником. Сейчас же Моррисон думал совсем о другом.
К приезду инспектора место преступления хорошенько осветили переносными фонарями. Тело убитого лежало на прибрежных камнях метрах в двухстах южнее маяка, в довольно пустынном месте, которое слабо просматривалось с верхней дороги, полукругом огибавшей гору с густыми деревьями и несколькими хаотично разбросанными по склону домами.
– Чей участок? – осведомился Моррисон.
– Мой, сэр. Констебль Деррик. – представился подбежавший полицейский, хотя Моррисон помнил по именам каждого. – Тело обнаружил во время обхода, час с четвертью назад. Убийство произошло не ранее, чем три часа назад.
– Почему? – быстро спросил Моррисон, который любил между делом экзаменовать своих людей.
– Костюм сухой. То есть после вечернего отлива он здесь оказался, иначе бы волнами достало.
– Как убили?
– Сзади ударили ножом в горло. Много крови.
– Сзади… Нож здесь?
– Нет, убийца забрал его с собой – или в море кинул. Но это только утром проверю, при солнечном свете. Видно, быстро и тихо дело сделано, никто ничего и не услышал.
– Там уже всех опросили? – Моррисон кивнул в сторону домов на горе.
– Да, сэр.
Беседуя с констеблем, Моррисон по привычке сначала осмотрел камни и песок, на котором отпечатались несколько цепочек следов ботинок с квадратными носами и подковками – такие носили все констебли. Лишь в одном месте, где между камнями был довольно большой промежуток, виднелась вмятина – возможно, тут кто-то наступил, перебираясь с одного валуна на другой, но сухой песок не сохранил чётких контуров. Ещё немного попрыгав по камням, Моррисон подошёл к телу. Возле него на корточках сидел Барнсли.
