Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
2. Дыхание как ключ к трансформации вашего тела
«Дыхание – это мост, соединяющий жизнь и сознание, объединяющий тело и мысль».
В июне 1970 года я оказался в военном лагере, где нас все время заставляли бегать. Я быстро научился дышать в ритм шагов, чтобы идти в ногу с остальными и даже опережать их. Еще мы много молчали и стояли неподвижно (часто в тот момент, когда нас оскорбляли). В таких ситуациях задержка дыхания является нормой, и, если бы я знал тогда то, что знаю сейчас, то вместо этого дышал бы спокойно и осознанно. Это позволило бы мне следовать инструкциям, не чувствуя усталости или страха.
Мы все время кричали. «Да, сэр!» – «Нет, сэр!» – «Я вас не слышу!» – «Да, Сэр!» – «Я все еще вас не слышу!» – «ДА, СЭР!». Один раз я кричал так громко, что повредил голосовые связки и потерял голос. Это было странное состояние: я мог только кричать или говорить шепотом. Не было ничего промежуточного, и это прекрасно работало в среде военных, поскольку они хотели, чтобы мы либо кричали, либо молчали. Так что никто даже не заметил мою проблему, а последнее, что я хотел делать – это просить об отправке в больницу. Смиритесь. «Улыбайтесь и терпите». Таково было негласное правило!
После военного лагеря меня отправили на службу в Училище при Военно-морском госпитале, и в первый же день я попал в специализированную программу ускоренного обучения. Четверо из нас были выбраны для этой цели (скорее всего – из-за нашего университетского образования, либо медицинской подготовки). Вместе мы прошли 36-недельный курс обучения менее чем за три недели. Затем – еще три недели приобретения практических навыков: медосмотры, перевязки, наложение шины, забор крови, инъекции, а потом мы и вовсе начали совать друг другу в горло, нос, уши и даже в задницы разные инструменты. Мы делали это для того, чтобы быть подготовленными и впоследствии чувствовать себя уверенно, выполняя те же манипуляции на поле боя или в больнице.
В конце обучения мне предложили нечто особенное под названием «Нажмите кнопку Е-4.» В обмен на продление срока службы с четырех до шести лет я мог сразу же стать старшиной III класса, что означало специальность и зарплату, которую хороший моряк, как правило, мог получить как минимум после двух лет работы. Я же служил в Военно-морских силах всего четыре месяца.
Теперь я официально считался независимым дежурным санитаром. Работа в медицинском пункте, расположенном через реку от Военно-морской Академии в Аннаполисе, штат Мэриленд, стала моим первым назначением. Меня поставили во главе целого отделения рентгенологии. В первый же день я провел опись имущества, детальный осмотр отделения и выявил очень серьезную проблему: помещение не соответствовало элементарным нормам радиационной безопасности. Во всем здании не было ни одного свинцового экрана.
Вследствие отсутствия рентгеновской работы и наличия девяти санитаров в медицинском пункте (даже в наиболее загруженный день для работы хватило бы всего четверых) мне быстро стало скучно, и я начал проводить время с экипажем корабля ВМС США «Элвин», первого пилотируемого подводного аппарата в нашем флоте. Я начал сотрудничать с местными гражданскими властями, готовя сотрудников служб быстрого реагирования, а также возглавляя службу спасения и медицинскую инспекцию. Я принимал каждый поступающий вызов скорой помощи, а в течение следующих восемнадцати месяцев обучил практически каждого пожарного и полицейского в штатах Мэриленд и Делавэр курсу первой доврачебной помощи.
Когда мое двухлетнее назначение на военно-морской станции подошло к концу, я получил звание старшины II класса. Теперь я добрался до уровня Е-5 (рядовой и сержантский состав) и получил назначение на авианосец «Джон Кеннеди». Я оказался, можно сказать, в плавучем городе, где жило более пяти тысяч человек экипажа. Мне меньше всего хотелось там находиться, не говоря уж о том, чтобы там работать. Меня слишком устраивала моя независимость, и вхождение в состав «регулярных военно-морских сил» воспринималось как тюремное заключение.
