Стороны света (литературный сборник №16)

Феликс Чечик. ПОЙДИ ПОПРОБУЙ ОБЪЯСНИ

* * *

А.Ф.

За то, что пил не только квас,
спровадили его,
как Лермонтова на Кавказ,
в бескрайнее ЗабВО.

Теперь, ты хоть залейся – пей
во сне и наяву:
вино тоски, абсент степей
и неба синеву.

* * *

А.Б. и А.С.

В Ярославле, в Казани,
под любимый мотив,
мне меня рассказали,
мне меня объяснив.

Об отце и о маме,
о любви, о стране,
но своими словами,
что молчали во мне.

* * *

есть в небрежности
рифм не всегда иногда
глубина и безбрежность
реки где вода

по весне в половодье
не знает границ
заполняя просодию
молчанием птиц

* * *

Пойди попробуй объясни:
и свет и рот забитый глиной,
где путь от счастья до блесны —
до бесконечности недлинный,

как загулявшего отчет
на утро старика старухе.
И забываешь про крючок
и рыбаку целуешь руки.

* * *

Сколько выпито – выпито сколько,
и посуды разбитой не счесть.
А душа, как надменная полька,
потерявшая гордость и честь.

Шутим дёшево, тухло и плоско,
крутим жизни немое кино,
иногда бормоча: – Jeszcze Polska
nie zginęła… Zginęła давно.

* * *

Живя в провинции, – о море
и не мечтаешь; «Уралмаш»
символизирует не горе,
а энтропии антураж
на фоне закопченой выси
в потустороннем декабре,
где и не думать о Денисе —
как будто думать о себе.

* * *

Представь, что это мы,
но тридцать лет тому
назад, – среди зимы,
идущие сквозь тьму
любви, разлуки, лет,
и освещает путь
непрожитого свет,
который не вернуть.

* * *

Детский лепет, как если бы щебет
ежеутренних птиц,
за нос водит, горбатого лепит,
камуфлируя блиц.
Я не верю, конечно, и снова
покупаюсь, и вновь
я целую манок птицелова,
что поет про любовь.

* * *

Замысел? Промысел? Мне ли,
Боже, об этом судить…
Выросли и поумнели
и поубавили прыть.

Вымысел, глупость, оплошность,
сказка, фантазия, бред, —
как декабристы на площадь
вышли… А площади нет.