Боль-река. Лишь бы ты никогда не узнал, что читаешь сейчас про себя

Поезд идет в Бейрут

Двадцать ноль-две. Время пришло – поезд идет в Бейрут.
Зря ты поверил в эту любовь – люди нещадно лгут.
Я не умею прощаться и ласковых слов не жди:
Это паршивая штука – жизнь, и в ней всегда дожди.
Лужи растут, под ногами грязь, стоит ли говорить,
Что благодарна тебе за все, и что ты сможешь жить
И без меня? Ты, ухмыляясь, смотришь так горячо…
Но умирает бессмысленно, тихо ангел твой за плечом.
Ну же, скажи мне, что я такое, где же твои слова?
Сделай хоть что-то, пока не закрыта эта пустая глава?
Но сигарета мелькает в ладонях, руки дрожат… курить…
Мне бы не взвыть тут при всех, родная… Куда уж мне говорить.
Двадцать ноль-две. Время застыло. Поезд идет в Бейрут.
Ты меня никогда не любила – люди, бывает, врут.
Сколько же ждет меня впереди черных, сырых ночей?
Если ты будешь когда-то «чья», то я всегда – «ничей».
Разбиты надежды, размыты дороги. Рвется под кожей пульс.
Жить без тебя – невозможно, нелепо, больно. Но я научусь.
Только бы ты была счастлива, милая, первая встречная… боль.
Только бы ты была счастлива, милая, пусть даже не со мной.
Нет, я не чувствую больше сомнения, да и оно зачем?..

…Вдруг просыпаюсь. А ты так доверчиво спишь на моем плече.