Я связался с Вашингтоном и попросил направить меня в любое другое место с любыми другими обязанностями. «Любыми?» – спросили меня по телефону.
«Да, сэр. Любыми», – ответил я. Вот так я и попал на Специальные Операции в школу Глубоководного Дайвинга. Назначение сопровождалось хорошей прибавкой к зарплате (это называлось «плата за опасную работу»).
Сочетание медицинских навыков, участия в глубоководных погружениях и аварийно-спасательной подготовки превратило меня в члена уникального элитного отряда в одном из самых старых и важных подразделений Военно-морских сил – я стал медицинским специалистом по глубоководному дайвингу. Обучился подводной сварке, судоподъему, подрывному делу, получил возможность делать то, что очень немногие люди когда-либо сумели попробовать.
В процессе разговора по телефону с тем парнем у меня создалось впечатление, что я действительно не знаю, во что ввязываюсь. Он сказал: «Хочешь совет?»
Я ответил: «Конечно!»
«У тебя есть два месяца до начала работы в этой программе. Тебе лучше начать постоянно бегать с девяноста фунтами (1 фунт = 0,4536 кг, прим. перев.) снаряжения на спине, иначе не продержишься и первые две недели».
Я подумал: Хммм…физические тренировки. «Я только за!»
В то время на базе я был чемпионом по бильярду и подружился с чемпионом базы по боксу. Он сделал мне следующее предложение: я обучу его игре в бильярд, а он научите меня боксировать.
Я подумал, что это будет отличным дополнением к физическим тренировкам, и согласился. Мне действительно понравились первые занятия: я изучал основные позиции и движения, а также удары по боксерской груше. Я даже не представлял, что предстоит научиться такому большому количеству вещей. Это было забавно, но в то же время давало серьезные нагрузки. Еще мне нравилось обучение дыханию. Каждый удар отражается определенным звуком дыхания!
А потом мы впервые встали в спарринг. Каждый раз, когда он меня бил или даже притворялся, что бьет, я закрывал глаза. Мне хотелось убежать или сжаться в комочек как ребенку. Каждый раз, когда он ударял меня в какое-то место, я инстинктивно двигался, чтобы защититься, поэтому он бил в другую, незащищенную точку или просто выбивал мои руки в стороны и бил меня в то же место снова! Он продолжал указывать на это и обзывать меня безнадежным.
«Ты боишься получить удар! Ты должен научиться любить его!»
«Любить его? О чем ты говоришь? Никому не нравится, когда его бьют!»
«Мне нравится. Я люблю это!» (И это действительно было так. Он был немного сумасшедшим!)
Так продолжалось каждый день: мы встречались за обедом, а затем он избивал меня в течение часа, а после работы я играл с ним в бильярд. Со временем пришло понимание, что я боюсь не столько боли, сколько ее силы, а затем я начал замечать, что большинство его ударов не были болезненными. Интенсивные, застающие врасплох, они скорее заставляли цепенеть, нежели причиняли боль. Я начал контролировать свое дыхание, чтобы не дать ему выбить из меня дух. Также я начал уделять больше внимания его дыханию, что помогало понимать его действия.
Мой страх стал потихоньку отступать. Я держал глаза открытыми, даже когда его большая толстая перчатка направлялась мне прямо в лицо. Я начал чувствовать, когда и что произойдет. Внимательно подмечая все вещи, я был способен понять, что он собирался сделать по тому, как он ставил ноги или под каким углом старался выйти на меня. Я начал ощущать его ритмы: раз-два, раз-два, раз-два-три… раз-два, раз-два, раз-два-три…
Однажды я шел через улицу в сторону спортивного зала, готовясь к новому избиению, и остановился, чтобы пару раз вздохнуть, подготовиться и настроиться. Меня внезапно поразило четкое, осознанное чувство – новое и более острое ощущение того, что я живу и действую.
Я сделал осознанный вдох и почувствовал, как дыхание наполняет каждую клеточку моего тела. Этот вдох был настолько восхитительным, что у меня пошли мурашки по коже. Я вдохнул снова – и это было даже лучше, чем прежде. Я был в восторге! Я вдохнул еще раз – и почувствовал, как мои эмоции превращаются в потоки физической энергии, которая заставила меня с удовольствием пошевелить пальцами ног.
Я посмотрел ввысь и протянул руки к небу. Я продолжал дышать, и появилось ощущение, словно я заряжаюсь силами от Бога. Я чувствовал под ногами землю, которая любила меня. Даже деревья, облака и птицы, казалось, любили меня. Благодать Божия окружала меня. С каждым вздохом я чувствовал все больше и больше энергии и жизненной силы. Так что я продолжил дышать, принимая в себя один вдох за другим.
Мои глаза воспринимали мир в ярких красках, словно сознание открылось и все больше расширялось с каждым вздохом. Я чувствовал в воздухе энергию – повсюду двигались, танцевали и кружились маленькие частички света. Я подумал: «Так вот что видят кошки, когда нам кажется, будто они смотрят в пустое пространство!»
Особое чувство охватило меня, когда я в тот день пересекал улицу, направляясь к боксерскому рингу – и на самом деле оно никогда меня и не покидало. Я часто мысленно возвращаюсь к этому моменту, чтобы вспомнить или снова стать таким, какой я есть или каким могу быть. А чтобы достичь этого, надо всего лишь расслабиться, сосредоточиться на дыхании и почувствовать.
Когда мы начали спарринг, я стал ожидать удара! Сложно объяснить, но я действительно начал получать наслаждение – от энергии и интенсивности боя. Боль (если это единственное слово, способное описать это чувство) всего лишь заставляла меня чувствовать себя более живым. Мой партнер стал все чаще бить меня в живот и нижнюю часть грудной клетки и делал это очень быстро. Я обнаружил, что могу встречать его удары своей энергией или поглощать их дыханием.
Он поддал жару. Внезапно я осознал, что все время он давал мне поблажки – по доброте душевной или из-за чего-то подобного. Теперь же я почувствовал, насколько сильно этот парень может ударить! Я ощущал, что он наслаждается возможностью полноценно вести бой.
На короткий миг его сила испугала меня. Она потрясала – я почувствовал желание свернуться калачиком или убежать. Однако вместо этого я опустил подбородок, прикусил капу, отставил назад ногу и приготовился к его атаке. Я обнаружил, что могу видеть его всего, с головы до пят, если открыто, мягко сфокусируюсь на центре его грудной клетки.
Когда я увидел приближающийся удар, то на самом деле бросился на него. И начал планировать мою собственную атаку, изучая цели и возможности. Я решил выманить соперника. Я намеренно открыл угол, который ему нравился, зная, что он будет использовать эту возможность, чтобы применить свое любимое оружие – правый хук в голову.
Я полностью понимал его намерения, а когда он сделал выпад, то даже не пытался блокировать удар. Я нанес мощный удар слева-снизу, как раз в область его ребер. Как говорится: «Я обошел его».
Я вложил в этот удар силу моего дыхания, и я услышал звук, похожий на треск поломанной палки, и он упал как мешок с картошкой. Я был в шоке. Ему понадобилось несколько минут, чтобы встать на одно колено. Я снимал свои перчатки, уже понимая, что серьезно травмировал его. Когда я помог ему подняться, он не смог выпрямиться: ему было сложно дышать.
В больнице мы узнали, что я сломал ему пару ребер, и одно из них проткнуло легкое! Я чувствовал себя ужасно, сидя у его постели той ночью. Однако даже несмотря на боль он настоял на том, чтобы обнять меня, и сказал: «Парень, а ты, однако, опасный сукин сын!» В тот день я чувствовал, будто президент наградил меня орденом почета; я ощущал готовность ко всему. Эта уверенность пригодилась мне в дальнейшем.
Казалось, что в мире дайвинга военно-морских сил семидесятых годов было принято употребление грубой и вульгарной лексики, распространены вопиюще расистские и сексистские взгляды. Каждое утро, бегая вокруг базы, мы пели: «Ешь, кусай, трахай, й жуй! Я глубоководный ныряльщик, а ты кто такой, черт побери!» Считалось, что глубоководные ныряльщики должны быть самыми крутыми парнями на базе, и для некоторых это означало искать любой повод драки. А еще там был я, пацифист в душе, который играл в эту животную игру отморозков, любя ее и ненавидя одновременно!
Прежде чем вас примут в школу дайвинга, необходимо пройти медицинский осмотр и явиться на ознакомительное погружение. Именно на этом этапе многие парни обнаруживают, что страдают от клаустрофобии! На вас надевают полное глубоководное водолазное снаряжение – свинцовую обувь, свинцовые утяжелители, медный шлем и нагрудник, – а затем выбрасывают за борт. В тот день я застрял вверх ногами в грязи на дне реки Анакостии, вода просачивалась в мой костюм и шлем.
Сначала я смог сосредоточиться только на своем дыхании. Как только я начал его контролировать, то почувствовал себя уверенно. Следующей целью стал подъем на поверхность. Я посмеялся над своим затруднительным положением и подумал, как, должно быть, глупо выгляжу со стороны. Это было весело до тех пор, пока я снова не начал задыхаться. Необходимо было выяснить, каким образом можно отрегулировать подачу воздуха и выпускной клапан.
Как только я справился с этим, внимание переключилось на темноту. Стояла кромешная тьма, но по какой-то странной причине мне это нравилось. Мир на поверхности, мое прошлое – все как будто исчезло. Я чувствовал себя как дома. К моменту подъема по трапу на палубу баржи я был одинаково взволнованным и изможденным!
Физическое и психологическое обучение в Медицинской школе глубоководного дайвинга было насыщенным, а работа невероятно сложной: физика, химия дыхания, водолазная медицина, смешение газов, аварийно-спасательные и противопожарные работы, обучение подрывному делу сопровождались частыми погружениями в темноте, в одиночестве или с напарником. Каждый день приносил новые приключения. Одной стабильно предсказуемой вещью были утренние физические тренировки. Они всегда давались мне с трудом. Я никогда не любил их: скучные, однообразные, не говоря уже о том, что утомительные! Но я заставлял себя терпеть.
Однажды утром мы сделали намного больше упражнений, чем обычно (прыжков ноги вместе-ноги врозь, отжиманий, подтягиваний и приседаний). После того как я немного перебрал на вечеринке накануне вечером, было особенно трудно выполнять эти упражнения, и я был почти рад началу пробежки. Но облегчение длилось недолго. Пробежав три мили (1 миля = 1,6093 км, прим. перев.) из пяти, я чувствовал себя, как под пытками. Я начал сомневаться, смогу ли продержаться до конца. Но я продолжал и был несказанно рад, когда мы наконец приблизились к финишной черте.
Однако мое облегчение сменилось отчаянием, когда наш тренер Янгблад даже не замедлил темпа. На самом деле он даже ускорился! Я засомневался, почувствовал, как снижаю скорость, и, если бы один из парней не толкнул меня в спину в этот момент, я бы сдался. Позднее мы выяснили, что это было испытанием, и, без сомнения, несколько человек провалились. В тот день они или сами бросили учебу, или же их исключили. И я был очень близок к тому, чтобы пополнить их ряды.
Моим спасителем в тот день оказался Кейн, один из моих напарников по дайвингу, который заметил, что я замедлил темп, и побежал рядом со мной, чтобы меня подбодрить. Его моральная поддержка и присутствие помогли продержаться несколько минут, но потом даже этого стало недостаточно. Мое тело хотело все бросить. Оно налилось свинцом. Разум тоже не помогал: он хотел, чтобы я прислушался к своему телу и все бросил. Но на пике отчаяния я услышал, как Кейн кричит: «Ты можешь это сделать! Давай дышать вместе!» Он стал задавать темп: вдох на три шага и выдох на три шага, вдох на три шага и выдох на три шага. Эта полная, целенаправленная концентрация на дыхании была как волшебство. Мое внимание отвлеклось от всего остального: боли, усталости, негативного внутреннего диалога.
Казалось, что энергия возникла из ниоткуда, и я отставал всего на несколько шагов от лидера, когда мы заканчивали забег. После этого они заставили нас выполнить еще несколько отжиманий, подтягиваний и приседаний. К тому моменту я был настроен сделать все, что потребуют. Я продолжал контролировать организм: осознанно изменял дыхание в соответствии с ритмом повторяющихся упражнений.
Через несколько месяцев я официально стал медицинским специалистом по глубоководному дайвингу, и был в лучшей форме, чем когда-либо в жизни. Тридцать семь человек поступили на данную программу, а закончили только шесть. Я с гордостью носил мой значок глубоководного ныряльщика.
Вам не требуется быть глубоководным ныряльщиком или профессиональным боксером, чтобы осознавать свое дыхание или дышать осознанно. Уроки, полученные за эти годы, помогли мне во многих ситуациях, и они могут помочь и вам справиться с личными жизненными испытаниями. Например, если вам необходимо на чем-то сосредоточиться – начните фокусироваться на своем дыхании.
Если вам необходимо контролировать себя – свой разум, тело, эмоции, позу, или поведение, начните следить за дыханием.
Я узнал, что, когда мы дышим вместе с кем-то, когда синхронизируем дыхание, то соединяемся невидимой нитью. Когда мы дышим вместе, то склонны одинаково мыслить, реагировать в одно и то же время и похожим образом на одни и те же вещи. Если вы дышите вместе с теми, кого любите или с кем работаете, вы начинаете читать мысли друг друга и заряжать друг друга энергией. Ваши связи укрепляются, усиливается ваша близость. Работа в команде выходит на новый уровень.
Урок заключается в том, что каждый раз, когда вы думаете, что уже достигли своего предела, нужно задуматься о своем дыхании и постараться дышать осознанно. Это почти как психологический трюк: когда вы сосредоточены на своем дыхании, когда дышите осознанно, то забываете о том, что обычно ограничивает ваше мышление. И наоборот: когда вы фокусируетесь на дыхании, становится возможным что-то другое, нечто новое.
Мы можем вывести индивидуальные практики на новый уровень, если будем дышать вместе. Когда мы дышим вместе, разделяя искренние намерения или общее видение чего-либо, то можем создать более прочную связь и выработать очень мощную интуитивную силу.
На протяжении всей истории, когда небольшие сплоченные группы людей пытались вместе изменить мир или хотя бы небольшую его часть, они вставали в круг, держались за руки или под руки. Они могли молиться, петь, танцевать или дышать вместе, выполняя определенный ритуал. Простое повторение клятвы или чтение молитвы, даже совместный крик приводит к синхронизации дыхания.
Возможно ли, что близость, которую испытывают члены группы, как-то связана с одинаковым ритмом дыхания? Возможно ли, что это одна из причин, почему люди чувствуют себя хорошо после групповой медитации, пения или скандирования гимна или мантры? Или ощущают прилив энергии и уверенности от совместных действий, танцев или бега?
Любые команды: спортивные, театральные, бизнес-команды, финансовые, военные и команды безопасности, школы и обычные семьи могут использовать силу дыхания, чтобы объединиться и быть в согласии друг с другом для достижения общей цели. Люди, которые вместе работают, выполняют совместную операцию или же просто хотят отпраздновать свое единство, могут использовать дыхание следующим образом: выполнить простое упражнение, состоящее из вдоха на два счета и выдоха на два счета.
Совместное дыхание может дать преимущества: принести успех в жизни, любви, бизнесе – и не только для вас, но и для тех, с кем вы живете, работаете или играете.